***
Все надежды на спокойный вечер наедине с собственной кроватью рушатся прахом, когда Дерек-вроде-уже-не-преступник-но-всё-ещё-маньяк-Хейл практически падает на её капот, когда Стайлз выезжает со школьной стоянки. Скотт подскакивает раньше, чем Стилински сама успевает осознать, что, чёрт возьми, происходит, и практически заталкивает мужчину на пассажирское сидение её машины. Ей остаётся только молча стучать пальцами по рулю, впервые не находя подходящих слов. — Ты обязан узнать, что это была за пуля, — голос у Хейла звучит даже хуже, чем обычно, да и выглядит он совершенно паршиво. Стайлз как-то отстранённо замечает, что кровь с его левой руки капает на сидение. — Она должна быть у них. — Зачем мне тебе помогать? — почти взрывается Скотт, и Стилински эти их препирательства кажутся совершенно лишними, особенно когда за её спиной уже скопилась настоящая пробка. Истекающий кровью на её сидении оборотень совершенно не добавляет уверенности в себе. — Потому что я тебе нужен, — успевает ответить МакКоллу Дерек, и Стайлз жмёт на газ. — Как же я тебя ненавижу, Скотт, — шипит она, вцепившись пальцами в руль.***
— Эй, может, хватит пачкать мои сидения? — срывается на Хейле девушка, когда от Скотта приходит сообщение о том, что пока что на поиски пули совершенно нет времени. Свалил на неё полумёртвого маньяка и развлекается с чёртовой Арджент, конечно, несложно догадаться, почему у него нет времени. Стилински шумно втягивает носом воздух и цедит сквозь зубы: — Мы почти приехали. — Приехали куда? — не открывая глаз проговаривает Дерек, игнорируя её замечание про кровь. Ему даже глаз открывать не нужно, чтобы почувствовать, как сильно эта девчонка злится. — К тебе домой, конечно. Куда ещё? — Что? Нет, туда нельзя, — мужчина едва находит силы повернуться к ней и открыть глаза, вот только Стайлз в ответ на это только взмахивает руками. — Тебе нельзя в собственный дом? — Нет, там я не смогу себя излечить. Машина тормозит так резко, что Хейла почти швыряет на приборную доску. — А теперь давай прямо, — она оборачивается к нему на своем сидении, поджимая под себя одну ногу и глядя так, что её взгляд вполне может прожечь в нём несколько новых дыр. — Что произойдёт, если Скотт не сможет найти твою маленькую волшебную пулю? Ты умрёшь? — Не сразу, — как-то глухо отвечает Хейл, откинувшись на сидение и прикрыв глаза. — Есть ещё один вариант. — Что? Что это значит? Какой ещё вариант? Ты можешь говорить нормально? О… бог ты мой! Это инфекция? Может, ты выйдешь? Она так смешно закрывает глаза ладонью, когда Дерек закатывает рукав, открывая развороченную дыру от пули в своем предплечье. Он крутит руку, рассматривая её, и Стилински готова сама выскочить из своей же машины. — Заводи машину. Сейчас же. — Не думаю, что тебе стоит командовать! И вообще, если бы Скотт не был тебе обязан, я бы давно выкинула твой волчий зад на обочину и оставила там подыхать! Меня не должны касаться эти ваши проблемы! — срывается на крик Стайлз, упираясь в руль так, что жилы вздуваются под кожей. — Заводи машину, — медленно повторяет Хейл. — Или я разорву тебе горло. Своими зубами. Она проворачивает ключ зажигания и давит на педаль.***
Привести Дерека-оборотня-Хейла в клинику для животных кажется почти удавшейся шуткой, и это немного поднимает паршивое настроение Стайлз. А следом приходит и сообщение от Скотта. — Тебе о чём-то говорит «северный синий аконит»? — цитирует она, почти равнодушно глядя на то, как Дерек падает на мешки с кормом. — Это очень редкая форма волчьего аконита, — голос у него удивительно спокоен для человека, который уже несколько часов истекает кровью и воняет как самый настоящий труп. — Он должен принести мне пулю. — Зачем? — скорее на автомате спрашивает Стилински, уже набирая ответ в сообщение Скотту. — Иначе я умру. Его слова словно переключают внутри Стайлз какой-то важный, но маленький рычажок, и она тут же вспоминает то, что никогда в жизни не вспомнила бы просто так. Дитон хранит запасной ключ над вентиляцией. Вторая дверь слева — операционная. Замок заедает и дверь нужно тянуть на себя. Она ни разу не открывала её, но несколько раз слышала, как об этом говорил Скотт, и дверь поддаётся сразу. Выключатель справа от входа. Дерек идёт за ней и она не сразу замечает, что он уже успел стянуть с себя футболку. От раны на предплечье тянутся вздувшиеся, чёрные вены и Стайлз на мгновение кажется, что её тошнит. — Выглядит дерьмово, но, может, эхинацея и хороший крепкий сон это исправят? — пытается подшутить она, копаясь в баночках с подписанными лекарствами. Ей, наверное, и самой хочется в это верить. Одно дело — бояться Дерека Хейла, язвить и держаться от него как можно дальше, и совершенно другое — смотреть, как он умирает. — Когда инфекция проникнет в сердце, она меня убьёт. — А пластырь не поможет? — как-то совершенно нелепо спрашивает Стайлз, выхватив целую ленту из ящика. — Он с зелёнкой. — У нас нет времени на твои шутки. Если он не принесёт пулю вовремя, останется один выход, — Дерек выдергивает со столика с инструментами пилу и оглядывается на девушку. Та давит в себе совершенно мышиный писк. — Ты отрежешь мне руку. Он кидает пилу ей и она ловит её скорее рефлекторно, чем осознанно, и тут же роняет на операционный стол. Прикладывает ладонь ко рту и прикусывает костяшки пальцев, заламывая руки. Одно дело — называть Хейла маньяком. Другое — отпиливать ему руку. — О господи… А если ты умрёшь от потери крови? — она совершенно перепуганно смотрит, как Хейл перетягивает себе руку жгутом. — Всё заживёт, если сработает, — цедит он, зубами сжимая конец жгута. — Слушай, это плохая, очень, очень плохая идея. Я не смогу отрезать тебе руку. — Ты падаешь в обморок при виде крови? — Нет, но точно могу при виде отрезанной руки! Дерек приглушённо рычит, и у Стайлз табун мурашек проносится по спине. Он смотрит на неё так, словно сам не понимает, почему эта бестолковая беспомощная девчонка стала его единственной надеждой, и закатывает глаза. — Ладно, а что если я перегрызу тебе глотку, если ты не отрежешь мне руку? — предлагает он совершенно безумную альтернативу, и Стайлз вдруг хочется рассмеяться. Нервное. — А ты всего пытаешься добиваться угрозами? — спрашивает она и вдруг Хейл наклоняется над столом и хватает её за ворот толстовки, притягивая к себе. У Стайлз сердце останавливается и падает куда-то вниз, когда он смотрит ей в глаза, едва не касаясь её лба своим. Она пытается отшатнуться и часто повторяет: — Хорошо! Я отрежу, отрежу, отрежу! Глаза у Хейла словно мутнеют, а потом он резко отворачивается, не отпуская её воротника, и его тошнит. Чёрная, густая жидкость падает на пол и разбивается отвратительной крупной кляксой, пока он давится ею, пытаясь сделать вдох. — О господи, что это?! — Это моё тело, — он отпускает её и вцепляется рукой в угол операционного стола. — Оно пытается излечиться. Времени нет. Сейчас! Ты должна это сделать сейчас! Стайлз отчаянно хочется грохнуться в обморок, вот только не время совсем. Она хватает дрожащими руками пилу и касается зубренным лезвием руки Хейла чуть ниже его жгута. — Слушай, я… Я не уверена, что смогу! — бормочет она, пытаясь двинуть пилой, вот только руки совершенно одеревенели. — Да делай уже! — почти рычит он, прижимаясь щекой к холодному столу. — О господи! — Стайлз? Стилински судорожно выдыхает и, оглянувшись на успевшего, чёрт возьми, успевшего Скотта, наконец теряет сознание.