СТИГМА

      Юнги всё ещё ощущал приторно-сладкий аромат парфюма, выбранный Чимином в день их годовщины. Паку очень нравились именно сладкие, мягкие оттенки. С румянцем на щеках, с пылающим волнением в груди, после душа он шел непосредственно к Юнги, чтобы приласкать, пропитать своей сладостью, более насыщенной на кончике языка. От нежности его пленительного взгляда, его обворожительной улыбки, его обнаженного изящного тела всегда перехватывало дыхание у Мина. Юнги не мог сопротивляться, утопая в страстном порыве, рвущемся из груди. Он жаждал вкусить эти влажные, пухлые губы, вдохнуть упоительный букет, исходящий от его мягкой кожи, к которой было приятно прикасаться кончиками пальцев. Он сходил с ума от не менее сладкого голоса, шепчущего на ухо признание в бесконечной любви. Они любили друг друга безумно нежно и сладостно теряли голову, соединяясь в единое целое.       Юнги помнил это мгновение отчетливее всего, а затем наступила душащая темнота. Ничего. Пустота. Кромешная тьма окружила его, когда Юнги открыл глаза, и боль отрезвляюще пронзила всё тело. — Чимин?..       Юнги не мог услышать собственного голоса в этом давящем пространстве, что на первом вдохе отдавала затхлостью. Сладкий аромат исчез мгновенно из воспоминаний.       Пробудившись ото сна, Юнги попытался подняться, но его левая рука оказалась прикованной наручником и цепью к железной кровати. Прищурившись, он пытался найти хоть какой-то кусочек просвета. Темнота полностью захватила его разум и смеялась пугающим скрежетом железа. Дикий страх накатил на него холодом по спине, забираясь под одежду и обнажая перед чем-то чудовищным, что оставило на его теле клеймо, чешущееся сквозь кожу. Так себя чувствовал Мин, скукожившись и покрывшись мурашками.       Юнги не понимал, где находился и что произошло с ним. Он оказался в незнакомом месте, где ощущался отвратительный запах сырости и затхлости. Спиной он чувствовал холодную железную сетку, скрипящую от любого движения.       Мин продолжал дергать свою руку снова и снова, надеясь всё же высвободиться, но потратил много времени и сил, не добившись результатов. Он снова развалился на неудобную кровать. Усталость сильнее накатила на него. Хотелось спать, но в голове шестеренки не прекращали перемещаться, доставляя более ясные идеи. Седьмым чувством Юнги знал, что на самом деле не спит, и это место реально. Только как он сюда попал, было самым необъяснимым явлением и главной проблемой. Всё, что оставалось обессиленному Мину, это рыться в собственных воспоминаниях, чтобы найти ответы, но все мысли приводили только к одному важному человеку, которого он так отчетливо еще помнил. — Чимин, — вслух произнес Юнги, услышав, наконец, собственный посаженный хрипящий голос, слабо вырвавшийся с сухих губ. «Что, черт возьми, происходит?»       Юнги резко поднял голову, услышав отдаленный звук, похожий на скрип. Распахнув глаза, он уставился в неизвестном направлении, возможно, куда-то в потолок, а может смотрел сверху вниз. Это не имело значение. Важнее лишь то, что он точно слышал стук. — Эй, кто там? Вы меня слышите? Помогите! Я здесь, — кричал он во все мочи сиплым голосом, ожидая, что его сейчас найдут и освободят.       Пусть всё это окажется недоразумением. Просто чьей-то самой не смешной, дурацкой шуткой за все времена или глупым розыгрышом, что так не любил Мин. Юнги был готов простить, кто бы не решился так позабавиться. При этом Юнги не мог избавиться от тревожной мысли, что это также может плохо кончиться для него прямо сейчас.       Глубоко вдохнув затхлый воздух, Юнги, затаив дыхание, смирно лежал и прислушивался к посторонним звукам, но кроме собственного учащенного сердцебиения, заложившего уши, он ничего не слышал. Вокруг снова стало тихо, и никаких скрипов больше не доносилось сверху. Юнги уже приготовился снова закричать, как в дальнем углу комнаты скрипнула совсем тихо дверь и яркий свет проник внутрь, давая разглядеть пустые полки у стен и деревянную лестницу, по которой медленно спускался человек.       Сначала показались голые ступни, затем голени, скрывающиеся под штанами, колени… и так медленно выросла вниз длинная фигура мужского телосложения. — Освободите меня!       Юнги подорвался с кровати, позабыв о наручниках и цепи, и с глухим стуком чертыхнулся вниз, успев только выставить свободную руку. Не обращая внимания на разрастающуюся новую боль в коленях и локтях, он вскинул голову, чтобы увидеть лицо приблизившегося человека.       Неизвестный остановился на расстоянии вытянутой руки. Свет лился со спины, поэтому его лицо всё еще сложно было разглядеть. Казалось, Юнги совсем сошел с ума, видя перед собой безликую смерть в белой рубашке, заправленной в черные штаны, и с босыми ногами. Смерть снизошла к Мину, чтобы забрать его грешную душу в ад. Юнги не был верующим, но может это уже был в аду. Теперь мерещилось ему всякое. — Кто ты, черт тебя подери? — в своей натянутой манере спросил Мин, глядя исподтишка, чувствуя, как скрутило желудок от накатывающего страха. — Совсем не узнаешь меня, хён? — искренне удивился незнакомец.       Медленно, словно паря по воздуху, он присел на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с Мином, и показал свое ясное лицо.       Юнги замер с распахнутым ртом, почувствовав, как волосы по всему телу встали дыбом. Ведь он действительно знал этот мелодичный голос и очерченное слабым светом лицо. Перед глазами промелькнули мгновения из школьных времен, когда Юнги тайком играл по вечерам в кабинете музыки на стареньком расстроенном пианино, как учитель вместо наказания заставил обучить одного мальчишку, что был помладше. Этот младшеклассник был всегда зажатым и неловким, стесняясь буквально всего. Юнги был не очень разговорчив, поэтому часто поглядывал на выражение лица мальчишки, чтобы понять его, поэтому отчетливо запомнил эти черты лица, немного изменившиеся спустя столько лет, но оставшиеся такими же большие черные глаза, большой нос и маленькие губы. Юнги вспомнил даже родинки на его лице, но сейчас он не мог хорошо рассмотреть их, чувствуя влагу на глазах. «Как хорошо, что это знакомый» — подумал облегченно Юнги, но страх не покидал его. — Чон Чонгук, это правда ты? — Да, это я, хён. — Слава богу. Помоги мне. Я не знаю, почему оказался здесь в наручниках, — Юнги откинулся назад, тяжело дыша. — Прости, хён, но я не могу отпустить тебя, — Чонгук достал из кармана маленький продолговатый предмет и встряхнул его перед собой. — В каком смысле не можешь? — смутился Мин. — Тсс. Ты еще не восстановился, хён, так что должен еще отдохнуть, — прошептал Чонгук успокаивающим голосом, и перед глазами Мина промелькнула игла, блеснувшая в свете и вошедшая в руку.       Давящая жидкость медленно проникла в кровь и разнеслась по телу Юнги. — Что ты сделал… — завалился Юнги с повиснутой на цепи рукой.