Это глупо, что какие-то высшие силы решают, с кем нам быть.
Да, это глупо, — Думает Тодороки, смотря на тёмное небо, которое заволакивалось с большей силой чёрным дымом и тёмными-тёмными тучами. Наверное, будет дождь, — Усмехается он, понимая, что даже и не почувствует этих прохладных капель на своём изуродованном теле. Не почувствует и лёгкого ветерка, который усиливается от надвигающейся бури. Не почувствует и того, что умирает. Тодороки ничего не понимал, но знал точно одно. Я умираю, но даже так, я бы хотел увидеть одного человека, — Приподымая уголки губ, думает парень. И когда же он влюбился? Кто знает, даже сын Старателя не понимал этого. Он всегда был наблюдательным, но не заметил того, как начал в каком-то смысле сталкерить одного человека. Бакуго Кацуки. Шото выплёвывает большой сгусток крови, начиная задыхаться ей же. Он умирает. А так не хочется умирать, зная, что даже не нашёл свою родную душу, — Думает Тодороки, держа кровоточащую рану на боку. Кто же знал, что именно сегодня, в середине сентября, на 32 году отроду, Тодороки Шото — герой №2, умрёт от рук Шигараки Томуры, который приобрёл каким-то образом большое количество причуд. Его двухцветные глаза устремлены на небо, которое с каждой минуты становилось темнее, но где-то там он замечает небольшой лучик солнца, который пытается пробраться сквозь эту серую тучу. Оно борется, зная, что не сможет. Но… Тодороки уже сдался. И даже если я вернусь, кому я буду нужен? — Думает он, зная ответ наперёд. Никому. Он как тот блеклый лучик, который пытается, но не получается ничего. Он как последняя надежда, но его разум уже не верит. Его душа тянется к родному человеку, который даже и не знает об этом. Никто не знает то, что Тодороки Шото влюблён. Герой №2 хотел жить, но не хочет страдать больше.Если хочется жить, это значит, что есть что-то, что любишь.
И почему же он сейчас вспоминает слова Киришимы, который нашёл свою родную душу в Мине? Они сейчас счастливы, помогают друг другу и живут. Почему Тодороки влюбился именно в такого человека, как Бакуго Кацуки? Шото уже не чувствует кончиков пальцев, а в глазах немного темнеет. Смерть близка и он её ожидает. Ему очень интересно, как находить своего соулмейта, который увидит лишь твой призрак после смерти? Твою отчаивавшуюся душу, которая решила попрощаться с самым дорогим тебе человеком, который даже и не знал о твоём никчёмном существовании?Тодороки Шото никому не нужен.
Тодороки Шото никто не спасёт.
Парень хочет вспомнить слова Эйджиро, точнее его рассказ о том, как тот понял, что Ашидо — его судьба. Но ничего не лезет, кроме визгов Яойорозу и Урараки, которые кричали, что нашли того самого. А они были счастливыми, — Думает Шото, откидывая свою двухцветную макушку на бетонную плиту, залитую полностью его кровью. — Момо-чан, а ты знаешь, что я почувствовала, когда дотронулась до Деку? — Начала кричать Очако, которая была с такой счастливой улыбкой, что Тодороки хотелось просто уйти и не видеть этих счастливых лиц. — Нет, расскажи, — Спокойно поинтересовалась Момо, изогнув при этом смешно бровь. — Тепло, которое разлилось по всему телу, будто мы с ним знакомы тысячи лет. Я слышала, что это признак родных душ, — Увлечённо начала шатенка, заставляя брюнетку впасть немного в шок. — То есть, ты нашла своего соулмейта? — Нежно улыбнулась Яойорозу, кладя свою нежную ручку на плечо подруги. — Да, — Заливаясь краской, ответила Урарака. Всё, что сейчас чувствует Тодороки — это холод, сжирающий его медленно и постепенно. Когда всё это началось? Шото лишь помнит, тот момент с фестиваля, когда Бакуго его побеждал и дотронулся до него. И даже сквозь пелену сна, Тодороки почувствовал тепло, но как бы смешно не звучало, оба не придали этому значения. Оба даже и не могли представить, что слишком тесно связаны.А Тодороки всё-таки знал, кто его родная душа, но молчал до самой смерти.
Шото понимал, что если даже и скажет о своей догадке, то такой человек, как Бакуго Кацуки, не поверит, а в лучшем случае пошлёт его далеко и надолго. В худшем же… Тодороки не хотел думать об этом. Ему хватало и просто взглядов, наблюдений и ссор с ним. Гетерохром понял, что любит Кацуки, лишь при его похищении Альянсом Злодеев. Такое отвратительное чувство, рвущее твоё сердце на мелкие кусочки, заставляя сжимать и разжимать кулаки, стискивать зубы и думать о том, что всё будет хорошо. И он думал, но уже потерял надежду на 3 году обучения.Ничего хорошего не будет.
Наверное, Тодороки самый сильный человек, умеющий терпеть внутреннюю боль. Ведь, душевная, которая раздирает всё внутри, не показываясь никому, кроме её обладателя — намного хуже, чем физическая. Травмы, укусы, переломы, ссадины и многое другое — можно починить, вылечить и даже устранить. Но душевную, внутреннюю… Никак. Хотя нет, есть способ. Человек не должен быть один. Человека спасёт человек. Но Шото был одинок. Всегда. Круглосуточно. И навсегда. Он даже умирает в одиночестве.В душевной боли приятного мало, однако ещё неприятней, когда тебя видят в таком состоянии.
Тодороки Шото — один из самых одиноких и грустных людей в мире. Он добился своей мечты — стать героем, но это не сделало его счастливым. Он красив и умён, но и это не принесло ему удовлетворения. У него есть мама и худший отец в мире, но принесло ему это лишь душевные травмы. У него есть семья — Фуюми, но сестра никогда не понимала его. У него есть друзья, которые поддерживают его, но они тоже не понимают и не знают. Тодороки Шото — сильный человек и все это знают. Но эта сила принесла ему лишь боль.Всё, что мы любим, нас и уничтожает.
Тодороки знает это, как никто другой. Двумордый ублюдок, половинчатый, сынишка Старателя — это всё заставляло сердце Шото сжаться с такой болью, что хотелось вырвать его и растоптать, подорвать, сжечь, заморозить. Всё, что угодно, только не чувствовать его. Если бы Тодороки был немного смелее, то… Что бы он сделал? Суицид? Нет, слишком банально. Если уходить, то красиво, так ведь? Поменял бы свою жизнь? А что можно сделать? Воспоминания и душевные страдания не забудешь. И он прекрасно понимал это. Кому-нибудь рассказал бы о своей боли? А его бы кто-нибудь понял? Чтобы они сделали? Ничего. Рассказал бы Бакуго о своих чувствах? И что бы изменилось? Они бы стали парой? Начали встречаться? Не смешите. Кацуки бы обматерил его и… Подорвал? Да, скорее всего. Тодороки никого и ничего не боялся. И всё же… Ему было страшно потерять Бакуго Кацуки. Ему было страшно признаться в нелепом чувстве. Ему было страшно… Что все узнают об этом. А так, он ничего не боялся.Я очень рад, что ты существуешь, но я бы хотел, чтобы ты существовал поближе ко мне.
Тодороки чувствует какое-то облегчение, когда успевает почувствовать прохладные капли, падающие с тёмного неба. Его разноцветные пряди, которые и так были в красной жидкости, перемешанной с потом, стали более чистыми и ушли в бок, прикрывая его ожог. На лице застревает какое-то спокойствие с поднятыми уголками губ. Глаза сами хотят закрыться и спастись от попадающих в них капель. Но Шото держится, хочет запомнить свои последние минуты именно такими. Холодный ветер, который приносил пыль, которая сразу же пропадала из-за ливня. Тодороки подумал, а что было бы, если бы он родился девушкой? Тогда Бакуго обратил на него внимание? Нет, кому нужен парень или девушка с уродливым ожогом на лице? — Усмехается он, начиная опять кашлять кровью, которая попадала на остатки костюма. Он уже не держит ладонью рану, из которой сочилась кровь. Шото уже не пытался думать, его разум начинал угасать, как и его недолгая жизнь, наполненная лишь болью. Наверное, быть кому-то нужным — здорово. И Тодороки хотел быть кому-то нужным, но… Никто не хотел любить его. Из-за внешности ли, его характера, маски безразличия или статуса… Шото не знал, да и знать не хотел. Важно ли это сейчас на последних вдохах? Нет, не важно. А что важно сейчас… Долго ли ему ещё терпеть свою же смерть? Парень прислушивается и слышит торопливые шаги, нет, даже бег, приближающийся к нему. Неужели, Шигараки Томура решил меня добить? — Думает Тодороки, устремляя свой угасающий взгляд на тёмный силуэт. — Эй, половинчатый, — Шото слышит знакомый до боли голос и невольно улыбается из последних сил. Бакуго Кацуки собственной персоной? Как же больно осознавать, что даже при смерти этот блондин его преследует, — Не смей подыхать здесь, — Ворчит он, спускаясь к нему на колени и кладя его двухцветную макушку туда же, — Слышишь? — Его взгляд не такой, как всегда. Менее грубый что ли? — З-зач-чем, — Пытается спросить Шото, но получается лишь по слогам, оплёвывая костюм Кацуки кровью, но Бакуго не злится. Он отрицательно машет головой. — Заткнись, — Грубит он, — Не трать силы, — Откуда такая забота у самого грубого человека в мире? Шото не хочет вникать в это, но сейчас, когда он на грани, хочет сказать очень важную вещь, — Потерпи, скоро придёт подмога, — Тихо добавляет блондин хриплым, то ли от холода, то ли от бега, голосом. — Я… — Тодороки говорит это уверенно, протягивая свою ослабевшую ладонь к лицу Бакуго. Кацуки молчит, поджав губы, понимает ведь, что Шото просто не выживет и не сможет. С такими-то ранами. Кац-чан молчит, он не хочет говорить, ему хочется уйти, оставить это дело, но… Не может. — В-вс-сегд-да, — Продолжает Шото, уже дрожа, как осиновый лист. Кацуки не чувствует капель дождя, Тодороки тоже. Оба лишь чувствуют что-то непонятное, но до боли знакомое. Бакуго хочется рвать и метать, ему больно видеть этого человека таким. Шото счастлив от того, что всё-таки последние моменты проводит с ним, со своей родственной душой. — Т-теб-бя, — Время движется медленно и тянуще. Будто сама судьба решила поиздеваться над Кацуки, будто сам Бог решил наказать его за свои проступки. Бакуго не дурак, он знал всё с самого начала. Но… — Л-люб-бил, — Кацуки хочется вернуться в прошлое. Спасти этого придурка и не видеть эту смерть. Он хочет взорвать этого Шигараки, который убивает всех просто так. Бакуго хотел бы послать свою гордость куда подальше и сказать, что тоже всегда любил его. Но не может. Рука Тодороки коснулась щеки Бакуго, пачкая её своей кровью, но Кацуки плевать. Его губы сжимаются ещё больше, становясь белее, чем обычно. Глаза начинают щипать, но он молчит. Шото улыбается, не уголками губ, он улыбается от сердца, от души, искренне. — Я всегда это знал, Тодороки Шото, — Говорит Бакуго, зная, что его уже не слышат. Рука гетерохрома упала в ладонь Кацуки, а глаза закрылись, но… Его лицо было счастливым. Лёгкая и такая удивительная улыбка застыла на устах, заставляя блондина сжать с силой испачканную кровью руку и завыть от боли…Они оба были дураками.
Они оба проиграли в бою.
И они оба были влюблены друг в друга.