***
В Москве было снежно. Погода нормализовалась еще прошлым вечером, когда вьюга перестала совершать атаки на город и его жителей. Снег был мягким, пористым, воздушным — в снежки не поиграешь, зато можно упасть в сугроб и попытаться сделать ангела, чем дети, наконец, выбравшиеся из домашнего заточения, решили заняться. Они носились не только по двору, но и за его пределами, кричали, играли в салки и показывали друг другу языки, поддразнивая. Один из них порывался выбраться на проезжую часть, но мать его остановила, а другому посчастливилось провести эксперимент и лизнуть железные качели. Как итог: беспомощное мычание, тяжелые родительские вздохи и плач на весь двор. — Ты когда-нибудь занимался таким? — Что? — Ну, пытался качели лизнуть? Федя приподнял бровь — ему и говорить больше не пришлось, потому что ответ очевиден. — В тебе ни капли интереса к окружающим вещам, — с какой-то горечью в голосе произнес Кокорин, закидывая в рот мятный леденец. Он посмотрел на свою руку в гипсе и почему-то захотел ударить ей об угол какого-нибудь здания. — Я просто был умным ребенком, поэтому родителям не приходилось вытаскивать меня из всяких передряг, — ответил Смолов, улыбнувшись. Он протянул Саше еще пару леденцов, но тот отказался. — Значит, я был глупым и лез туда, куда не надо? — Заметь, ты сам это сказал. Кокорин вздохнул, потирая шею. Он зарылся мыском ботинка в снег и перевел взгляд на Смолова. — Почему мы вообще идем пешком, а не поехали, как было запланировано? — Потому что ты выглядишь мрачнее тучи, — мягко ответил Федя, не стараясь чем-то задеть собеседника. — Я решил, что небольшая прогулка будет и тебе, и мне на пользу. — Какой ты благородный, — устало ответил Саша. Он обернулся, ненадолго остановившись, и вновь зашагал, нахмурившись. Конечно, без сопровождения до зенитовской точки, которая находилась в Москве, они бы никуда не пошли. Во-первых, это может быть немного рискованно, учитывая то, что местные Семьи в последнее время как на иголках из-за ухудшившихся погодных условий и сдвинувшихся планов. Во-вторых, свои парни поблизости — это как небольшое успокоение. В-третьих, в любой момент может понадобиться машина, которая, к счастью, и так находится недалеко. — У тебя нет плохого предчувствия? — внезапно серьезно спросил Саша, остановившись. — Нет, а почему оно должно быть? — Федя тоже остановился, засовывая руки в карманы. Он немного поежился, когда порыв ветра забрался за воротник его пальто. — Я не знаю, — прозвучал честный ответ. — Неприятное давящее чувство внутри. Смолов вздохнул, подходя ближе. Саша выглядел бледнее обычного, а круги под глазами казались глубже и темнее. — Когда ты в последний раз нормально спал? Кокорин пожал плечами. Он действительно не помнил, потому что вечные разъезды и нервотрепка значительно сказывались на качестве его сна. В последние несколько месяцев он всегда вставал раньше, чем остальные, да и ложился в разное время. Подремать удавалось лишь в самолетах или поездах, в машине же это было гораздо труднее сделать. Новый календарный год должен быть отчетом и новых событий в жизни, но вредную привычку не спать Саша не по своему желанию забрал с собой. — Тебе нужно отоспаться. Как только приедем, отключи телефон и ложись спать. — Ты что, решил стать моей мамочкой? — Саша фыркнул, отмахиваясь. Он точно не собирался этим заниматься. — Мамочкой нет, а папочкой могу. Леденец застрял в горле. Кокорину показалось, что он сейчас задохнется. — Молчание — знак согласия? — Федя на всякий случай похлопал Сашу по спине, чтобы тот окончательно не превратился в помидор: то ли от недостатка кислорода, то ли от смущения. — Да иди ты! — отмахнулся Кокорин, откашливаясь. — Ужасная, ужасная шутка! — Но она тебе понравилась, да? — широко улыбнулся Смолов, подмигивая. — Я знаю все о твоих скрытых фантазиях! — довольно добавил он, нагоняя Сашу, который поспешно ретировался. — Замолчи! Смолов рассмеялся и чуть не налетел на какого-то человека, внезапно появившегося из-за угла. Он вежливо извинился и нагнал Кокорина, который и слышать ничего больше не желал. Кажется, настроение у него немного поднялось. Человек остановился, поднимая голову и смотря вслед уходящим мужчинам. Он поправил слегка сползшую на лоб шапку и лопнул пузырь от жвачки, которая уже стала безвкусной. Сплюнув, человек сделал несколько фото и, быстро убрав телефон в карман, направился в противоположную сторону. Машина Селихова была припаркована рядом, поэтому по заснеженному городу долго ходить не пришлось. Пробок на дорогах не было, так что из центра доехать до загородного дома можно было за полчаса. Он несколько раз проверил, нет ли за ним слежки, и отправился в особняк Спартака. Фотография, которую он сделал, точно не врала: на ней действительно был изображен Федор Смолов и тот зенитовский парень, которого он заказал у мексиканской семьи. В последнее время все шло, как по маслу, и жизнь будто сама давала им новые возможности и пути развития. Использовать Черышева было отличной идеей, а уж если получится приплести к их плану Смолова — успех обеспечен. Он давно не ощущал себя настолько уверенным в том, что судьба в его руках. Восемь лет назад, когда Селихову только-только исполнилось восемнадцать лет, его отправили вглубь страны. В небольшой деревеньке, расположенной на источниках черного золота — нефти — поселились полурелигиозные фанатики, поклоняющиеся неизвестно кому или чему. Устранить их и захватить ресурсы не составило бы большого труда, если бы в ходе операции не выяснилось, что у них половина населения вооружена до зубов. Планы тогда кардинально поменялись. По стечению обстоятельств в этой же деревеньке жил человек, который очень часто вставлял палки в колеса Зениту. Разобраться с ним отправился Смолов, хотя Артем, который только перенимал дела Семьи, поставил одно важное условие: никаких других жертв, даже если местные жители начнут неадекватно реагировать. Дзюбе не хотелось, чтобы пострадали невинные люди, ведь несмотря на то, что его жизнь связана с криминалом, он не был бесчувственным и жестоким. Все пошло не так. Цель Селихова — достать ресурсы, цель Смолова — убить человека. Они не мешали друг другу, но от помощи отказываться было глупо, когда со всех сторон в тебя стреляют или пытаются зарезать. Положение дел усугубляло еще и то, что местные жители даже слышать ничего не хотели, они просто брали и делали то, что подсказывает им их «бог», поэтому повлиять на них или как-то достучаться не было возможности. Убитых было очень много, и если сперва Федя решил, что оставит грязную работу на Спартак, то потом пришлось вступить в игру, иначе живыми они бы не выбрались. За те дни, что они провели вместе, было слишком много убийств, насилия и изнасилований. Как итог: дело было сделано. Александр потянулся, вспоминая, как в самом конце они со Смоловым договорились, что друг друга не знают. Создавать еще больше проблем не хотелось, но Селихов перестраховался, оставив видеодоказательство того, что они творили, при себе. На самом деле план натравить Зенит на ЦСКА созрел очень давно. Несколько лет назад к нему обратился один парень, потому что больше помощи не у кого было просить. Сам он был родом из Санкт-Петербурга, любил выпивку, наркотики и азартные игры, в которые проиграл огромную сумму денег. Парень — выходец зенитовцев, но мафиозному клану такие «сотрудники», за плечами которых уже было немало проступков и их новые проблемы не нужны, поэтому велика вероятность того, что его просто оставят ни с чем. Потерять во всех смыслах крышу над головой он не мог, вот и пришлось занимать денег у того, кто точно не откажет. А взамен — работа шестеркой. Именно этот парень, любитель азартных игр и наркоман, принес Зениту немало проблем, о которых они узнали совсем недавно. Воровство крупных сумм денег и слив информации определенно продолжались бы дальше, если бы совесть не взыграла где-то внутри, вызывая чувство неподдельной тошноты и отвращения к себе. Парень захотел уйти и перестать работать на Селихова, более того, он собирался обо всем рассказать Артему. Но не смог. И больше никогда не сможет, потому что сейчас он лежит с простреленной головой на глубине трех метров под толстым слоем земли, еловых шишек и снега. Свою работу он сделал. И случайная встреча со Смоловым, которого теперь можно использовать, тому прямое доказательство.***
Зимние праздники с новогодними каникулами размеренно подошли к концу, уступая место трудовым будням. Пробки на улицах участились, сонных людей стало больше, поэтому и наплывы посетителей по утрам участились. Не сказать, что это было плохо: выручка от продажи кофе, быстрых завтраков и десертов росла, но когда ты сам еще не до конца проснулся, обслуживать клиентов становилось слегка затруднительно. Саша зевнул, прикрывая рот рукой. Стрелка часов, висящих на стене, прошла отметку десяти утра. — Наконец-то, — тихо выдохнул он, осматриваясь. Посетителей стало гораздо меньше — столики занимали лишь те, кто никуда не торопился. По обстановке в баре и не скажешь, что совсем недавно здесь была очередь, начинающаяся прямо на улице. — Рад, что все закончилось? — улыбнулся стоящий рядом Денис, который отнес чай милой даме, сидящей у окна. — Непривычно, если честно, — ответил бармен и зевнул еще раз. Он снова не выспался, хотя недосып грозился стать постоянным спутником его жизни. — Даже порезался несколько раз. — Головин открыл небольшой ящик под барной стойкой и достал оттуда цветные пластыри с цыплятами. — Помочь? — Да я справлюсь, — отмахнулись в ответ. — Хорошо обработай, а то придется скорую вызывать! Саша, как маленький, показал язык и стал заклеивать себе пальцы на руках. Невнимательность сыграла с ним злую шутку, поэтому еще несколько дней кожа будет неприятно саднить. Работе это, конечно же, не помешает, только если в следующий раз Саша не решит вместо хлеба отрезать себе большой палец. За окном кружил снег в такт порывам ветра, а прохожие сильнее закутывались в шарфы, потому что холод пробирался всюду. Внутри же бара было уютно и тепло; настолько спокойно, что и не подумаешь, что в выходные дни здесь собираются большие компании, которые вместо кофе пьют пиво или что-нибудь покрепче. Тишина в помещении успокаивала. Рабочий день шел размеренно. Ближе к обеду посетителей стало больше, но особых трудностей это не вызвало. Саша успел подзаработать на чаевых и в перерыве спустить их на пару шоколадок, которые практически сразу съел. Денис говорил что-то о диабетической коме, но Головин лишь отмахнулся. Протирая один из столов, он дождался того момента, когда людей станет меньше, и, пока Черышев ушел принимать товар у поставщика, подсел к одному посетителю. — Я вас видел здесь раньше, — сразу начал бармен, подпирая щеку рукой и разглядывая мужчину. — И в магазине напротив. — Ну, я много где бываю, — ответил он и придвинул к себе блокнот, в котором что-то писал. — Возможно, — согласился Головин, — но я не думаю, что вы также тщательно изучаете других официантов, продавцов или кого-либо еще. Собеседник удивленно приподнял бровь, видимо, не понимая, в чем дело. — Простите? Саша вздохнул, упираясь локтями о стол. Он немного нахмурился, стараясь принять серьезный вид, и спросил: — Зачем вы следите за Денисом? Изучаете его, а потом делаете заметки в блокноте. Только не нужно отрицать, вы с утра здесь сидите и пристально на него смотрите, будто он вам что-то сделал. Я не слепой. — Головин махнул рукой в сторону блокнота и ненадолго задержал на нем взгляд. Черной ручкой были сделаны какие-то пометки, от которых шли стрелочки и вопросительные знаки, а также слова, отдаленно напоминающие фамилии. Мужчина улыбнулся, окончательно закрывая блокнот. — Вы все не так поняли. — Да? И что же я не так понял? Вы какой-нибудь навязчивый влюбленный поклонник или, может, вас подослали, чтобы навредить Денису, или вы вообще маньяк. Вы мне еще в самую первую встречу показались странным. Зачем вы здесь? Кажется, догадки Саши посетителя действительно позабавили. Он достал из нагрудного кармана визитку и протянул ее бармену. — Я не поклонник и не маньяк. Прошу прощения, что заставил так подумать, но я пишу диссертацию на довольно непростую тему, поэтому методом простого наблюдения собираю нужную мне информацию. Головин покрутил в руках визитку, внимательно разглядывая ее и словно пытаясь найти что-то еще. Но на небольшой картонке был только номер телефона и подпись: психолог Ерохин Александр Юрьевич. — И что у вас за исследование? — все еще недоверчиво спросил Саша, отдавая визитку обратно. — Не могу сказать, — ответил Ерохин, поправив очки, — но хочу отметить, что ваше волнение за безопасность друга очень похвально. — Вы бы хоть предупредили о своем наблюдении. — Саша скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула, расслабляясь. — Тогда эксперимент нельзя назвать полностью чистым. Люди, зная, что за ними наблюдают, могут невольно менять свое поведение. Саша вздохнул, покачав головой. Но на душе стало немного легче: по крайней мере, Денису ничто не угрожает. — Ладно, продолжайте свои исследования, — «разрешил» он, словно был для Черышева отцом или старшим братом. Головин поднялся из-за стола и расправил рубашку. — Еще кофе принести? Ерохин кивнул, улыбнувшись. В это же самое время колокольчик на двери звякнул. Саша, не глядя, поздоровался и поднял голову, чтобы проследить, куда направится посетитель, но вдруг застыл. Он зажмурился и несколько раз поморгал, в итоге понимая, что зрение его действительно не обманывает. На пороге стоял Дзюба. Хмурился. — Где Игорь?