Докуда свет достать не может

      — Это был он, — твёрдо говорит Кит. — Заркон. Заркон убил Широ.       Кит укутан в тёплое одеяло, но всё ещё дрожит и судорожно вздыхает, сидя на заднем сидении скорой помощи. Он всё время оглядывается и смотрит на дом. Навострив уши, он готов в любой момент услышать начало потасовки: выстрел из оружия, разрезающий тишину среди деревьев, возможно, крик, но ничего не происходит.       — Он не делает людям ничего плохого, я знаю. Но кто сказал, что он не попытается этим воспользоваться, чтобы убить кого-то? Я прошёлся вдоль сарая и из него… шёл странный запах. И потом, когда я заглянул внутрь, то увидел. И сразу понял…       Офицер качает головой, старательно всё записывая, и поднимает взгляд на вернувшегося мистера Холта.       Тот, положив руки на бёдра, подходит ближе с нечитаемым выражением лица. Прикусывает нижнюю губу между зубами и не смотрит на Кита.       — Что такое? — рявкает Кит. Он больше не в силах выдержать это молчание или странную растерянность в его глазах. В груди всё сжимается. — Что с Широ?       Мистер Холт делает глубокий вдох. Хлопает Кита по плечу и возвращает костыли, которые он оставил во дворе Заркона.       — Пройдём со мной?       — Что случилось? — тускло спрашивает Кит. Что-то скручивается в животе, и он не думает, что в силах сейчас даже шевельнуться. Широ всё ещё стоит рядом с ним, держа за руку.       — Пойдём.       Нога ещё не успела оправиться и тянется, словно резинка, готовая вот-вот порваться; но Кит хватается за костыли и полностью переносит вес на руки, следуя за мистером Холтом, который совершенно никуда не торопится. В этом есть что-то смиренное. Он снова вздыхает.       Они проходят по дороге, через ворота, обходят дом и направляются к сараю.       Мистер Холт открывает дверь, и Кит напрягается, пытаясь подготовить себя к чему угодно.       — Это то, что ты видел? — спрашивает он, отходя в сторону, чтобы Кит смог разглядеть.       Свет включен и освещает всё вокруг. В центре лежит сумка, там, где Кит и видел её. Раскрытая.       И наполненная листьями.       Краска сходит с лица, и холодный пот прошибает всё тело. Кит чувствует, как Широ вытягивается по струнке.       — Нет, — шепчет он, качая головой, слёзы уже обжигают глаза. — Нет. Не это. Это не та сумка. Формы были другими. Я видел их очертания. Это был он. Широ. Я знаю, что это был он.       Мистер Холт говорит спокойным голосом, не глядя на Кита:       — Видел ли ты какие-либо конкретные черты? Волосы? Одежду? Хоть что-нибудь, Кит?..       Кит лишь сильнее мотает головой, пытаясь сдержать всхлипы.       — Вы не понимаете. Я знаю, что это был он. Я чувствовал.       — Уже установлено, что тело, найденное на озере…       — Рука!.. У того тела две руки!       — Кит. Посмотри на меня, — он смотрит и встречается взглядом с мистером Холтом. — Я опросил Заркона, и у меня ничего на него нет. Мне пришлось его отпустить. Я последовал твоему примеру, но если ты не видел самого тела… И сумка, которую ты упомянул… вот она лежит открытая, Кит. Сам всё прекрасно видишь.       — Мистер Холт, прошу!.. Заркон куда-то перенёс его. Он всё ещё здесь. Он только что был тут, — Кит в панике оглядывается по сторонам, вытягивая руку в сторону. — Проверьте гараж! Обыщите территорию! Я знаю, что видел. У него проблемы. И ему нужна наша помощь.       — Много чего случилось за последнее время. Должно быть, это как-то сказывается и на тебе. Я хочу, чтобы ты позже принял ванну, выспался и попытался забыть обо всём, что произошло. Но сейчас я должен забрать тебя. Прости Кит, мне этого очень не хочется… но так нужно для протокола.       — Что?.. — бледнеет Кит.       Мистер Холт вздыхает и прикрывает глаза, выглядя при этом невероятно уставшим.       — Взлом и проникновение. Порча имущества. Ты оставил вмятину на сарае. Сломал забор. Тебе лучше знать, Кит. Давай. Пойдём со мной в машину.       Кит хватает отца Пидж за форму до того, как тот успевает развернуться, и заставляет его посмотреть на себя, отчаянно удерживая на месте.       — Мистер Холт. Мы можем оставить это на потом, но не Широ!       Но мистер Холт только спокойно опускает ладонь поверх его крепкой хватки.       — Мы осмотрим окружающий лес для подстраховки… Но, Кит, тебе нужно успокоиться. У тебя истерика, понимаешь? Мы уже позвонили твоим родителям.       — Нет… — он оборачивается, пытаясь высмотреть любые изменения. Хоть что-нибудь, что могло бы убедить мистера Холта. Он был прямо тут. Прямо тут! Нужно быстро что-то предпринять. Он должен быть где-то здесь, где-то поблизости. Но где?       С каменным выражением лица и скрещенными на груди руками на ступеньках стоит Заркон. И с вытянутой спиной и болью во взгляде прямо за его спиной — Лотор. Он отчаянно смотрит на Кита, словно ему есть, что сказать, словно ещё можно что-то сделать, но…       Заркон мрачно говорит:       — Всё в порядке, шериф Холт. Можете отпустить его домой; я вовсе не виню его. Всё, что случилось, просто ужасно… Он лишь пытался, как ему казалось, поступить наилучшим образом; он думал, что что-то увидел. Я понимаю.       Кит ничего не может с этим поделать. Теперь он знает, кто сотворил подобное с Широ, кто принёс ему физическую и эмоциональную боль, кто забрал его жизнь. И этот монстр стоит на верхних ступеньках своего дома в окружении полиции, в безопасности, неприкосновенный. Кит больше не может этого выносить.       Боль вспыхивает в его ноге и простреливает через всё тело, уничтожая последнее здравомыслие, которое ещё в нём оставалось.       — Это ты сделал! — рычит Кит, вихрем надвигаясь на Заркона, чтобы просто придушить его. — Ты прячешь Широ! ВЕРНИ его!       Кит слышит громкий щелчок и в следующую секунду падает. Боль в ноге ослепляет его. Единственное, что заставляет его оставаться в сознании, это руки Широ: одной он нежно и осторожно дотрагивается до его лица, а другой обвивает талию.       — Кит, слушай мой голос, — мягко говорит Широ. — Слушай меня… Ты в порядке. Таким образом мы ничего не сможем сделать. Тебе надо успокоиться.       — Широ, — без устали повторяет Кит. — Широ.       — Я здесь. Слушай мой голос. Я рядом.       Мистер Холт также опускается рядом с ним, отмахиваясь от Заркона, который делает шаг навстречу, чтобы помочь. Он отдаёт приказ и офицерам отступить назад и говорит, насколько возможно, твёрдо:       — Кит? Кит. Боже… Ты слышишь меня? Понимаешь, что я говорю? Обхвати меня рукой. Я подниму тебя, хорошо? Мы отвезём тебя в больницу, понятно?       Кит бесится, и из его рта чуть ли не пена идёт.       — Не нужна мне эта ебучая больница; вы теряете время. Каждую секунду, которую он не находится под вашим наблюдением, он использует, чтобы что-то предпринять. Это наш единственный шанс! Мы не можем больше ждать!       — Заркон знает Широ с детства, так же, как и я знаю тебя. Кит, он бы никогда не причинил боль Широ. Он для него словно сын.       — Он и обо мне так говорил, — хрипит Кит. — Он много чего мне говорил, но посмотрите, чем всё это обернулось. Посмотрите, что стало со мной!       — Кит, ну же. Мы поднимаемся.       — Мистер Холт! Прошу! Пожалуйста, послушайте меня! — сердце бушует с такой же интенсивностью, с какой и эмоции переполняют его изнутри, давят на череп, вырываются из груди, но тело подводит его, и Кит даже не в силах устоять на собственных ногах без чьей-либо помощи. Он облокачивается всем весом на отца Пидж, цепляется за его форму, умоляя. Ведь он его последняя надежда.       Мистер Холт лишь непоколебимо смотрит на искажённое в ужасе лицо Кита, пытаясь скрыть искреннюю боль, проскальзывающую во взгляде.       — Я вернусь к тебе за разговором, когда ты успокоишься, но сейчас мне нужно закончить дела здесь. Как ты этого и хотел. Всё понятно?       — Боже… Да, — кивает Кит, съёживаясь сильнее. — Да.       Отец Пидж позволяет ему перекинуть руку через плечо и использовать как костыль, но вместо этого удерживает весь его вес на себе и выводит к передней части дома. Сирены отвратительно мигают красным и синим светом. Отскакивают от стоящих рядом деревьев, мрачно склонивших свои макушки. Им известна правда, но они и слова не скажут.       Когда они добираются до дороги, родители Кита уже ждут его здесь и, прижав руки к груди, подбегают к нему. Их лица бледнеют от ужаса, и с каждым оборотом свет от мигалок проскальзывает по ним. Кит висит на отце Пидж, словно безвольная кукла.       — Мне так жаль, Сэм, — они приносят извинения за него, забирая Кита из рук мистера Холта, словно им под силу навсегда укрыть его под своим крылом. Кролия поднимает его и укладывает в пикапе. Смотрит на ногу, но взгляд её пуст и не способен ничего сейчас разобрать. Она измотана. И, бросив на него последний взгляд, в котором Кит замечает страх, разворачивается, закрывая за собой дверь.       Всё затихает. Успокаивается.       Кролия, всё ещё держась за сердце, разговаривает с отцом Пидж.       — Мне очень жаль. Мы оплатим любой учинённый им вред. Поможем ему. Я думала, ещё повременить с этим, но… Мне так жаль.       Отец Пидж с сочувствием смотрит на родителей Кита:       — Кэти держит меня в курсе. Это тяжело, Кролия… Мне не понаслышке об этом известно. Он хороший парень. Просто думаю, что из-за всего того, что произошло с Широ, его прошлое с Зарконом всплыло наружу. Может, его нужно как-то оградить. Кажется, Заркон готов помочь. Я лишь боюсь, что если Кит продолжит в том же духе, то обязательно навредит себе.       — С этим мы разберёмся. Спасибо, Сэм. Мы так рады, что ты нашёл его. Спасибо. И прости.       Дорога до дома проходит в тишине. Кит не может сесть, не испытав колоссальной боли, поэтому родители помогают ему лечь на заднем сидении пикапа. И он лежит в ночной тьме, лишь изредка свет от фонарей проскальзывает в салон. Ноги закинуты на колени Широ, и тот нежно поглаживает его здоровую ногу.       — Поверить не могу, что ты пробрался туда, Кит, — шепчет мама, сидя за рулём. Кит не смотрит на её лицо, держит руки при себе, но из-за её глубокого голоса он понимает, какой она, должно быть, выглядит обеспокоенной, какие яркие от испуга сейчас её глаза. Он знает, как это влияет и на отца, который ведёт себя куда тише, чем обычно.       — Боже, — ругается она, когда машина кренится в сторону после резкого поворота. — Ты в порядке?       Кит опускает руку и говорит дрожащим, наполненным слезами голосом:       — Я знаю, что вы считаете меня сумасшедшим. Знаю, что думаете, что я просто увидел… тупую сумку с листьями, но это не так. Это правда был он, мам. Пожалуйста… прошу, ты должна мне поверить.       — Кит, — говорит она непонятным и нежным голосом, но Кит бросает взгляд на её руку, держащуюся за руль, и видит в лунном свете, как плотно сжаты её пальцы. — Тело нашли. Семья опознала его. Ты был на похоронах. Хаггар в тюрьме. Всё кончено. Он мёртв.       — Хаггар этого не делала, и это было не его тело, — слова обжигают горло, пока голос окончательно не грубеет. — Я видел его и знаю.       — Сэм собирался отвезти тебя в участок для допроса. В качестве подозреваемого. Ты хоть представляешь, как для него это, должно быть, тяжело? Из-за того, что ты скатился до такого? Он держал тебя на руках в день твоего рождения. Видел, как ты взрослеешь. Он любит тебя.       — Я не пытаюсь доставлять неудобства, — холодно отвечает Кит, пытаясь сдержать клокочущую внутри ярость. — Я пытаюсь спасти невинного человека. Он чей-то сын, мама. Чей-то брат. Чей-то друг. Если бы я был на его месте и у тебя появилась хоть капля сомнения в том, что я всё ещё лежу где-то живой, разве ты сдалась бы лишь потому, что это принесёт кому-то неудобства? Мне жаль, что мистер Холт чувствует себя подавленно из-за того, что ему пришлось чуть ли не допрос мне устроить. Но он живёт. А Широ нет. Как вы этого не понимаете?       — Кит, — шепчет Широ, протягивая и укладывая руку ему на живот. — Перестань…       Кит поворачивается и смотрит на усталое выражение лица Широ.       Боже, он выглядит ужасно. Каждый день Кит думает, что Широ выглядит хуже некуда, но затем ему становится ещё хуже. И это разбивает ему сердце.       Они были так близко. Так близко. Будущее Широ было прямо перед ним, лежало в его руках, а затем безжалостно вырвалось из них. Ускользнуло. Опять.       Беспомощность обрушивается на него. Кит откидывается назад и пытается сдержать слёзы, но ничего не выходит.       Он плачет. Рыдания вырываются из него икотой и отвратительными всхлипами; Кит задыхается, и теперь родители прекрасно слышат, в каком он отчаянии, и ему так больно, так больно, так больно.       — Я просто хочу, чтобы с ним всё было хорошо, — пытается объяснить он сквозь слёзы. Кит никогда не плакал на глазах у родителей. Он лучше заплачет перед кем-то чужим, но сейчас не в силах даже остановиться. Его встречает гнетущая тишина, и от неё становится только хуже. Они не понимают его. Он пугает их. Это ключевая правда его жизни, и никто ему не верит. Никто.       — Кит, — повторяет Широ, растягиваясь на сидении так, что теперь они лежат рядом друг с другом. Он нежно поглаживает Кита по щеке дрожащими пальцами и, прижавшись губами к лицу, осторожно целует его, словно он сделан из стекла. — Все умирают, Кит. Это и значит быть живым. Это обычное течение жизни. Вовсе не злорадство и не доброжелательность, лишь продолжение.       — Боже, — шепчет Кит и поворачивает голову так, что теперь видит наполненное эмоциями лицо Широ. Мягкое принятие. Печаль. Боль, которую Кит чувствует собственной кожей, отражается в серых, словно спокойный океан, глазах.       — Меня это устраивает, — продолжает Широ глубоким и серьёзным голосом. — Я уже смирился с этим. Просто пришло моё время. Возможно, мы ещё с тобой увидимся.       Новая волна горячих слёз накрывает Кита, и он отчаянно мотает головой, плотно сжимая губы, чтобы больше не выпустить ни единого всхлипа, хватит так говорить. Больно слышать.       Отец достаёт его из пикапа. Но даже так ногу пронзает настолько сильная боль, что Киту приходится стискивать зубы, чтобы сдержать крик. Жаль в их доме ещё и ступеньки предусмотрены.       Он весь грязный, и ему бы хоть душ принять, поэтому отец, усадив его в ванной, возвращается с кружкой полной воды, парой оранжевых тюбиков с лекарством, чистой одеждой и полотенцем.       — Сильнодействующее?.. И миорелаксанты… Наверное, я в самом деле выгляжу хреново. Сегодня явно мой день.       Родители обычно против такого. Не хотят, чтобы он стал зависим от этих таблеток. Кит запрокидывает голову назад и выпивает их максимальное количество.       Стягивает через голову рубашку, сидя на ванне, надеясь, что намёк достаточно ясен, но отец лишь с серьёзным видом опускается перед ним на колени. И долго молчит.       Кит стискивает зубы, чувствуя растущую в животе злобу: горечь, подпитывающаяся поведением родителей весь вечер, наконец, вырывается наружу.       — Ну? — давит Кит. — Ты ни слова сегодня не сказал. Переложил всю ответственность на маму. А что ты думаешь?       — Я хочу поговорить.       — Так говори!       Он напрягается, но не злится. Лицо спокойное и непоколебимое, как у Широ, сидящего на стойке у раковины.       Отец мягко говорит:       — Твои сегодняшние действия были безрассудными. Шлындать везде… обвинять всех направо и налево. Ты же знаешь, как мы с мамой волнуемся за тебя, как и все наши друзья, но всё равно продолжаешь это делать… Не так в нашей семье всё делается.       — Даже если это касается спасения человека, о котором ты заботишься?       Он делает глубокий вдох.       — Кит, ты очень похож на свою маму. Ты знаешь, что я уважаю твою храбрость, но она граничит с безрассудством. Твоя мать всегда предполагает ущерб, который могут нанести её действия, но ты переходишь эту границу. Кит, я хочу, чтобы ты хорошенько взглянул на себя. На ногу. На свой выбор. На семью и друзей. Хочу, чтобы ты обратил внимание на ущерб, который оставляешь за собой. Теперь он касается не только тебя. Надеюсь, с утра ты начнёшь делать правильные вещи.       — Брошу его?       — Ты не можешь бросить того, кто уже мёртв…       Он не мёртв, хочется прокричать Киту.       — Кит, зачем ты на самом деле всё это делаешь? Парень, которого ты едва знал и который уже мёртв? К чему всё это? Ты только находишь себе проблем на голову. Мы тебя очень любим… И не хотим потерять.       Кит не шевелится, уперев взгляд в сжатые в кулак руки, покоящиеся на штанах. И начинает вылезать из них, потерев кончик носа тыльной стороной ладони.       Отец, наконец, понимает намёк и выпрямляется. Подходит к двери, не переставая вздыхать. Он замирает, уже схватив дверную ручку, и мягко говорит:       — Я уже больше двадцати лет не видел, как плачет твоя мама. Но сегодня увидел…       Кит поднимает взгляд. Отец уже не смотрит на него, отвернувшись, осторожно закрывает за собой дверь.       Какое-то время Кит просто смотрит на край ванны. Затем стягивает штаны и опускается в ванну, открывая тёплую воду ногой.       — Он думает, что я свихнулся, поэтому пытается вызвать чувство вины… — говорит Кит, пиная воду, сердито булькающую в ответ. — Если бы только всё было так просто.       Широ неподвижно сидит на стойке, глядя на ладони.       — Кит… — всё, что он может выдавить.       Кит окунает руку под воду и вытаскивает на поверхность. Откидывает голову назад и сверлит взглядом потолок. Закрывает глаза. Позволяет сегодняшним событиям обрушиться на него. И он не может в них поверить. После всего того, что случилось, он таки оказался в нужном месте.       Там, где надо.       А теперь Широ снова пропал.       — Мне так жаль, Широ… Словами не передать. Я просто… должен был остаться с тобой. Но я этого не сделал. Не сделал. Оставил твоё тело, а он… а он перепрятал его, — Кит замолкает на мгновение, нервно стуча по краю ванны, и шепчет: — Если бы только хоть кто-то был на моей стороне… Если бы мама с папой окончательно со мной рассорились, то, может, мистер Холт воспринял бы мои слова серьёзно, но нет. Всегда всё только так и происходит. Они говорят, что я могу обо всём им рассказать, но когда я это делаю, то отворачиваются от меня. Никто мне не верит. Никогда не верил. Ни мама… Ни Пидж… Я думал, что уже давно понял это… но я такой дурак.       Кит замолкает, и дыхание перехватывает. В последнее время всё только хуже. Словно весь мир обернулся против него, маленького поганого врунишки. В этот раз всё иначе… Голос едва прорезается, когда Кит растерянно спрашивает:       — Но… ты… Ты же мне веришь… правда?.. Широ.       — Да, — шепчет Широ, слова сдавливают горло. — Конечно, верю, Кит.       Кит судорожно выдыхает и сжимает пальцами переносицу. Коротко кивает головой. Забавно, это всего пара слов, но ему становится легче.       — Спасибо, Широ. Я знал, что ты поверишь, — говорит он сломленным голосом. — Боже… это была другая сумка. Я уверен в этом. Заркон, чёртов подонок. Он умнее и быстрее меня. Я ничего не могу сделать со своей тупой, бесполезной… чёрт! — Кит снова пинает воду, вцепившись пальцами в бортик ванны. — Она, блять, всё портит. Я так заебался с этим.       — Кит, перестань. Ты только делаешь себе хуже.       Кит цыкает в отвращении, но успокаивается.       — О чём я и говорю.       Широ делает глубокий вдох и выдох. Учитывая все обстоятельства, кажется, Широ более-менее спокойно переносит случившееся. Он выглядит уставшим, но никак не удивлённым или раненным. Он тихо спрашивает:       — Ты сказал… Ну, вообще это отец Мэтта сказал, что у тебя есть «история», касающаяся Заркона… — он колеблется. — Она как-то связано с твоей ногой?       — Моя нога, — выплёвывает Кит. — От неё одни проблемы, да? От ноги и меня.       Вода капает из крана. Одна капля. Две. Три. Четыре. Кит перекидывает руку через край ванны, смотря на другой её конец.       Широ мягко отвечает:       — Ты не должен рассказывать мне…       Кит делает глубокий вдох.       — Нет, — говорит он. — Я расскажу. Это же ты. Конечно, ты заслуживаешь знать… Но я ненавижу это. Так сильно ненавижу. Я просто… — Кит слабо вздыхает. В воздухе повисает неприятная тишина, в которую он успевает прокрутить все события в голове, и взгляд его становится отстранённым. — Я никому не рассказывал об этом, после случившегося… Годы не говорил об этом.       — Всё в порядке, Кит.       — Я хочу тебе рассказать… — тихо признаётся он, закусывает губу и делает глубокий вдох. — Почти девятнадцать лет назад, когда моя мама была беременна, она всем затирала о том, как хочет иметь здорового ребёнка, но на самом деле она просто хотела девочку. Она хотела Акшу. Но появился и я… Неожиданно… Меня не ждали.       Все любили Акшу за то, что она просто есть. Она была умной, доброй, красивой. Все это видели. А я всего лишь был… — Кит качает головой, давя пальцем на висок. — Собой. Даже будучи ребёнком я это понимал. Никто прямо не говорил мне об этом, но… я чувствовал, понимаешь? Родители пытались быть честными, но я ненавидел, ненавидел, что мне приходилось прилагать столько усилий, чтобы добиться от людей того же, что они давали Акше за просто так. Я хотел их внимания, но в то же время обижался на них. Я не хотел делать всё то же самое, что и идеальная Акша. Поэтому стал невыносимым. Я делал всё, что не отвечало их ожиданиям. И в какой-то степени мне это нравилось. Я всегда оставлял после себя хаос. Бросал камни в соседские окна. Пробирался к ним и крал какую-нибудь хрень; без каких-либо конкретных причин, просто… потому что я мог. Я был ужасен.       Родители не знали, что со мной делать. Они кричали. Наказывали меня. Пытались посадить под домашний арест, но я и дома всё переворачивал вверх дном. Думаю, они завели Рэд лишь для того, чтобы хоть как-то отвлечь меня, но это не помогало. Ничего не помогало. Пидж со своими идеальным братом и идеальной семьёй убивала меня, поэтому я не могу найти никакого укрытия в нашей дружбе. И избегал её, как только мог. Соседи ненавидели меня, директор всегда вызывал к себе в кабинет, я ввязывался в драки со всеми, с кем только можно. Они стали говорить родителям о том, что с таким поведением я больше не могу ходить в школу. Что меня нужно перевести на домашнее обучение или подобрать какую-нибудь другую альтернативу. У родителей опускались руки. Думаю, какой-то частью они ненавидели меня. Сожалели. А потом в моей жизни появился Заркон…       В то время он был другим. Ты должен помнить. Словно совершенно другой человек… Однажды он заметил меня на парковке. Я не хотел возвращаться домой, потому что снова бы поссорился с родителями или увидел Акшу, поэтому я просто шатался там. Боже, мне тогда было около одиннадцати или двенадцати. Я бросал камни в машины, курил что-то украденное у старшеклассника, и тут появился этот огромный человек. Я был уверен в том, что у меня неприятности. Думал, что он отправит меня прямиком к директору или позвонит в полицию, не знаю. Но он просто смотрел на меня. Без толики отвращения во взгляде. В нём не было раздражения, боли или злости. Он просто смотрел. А потом кивнул в сторону поля и сказал: «Через несколько минут начнётся лёгкая атлетика. Присоединишься?» И я никогда не видел, чтобы на меня так смотрели после того, как я делал что-то неправильное. Он застал меня врасплох. Удивил меня. И я согласился.       И с того момента… всё пошло как по маслу. Он был хорошим тренером, а я был рождён для этого. У меня было столько накопленной энергии, и я любил бегать. Любил, когда удавалось прорезать ветер, когда земля уходила из-под ног. Мы создали хорошую команду, и все обратили на нас внимание. Вместо того, чтобы изводить соседей, я стал проводить больше времени на тренировках. Учителя, соседи, родители… все они выдохнули с облегчением.       Кит опускает под воду руку и снова поднимает, наблюдая за тем, как капли стекают с неё обратно. И проделывает это снова. Он чувствует, как начинает действовать лекарство, судя по тому, как тело потихоньку немеет. В нём куда больше расслабленности, чем он в силах сейчас выдержать, так что Кит с головой погружается в это ощущение. Он словно парит. Становится легче. Блаженство.       — Я был хорошим бегуном… — говорит Кит, укутанный заполнившим ванную теплом, и вяло откидывает голову назад. — Со здоровой ногой… я был способен на всё. В средней школе я выиграл целую кучу наград… Они всё ещё стоят на стенде с трофеями, можешь взглянуть как-нибудь. Это было волнующе. В то время я этого не понимал, но бег для меня был самой свободой. Просто идти и обгонять всех… Прорываться сквозь ветер. С наградой или без, я чувствовал себя на вершине мира. Как будто всё, наконец, встало на свои места.       Все стали обращать на меня внимание. Родители перестали смотреть на меня так, словно я был их разочарованием. Перестали разговаривать со мной как с каким-то бременем. Учителя, соседи, все… Я любил бег… Любил всё, что было связано с ним. И всё благодаря Заркону. Я… я был так ему благодарен. Именно он направил меня в нужное русло. Он обращался со мной, как и со всеми остальными. Говорил, как гордится мной. И о том, чего я добьюсь, если только решусь. Он поощрял меня. Придавал мне чувство собственной значимости… Задумываясь об этом, я понимаю, что он действительно всё это имел в виду…       И затем у Хонервы обнаружили рак… — Кит проводит пальцем по нижней губе. Замолкает, слышно только как тихо падают капли из крана.       Широ соскальзывает со стойки и садится рядом с Китом.       — Помню, — мягко говорит он и облокачивается на край ванны, наблюдая за лицом Кита. — Когда они его обнаружили, то уже не в силах были что-либо сделать. Они подали в суд за то, что на её работе не были приняты должные меры предосторожности. И выиграли много денег с этого.       — Этого не было достаточно… — шепчет Кит. — Она страдала. Очень, очень долго страдала.       Я никогда не знал Хонерву, не встречался с ней, но Заркон говорил о ней, как о солнце. Его лицо всегда светлело, когда она звонила ему. Даже когда она заболела, я знал, как сильно он её любит. Его мир разрушался. Чем хуже ей становилось, тем сильнее это его убивало. А потом он стал срываться на мне.       Сначала это были незначительные вещи. Он был просто расстроен и стал сильнее давить на меня. Перестал хвалить, только кричал. Я получал травмы, но он только рявкал и говорил, чтобы я поднимался и не останавливался. Как будто он стал ненавидеть весь мир и каждого человека в нём. Словно, чем сильнее Хонерва увядала, тем черствее становилось его сердце.       После её смерти он не знал, как с этим справиться. Он вызывал меня до начала уроков и держал, пока не стемнеет. И продолжал всё кричать, кричать и кричать. Не думаю, что он хотел возвращаться домой… Я терпел его поведение дольше, чем следовало бы. Месяц. Я думал, что он просто скорбит и в скором времени ему станет лучше. Заркон… он столько для меня сделал, я не мог просто бросить его в трудную минуту. Поэтому и делал то, что он хотел. Я переступил через себя. Стал выигрывать все награды, которые он хотел, чтобы я заполучил. Ходил на встречи, на которых он хотел меня видеть. Побил рекорд, который он сказал мне побить. Я позволил ему выплёскивать на меня свою злость. Но этого никогда не было достаточно. Никогда.       Думаю, он начал понимать, что как будто завладел мной. Как будто я был для него простым инструментом, помогающим отвлечься от боли. Не знаю. Больше я не мог угнаться за его требованиями. И я начал злиться вместе с ним. Пытался с ним поговорить, но он не слушал. Даже не смотрел на меня. За месяц до этого он был для меня, как отец. За долгие годы я, наконец, обрёл комфорт. Он столько всего мне дал, но в какой-то момент он словно вознамерился это всё и отнять… Он словно пытался меня наказать. И я начал чувствовать, что всякая похвала с его стороны была ложью… но это всё, что у меня было…Чем злее я становился, тем сильнее всё выходило из-под контроля и тем сильнее люди начали травить меня, и всё вернулось на круги своя. Как раньше, туда, откуда всё и началось. Я не мог даже вынести мысли о том, что моя жизнь вернётся к этому, но всё становилось только хуже и хуже… Я начал ненавидеть Заркона. Ненавидеть бег.       На одной из гонок я просто болтался без дела. И Пидж предложила мне выйти, но Заркон не отпустил меня, никогда не отпускал, и мне было так грустно из-за того, что я не могу даже провести с ней хоть какое-то время. Он не был моим родителем. У него не было права говорить мне, что делать. И тогда ему хватило наглости наорать на меня, чтобы я сосредоточился и воспринимал вещи серьёзно. Я так разозлился. Наверное, я просто хотел ответить ему тем же. Показать, что он не владеет мной. Что мне плевать на все эти трофеи. Я не обязан плясать под его дудку и выполнять всё, что ему, блять, заблагорассудится. Поэтому я намеренно проиграл. Ужаснейшим образом. Это была важная гонка. Но зато это был ясный шаг против него. И мне в самом деле было плевать.       После гонки он сказал, что хочет поговорить со мной внутри. Ну, то есть я знал, что он будет орать. Наверное, я надеялся на то, что он достаточно разозлится, чтобы оставить меня в покое. Я думал, что так будет лучше и это того стоило.       Мы крупно поругались. Я сказал, что ненавижу его. И что он всё разрушил. Что это всё его вина и что он худший человек из всех, кого я знаю. Мне казалось, что он забирает у меня единственное место, где я мог укрыться от самого себя. Я проклинал его и ругался, и он делал то же самое. Но он знал меня, знал, как задеть за живое… Он просто… разорвал меня на кусочки. Он начал говорить о моих родителях и о том, как они меня ненавидят. Что без него я был бы никем… и разве это не было правдой? Меня это очень сильно задело. И я хотел его ранить в ответ. Поэтому сказал ему… — шепчет Кит, прижимая пальцы к глазам. — Сказал, что рад тому, что он остался один. Что, может, Хонерва умерла не просто так. Я не… Я… — Кит вздыхает. — Ужасно говорить о таких вещах… Хотел бы я вернуть эти слова назад. Я так сожалею об этом.       На долгое время повисла тишина. Его лицо просто… он так побледнел. Я тут же стал извиняться. Я знал, что зашёл слишком далеко. Но затем он резко схватил меня за ворот. И держал так над самой лестницей. И я даже не сопротивлялся, настолько был удивлён. А потом он просто… бросил меня. Прямо со ступенек.       Я ударился головой. И до сих пор не всё слышу правым ухом. Я выпал из реальности. Сначала даже не понял, что что-то не так с ногой, но стоило приподняться, то я сразу увидел. Это было… отвратительно. Она была вывихнута в другую сторону. Как будто кто-то вырвал её и вставил в не том направлении. И всё, что я мог сделать — лишь смотреть на неё. Казалось, нет никакой надежды на спасение. Я больше не смогу бегать, а ведь это всё, что у меня было… И тень обрушилась на меня. Я поднял взгляд. Он спустился ко мне. И я подумал, что, может, он хочет извиниться, но он остановился и наклонился ко мне и… — Кит с трудом сглатывает и мотает головой. — Он схватил меня, — он закрывает глаза, затылком чуть ли не касаясь спины. — И наступил на мою вывернутую ногу, и он просто… он… — шепчет Кит. — Он был для меня как отец. Он спас меня… Я взглянул на него, я доверял ему. Он говорил, что я для него как сын. А потом он просто…       Создавая мягкую трель, продолжают падать капли из крана. Кит прокашливается, ведя пальцами по губам. Из-за действия лекарств рассказ приносит не такую боль, какую мог бы. Всё онемело: от кончиков пальцев до ясного ума.       — Он просто вышел из себя. Когда бы я ни закрыл глаза, он продолжает вытворять это со мной. Казалось, что мне некому довериться. Родители отправили меня на курсы по управлению гневом, но клянусь… — смеётся Кит. — Я стал ещё злее. Успеваемость скатилась, но меня это не волновало. Они удерживали меня. А я… я не знаю. Стал закрываться от всех, как только мог.       Кит фыркает, поворачивая голову в сторону Широ, и шепчет, не отрывая от него взгляд:       — Широ, мне так жаль… Так жаль. Заркон должен был стать моим первым подозреваемым, когда я пытался отыскать убийцу. Столько времени ушло впустую, лишь потому что я надеялся, что это мог оказаться кто-нибудь другой… Я верил малейшему оправданию, каждому, кто говорил мне, что это не может быть Заркон, что он невиновен. Я не хотел, чтобы в итоге это оказался он. Иначе мне пришлось бы столкнуться с ним лицом к лицу… а сил бы не хватило. И что бы я делал дальше?..       Широ шепчет:       — Кит…       Кит перекидывается через бортик ванны. Щёки розовеют от перегрева, и от лекарств расслабляются мышцы. Широ ведёт пальцами по его волосам, смахивая их с лица, и с болью во взгляде смотрит на него.       — Я не понимаю. Почему тебе никто не поверил? У тебя было наглядное доказательство. Почему он вышел сухим из воды? Я даже ничего об этом не слышал.       — Ну, — бормочет Кит. — Если есть мелкий поганец, который постоянно что-то крадёт в твоём магазине, врёт тебе прямо в лицо или бросает камень в окно твоей машины, ты бы ему поверил или учителю, который всё это время пытался помочь ему? Не было нужды напоминать людям о том, каким я был ужасным ребёнком; это была ещё свежая информация. Заркон есть Заркон, и все его знают. Этот ублюдок, судья Сендак, был его лучшим другом в старшей школе. Он бы не стал слушать меня, даже если бы увидел, как Заркон делает это, собственными глазами. Журналисты были его старыми приятелями. И он ходил повсюду, заметал следы, будто бы из лучших побуждений, будто бы помогая мне. Ты же видел его сегодня… как он ведёт себя перед важными людьми. Родители тогда поблагодарили его, потому что именно он позвонил им, после того, как скинул меня с лестницы. Но как я мог винить их?.. Я делал всё, о чём они упомянули. Врал, воровал, доставлял одни лишь неприятности. Мистер М до сих пор ненавидит меня за всё это.       Я пытался защищаться, но затем поползли слухи. Люди стали говорить о том, что именно я начал ссору. Что я обвинял его в своём поражении и пытался отомстить. Он был на моей стороне столько времени… зачем ему калечить меня? Никто не верил ни единому моему слову. И родители стали больше злиться на меня за доставляемые неудобства. Они думали, что я перегибаю палку, и навыдумывал себе то, как он скинул меня. Как будто я сам поскользнулся на ступеньках и просто не мог с этим смириться. Но я знал, что это не так. А родители не верили мне… Пидж… пыталась понять, но она так верила во всех учителей и в их клятву защищать учеников. Она думала, что все были такими же честными, как и её отец. На моей стороне не было никого. Поэтому… я сделал так, чтобы больше никто не обращал на меня внимания. Заркон никогда не заговаривал об этом снова, как и я. Этим всё и кончилось.       — И никто ни разу не спросил тебя о том, что случилось с твоей ногой? Кажется, никто в школе не в курсе.       — Спрашивали. И ты спрашивал. Но тему легко можно сменить. Никто не мог заставить меня говорить об этом. И к тому же люди оказались не такими уж разговорчивыми.       Широ качает головой. Кажется сломленным и подавленным. Он судорожно вздыхает.       — Мне так жаль, Кит… Я даже представить себе не могу, каково это оказаться совсем одному в такой ситуации… меня бы это разбило.       — А знаешь? Всё в порядке. Да, я долгое время злился. Но затем я начал рисовать, и каким-то образом это стало помогать мне. И Пидж тоже, даже если она не верила мне. Без неё я бы не справился. Но у меня нет права жаловаться. Потому что это не так кошмарно, как то, что он сделал с тобой.       — Я ничего не помню… И к тому же… я не был один. С самого начала ты был рядом со мной. И это всё меняет… У тебя же не было никого, — Широ прикрывает глаза. — Я помню, как ты как-то сказал мне, что понимаешь, каково это не иметь никого рядом, и мне всегда было интересно, что же ты имеешь в виду. Ты так быстро вызвался мне помочь, ни секунды не колебался, — он с трудом сглатывает. — Хотел бы я тогда оказаться рядом с тобой. И забрать всю боль…       — Ты и так это делаешь, Широ, — тихо говорит Кит, выдавливая слабую улыбку. — С тобой мне куда спокойнее.       Широ внимательно смотрит на него, продолжая прочесывать волосы.       — Прости, — шепчет он в ответ. — Ты не заслуживаешь ничего из случившегося. Не важно, как сильно страдал Заркон, он не имел права…       — Ну, — хмыкает Кит, спокойно перекатываясь на спину, и устало прикрывает глаза. — Когда мы заберём тебя, этого хватит, чтобы отплатить ему сполна. Это всё, что я хочу.       — Да, — тихо бормочет Широ, неспешно убирая волосы с лица Кита. Кит вяло смотрит на него. Он волновался о том, как будет чувствовать себя после того, как всё расскажет Широ. Но всё не так плохо. Вовсе нет. Если бы он и мог кому-то это рассказать, то только Широ. Спустя какое-то время Широ говорит: — Эй, тебе не пора вылезать? Кажется… лекарства начали действовать.       Улыбка растягивает на лице Кита.       — Ещё как. Я почти ничего не чувствую. Даже кончиков пальцев.       — Боже, — шепчет Широ. — Давай я тебе помогу.       Кит достаёт затычку из ванны и осторожно, стараясь не утруждать больную ногу, поднимается, держась за прикрученную к стене перекладину. Но он покачивается, и Широ тут же подхватывает его за спину, удерживая на месте.       — Прости, — ворчит Кит, не в силах беспокоиться о том, что сейчас он полностью голый в руках Широ.       Но лицо того горит, пока он пытается помочь ему. Широ руками Кита стягивает со стойки полотенце и вытирает его, стараясь не задевать деликатные места. Выворачивает вялыми пальцами боксеры и помогает Киту надеть их. И затем относит его в комнату и осторожно укладывает под одеяло.       — Вот так, — шепчет Широ, выпрямившись и положив руки на бёдра, и пытается понять, что делать дальше. — Могу я ещё чем-то помочь?       — М-м… — стоило лишь голове опуститься на подушку, как глаза тут же закрываются. Кит протягивает руку, чтобы ухватиться за Широ, и тот поддаётся. Широ заползает на кровать, и Кит притягивает его к себе, обвивая руками и чуть ли не мурлыча. Чужая рука опускается на самую чувствительную часть ноги.       Кит едва разлепляет глаза, чтобы взглянуть на Широ.       — Ты такой грустный, — бормочет он. — Я уже пережил это, понимаешь… Столько лет прошло. С ногой всё хреново, но… почему-то она заставила родителей ценить меня больше, — Кит тихо смеётся, протягивая руку и проводя пальцами по щеке Широ. — Не будь таким. Не из-за меня.       — Ты такой храбрый, Кит… Надеюсь, ты это понимаешь.       — М-м, нет. Не такой, как ты.       Широ лежит рядом с ним, глядя на его слабую улыбку.       — Спасибо, что рассказал, Кит. Спасибо, что доверился мне…       — Хм-м, — выдыхает ему в грудь Кит и слепо пытается отыскать переключалку. — Что хочешь посмотреть? — бормочет он.       Широ устало и напряжённо смеётся и оставляет поцелуй на лбу Кита.       — Спи, Кит. Сегодня я хочу смотреть только на тебя.       Кит устало моргает и смотрит на Широ, прежде чем слабая улыбка растягивается на его губах.       — Мы ещё отыщем тебя. Сегодня было достаточно близко.       На этот раз Широ целует его руку, массируя костяшки.       — Ты никогда не отдохнёшь, верно? Спокойной ночи, Кит… Выспись хорошенько.       — Спокойной ночи, Широ… Я найду тебя… — и Кит уже видит сны об этом.       Сны его наполнены самыми заветными желаниями, оставив все страхи позади: Кит находит Широ, он в безопасности, и, наконец, они могут быть вместе и зависать, как нормальные люди, после школы или тренировок. Широ сам может взять в руки пульт и выбрать программу, какую ему только захочется посмотреть, и они проводят весь вечер вместе, пока не становится совсем поздно, и Широ вынужден вернуться домой, чтобы побыть с семьёй. И они приветствуют его дома. Целуют в лоб, взъерошивают волосы и спрашивают, как прошёл день.       Но когда Кит просыпается, когда сон распадается на мелкие кусочки, он осознаёт, словно собирая пазл и видя перед собой картину целиком, что ничего из этого никогда не произойдёт.       Потому что Заркон знает, что Кит уже понял, что это всё его рук дело.       Широ какой-то нервный с утра пораньше. Раздражительный. Он сохраняет голос твёрдым и спокойным, но Кит давно заметил, что тот начинает жестикулировать руками, когда с чем-то не согласен, будто так его мнение однозначно будет учтено.       — Кит, не думаю, что возвращаться к Заркону хорошая идея, — Широ раскрывает ладонь. — Ты должен остаться дома. Он знает, что ты вернёшься, и будет дожидаться тебя.       Кит переворачивается на другой бок и оглядывается в поисках таблеток.       — Не мог бы помочь мне…       Широ щёлкает языком.       — Сперва тебе нужно поесть… Если ты выпьешь их на голодный желудок, у тебя заболит живот.       — А что, если сейчас болит нога? — огрызается Кит.       — Ты заработаешь себе язву. Я не шучу. Кит, ты не машина. Когда меня не станет, я хочу быть уверен, что рядом с тобой будет человек, который сможет позаботиться о тебе… и это ты сам.       Кит хмыкает, опуская рассеянный взгляд на ногу. Отец принёс ему не те боксеры, они в десять раз уже и меньше, чем обычные. Выглядит ужасно, и в них неудобно. Кит щёлкает себя по носу и хмуро оглядывается на комод. Тот стоит всего в нескольких шагах, но даже это расстояние он будет не в силах преодолеть самостоятельно.       — Отлично, — бормочет Кит. — Хорошо, ты прав. Я поем. Только… поменяю… а потом ты поможешь мне спуститься.       Широ тяжело вздыхает.       — Просто скажи, что ты не пойдёшь к Заркону…       Кит молчит.       Дверь распахивается.       — А-а-а! — кричит он, вцепившись в одеяло, лежащее на коленях. — Акша! Какого хрена? Стучать надо!       — Зачем? Опять что ли порно смотришь?       — Боже. Ты не опаздываешь в школу? Занятия уже как час идут.       Она закатывает глаза.       — А ты?       Кит прикрывает глаза и стонет.       — У меня, блять, нет настроения сейчас. Чего бы ты там ни хотела, просто скажи мне и проваливай.       Акша стоит в дверях и смотрит на него.       Кит ненавидит, когда люди так смотрят на него, особенно Акша. Она словно пытается разглядеть его изъяны и найти отличия.       — Что? — недовольно мычит Кит.       Акша выглядывает в коридор, смотрит по сторонам, а затем осторожно заходит в комнату и прикрывает за собой дверь.       — Есть предложение.       Кит хмуро смотрит на неё.       — Что я могу сделать?.. Я же сумасшедший, или ты не слышала?       — О да. Слышала. Прошлая ночь была полным кошмаром, Кит. Никогда не видела маму такой расстроенной… — Акша плотно сжимает губы и, последний раз взглянув на дверь, подходит ближе. Опускается рядом на кровать, держась слишком прямо и напряжённо.       — Что ты делаешь? — спрашивает Кит, неловко отодвигаясь в сторону.       Акша хмурится и пристально смотрит перед собой, словно мысли её сейчас плавают где-то за гранью возможного. И сама себя настраивает на разговор.       — Так, — говорит она, дёргая руками и делая глубокий вдох. — Ладно. Предлагаю тебе сделку. Я… я кое-что тебе расскажу, но только если ты сделаешь кое-что взамен.       — И что же?..       — У моего парня был день рождения, и я забыла об этом, но сказала ему, что попросила тебя нарисовать его портрет, поэтому подарок немного задерживается.       Кит вздыхает и переводит взгляд на Широ, но тот лишь жмёт плечами. Это наименее важная для него информация, которую он слышал за последние несколько недель.       — Поэтому я подумала, что, если ты согласишься нарисовать что-то, я расскажу тебе нечто важное. Что-то, что ты хотел бы услышать.       — Что это?       — Сначала согласись. Поверь мне, ты захочешь это услышать.       — Ничего из того, что ты мне можешь сказать, не стоит моего времени. Твой парень один из самых уродливых людей, которых я только видел. И я не шучу.       Акша бросает на него взгляд.       — Прости, Кит, но не всем повезло родиться с такими ресничками и миленьким лицом. Были бы мы такими же везучими.       Кит закатывает глаза.       — Он обращается с тобой, как с дерьмом. Честно? Ты заслуживаешь лучшего. Нет. Он не посрамит мой скетчбук. А теперь можешь уйти? Мне надо одеться.       Акша делает глубокий вдох и, скрепя сердце, выдаёт:       — Это касается Широ.       Кит удивлённо моргает, оборачиваясь. Широ смотрит на неё.       — Широ?.. — Кит проводит языком по губам. — Разве… тебе следует говорить мне об этом после вчерашней ночи?       — Именно поэтому и говорю, — бормочет Акша, но не смотрит на него. — Мама с папой в ужасе, — шепчет она. — Они всегда напуганы, если дело касается тебя. Ты всегда делаешь то, что первое в голову взбредёт, как всполох пламени, тянущийся к небу, а они не знают, как направить тебя в нужное русло, не потушив... Они не видят то, что вижу я. Я не пытаюсь сказать, будто не думаю о том, что ты свихнулся… Я… я не знаю, что думать. Но я точно знаю, ты веришь в то, что делаешь правильные вещи… Я знаю, ты и в самом деле думаешь, что видел Широ вчера и что Заркон убил его. И… если ты хочешь дать Широ второй шанс, он единственный, кто его заслуживает, я просто… Если ты прав, если ты видел его… кто мы такие, чтобы скрывать от тебя информацию? — Акша делает очередной глубокий вдох и зажмуривается. — Я как-то слышала разговор мамы с папой. В день после того, как все узнали о пропаже Широ, в полицию поступил телефонный звонок. Анонимный. И рассказали про конкретное место. Так что полиция отправилась туда и обнаружила на дереве порезы. Они взяли образец и провели несколько тестов, — Акша смотрит прямо на Кита. — Это был след от люксита.       Кит хмурится.       — Люксит?.. Из которого… сделан мамин клинок?..       — Именно.       Кит лишь сильнее хмурится.       — И… что ты пытаешься этим сказать?.. Что это сделала мама? — Кит совершенно ничего не понимает.       Акша раздражённо прикрывает глаза, сжимая переносицу.       — Нет. И да, разве это теперь не твой клинок? Они же редкие, правда? Я видела лишь ещё один такой, когда помогала одной своей подруге во время занятий в группе поддержки кое-что отнести в некий кабинет некого тренера. Догадываешься, где?       Кит, не моргая, смотрит на неё. Она намекает на то, что он думает, что она?..       — Акша… — изумлённо шепчет Кит. Он и подумать не мог, что она придёт к нему и выдаст такое. Никогда. Ни за что в жизни. — Зачем ты мне всё это рассказываешь?       — Слушай, — шепчет она. — Я рассказала мистеру Холту о том, что видела клинок в кабинете Заркона, но он ничего в нём не нашёл. Мама и папа взяли с меня обещание ничего тебе не рассказывать. Я не хочу, чтобы ты тут же сломя голову понёсся вляпываться в неприятности. Поверь, не хочу. Я тоже за тебя переживаю. Но, Кит… если ты прав… если это не просто глупая выдумка… — Акша поворачивается к нему всем телом и смотрит прямо в глаза. — То только ты сможешь отыскать Широ. Ты пламя, которое ни за что не потухнет, даже если все отчаянно пытаются именно это и сделать, — она делает глубокий вдох. — Мне всегда казалось… что мы ошиблись в прошлом, — шепчет Акша. — Наверное… мне стоило тогда поверить тебе. Может, я верю…       Какое-то время Кит только и может, что смотреть на неё.       — Акша, — вновь повторяет он. Уголки глаз начинает щипать, когда Кит понимает, к чему она ведёт. В этот раз она не смеётся над ним и не издевается, как он предполагал с самого начала. Она просто смотрит на него и слегка улыбается.       — Прости, — мягко говорит она. — За все эти годы я столько дерьма на тебя вылила. Но ты правда хороший братишка.       Кит выдаёт смешок.       — Акша… мы близнецы.       — Сорок минут, — напоминает она, посмеиваясь. — Почему-то Широ важен для тебя… И я просто хочу быть уверена в том, что ты не делаешь ничего того, о чём потом пожалеешь… Понимаешь, о чём я?       Кит кивает, не в силах и слова выдавить. Слёзы комом застревают в горле.       Акша смеётся.       — Не плачь.       — Я не плачу, — выдавливает он, но голос срывается.       Акша как будто хочет ещё что-то сказать, и в воздухе звенит смех, когда в комнате появляется мама.       Кролия удивлённо замирает.       — Акша, — тут же настораживается она, нахмурившись. — Что вы тут делаете?..       — Кит согласился нарисовать кое-что в качестве подарка от меня Чаду на день рождения.       Кролия наклоняет голову и внимательно разглядывает лицо Кита. В её глазах до сих пор виден страх. Она не ожидала увидеть здесь Акшу, так что теперь она сбита с толку и не знает, как действовать дальше.       — В самом деле?..       — Да, — хмыкает Кит, вскидывая руками. — Почему бы и нет? Всё равно делать нечего.       — Оу, просто я… не ожидала, — Кролия переводит взгляд с одного на другого. — Рада видеть вас вместе.       — Ну, время вышло. Я пойду к Нарти, — любезно оповещает Акша, разворачиваясь на пятках, и обходит Кролию. — Не забудь нарисовать глаза побольше, потому что он комплексует из-за того, что они такие маленькие.       И она исчезает где-то в коридоре.       Кролия скрещивает на груди руки и опирается на дверь. Кит делает глубокий вдох, бросая нервный взгляд на Широ, всё ещё сидящего на кровати и молча наблюдавшего за ними. Кит пытается взять себя в руки.       — Как самочувствие?.. — в конце концов спрашивает Кролия. — Твоей ноге крупно досталось вчера.       — И это единственное, что тебя волнует?       — Нет… — бормочет она и на какое-то время замолкает. Но когда заговаривает снова, то отчеканивает каждое слово: — что Акша сказала тебе?..       — Она хотела, чтобы я нарисовал её уродливого парня…       Кролия откидывает назад голову и вздыхает.       — Знаю я вас. Я же ваша мать. Конечно, я знаю вас… — вздыхает она. — Ладно, раз уж ты не хочешь говорить мне. Я пришла к тебе сказать, что мы тут с отцом поговорили…       Кит выпускает горький смешок.       Кролия бросает на него взгляд, но перебарывает себя.       — В часе езды есть дом…       — Нет…       — И мы думаем…       — Нет!..       — Кит… — шепчет она, тяжело смотря на него. — Я знаю, что всё это будет не просто, но то, что мы пытаемся сделать сейчас это…       — Я не отправлюсь ни в какой дом…       — Предотвратить нечто ужасное, что в скором времени может произойти с тобой. Мы думаем…       — Послушай… — говорит Кит, поднимая руки. — Я должен идти.       Кролия смотрит на него.       — Идти?.. — он чувствует, как её ярость всплывает на поверхность. — Куда?..       — Лэнс и Ханк собираются на футбол сегодня, и я думаю, что было бы прикольно к ним присоединиться.       — Нет, — твёрдо говорит она. — Никуда ты не пойдёшь.       — Ты же сама говорила, что мне нужно вернуться к обычной жизни.       — Нет, — шепчет Кролия, но ярость никуда не девается, лишь наступает, словно неизбежная волна. — Только не после прошлой ночи. Вчерашняя ночь изменила всё.       — Разве? Как по мне, так ничего не изменилось. Тело Широ до сих пор не найдено? Верно. Родители всё ещё мне не верят? Тоже верно. Всё в полном порядке, как ты и хотела.       Кролия становится очень спокойной. Очень тихой. Она не шевелится, но Кит чувствует, как искры трещат в воздухе, как они потоком подступают к нему.       — Кит, — начинает она, но ничего из того, что она скажет, не сможет исправить ситуацию. Ничего из того, что она собиралась сказать…       — Всё, о чём я когда-либо просил тебя, — шепчет Кит, смотря на неё со всей свирепостью, на которую способен. — Это поверить мне. Я твой сын. Прошу. Прошу. Как-то ты сказала, что я могу попросить обо всём, что мне нужно. Так вот, мне нужно доверие.       Взгляд Кролии начинает дрожать, а руки трястись. Она медленно отступает на шаг.       — Кит. Так нечестно, — шепчет она. Они молча смотрят друг на друга из разных концов комнаты. Кролия добавляет: — Ты же знаешь, что так или иначе отправишься туда… Просто я хочу, чтобы это произошло по твоему собственному желанию… Но в таком случае, Кит… В таком случае… Ты же понимаешь, да?       Кит тихо смеётся, опуская взгляд на руки.       — Я знал это… Знал… и всё равно разочарован.       Кит не смотрит на неё, когда Кролия делает ещё один шаг назад. И ещё. И закрывает за собой дверь.       Какое-то время они с Широ молча варятся в тишине, но не достаточно, чтобы прошло послевкусие от разговора. Времени нет.       — Ладно, — бормочет Кит. Плечи всё ещё стянуты тугими узлами, а в животе появляется бездонная яма. — Думаю, мы должны поверить Акше на слово. Давай проверим кабинет Заркона.       — Кит…       — Только не ты, — шепчет Кит, горько смеясь. Он берёт себя в руки и встаёт с кровати, мёртвой хваткой вцепляясь в костыли. — Широ, пожалуйста… Прошу, не начинай. Боже. Думаю, мы оба знаем, что что бы ты ни сказал, я не остановлюсь. Мы это уже пятьсот раз обсуждали…       — Мы не должны…       — Должны… И знаешь, что? Можешь оставаться здесь, если хочешь. Можешь остаться.       — Ты убиваешь себя.       — Это нога, а не сердце. В худшем случае, они просто отхерачат её…       Широ поражённо вздыхает.       — Кит.       — Боже. Меня уже тошнит от этого всего. Идёшь ты или нет, меня больше не ебёт. Все только и делают, что спорят со мной обо всём на свете. Может, у тебя и есть предсмертное желание, но я не дам ему сбыться. Ты был так близко… Я видел тебя. Ты был так. Близко. А теперь эта наводка на люкситный клинок… Если бы я смог раздобыть его и показать мистеру Холту. Если бы он только взглянул на него… — Кит хватает тюбик лекарства с тумбочки и высыпает горстку на ладонь. Ему плевать, сколько там таблеток. Он продержится до конца.       Широ резко вскакивает с кровати и обхватывает руку Кита, прежде чем он успевает выпить их. Кит пытается вырваться, но Широ лишь крепче сжимает пальцы, надвигаясь на него. И вдавливает в стену.       Кит никогда не думал о том, насколько пугающим может быть Широ. Он всегда был таким осторожным и вежливым, за что бы ни взялся. Но сейчас он твёрд и непоколебим, как камень.       Он крепко сжимает запястье Кита.       — Брось их, Кит, — требует он низким голосом.       Кит стискивает зубы, пытаясь выкрутиться из рук Широ.       — Брось их.       Кит снова дёргается. Бесполезно. Широ слишком сильный. Но Кит не выбрасывает таблетки.       Широ наклоняется к его лицу.       — Прошлой ночи хватило, Кит. Заркон прикончит тебя. Ты посмотри, что он сделал с тобой за такую мелочь. Ты проиграл в гонке, и он раздробил твою ногу. А после вчерашнего планы изменились… Ты прилюдно бросил ему вызов. Что он теперь сделает с тобой? Я не пущу тебя, потому что тебе снова достанется… Только не из-за меня. Не дай мне стать причиной твоего убийства. Прошу, Кит. Я прожил жизнь, которую хотел, но вот так? Убив тебя? Я буду жалеть об этом до скончания веков. Не дай мне убить тебя. Не смей, Кит.       — Отцепись от меня, — низко говорит Кит обмякшим голосом.       — Нет.       — Отцепись от меня.       — Ни за что.       Кит обрушивается на него, пиная больной ногой — единственное, чего не касается Широ.       — Отвали!       Удар приходится прямо по нему, но только Кит корчится от боли. Широ лишь сильнее вдавливает себя в Кита, так, что он теперь вообще двинуться не может.       — Я буду держать тебя так до тех пор, пока ты не успокоишься. Кит, я не хочу видеть, как ты измываешься над собой! Меня больше не волнует моё тело. Пусть Заркон подавится! Мне плевать.       — Но мне нет! — кричит Кит, пытаясь вырваться из хватки Широ, но бесполезно. Широ, даже будучи ослабевшим, исчезающим призраком, в миллионы раз сильнее Кита. Кит тут бессилен. Бесполезен, как маленький ребёнок. Как он может сражаться с кем-то и расчитывать на победу? Пидж чуть ли не на фут ниже него и, никогда в своей жизни не практикуясь, может побить его. С лёгкостью. — Широ!       — Хватит! — также умоляет Широ. И хоть Кит никогда не думал одолеть его в физическом плане, но ментально — совершенно другой разговор. И Кит видит это. Что-то больное, кровоточащее в самой глубине серых глаз. Широ сломается первым, если Кит ещё продержится. Каждый раз, когда он кричит, неважно, сколько слоёв защиты Широ натянет на себя, он рассыплется на части.       Кит даже не думает поддаваться. Слова царапают горло и обжигают глаза.       — Перестань говорить мне о том, что это не важно! Что ты не важен! Слишком поздно! Я забочусь о тебе! Даже если есть малейший шанс, что я верну тебя, я зубами в него вцеплюсь. Я найду твоё чёртово тело, Широ. Даже если это последнее, что я сделаю в своей жизни. Я умру, если потребуется! Я хочу. Ты не остановишь меня. Поэтому отъебись!       — Кит! — умоляет Широ. — Хватит бороться со мной. Прошу! Пожалуйста, я не могу…       — Так отпусти меня! Отпусти!       — Нет, — выпаливает Широ.       Кит подавляет крик, всё ещё отчаянно пытаясь отодвинуть его от себя.       — Почему ты не можешь просто отпустить меня?! — вопит он.       Но Кит уже знает ответ: он слишком слаб. Он на всю жизнь останется инвалидом, и ему никогда не станет лучше. Его нужно защищать. Жалкий! Кричит ему разум. Бесполезный! Это уже гнев.       — Почему?! — слова режут глотку.       Широ сильнее давит на него — телом к телу. Прижимается лбом ко лбу Кита и выпаливает слова, рвущиеся из самых глубин его сердца:       — Потому что я люблю тебя!       И они заполняют комнату.       Они оба затихают. Замирают. Слышно только их сбившиеся дыхание.       Кит смотрит широко раскрытыми глазами прямо в серые глаза Широ.       Широ не собирался этого говорить. Кит видит это по сгустку эмоций на его лице. Ужас. Правда высказанных слов. Уязвимость. Широ открылся под влиянием момента. На запале.       — Я… — беззвучно выдыхает Широ. Взгляд его вдруг становится отстранённым. На секунду он опускает голову, прикрывая глаза, и отходит от Кита. Больше никакая сила не держит его, но вместе с ней уходит и опора. Кит соскальзывает по стене на пол. Он даже не слышит тихий стук, когда его хватка слабеет, будучи крепкой ещё секунду назад. Таблетки сыплются на пол.       Он пристально смотрит на Широ, склонившегося вперёд и продолжающего качать головой.       — Ты имел это в виду? — шепчет Кит.       Широ наклоняется вперёд, склонив голову ещё ниже. И издаёт гортанный звук, очень похожий на боль.       — Я тоже… — шепчет Кит, нарушая повисшую в комнате тишину. — Я бы ни для кого такое не делал. Я тоже… Я тоже люблю тебя, Широ.       Широ осторожно кивает. Он шмыгает и вытирает нос рукой.       — Я знаю, Кит. Знаю…       — Тогда почему? Зачем ты пытаешься остановить меня? Ты же знаешь, каково это.       — Боже, — выдыхает Широ, прикрывая лицо руками, и разворачивается, смотря прямо на Кита. В его взгляде столько боли. — Это не то, чего я хотел, Кит. Я бы всё отдал, чтобы изменить всё ради тебя. Я больше этого не вынесу. Не таким образом, — он подходит к Киту и опирается на стену, усаживаясь рядом с ним на пол. Так они и сидят в напряжении.       Широ проводит по лицу рукой и бессильно опускает её.       — Ты заслуживаешь куда большего… Но вместо этого идёшь на собственную смерть из-за меня. В каком месте это любовь?.. Как я могу позволить тебе пойти на это? Я не могу, Кит, — Широ откидывает голову назад, сдерживая слёзы. — Не могу отпустить тебя. А если бы я оказался на твоём месте? Что, если бы я отправился навстречу гибели?       — Ты ещё не понял? — бормочет Кит, нежно накрывая руку Широ своей. — Каждый день меня это беспокоит. Когда просыпаюсь, не успев открыть глаза. Будешь ли ты рядом со мной? Когда боль пронизывает тебя. Когда ты неожиданно исчезаешь. Когда я ложусь спать и закрываю глаза… я попусту трачу драгоценное время на тупой сон, а мог бы провести его с тобой. Широ. Каждое мгновения для тебя может оказаться последним… Мне очень страшно. Я не могу так тебя потерять. Найти тебя — моя последняя надежда. Если ты умрёшь, я не смогу жить с мыслью о том, что подвёл тебя. Я не потеряю тебя. Ни за что.       — Кит… — выдыхает Широ. — Мы не должны умирать вместе…       — Нет, я не об этом. Я не прошу тебя позволить мне умереть вместе с тобой, Широ. Я прошу тебя жить со мной.       — Кит, — Широ прикрывает глаза и пододвигается к нему, обхватывая рукой его плечи и притягивая ближе к себе.       — Ещё немного, — бормочет Кит, прижимаясь к его груди. — Я чувствую. Прошу. Ты сказал, что веришь мне. Поверь и сейчас. Я справлюсь, Широ. Я вижу, чем всё это кончится для нас. Для нас обоих… живых. Ты и я, — Кит судорожно вздыхает, вытирая слёзы с лица. — Мы справимся. Поверь в меня. Пожалуйста. Поверь.       Широ тяжело вздыхает и промаргивается. Поворачивает голову в сторону и смотрит на Кита, но затем опускает взгляд на их сомкнутые руки.       Превозмогая самого себя, он говорит:       — В день игры Заркон обычно ходит туда-сюда из кабинета… но во время самого матча остаётся на поле. Если нам удастся пробраться внутрь, тогда появится шанс.       Выражение лица Кита смягчается, и на губах появляется слабая улыбка.       — Но это опасно. Он будет на территории кампуса, всего лишь на поле. Кит… Если ты пострадаешь… — шепчет Широ.       — Спасибо, Широ, — в ответ шепчет Кит и сжимает его руку в своей. — Я буду осмотрительнее. Спасибо.       Широ тише добавляет:       — Просто… не делай меня соучастником в твоём самоубийстве…       Кит вздыхает и кивает головой.       — Хорошо.       — И я пойду с тобой… Я смогу помочь.       — Да. Да, конечно. Я хочу, чтобы ты пошёл.       — Боже, — бормочет Широ, прижимаясь затылком к стене и глядя в потолок. — Ты такой упрямый.       — М-м, — хмыкает Кит, также смотря в потолок. — Все мне об этом говорят.       Какое-то время они просто сидят в тишине. Таблетки так и лежат нетронутыми на полу, разбросанные вокруг Кита. Он собирает их, но большую часть убирает, оставляя лишь несколько штучек. Ничего не поделаешь, но зато Широ ничего на этот счёт не говорит.       Взяв Кита за руку, тихо спрашивает:       — Думаешь… твоя мама отпустит тебя смотреть футбол вместе с Лэнсом и Ханком? Может, и Пидж позовёшь.       — Я боюсь встречаться с ней… Мне остаётся только гадать, какого она сейчас обо мне мнения. Что вообще рассказал ей отец… Но мне кажется, что с кем бы я ни пошёл, мама не отпустит меня. Думаю, она сейчас сидит у двери и, стоит мне появиться, тут же вырубит меня.       — Она не вырубит тебя, — устало смеётся Широ, опуская голову на голову Кита.       — Так или не так, но она может, — Кит переводит взгляд на окно. — Как ты себя чувствуешь? Сможешь помочь мне спуститься?       — Со второго этажа? — Широ так удивляется, что аж челюсть отпадает. — Ну, давай, попробуем…       Кит поворачивается к окну. Берёт в руки молоток и как можно тише вынимает из досок гвозди. Казалось бы, столько времени прошло с тех пор, как он выглядывал наружу. Вороны его больше не колышут, есть вещи и пострашнее. Куда страшнее.       Кит распахивает окно и перекидывается через его край. На улице стоит холодный и раздражающий кожу, как сотни мелких букашек, туман. Кит отмахивается и смотрит вниз. Широ уже стоит на земле, глядя в окно.       Он расставляет руки в стороны.       — Клянусь, я поймаю тебя.       — Да. Только… — Кит ёрзает на месте. Ему вообще не хочется приземляться на ногу сейчас. — Думаешь, я справлюсь? Конечно, я сделаю это. — Кит перекидывает сначала костыли, а затем и сам прыгает. И да, Широ ловит его. Только падение оказывается не таким мягким и романтичным, как Кит себе было вообразил сначала, но жить будет.       — Тест на доверие? — улыбаясь во все зубы, говорит Кит.       Широ закатывает глаза и осторожно опускает его на землю. Кит подбирает костыли и не спеша обходит дом.       Мама стоит во дворе, уперев руки в бёдра, и с кем-то разговаривает, но с этого ракурса Кит не может понять, с кем. Но может услышать.       — Чёрт возьми, — выдыхает он, переводя взгляд на Широ. — Это Заркон. Что он здесь делает? Он знает, что я в курсе! Широ! Что, если он пришёл убить моих родителей?       Широ качает головой, обходит дом, выходя во двор, и приподнимает руку, чтобы Кит подождал его. Спустя какое-то время он говорит:       — Кажется, твоя мама приглашает его внутрь… Они говорят о перемирии. Она хочет, чтобы вы всё выяснили между собой.       Кит стискивает зубы.       — Выглядят дружелюбно? У него случайно нет никакого ножа при себе?       — Нет, Кит. Они больше похожи на старых друзей… И не собираются организовывать вашу встречу сегодня… Она просто говорит ему о том, что происходит.       — Всё нормально, Широ. Я достаточно услышал. Надеюсь, к тому времени мы уже найдём доказательства. Мы должны это сделать сегодня. Не могу больше ждать. Пойдём.       Широ возвращается и следует за Китом; обойдя дом, они направляются в сторону леса.       Кит слишком сосредоточен на ходьбе и браво игнорирует боль, поэтому не сразу замечает, как Широ отстаёт от него. Закрыв глаза, тот замирает у дерева, совершенно не понимая, что сейчас происходит.       — Широ?.. — спрашивает Кит.       Широ вздрагивает, поднимая взгляд.       — Прости. Просто пытаюсь ещё услышать, о чём они говорят.       Но Кит уже давно понял, что из Широ выходит отвратительный лжец. И он внимательно смотрит на него: на виноватое выражение лица и невинный взгляд.       Широ идёт вперёд, догоняя Кита уже в нормальном состоянии. Возможно, даже в слишком.       — Куда мы идём ещё раз?       Кит закусывает губу, вглядываясь в лицо Широ.       — В школу. Мы идём в школу. В кабинет Заркона.       — Точно. Да, точно. За ножом.       — Да… — Кит тяжело вздыхает и двигается дальше. Пытается не зацикливаться на случившемся. Не о чем беспокоиться. Кит сердито отмахивается от ветки, попавшейся ему на пути. — Знаешь, я поверить не могу, что после всего, что случилось, родители думают, что приглашать его ради беседы со мной хорошая идея. Я всегда придерживался своей точки зрения, и всё же… наверное, им просто так проще. Не верить во всё это. Потому что если бы это была правда… Если Заркон и правда сделал это, то что? Но если бы я оказался тем, кто всё навыдумывал, всё просто может остаться… на своих местах. И теперь та же ситуация, но уже с тобой. Он чёртов убийца. И причинил тебе боль. А они только… — Кит стискивает зубы и с силой толкает костылём валявшийся на дороге камень. Тот далеко улетает и, в конце концов, с громким треском врезается в дерево.       — Пожалуйста, будь осторожен… — просит Широ, оглядываясь назад, чтобы убедиться, что за ними никто не следит. И недовольно хмурится, всё ещё не одобряя эту затею. — Мы же не хотим тут оба парить призраками.       Кит улыбается. Ему кажется, что это не такая уж и плохая идея.       — Ты не паришь…       — Но, возможно, смогу. Если попытаюсь.       Кит мягко смеётся, но затем вновь прикусывает губу. Они не так далеко и ушли, но даже выпив таблетки перед выходом, Кит нутром чует, что такими темпами долго не протянет.       — Вот, — говорит Широ, опускаясь перед ним на колени. Они оба останавливаются. — Могу понести тебя.       Кит фыркает, опуская взгляд на ногу.       — Всё настолько плохо?       — М-м. Выглядишь измотанным.       Кит склоняет голову и протягивает руку, чтобы провести пальцами по тёмным участкам кожи под глазами Широ.       — Как и ты.       Широ вновь кивает на свою спину.       — Давай же. Всё в порядке. Думай об этом, как об аттракционе.       — В каком месте? — смеётся Кит, но забирается к Широ на спину. — Все они ненадёжные и глупые. Ты куда лучше сложен.       — Ого, спасибо, — говорит Широ, поудобнее перехватывая Кита, и продолжает путь.       Кит обвивает рукой его шею, а другой тащит за собой костыли.       Они заходят в лес, и Кит довольно хмыкает солнцу, проглядывающему сквозь облака и макушки деревьев. Свет падает ему на лицо, стоит только взглянуть на небо. Постоянно меняясь, погода не может оставаться такой надолго. Кит закроет глаза, и никакой ветер не будет завывать вокруг, и никакой дождь не будет бить, словно множество иголочек, по лицу.       Кит вытягивает руку, пытаясь дотянуться до неба.       — Тепло.       Широ фыркает, глядя на то, как белоснежная пелена закутывает голубое пространство.       — Ненадолго.       Кит смеётся.       — Это напомнило мне о том, когда мы с Пидж ещё были совсем маленькими. Помнишь то поле за школой? Я усаживал её к себе на спину и бежал. Боже, я мог это делать часами.       — Вот так? — спрашивает Широ, ускоряясь.       Кит смеётся.       — Да, — ему так просто удерживать его на спине. Кит такой маленький и с лёгкостью на ней помещается. Он хватается крепче за Широ, смеётся и прижимается лицом к его плечу.       Широ подпрыгивает и петляет по земле. Он и в самом деле быстр. На секунды Кит словно перед глазами видит, каким он был спортсменом. Каким он был человеком, когда ещё был жив. Обычным парнем.       — Да! — смеётся Кит. — Именно так.       Широ так естественно и непринуждённо заражается смехом и прижимается к лицу Кита.       — Тебя так удобно держать.       — Хм, может я был создан для этого?       — Возможно, — нежно отвечает Широ. И перепрыгивает через поваленное дерево, замедляясь, когда солнце вновь скрывается за серыми тучами. Но он продолжает ухмыляться и счастливо хмыкает: — Скрылось. Вот и всё.       — Но в этот раз дольше обычного.       Широ смеётся.       — И то верно… Сегодня нам повезло. Я люблю этот город и всё, что с ним связано, но иногда хочется застать хоть один солнечный день. Всего один.       Кит замечает пару деревьев, которые ему тут же хочется нарисовать, взгляд цепляется за каждый изгиб. Хотел бы он попросить Широ остановиться и достать свой скетчбук. Хотел бы он иметь столько времени в распоряжении.       — То дерево, — говорит Широ.       — Что?       — Хочешь нарисовать его, не так ли? Ты уже долго смотришь на него.       — Оу, — посмеивается Кит. — Да. Оно красивое.       Широ слегка краснеет.       — Что? — не понимает Кит.       — Нет, ничего.       — Что такое? — настаивает он, подтянувшись выше, чтобы ткнуть пальцем Широ в нос.       — Ты так же смотришь на меня… — тише добавляет Широ.       Кит улыбается ему, водя пальцами по ямочке между ключицами.       — Да… Ну, ты тоже красивый.       — И это мне в тебе нравится, — хмыкает Широ. — Ты всё замечаешь. Даже то, что другие упускает из виду. Может, в какой-то степени из-за этого ты и видишь меня. Ты всё пропускаешь через себя.       Кит изумлённо поджимает губы.       — Ну, в тебе что-то есть. Всегда было. И это все видят. Ученики, учителя, остальные жители.       Широ молчит какое-то время.       — Все, — говорит он. — Даже Заркон с Хаггар?       — Может, они в особенности… — бормочет Кит. — Я всегда думал про себя: почему? Почему именно ты? И я думаю в этом всё и дело. Ты такой светлый. Чистый. И ты не прикладываешь никаких усилий, чтобы оставаться таким. У тебя есть всё. Уважение, восхищение окружающих. Чудесное прошлое и прекрасное будущее. Этот мир пропитан страданиями… И в самом центре всего хаоса кажется странным… и непривычным видеть такого, как ты, не затронутым всем этим. И я думаю, именно поэтому это случилось с тобой. Ты один такой.       Широ молчит. Он не соглашается с ним, поэтому Кит смотрит на него. Челюсть Широ плотно сжата, и глаза краснеют. Он с трудом сглатывает.       — Прости… — извиняется Кит. — Широ, прости меня. Я не должен был всего этого говорить.       — Нет. Ты прав. Я всё принимал как должное. Мне следовало помогать другим, а не купаться в лучах собственной славы. Я даже не знал, что у Акши есть брат, а она моя подруга… Когда мы были маленькими, Мэтту пришлось тяжко из-за меня. Я был так замкнут в себе, что пропустил столько людей мимо себя, больше, чем когда-либо узнаю. И принимал это как должное. Это всё моя вина.       — Я был таким же… — шепчет Кит. — Во время бега я мог обогнать кого угодно, не прилагая особых усилий. Когда у тебя есть что-то, оно с лёгкостью может потерять свою ценность… Но теперь мы это понимаем, вот что самое главное.       Широ кивает головой.       — Понимаем…       На какое-то время они замолкают. На улице холодает, но ещё терпимо. Кит вглядывается в серое небо. Широ сопит.       — Эй, Кит?       — Да?       — Я… я больше не вижу треугольник.       Кит замирает. Ветер завывает между деревьями, где-то вдалеке поёт одинокая птица.       — Не видишь? — уточняет он.       — Да. Не со вчерашнего дня. Всю ночь я… пытался, но ничего не вышло. Всё черным черно.       Кит усиливает хватку на шее Широ, прижимаясь ближе.       — Это ничего не значит. Наверное, он просто… перенёс тебя в какое-то тёмное место.       — Возможно, — шепчет Широ. — Я подумал… когда мы вернёмся, ты не против написать письма за меня? И затем разослать их?       Кит впитывает в себя узоры макушек деревьев и то, как листья пляшут на ветру, устремляясь в самое небо. Он прислушивается к дыханию Широ. Вдох. Выдох. И не слышит его сердцебиение.       — Прощальные письма?.. — наконец, спрашивает Кит.       — Может, больше «спасибо за жизнь», в таком роде. То есть… возможно, они даже не поверят написанному, воспримут как какую-то шутку. Наверное, так и будет, но… честно, я уже недели над этим голову ломаю. А теперь мы здесь, и я правда хотел бы, чтобы они узнали обо всём.       — Конечно, Широ. Конечно, я напишу их.       — Спасибо, Кит, — с нежностью отвечает он. — Я думал, что, может, написать несколько для Рю. Типа. На его выпускной, свадьбу, в честь появления первого ребёнка. Понимаешь? Я… я как-то увидел такое в фильме и подумал, что было бы мило сделать так же.       Что-то влажное падает на лицо Кита, словно дождь, только дождя не было. Кит медленно протягивает руку, чтобы стереть слёзы с лица Широ. Широ морщится, поджав губы.       — Я не хочу, чтобы кто-либо думал, что я воспринимал их как должное. Я никогда не говорил людям о том, как ценю их… — хоть голос и надламывается, он продолжает. — И вот несколько писем будет для Рю… И как минимум одно для мамы и одно для папы. Одно для кузины из Японии, — Широ прочищает горло и влажно втягивает воздух. — Одно для Лотора за то, что был моим лучшим другом, несмотря ни на что. Он куда лучше, чем люди привыкли о нём думать. Я никогда не говорил ему об этом.       Кит слегка ёрзает, чтобы вновь прислониться к лицу Широ.       — Хорошо. Мы всё это напишем.       — Одно для Мэтта за то, что помогал мне, даже когда ему было непросто… Можешь… можешь передать ему, что я сожалею? Он заслуживает знать о том, что в том, что произошло в детстве, нет его вины. Я был идиотом. Я всегда хотел сказать ему об этом, но всегда не хватало смелости… Я думал, что у меня ещё будет время, и я просто… Он такой хороший человек. Он всем помогает. И заслуживает целый мир.       — Я передам ему твои извинения, — мягко говорит Кит. — Но думаю, он уже знает.       Широ судорожно кивает.       — Одно для Пидж, — продолжает он. — Чтобы позаботилась о тебе. Я даже никогда не разговаривал с ней, но уже люблю. Она так хорошо к тебе относится.       — Да, — шепчет Кит.       Широ продолжает идти, несмотря на слёзы. С каждым вдохом он тихо всхлипывает. Его грудь дрожит. Кит держится за него и внимательно слушает.       — Профессору Хаттеру за то, что был лучшим учителем в школе.       Кит согласно хмыкает.       — Шерифу Холту за его работу сутками напролёт ради того, чтобы вернуть меня домой… И той злобной библиотекарше, которая постоянно на всех шипит, призывая сохранять спокойствие. Она столько моего дерьма вынесла.       — Ты хотел сказать — Лотора, — смеётся Кит. Он знал их достаточно, чтобы понять такую очевидную вещь.       — Да, — сквозь слёзы смеётся Широ. — Да, это был Лотор. Но это я не мог потом перестать смеяться.       — Я помню уроки химии. Тебя было не остановить.       Широ снова смеётся, и свежая волна слёз попадает на руку Кита.       — Всех этих людей я принимал как должное… И никогда не благодарил их. Я никогда не обнимал их, чтобы убедиться в том, что они знают, как сильно я ценю и люблю их за всё то, что они сделали для меня и для остальных. Я никогда не задумывался о том, какими бескорыстными и добрыми они могут быть. Но теперь знаю. И не могу ничего с этим сделать. Уже слишком поздно.       Его руки согреваются от тепла, исходящего от тела Кита, словно мерцающий огонёк. Он покрепче хватается за него.       — А ты, — шепчет Широ, прижимаясь щекой к его лбу и судорожно вдыхая его запах. — Ты… Я хочу написать письмо и тебе. Одно на каждое утро, когда ты просыпаешься; я хочу быть рядом с тобой, даже если меня уже не будет. Одно на случай, когда ты будешь не дома, чтобы я мог спросить, как у тебя дела. Одно, чтобы ты читал перед сном, когда ложишься спать. Я хочу быть рядом с тобой даже там. Всё, что я хотел бы разделить вместе с тобой… Вещи, которые я хочу делать любым возможным для меня способом. Кит. Кит…       Кит крепче обхватывает руками шею Широ и прижимается к ней губами.       — Хорошо, Широ. Мы сделаем это.       — Даже если уже слишком поздно, — шепчет Широ, перенося вес Кита на одну руку так, чтобы другой ухватиться за его. — Я хочу, чтобы ты знал… если бы у нас появился шанс и всё было бы нормально… Я… я бы хотел пригласить тебя на свидание.       — Куда бы мы пошли? — шепчет Кит.       — Я бы отвёз нас куда-нибудь подальше. Может, на выходные. Может, и на подольше. Мы можем поехать куда только захотим. В место, где круглые сутки светит солнце. Возможно, на побережье.       — Я никогда не видел океан.       — Никогда? Он прекрасен. Тебе бы понравилось. Я бы похитил тебя, чтобы сделать перерыв. Ты можешь плавать?       — Нет… Но я могу просто лежать на пляже и смотреть на тебя. Этого будет достаточно.       Широ влажно смеётся.       — Нет, нет, нет, ты пойдёшь со мной. Мы возьмём с собой огромный надувной матрас, и я буду плавать вокруг тебя. Я хорошо плаваю. И произведу впечатление.       Кит смеётся.       — Правда? Жду не дождусь.       — Давай сделаем это. Ты заслужил выходной. Ещё бы, с таким трудом сражаться. Бороться со всяким на своём пути. Даже со мной.       — Даже с тобой, — мягко смеётся Кит.       Широ замедляется.       — Не против, если мы передохнём? — спрашивает он.       — У нас ещё полно времени до игры. Не стоит волноваться.       Широ осторожно усаживает Кита на бревно и опускается на колени перед ним. Он не может сказать правильных слов, лишь хмурится и перебарывает себя.       — Всё хорошо, — мягко наводит его Кит. И наклоняется ближе, чтобы взять за руку. Широ приковывает к себе всё внимание. — Что бы ты ни хотел сказать… можешь сказать…       Широ вглядывается ему в глаза. И слабо кивает.       — Кит, — твёрдо говорит Широ, решительно смотря на него. — С этого момента, что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты знал, что я всё в тебе люблю. Твою свирепость. Твои заботу, мягкость и чувствительную сторону. Твой несомненный талант, насчёт которого ты чертовски скромничаешь… И боже, твои ноги, — говорит он, осторожно опуская ладонь на его больную ногу. — Руки, лицо, всё. Кит, что бы ни случилось, это не изменится. Ты невероятный. Всё, что связано с тобой, невероятно. Поэтому… я хочу тебя попросить об единственной вещи: если я уйду… пожалуйста… Пожалуйста, попытайся полюбить себя хотя бы наполовину того, как я люблю тебя.       От таких слов Кит судорожно вздыхает. Он не знает, что с ними делать. Они задевают его до глубины души.       — Ох… — говорит он со слабой дрожью. Протягивает руки и обвивает ими шею Широ. — Широ.       — Ты будешь в порядке, — нежно говорит Широ, поглаживая спину Кита круговыми движениями. — Что бы ни случилось. Я хочу, чтобы ты продолжал рисовать, хорошо? Что бы ни пришло на ум. Выплесни это на бумагу. И позвони Пидж… Она любит тебя, и, я знаю, ты тоже любишь её. И я понимаю, как это тяжело, но я скажу тебе об этом как тот, кто больше не может разговорить с родителями… Попытайся впустить их в свою жизнь, хорошо? Просто попытайся. Знаю, что это трудно, Кит, знаю, что они подвели тебя. Но всё равно они всегда рядом. И любят тебя очень сильно.       — Широ… — всхлипывает Кит и утыкается лицом в плечо Широ, чтобы выплеснуть из себя все те эмоции, что льются из глаз и наполняют его голос. — Почему это звучит, как прощание?       — Нет. Пока нет, — шепчет Широ. — Но оно близко. Знаю, ты тоже это чувствуешь… Вдруг оно быстро настигнет меня, застанет нас обоих врасплох… Я хочу успеть сказать всё, что ты должен услышать.       Он берёт руки Кита в свои. И он так красив. Не только лицом, но и душой, тем, как наполняются светом его глаза, отражаясь и в действиях. Широ для Кита — всё.       — Кит, — говорит Широ. — Я люблю тебя. Всем сердцем люблю. Что бы ни случилось, где бы я ни оказался, мне необходимо знать, что ты понимаешь, что являешь неотъемлемой частью меня и это никогда не изменится.       Кит наклоняется ближе, положив ладонь на грудь Широ прямо на место под ключицей.       — Метка, которую я сделал… Знаешь ли ты, как я её назвал? В тот день, когда я рисовал её, слова сами прозвучали в моей голове.       — Какие? — спрашивает Широ, сплетая их пальцы.       — Защита любимых. Я даже не был знаком с тобой, не так, как сейчас, но что-то знало, что ты предназначен мне. Что-то… где-то… за пределами нашего понимания знало, что ты станешь частью моего сердца.       Я люблю тебя, Широ. И любил ещё до того, как узнал тебя… Я рад, что эта метка помогла тебе. И я хочу, чтобы она сделала это снова…       — Я твой, — шепчет Широ. — Этого хватит, Кит. Этого более чем достаточно.       Кит тянется вперёд, утыкаясь Широ в плечо и крепко прижимая его к себе.       Он никогда не чувствовал себя таким любимым… или таким грустным.       Я твой.       Этого достаточно.       Должно быть достаточно.