Отомстить начальнику или фен-шуй по-русски

POV Егор       Мама заглянула полчаса назад, поинтересовалась, всё ли со мной в порядке и, после моего вялого кивка сказала, что они с Танюшкой пошли отмечать удачную операцию. И ждут меня после работы в любимом «Поварёшкине».       Так как сегодня на обед было мамино шоу, решил сходить попить чайку на кухню. К слову, хоть организация у нас большая, но каморка, выделенная для кухни, просто микроскопическая. Щелкаю кнопкой чайника. Пока он закипает, решаю облазить небольшие шкафчики. А вдруг там печенюха какая-нибудь завалялась?       Тянусь, как вдруг — щелк! — Свет погас. Я, конечно, не из пугливых, но знаете, когда в темноте тебе кто-то нервно дышит в шею, становится, мягко говоря, не по себе. Я замер. Темно — хоть глаз коли! Молчу, он тоже молчит. Дышу через раз, потому что мне уже ЕГО запах мерещится. Это же не может быть ОН? — Кто Вы? — На выдохе получается одно шипение. — Тише, малыш. — И голос его! Ну точно глюки!       Пытаюсь повернуться, но он крепко держит за плечи. Вздрагиваю, когда через секунду ощущаю влажный поцелуй за ушком. С губ тут же срывается тихий стон. Тело, будто молния прошивает, отзываясь болезненной тяжестью внизу живота. Боже, как я долго мечтал об этом! Радость переполняет меня, даже если это игра воображения, или на самом деле я сплю… Пусть это никогда не кончается!       Поддаюсь нахлынувшей нежности, наклоняю шею в сторону, нервно облизываю пересохшие губы. — Какой отзывчивый мальчишка. — Шепчет, заставляя меня задыхаться от этих почти невинных ласк.       Вот он, не отрываясь от моей шеи, руки мои гладит. Проводит от плеч до кистей и обратно. Так осторожно и нежно, будто я фарфоровая фигурка, будто сломаться могу от одного неосторожного прикосновения. От осознания этого грудь сдавливает, и вся нежность готова прорваться наружу горячим потоком слез. Лёгким движением мой пиджак оказывается на полу. Раз! И рубашка уже задралась до самой талии, а его пальцы ласково гладят живот, очерчивая кубики пресса, грудь, бока, задевают соски. Шепчет мне всякие нежности на ушко. Что просто дуреет от моих губ, дико, просто безумно хочет меня поцеловать. И, если я позволю, то он сделает всё, чтобы я был счастлив. От этих слов, ласк плавлюсь как воск, дышу тяжело, в ушах шум. Мне безумно жарко. Он язычком ласкает мочку уха, а ловкие пальцы уже справились с брюками, теперь они валяются бесформенной кучей у моих ног.       Ловко разворачивает меня, сам уже наверняка на пределе. Это становится очевидно, стоит положить ладонь на его пах. Шумно выдыхает мне в плечо, бормочет что-то, жмётся теснее, трётся пахом о моё бедро. — О-о-х, — стонет мне в шею, — ты чувствуешь, КАК ты меня заводишь, малыш? — Не давая мне ни ответить, ни опомниться, нежно касается своими губами моих губ. Прикусывает нижнюю губу, посасывает, вырывая стон удовольствия из моей груди. Тут же поцелуй из нежного становится жадным. Он набрасывается на мой рот, словно дикий зверь, порыкивая и постанывая от удовольствия. Как вдруг, резко отрывается, задирает рубашку до самого горла и приникает ртом к соскам. Ласкает их язычком, посасывает поочередно, сжимая руками мои ягодицы. Эмоции переполняют меня, поэтому, кроме как стонать на выдохе "ещё-о-о", у меня ни на что больше не хватает сил. Постепенно влажная дорожка тянется вниз. Ниже, ещё ниже. Туда, где сосредоточились все мои эмоции, ощущения и чувства. Когда его горячий рот накрывает головку моего члена, я уже не могу сдержать стон удовольствия. Зарываюсь пальцами ему в волосы, ерошу их, цепляюсь. — А-а-х-а, ещё, пожалуйста, — бёдрами подаюсь на встречу, он заглатывает всё глубже и глубже, пока не упирается носом мне в лобок, делает несколько глотательных движений и всё.       Я просто лечу.       Я не здесь, на маленькой кухоньке, а где-то там, на седьмом небе. Кончаю так сладко, и слышу протяжный громкий стон: «Сааашааа! Лююююблюююю». Блин! Это же я кричу! Понимание происходящего обрушивается ледяной лавиной, сметая всё удовольствие, испытанное до этого.       Что я делаю? Где? С кем? Я же Сашу люблю. Не так я себе представлял свой первый раз с мужчиной. Так горько от этого становится, хоть волком вой!       Он, почувствовав напряжение в моем теле, отстраняется. Руки дрожат, пытаясь судорожно натянуть белье, штаны. В носу и глазах щипит от досады и я всхлипываю против воли. Но держусь. Не хватало ещё рядом с не пойми кем разреветься, как девчонка. Но эмоции берут своё, вот за первым всхлипом следует второй и третий. Сильные руки обнимают меня, прижимают к твердой груди. А я реву, уткнувшись носом. Да что со мной? Я последний раз плакал, когда в пять лет с качелей упал! — Ну, ну. — Шепчет ласково мне на ушко, — Хватит. Успокойся, ничего ужасного не произошло. Этого больше не повторится, только не реви. — Столько боли в этом голосе, столько сожаления. Тут до меня доходит… Это не сон, не глюк. — Прости меня, Егор, если можешь. — Это же ОН! Это действительно ОН! — Включи свет, пожалуйста. — Тихо прошу.       Включил. Мы недолго жмуримся, пока глаза привыкают к свету. Смотрю на него, и насмотреться не могу. Но обида всё равно грызет. — Ты оскорбил меня перед моей мамой. Зачем? — Смотрит в пол, глазки бегают, видно, что слова подбирает. — Ты помнишь нашу первую встречу? — киваю.– И я помню. Я и половины не слышал, о чём ты говорил. Всё в глазах твоих тонул. Да на губы пялился. — От услышанного глаза на лоб лезут. Неужели он ко мне что-то чувствует? — Запал ты мне в душу с первой встречи. Стал про тебя узнавать всё. Я ведь в том же институте учился, всех преподов старых знаю. Ну мне и сказали, что девчонки вьются вокруг тебя. Как пчёлы на мёд летят. Я тогда подумал, что ты гетеро, и шансов у меня ноль. Но из головы выбросить тебя совсем не получалось! — Стараюсь даже не дышать, чтобы не спугнуть это откровение. — Вот тогда и начала меня ревность жрать. Как представлю тебя с кем — всё. В последнее время я как с цепи сорвался, орал на тебя по поводу и без. И в тот день я шёл туда извиниться, но как увидел тебя с девушкой, накрыло меня по полной, понимаешь? Кто же знал, что это твоя мама? В общем, Егор. Прости меня. Я тебя люблю. Но если ты меня сейчас пошлёшь, то я больше не буду тебе надоедать. Честно.       Смотрит на меня взглядом побитой собаки. Делаю шаг, притягиваю за шею и впиваюсь в губы. Вкладываю в этот поцелуй всю свою страсть, всю любовь. — Никуда ты от меня не денешься теперь, Сосновский. — Шепчет, довольно жмурясь. — И не собирался. — Обнимаю, и чувствую, как в моей груди растет и растет что-то большое и теплое. — Люблю тебя.