СТИГМА

      Порыв ветра подхватил Чонгука, унося стремительно вниз в бурлящую реку. От оглушительного удара всё тело пронзило нещадной болью. Чонгук не мог шевельнуться, коснувшись дна. «Больно… Холодно… Так холодно. Неужели я, правда, умру?» — подумал он, пытаясь вдохнуть и захлебываясь еще больше.       Чья-то крепкая рука потянула его за окровавленную ткань и вытащила с самого дна. Чонгук, ослепленный ярким светом, искрящимся словно фейерверки, свалился на зеленую траву. Глубокая шумная река в тумане преобразилась в маленький ручеек окруженный полем пестрых цветов и бабочек. «Где я?»       Чонгук схватился за горло, ощущая неприятное жжение. Он не мог говорить. — Разве это место не прекрасно?       Чонгук, повернув голову, уставился на юношу, сидящего на краю берега в белых тонких одеяниях. Теплый свет окружал его. Чонгук не узнавал этого человека, но что-то было в нем до боли знакомое. То ли блеск в глазах, то ли его басистый голос, то ли эта странная улыбка, с которой он смотрел на Чона. Чонгук пытался вспомнить, что произошло, но в голове ни одного ответа. «Чонгук!» — послышался совсем другой голос, доносившийся издалека.       Чонгук огляделся по сторонам, не замечая никого кроме странного паренька в этом чудном месте. «Что это за место?» — подумал он, посмотрев вопросительно на незнакомца. — Тебе еще рано знать, — ответил тот, словно прочитав мысли, и наклонился ближе к застывшему Чону, остановив кончик пальца возле его губ. — У тебя еще есть незаконченное дело. Я всё еще вижу в твоих глазах метку. Ты должен избавиться от неё. После чего мы сможем увидеться вновь, Чон Чонгук. Ведь больше нам нечего бояться.       Чонгук не отрывал глаз от сияющего юноши, пытаясь понять смысл его слов, но они казались ему бессмысленными. Чон хотел бы остаться здесь, несмотря ни на что. Ведь это место было таким спокойным и теплым. Больше ничто его не тревожило. Будто весь смысл жизни находился именно тут. Он не хотел терять этого покалывающего приятного ощущения. — Всё будет хорошо, — юноша коснулся его щеки и вытер слезы, которых не заметил Чонгук.       Губы Чона задрожали. Он не понимал, почему слезы еще сильнее брызнули из глаз, а вместе с ними появилась и щемящая боль в груди, разрастающаяся все сильнее. «Нет, не хочу уходить…» — зажмурился он, мотая головой.       Незнакомый юноша толкнул его в пелену и сам обратился в туман. Чонгука откинуло назад, и водным потоком захлестнуло с головой. Мучительно захлебываясь, пытаясь выбраться из водоворота, он услышал настойчивый голос, тот самый звучащий издалека, но так близко, касающийся его уха. «Помоги ему, Хоби. Ты должен спасти его» — прозвучал голос из белого сияния за спиной парня, стоящего на коленях перед Чонгуком. — Не смей, чёрт возьми, умирать, Чонгук. Ты должен жить ради него. Ради нашего Тэхёна, — закричал Хосок, трясся парня. — Тэ… — поднялся пар с бледно-синих губ Чонгука.       Хосок поднял удивленный взгляд на воображаемого друга, что появлялся рядом все эти годы, но никого не обнаружил. Только прохладный ветерок поиграл с его волосами и исчез. Хосок знал, что однажды этот день настанет. Поджав губы, он поднял Чонгука с земли. Надрываясь, он уходил всё дальше от воя сирен, добрался до машины, которую взял у офицера Кима. На машине Хосок удалялся все дальше и дальше с догоняющими лучами солнца. Остановился он уже среди рисовых полей и только тогда дал волю эмоциям, горько заплакав.

***

      Чонгук, пробудившись, казалось от вечного сна, медленно открыл глаза. Яркий поток света падал на его лицо, согревая. — Я… умер? — спросил он вслух забитым голосом. — Размечтался, — процедил Хосок, стоя снаружи машины. Стекло было опущено. Прохладный ветер продувал салон от запаха крови. — Рано еще тебе умирать. — А?       Юноша резко поднялся, вспомнив обо всем, но тут же улегся обратно из-за боли по всему телу. — Че-е-ерт, — застонал он, хватаясь за живот. — Лучше не двигайся. Я залатал тебя, но вряд ли раны быстро затянутся. — Ты?! — удивился парень, распахнув рот. — Ты спас меня?! Зачем? — сердито процедил он. — Кто знает, — пожал плечами Хосок и прикрыл глаза, подставив лицо теплым лучам солнца. — Может ради кого-то, а может ради себя. Может я еще не совсем сошел с ума. Я ведь просто могу отпустить тебя, пока ты опять чего-нибудь не натворил, — мечтательно говорил Хосок сам с собой и краем глаза посмотрел на растерянного Чонгука. — А если задумаешь что-то, то я лично разберусь с тобой, — строго наказал он и снова улыбнулся.       Чонгук, застыв на секунду с опущенной головой, вдруг весь задрожал и звонко засмеялся, не сдерживая голоса и айкая от боли. — Понятно, — вытер он слезинку с глаз и вздохнул. — Хотя стоило ли. Ведь я думал, что если умру, то наконец избавлюсь от всей этой ненавистной боли. — Ого. С тобой и такое бывает. Ты правда натворил столько делов, Чонгук, и решил так просто сбежать. Какой вообще в этом был смысл. Что ты хотел этим доказать?! — пытался за него найти смысл Хосок. — Я просто… хотел получить желаемое. Разве не нужно бороться ради себя. Ради собственного счастья и любви. — Ого. И откуда ты знаешь такие фразочки? — снова удивился словам Чонгука старший. — Счастье? Любовь? Для тебя распоряжаться чужими жизнями направо и налево и есть любовь что ли? Ты не Боженька, чтобы творить, что тебе угодно, Чонгук. Твоя любовь причинила всем столько боли. Такой издевательский подход мог выбрать только конченный эгоист, кто совсем не понимает и не принимает чувства других. Тебе просто плевать на чужие чувства. Это твоя главная слабость, Чонгук. — Моя слабость… — задумался Чонгук. — Но ведь я правда хотел быть с Юнги-хёном, но раз он не смог принять мою любовь, что мне еще оставалось сделать. — Разве это было любовью? Просто безумная зависимость. Что ты вообще знаешь о любви? Как тебе вообще может быть ведомо это чувства. Ты хоть знаешь, что значит любить? Хоть раз испытывал, как перехватывает дыхание и сжимается необъяснимо сердце. Ты словно ослеплен этими чувствами, готовый пожертвовать собой, и в то же время ты готов отпустить этого человека ради его счастья, ничуть не жалея об этом, — уверенно парировал Хосок, весь раздуваясь. — Ты не желаешь причинить боль ради собственных эгоистичных чувств. Вот что значит любовь. Если ты не можешь отпустить человека из своей жизни и смириться с его желанием, то это уже никакая не любовь.       В глазах Чонгука прояснилось. Он никогда не думал о подобном. Ведь это казалось сложнее всего сделать. — Так это… была не любовь? Значит, все мои чувства всё это время были ложью? «Прости, что так и не научил любить.»       Даже Юнги-хён понял это, но только не Чонгук. — Получается, все мои желания тоже ложь… — посмотрел он на свои дрожащие руки, покрытые черной гнилой кровью. Её было столько, что он не представлял, можно ли от неё отмыться. — Я настолько отвратительный… Как я мог этого не видеть, — спрятал он своё лицо за ладонями, боясь открыть глаза. — Тогда я должен был умереть. Зачем ты меня спас? — прокричал Чонгук, срывая голос. — Ну, подумаешь, с кем не бывает, — пожал плечами Хосок, как ни в чем не бывало. — Ну не убиваться же из-за этого, пф, — подавился он смехом и бросил на колени младшего листы с рисунками, которые он долгое время бережно хранил. — Что это? — спросил растерянно Чонгук. — Письма от Тэхёна. Надеюсь, ты вспомнил о нём? Если нет, то я готов напомнить тебе пару раз, — сжал Хосок кулак до хруста.       Чонгук, затаив дыхание, развернул листы. По рукам пробежался холодок. В черных образах он ощущал что-то отталкивающее, пугающе и знакомое. Все эти выражения лиц счастливые и грустные были пропитаны таинственностью. Было в них что-то цепляющееся и пугающее. В их глазах была метка. В них была правда, которую пытались скрыть фальшивые улыбки. Чонгук узнавал в этих образах других людей и узнал себя. Он вспомнил, что Тэхён любил рисовать в школе и пытался изобразить младшего, но рисунок вышел странным, что и ответил Чонгук старшему. Тэхёна это только рассмешило. Чонгук не понимал, что в этом смешного. «Тэхён…»       Чонгук больше не мог отрицать, что Ким Тэхён был частью его прошлой жизни, которую он забыл. Все воспоминания об этом человеке смешались. Он не понимал, где правда, а где ложь, но Чонгук знал эти рисунки принадлежали ему. Тэхёну, что желал помочь юному Чонгуку избавиться от его страхов. — Он просил передать их тебе, когда еще лежал в психлечебнице, — продолжил Хосок, наблюдая за младшим. — Я… не знал, — нахмурился Чонгук. — Конечно, не знал, потому что я не отдал их тебе. Прости, — прошептал он, почесав лоб. — Я решил тогда, что тебе совсем безразличен Тэхён. После того, как Тэ умер, я сохранил их, зная, что там написаны все его настоящие чувства, но я так и не смог прочитать, и только догадываюсь, что Тэ хотел сказать тебе. А ведь я думал, что лучше всех понимал его и так ненавидел саму мысль, что кто-то другой может быть важен ТэТэ. Ведь с ним мы росли вместе с самого детства. Для меня он был главным источником сил, моим лучом надежды. Его улыбка, его голос, его взгляд… — с грустью на лице шептал Хосок. — Я жил ради его мечты, ради его свободы, и сам же не отпускал, став его оковами, оказавшись обманутым. Я совершил ошибку. Поэтому я ничем не отличаюсь от тебя, Чонгук. Возможно, мои чувства к нему тоже не были любовью. Хоть и поздно уже обо всём этом говорить, но думаю, тебе стоит прочитать все письма. Может это поможет тебе решить, как поступить дальше, Чонгук. Может там найдётся ответ и для меня.       Чонгук перевернул лист и вслух начал читать одно из писем. «…за свою короткую жизнь я понял самое важное — все в этом мире свободны. И ты тоже, Чонгук. Этот мир очень большой и разнообразный, поэтому в нем всегда найдется место каждому из нас. Я знаю, что мои чувства может и никогда не достигнут твоего сердца, но я хочу помочь тебе найти правильный путь. Я обязательно освобожу тебя от цепей, которыми сдерживают тебя. В этом странном месте я встретил много разных людей и понял, что страх, который останавливает нас от наших желаний, ничто по сравнению, с чувством свободы, которой мы достойны. Живи свободно, Чонгук. Твои желания. Твоя любовь. Она может стать прекрасной, когда ты увидишь не через призму. Я видел в твоих глазах любопытство и искренность. Не бойся узнавать больше. Не бойся отбросить цепи и посмотреть страху в лицо. Ведь твоя решимость может разрушить все преграды. Живи так, чтобы больше не жалеть о прошлом, и иди вперед. Найди свое настоящее счастье, свою настоящую любовь. А я буду поддерживать тебя, оставаясь рядом так, как всегда рядом со мной оставался мой хён. Он и есть причина, почему я не боюсь быть свободным, потому что знаю, что хён поддержит меня и скажет мне, если я сделал что-то неправильно. Всем нам нужен человек, который подскажет путь. В конце концов не бойся довериться другим, Чонгук. Я в тебя верю. И очень люблю.»       Чонгук сложил аккуратно письмо пополам и взял следующий. Содержание в письмах были разные. Где-то Тэхён просто описывал свои дни в лечебнице, где-то он жаловался, где-то умолял Чонгука помочь ему. Чонгук сжал лист бумаги и тяжело вздохнул. — Теперь ты решил, что будешь дальше делать? — спросил Хосок, глядя на младшего, выбравшегося из машины.       Чонгук, растянувшись, поглядел в закат. Уголки его губ немного приподнялись. — Я должен кое-что сделать. — Никто кроме тебя не сможет разобраться с твоим прошлым. Отбрось свои эгоистичные мечтания, Чон Чонгук. Разберись с тем, что не отпускает тебя. Сделай так, чтобы смерть Тэхёна была не напрасной. — Да, я должен ответить за все свои ошибки и освободиться от собственных оков.       Хосок громко рассмеялся решительному тону младшего и похлопал его по плечу. — Ауч, — сложился пополам Чонгук от боли. — Тогда в путь, — завел Хосок машину. — Скажи, Хосок-хён, — заговорил Чонгук немного погодя неуверенным тоном. — Тебя ведь закрыли в лечебнице, потому что ты говорил, что видишь призрак Тэхёна. Сейчас ты тоже видишь его?.       В отражении взгляд старшего переменился, став задумчивым, но затем Хосок снова широко улыбнулся. — Нет, — помотал он головой. — Больше я не вижу, ТэТэ, но я чувствую. Он рядом и присматривает за нами.