Докуда свет достать не может

      Слух улавливает тихий шум прибоя. Кит то приходит в себя, то снова отключается. Нежный поток, щекочущий ноги, успокаивает его.       И уносит всё с собой. Физическую, душевную боль, все увечья и страхи. Волны находят Кита лежащим на берегу и смывают его страдания; песок омывает со всех сторон.       Руки и ноги на месте. В этом месте он цел и невредим. В безопасности. Ему ничто не угрожает. Никто на него не нападает. Поэтому очень осторожно, боясь спугнуть это чувство, Кит открывает глаза.       И тяжело вздыхает. Кругом всё такое же нежное, как он себе и представлял: окрашенное в пастельные тона небо отражается в воде, едва различимой в туманной дымке. Тёплые цвета смешиваются с кремово-белым. Всё такое мягкое и нереальное, словно сон; Кит жалеет, что сейчас у него нет под рукой красок и холста. Хотелось бы запечатлеть развернувшуюся перед ним картину. Но ничего подобного здесь нет, только составляющий ему компанию океан.       Одиноко.       Интересно, что же скрывается за белым туманом? Кит догадывается, что, но боится себе в этом признаться.       Океан то прибывает, то отступает, бьётся о берег и снова стекает назад; волны плещутся в лучах солнца, похожие на сердцебиение — непрерывный круг, ведь следующий удар обязательно раздастся. Нежный прибой, движущийся вперёд и назад… вперёд и назад. Приходит и уходит. Приходит и уходит.       Как сама жизнь. Она много чего обещает. Обещает одарить. Но как насчёт того, чтобы что-то забрать?.. И она безусловно заберёт. Кит прекрасно знает, какой она может быть жестокой. Жизнь сурова. Она всё берёт и берёт, и берёт, пока от тебя ничего не останется, пока ты ей не сдашься. Пока от тебя не останутся одни ошмётки, и душа не будет истерзана в клочья, пока ты не лишишься сил. Пока не будешь поглощён ужасающей тьмой. Киту всё это знакомо не понаслышке…       Океан с радостью смоет все его проблемы, и Кит садится напротив него в надежде, что волны унесут с собой все страдания, мрак и печаль. Хватит с него.       Кит медленно встаёт на ноги. Будет легче, если он останется здесь, но совсем недавно Кит дал обещание и чувствует, как оно нежно трепещет в груди, словно бабочка крыльями. Так что ему ничего не остаётся, кроме как продвигаться дальше вдоль пляжа; пальцы утопают в песке, а солнце пробирается сквозь дымку, согревая землю перед ним и делая каждый его шаг уверенным и исцеляющим.       Погрузившись в свои мысли, он всё идёт и идёт. И надеется. С каждым новым шагом не перестаёт надеяться. А время всё течёт. Минуты. Часы. Дни. Кит не знает.       Но это и неважно. Он не остановится.       И не устанет. Он же обещал.       Лишь увидев чужой силуэт вдалеке, Кит, наконец, замирает.       Бесконечное ожидание уже начало съедать его изнутри, и, наконец, Кит встречает его у самой кромки воды, смотрящего куда-то вдаль.       Губы невольно растягиваются в улыбке.       — Хей, — тихо говорит Кит.       Широ не меняется, он всё такой же, каким Кит его и запомнил. Только взгляд стал более ясным и умиротворённым. Щёки налились румянцем. Руки на месте. Он чист и здоров.       — Хей, — шепчет Широ, но стоит ему заметить Кита, как эмоции тут же приливают к лицу. — Эй. Почему ты до сих пор здесь?       — Я искал тебя, — шепчет Кит.       Какое-то время Широ с восторгом, сменяющимся печалью, непониманием и сожалением, смотрит на него и, раскрыв руки, приглашает Кита к себе, и тот, пробежав по водной глади, подпрыгивает и обвивает его шею руками. Широ прижимает его ближе к себе, заключая в крепкие объятия.       — Нет. Тебя не должно быть здесь, — шепчет он напряжённым голосом. — Тебя не должно быть здесь. — Но всё ближе и ближе прижимает его к себе.       — Теперь мы вместе.       — Кит…       — Мы умерли? — бормочет он.       — Не знаю, — Широ лишь сильнее прижимает его к себе. Кит чувствует, как дрожат его руки. — Я правда не знаю. Такое чувство, что я здесь уже вечность, и совсем один. Не думал, что застану тут ещё кого-то.       Широ отстраняется и смотрит на Кита во все глаза, вспоминая.       — А потом ты позвал меня…       — Я очень долго шёл, — говорит Кит. — Что-то мне подсказывало, что если я пройду дальше, то найду тебя. Ты правда думаешь, что я бы бросил тебя? — спрашивает он.       Широ качает головой.       — Нет…       Поднявшись на носочки, Кит проводит руками по волосам Широ, поменявшим свой цвет у корней.       — Это ещё что? Почему они белеют?       Почему-то смутившись, Широ пожимает плечами.       — А что? Всё настолько плохо?       — Нет, — шепчет Кит, тёплым взглядом разглядывая их. — Мои такие же?       — Нет, — отвечает Широ, хватая Кита за руки, и переводит взгляд выше, чтобы получше разглядеть.       Кит смеётся, притягивая Широ к себе, и нежно целует его. Его губы стали ещё мягче, и Кит не в силах сдержать улыбку.       — Выглядишь превосходно… Словно ангел.       — Хм… благодарю. Может, это всё из-за стресса? Не знаю, — Широ на мгновение замолкает, наслаждаясь объятиями, но всё же тихо спрашивает: — Почему ты до сих пор здесь, Кит?..       — Что?..       — Ну, чего ты дуешься? Заркон мёртв. Теперь всё хорошо. Можешь вернуться домой… Почему ты решил остаться?       Кит отводит взгляд в сторону.       — Я… я не дуюсь.       — Все ждут, — шепчет Широ в уголок его губ, оставляя поцелуй на подбородке. — Почему ты не просыпаешься?       — А ты почему?       — Кит, ты видел моё тело.       — А ты моё.       Нахмурившись, Широ смотрит на него с болью во взгляде и прикусывает губу.       — Я не могу, — говорит он, опуская взгляд на метку. — Я пытался, но не могу никуда отсюда уйти.       Кит переводит взгляд на песок под ногами.       На нём ровными линиями выведена до боли знакомая метка, но только в куда больших размерах. Она съедает всё пространство вокруг них.       — Вот, что тебя держит… — Кит не сразу её узнаёт, но, кажется, теперь замечает знакомые черты. Но он даже не смеет надеяться. Разве у него ещё остались силы?       Кит проводит кончиками пальцев по линиям. Защита любимых. Волны осторожно подступают, готовые смыть и унести этот узор собой в море. Но нет. Ничего не меняется.       — Похоже на то. — Широ переводит взгляд на Кита. — Всё в порядке, — мягко говорит он. — Я знал, что в конце концов мне придётся остаться. Но ты должен идти…       — Нет…       — Ты должен, Кит. Ты не можешь остаться здесь со мной. Ты всё ещё можешь вернуться.       — Я никуда без тебя не уйду, — уверенно качает головой Кит и отводит взгляд в сторону от переполненного отчаянной мольбой лица Широ. — Что бы ты там не сказал.       Кит оттягивает больше не измазанный в крови ворот Широ, чтобы убедиться, что его метка всё ещё на месте, и прикрывает её рукой.       — Она должна была защищать тебя.       — И защищала. Она берегла мою душу. И благодаря ей раскрылась истина. Это всё, о чём я только мог просить с самого начала. Ты сделал всё, что можно и нельзя, Кит.       Кит с трудом сглатывает, качая головой.       — Нет. Не всё. Я хотел уберечь всех, несмотря на пространство и время. Прошлое, будущее, всех, кого я любил. Тебя… Я лишь хотел тебя. Какой тогда толк от неё, если она не в силах с этим справиться?       Кит нарисовал эту метку ещё до того, как полюбил Широ, до того, как узнал его. Но теперь-то он знает. И чувствует каждую вырисованную им линию на своём сердце.       Кит ощущает исходящее от них тепло, но на этом всё. Никакого света или блеска. Теперь это самое обычное… клеймо.       Ничем не отличающееся от любого другого его рисунка. Обычный набросок. Отслуживший своё. Самый обыкновенный. И бесполезный.       — Кит, — шепчет Широ. — Все ждут… Очнись.       — Только с тобой.       — Кит, я люблю тебя. И не могу допустить того, что ты застрянешь здесь со мной, когда можешь спокойно вернуться и жить полной жизнью. Прошу, ради меня. Если не ради себя, то хотя бы сделай это ради меня.       Кит качает головой, прикрывая глаза.       — Только с тобой, — шепчет он. — Я не хочу быть там, где тебя нет.       Долгое время они стоят в тишине, разбавляемой шумом прибоя.       — Ты правда не уйдёшь?..       — Правда.       Широ устало вздыхает, обхватывая шею Кита, и удерживает его на месте, зарываясь лицом в его волосы.       — Упрямства в тебе хоть отбавляй, — в конце концов шепчет он. — Ты никого не слушаешь. Даже меня.       Кит снова мотает головой, прижимаясь к груди Широ.       — Я люблю тебя, Широ… И ни за что тебя не брошу.       Широ нежно водит рукой по его спине, затылку, зарывается пальцами в волосы.       — И я люблю тебя, Кит… Больше всего на свете. Даже когда ты чертовски упрямый…       Кит тихо смеётся.       — Не притворяйся. Ведь именно это тебе во мне и нравится.       — Да, — шепчет Широ, осторожно оттягивая голову Кита назад, и вглядывается в его глаза. Такие же ясные, как и солнце над головой. И улыбается. — Мне ещё много чего в тебе нравится.       И Широ накрывает его губы нежным поцелуем.       Кит не знает, сколько времени они ещё пробудут вместе. Сколько минут, часов или дней. Но поцелуй обжигает его. Он взрывается словно салют в ночном небе на фоне звёзд, которыми полнится вселенная. И потухшие искры оседают на землю, оказываясь в давно забытой реальности.       Горячий и полный любви ком скручивается в животе Кита. И он чувствует, как их души сливаются воедино.       Кит боялся людей. Боялся становиться уязвимым и открываться кому-то с такой стороны.       Но страх исчез.       После всего, что случилось, он понял, что из себя представляет Широ. И доверяет ему. Доверяет всем сердцем.       Не разрывая поцелуй, Кит подпрыгивает, обхватывая ногами талию Широ, и тот придерживает его, делая несколько шагов назад, чтобы восстановить равновесие.       Они сливаются и сплетаются друг с другом. Широ прожигает его насквозь, и Кит сильнее цепляется за это чувство. Раскрывает перед ним своё сердце и умоляет весь мир, всё, что есть у меня, пусть будет и у Широ. Пусть наши сердца бьются в унисон. Пусть души сплетутся воедино.       Защити его.       Кит кусает губы Широ, дышит его воздухом, оттягивает волосы и до боли целует.       Защити его.       Он сделает всё, что угодно. Всё, что угодно.       Неожиданно Широ разрывает поцелуй.       — Что случилось? — вздыхает Кит, не отрывая взгляд от его губ.       Широ поднимает взгляд к небу. Дождь моросит. Как бы высоко облака не плыли, целая палитра ярких цветов заволакивает их.       Широ улыбается. И вдруг разражается смехом, когда ему на руку приземляются несколько капель. С трудом веря, он шепчет дрожащим голосом:       — Я кое-что видел.       Кит тоже вскидывает голову, щурясь от попадавших в глаза капель дождя. Пускай небо всё также великолепно и пропускает лучи солнца, просачивающиеся сквозь туман, ему всё же не кажется, что он видит то же, что и Широ. И поэтому едва осмеливается спросить:       — Так же, как ты видел окно? И застенчивость кроны?       — Да, — смеётся Широ, прикрывая рот рукой. Слёзы заволакивают его глаза. — Да. — Он берёт руки Кита в свои, возвращая переполненный счастьем взгляд на него.       — Доверься мне, — шепчет он. — Доверься мне, Кит. Всё будет хорошо. Просыпайся, Кит. Просыпайся.       Метка под ногами Широ, такая же упрямая, как и тот, кто её нарисовал, но всё же проливной дождь смывает её.       Кит усмехается.       Вокруг словно бушует океан, пульсирует вместе с кровью в теле и стучит в ушах, согревая изнутри. Смерть уже где-то далеко-далеко. Кит даже не помнит, каково это чувствовать её дыхание на своей шее. И вряд ли сможет описать её точными словами. Но он только рад этому.       Непрерывный шум уже начинает действовать на нервы. Внутри поселяется странное чувство, словно Кит упускает нечто важное, и он должен выяснить, что именно. Нельзя стоять на месте.       Не сдавайся.       Только если ты тоже не сдашься…       Он словно укутан в сети, не позволяющие ему очнуться. Нужно прорваться сквозь них. Разорвать их на части.       Океан всё приближается, обрушивается на него в сумасшедшем темпе, удерживая на месте. И кто-то еле слышно напевает себе под нос. Кит следует за голосом. Позволяет ему вывести себя из этого места.       На минуту он забывает, как дышать, словно рыба, выброшенная на сушу; всё тело напрягается, пытаясь вспомнить, как функционировать самостоятельно.       — Ш-ш, ш-ш, — шепчет всё тот же голос над головой. Кто-то прочёсывает его волосы. — Всё хорошо, — успокаивает она. — С тобой всё хорошо.       Киту словно опять два года, и ему нужен человек, который возьмёт его за руку и поможет очнуться от ночного кошмара.       — М-мам? — задыхается он, пытаясь в панике ухватиться за неё, но ничего не выходит.       — Кит, милый, успокойся.       Тут так тепло и уютно, как в том самом тоннеле, в конце которого он видел свет. И это пугает его.       — Я-я умер, я умер…       — Ш-ш, ш-ш, ш-ш. Нет, милый. Ты жив и в безопасности, — срывается её голос. — Ты всё ещё жив. Всё хорошо, мы с тобой.       Кто-то словно отпускает другой конец натянутой резинки. Кит разом приходит в чувства: вспоминает как двигаться, дышать и думать. Он судорожно моргает, пытаясь успокоиться. И замечает в нескольких сантиметрах от себя мамино лицо, задерживает на нём взгляд, впиваясь в знакомые черты. Резкий изгиб бровей, нежный взгляд. Кит успокаивается, постепенно всё вспоминая.       Шум стихает… сглаживается… И оказывается, что это был вовсе не бушующий океан, а стабильный писк. Кит переводит взгляд чуть выше и замечает рядом с собой кардиомонитор.       Он в больнице. И когда более-менее приходит в себя, то чувствует всё тот же запах. Запах лекарств и стерильности; от одной только мысли тело покрывается мурашками, а живот скручивает спазмами. Кит смотрит на утыканную различными трубками и иголками руку. На перебинтованные ладони.       — Кит, — шепчет Кролия, и он снова смотрит на неё. — Мой Кит. Мой самый храбрый мальчик… — Она разглядывает его лицо, не переставая гладить по волосам. В голосе проступает знакомое беспокойство: — Как ты себя чувствуешь?       Отвратительно. Какая-то его часть снова хочет погрузиться в бессознательное состояние. Оно того стоит. Но Кит вспоминает нечто куда более ужасное. Тьма больше не окутывает его, не скрывает от всего мира.       Здесь тепло, о нём заботятся и…       Он жив. Жив.       Вся семья собралась у его кровати.       Держащаяся из последних сил Акша в конце концов не выдерживает и хватает его за руку, наклоняясь ближе к его лицу.       — Эй, — шепчет она, крепче сжимая его ладонь. Её волосы в полном беспорядке и тёмные круги залегли под глазами. Никакого макияжа. Кит не может вспомнить, когда в последний раз видел её на людях без пятислойной основы. Акша облегчённо смеётся, когда он находит её взглядом. — Привет, — повторяет она.       — Привет… — шепчет в ответ Кит охрипшим голосом; он словно гравия объелся.       Отец успокаивающе приобнимает Кролию, и та прижимается к нему, всхлипывая и прикрывая лицо рукой. И он нежно смотрит на него:       — С возвращением…       Кит изо всех сил старается улыбнуться в ответ. Он сбит с толку и не понимает, что происходит. Он с трудом вспоминает своё имя, когда пытается понять, какое отношение к нему имеют все эти люди. Они кажутся знакомыми, но Кит не чувствует никакой связи с ними.       Он даже не знает, какой сегодня день, а сколько времени тем более, но телу будто лет сто. Словно он вернулся из затянувшегося отпуска. Что-то не даёт ему покоя, и Кит пытается понять, что.       Но вздрагивает, когда что-то влажно падает ему на лицо. Он переводит взгляд выше и замечает залитое слезами лицо мамы.       Она старается быстрее стереть их.       — Они думали, что ты не выкарабкаешься, — шепчет Кролия. — Говорили, что уже слишком поздно. Мы думали, что потеряли тебя. Вся эта кровь… — новая волна слёз заливает её лицо. — Они сказали, что ты умрёшь… Назвали тебя чудом. Врачи. Газеты. Чудом…       — Да, смотри, — подрывается Акша и хватает газету с тумбочки. Протягивает её ему, но Кит настолько устал, что даже не в силах удержать внимание на ней. — В инете ещё больше пишут. Это просто невероятно. Все считают тебя героем.       — Клёво… — вздыхает он.       — Мой младший брат теперь знаменитость, — улыбается она, откладывая газету в сторону.       Кит испускает усталый смешок и стонет:       — Мы близнецы…       — Точно, — шепчет она, слегка пихая его локтем, и кивает. — Близнецы.       — Как вы нашли меня?.. — шепчет Кит.       Все переводят взгляд на фигуру, неловко сжавшуюся на другом конце кровати. Пидж.       Голова её вжата в плечи, и руки нервно теребят пальцы на ногах. Глаза красные, и щёки опухшие. И стоит ей поймать взгляд Кита, как она тут же приходит в смятении. Но даже несмотря на попытку улыбнуться, всё равно кажется невероятно грустной. Пидж коротко смеётся.       — Привет, Кит.       — Пидж… — шепчет он. Боже, она выглядит ужасно. Словно выжатый лимон. — Как ты узнала?..       Пидж делает глубокий вдох и кивает в сторону соседней кровати.       — Мне помогли.       Она одаривает его ещё одной ободряющей улыбкой и шмыгает носом, прикрывая глаза. И снова кивает головой, когда Кит не перестаёт разглядывать её полные боли глаза.       Но всё же он поворачивает голову в указанную сторону.       И замирает.       Потому что на соседней кровати окутанный просачивающимся сквозь шторы лунным светом лежит самый прекрасный человек на свете. Он молчит и никак не выдаёт своего присутствия, но уже также пришёл в себя и теперь просто спокойно наблюдает за ними с растянувшейся на губах улыбкой и блеском в ясных серых глазах.       — Широ, — пытается позвать его Кит, подрываясь на месте от шока. И протягивает к нему руку. — Широ!       Тело не слушается, боль пронзает грудь, но его это не волнует. Он просто, как обычно, проигнорирует её и снова поднимется.       Широ поднимает руку.       — Кит… Кит, нет. Не вставай. Ты сделаешь себе только хуже. Я никуда не денусь. Успокойся.       Кит хочет поспорить, но даже на это ему не хватит сил. Сердце грохочет в груди. Голова кружится. И перед глазами пляшут чёрные точки.       Он откидывается на подушку, тяжело дыша, и переводит рассеянный взгляд на Широ, пытаясь осознать.       Широ жив.       И лежит под одеялом на рядом стоящей кровати, подключённый к различным приборам. Он жив…       И хоть синяки под глазами никуда не исчезли, и тени залегли на осунувшемся лице, Широ всё равно улыбается. Он окреп и кажется спокойным. Лицо налилось здоровым румянцем, и сам он, кажется, набрал немного в весе.       Живой.       Живой.       Живой.       Кит прижимает руки к лицу, сдерживая вырывающиеся наружу всхлипы. И, не мигая, смотрит прямо на него.       — Широ… — не сводя с него глаз, вздыхает Кит. — Широ…       — Иди сюда, — шепчет тот, смещаясь поближе к краю своей кровати. И протягивает ему руку. Единственную. Второй больше нет. Широ слабо улыбается, перебирая в воздухе пальцами.       Кит протягивает ему дрожащую руку, наконец, преодолевая расстояние, которое столько времени существовало между ними и одновременно казалось столь незначительным.       Контакт.       Они касаются друг друга. И разрыв, сопровождающий их всё это время, словно длинные узкие реки между кронами деревьев, наконец смыкается вместе с их кончиками пальцев.       Тёплый. Широ такой тёплый. И у него такая нежная кожа.       Непреодолимое расстояние между ними, невыносимые агония и тоска в миг исчезают. Испаряются словно по щелчку.       Кит тихо всхлипывает и смотрит на их переплетённые пальцы.       — Мне это снится?       Широ сильнее сжимает его ладонь и морщится, стараясь выдавить из себя улыбку.       — Нет… Нет, с нами всё хорошо. Мы со всем справимся.       — Мы? — вздыхает Кит. — Вместе? — Наконец, он замечает улыбающегося Рю, стоящего рядом с родителями у кровати Широ. Он помогает тому подняться и перелечь на кровать Кита.       Рю с родителями выходят из палаты, оставляя их наедине. Семья Кита уходит следом за ними. Кит всё ещё с трудом верит в то, что видит перед собой Широ. Это точно сон.       — Ты в порядке? Ты… ты умер. Я не мог нащупать пульс. Ты был похож на труп… а потом на пляже. Я думал…       — Да… Я попросил родителей пока не подносить ко мне зеркало.       Кит сухо смеётся и тут же кашляет, сотрясаясь всем телом. Его снова передёргивает. Но снова улыбается, стоит только посмотреть на Широ.       — Ты хорошо выглядишь. И… ты помнишь меня? Всё помнишь?       Широ кивает головой, сильнее сжимая его ладонь.       — Всё.       — Боже… — всхлипывает Кит, прикрывая лицо свободной рукой. — Это слишком. Я не могу в это поверить. Не могу.       Широ прижимается ближе к Киту, желая стереть его слёзы, но единственную оставшуюся руку тот мёртвой хваткой сжимает в своей. Поэтому он просто сцеловывает их.       — Ш-ш… — шепчет Широ. — Всё хорошо, Кит, теперь мы вместе… Всё хорошо. Постарайся успокоиться, иначе нас разделят.       — Боже… — вздыхает Кит и поднимает лицо к потолку, прикрывая глаза. Слёзы портят всю картину, но ещё никогда он не был так счастлив. Не испытывал такого облегчения. Чувства разрывают его изнутри. И только держащий его за руку Широ не даёт ему сойти с ума. Кит пригревается у него под боком.       Он его якорь.       — Что произошло? — вдруг спрашивает Кит. — Как ты? Как ты себя чувствуешь? Рука болит?       Широ улыбается его настойчивости.       — Всё хорошо. Ты спал дольше меня… Все уже начали волноваться.       — Сколько?       — Почти две недели.       — Господи, — вздыхает Кит, но волнуется вовсе не за себя. Сместившись на кровати, он пытается ухватиться за Широ другой рукой, но чувствует, что что-то не так. Словно его центр тяжести сместился. Словно чего-то не хватает.       Он медленно переводит взгляд на покрывало. И видит, что левая нога укрыта им, но там, где должна быть правая — провал.       Кит делает глубокий вдох.       — Кит… — бормочет Широ.       Но Кит осторожно откидывает одеяло в сторону. Руки так сильно трясутся от волнения, что с первого раза ничего не выходит. Ну разве это не похоже на него?       Пусто. Никакой ноги больше нет. От неё осталась лишь пара дюймов, которые отделял жгут, а дальше ничего. Какой-то обрубок, обмотанный бинтами.       Кит неотрывно смотрит на то, что от неё осталось. Это, должно быть, шутка какая-то. После всего, через что они вместе прошли… После стольких лет ненависти и желания отрезать её к чертям, нога исчезла.       И Кит даже не знает, что чувствовать по этому поводу… Широ любил её и принял вместе с ним, и из-за этого Кит тоже стал проще к ней относиться. Может, он даже начал принимать её такой, какая она есть, но теперь ему надо снова привыкать к новым ощущениям.       Но он ещё не готов взглянуть на то, что скрыто под бинтами.       — Мне так жаль, — виновато шепчет Широ. — Это всё из-за меня. Я наложил жгут, потому что думал, что он остановит кровь, что они смогут спасти твою ногу. Я не знал…       Кит осторожно поднимает руку, поворачивается к нему и искренне улыбается.       Широ хмурится, и взгляд его полон нескончаемого сожаления. Кит слегка качает головой, не переставая улыбаться.       — Всё хорошо, — одними губами говорит он, возвращая одеяло на место. — Ты спас мне жизнь.       Он не зол. И не расстроен. Ни капли.       Широ вглядывается в его лицо, пытаясь убедить себя в том, что Кит не врёт ему, и понемногу отходит:       — А ты мою… — и укладывает голову всего в нескольких сантиметрах от его. — У меня тоже только одна осталась, — шепчет он, приподнимая такой же забинтованный обрубок руки.       Выглядит странно. Кит совсем не привык к такому, но всё же улыбается и осторожно касается дрожащими пальцами повязки.       И они просто улыбаются друг другу.       — Мы связаны, — шепчет Кит.       — Связаны… Будет тяжко, — говорит Широ. — Но мы справимся.       Кит сжимает его ладонь.       — Вместе.       Улыбка растягивается на его лице, и Широ кивает.       — Да. Точно. Вместе…       Широ высвобождает руку и подносит её к лицу Кита, нежно прижимая ладонь к тёплой щеке. Чувствуя мягкую кожу кончиками пальцев. Настоящих пальцев. Он проводит по огромной шишке на его лбу, рассыпанным по всему лицу царапинам и ссадинам; на шее ещё виднеются грубые следы от пальцев. Но сейчас им так хорошо и тепло вместе. Никуда не нужно спешить, и время от них не ускользает. Кит знает, что сейчас представляет собой ужасное месиво из синяков и ссадин, но Широ всё равно смотрит на него с такой любовью во взгляде, будто ничего прекраснее в жизни не видел.       — Я знал, — шепчет Широ. — Только увидев тебя, я сразу понял, что есть в тебе нечто такое… Твой запал. Доброта. Упрямство… Если бы не ты, я бы пропал ещё несколько недель назад. И уже был бы мёртв. Ты пробудил во мне желание бороться. Подарил мне надежду на лучшее. И боже, Кит, ты только взгляни на нас, — он прижимается губами к его щеке, и их слёзы, разбавляемые нежными смешками, смешиваются между собой. — Все сдались на мой счёт, никто не мог найти в себе сил, чтобы поверить в лучшее. Но ты не переставал, Кит. И всё благодаря тебя. Посмотри на нас. Мы оба здесь. Живые. Ты сделал это. Ты нашёл меня.       Кит тихо всхлипывает, вытирая слёзы.       — Такаши, — вздыхает он, бросая взгляд на заживающий шрам, пересекающий нос Широ, на посветлевшие тени у него под глазами. Тонет в нежном взгляде и мягком изгибе губ. И не может поверить в то, что смог удержать его. — Я люблю тебя, Такаши, — говорит Кит. — Я люблю тебя.       — Я тоже люблю тебя, Кит, — Широ прижимается лбом к его. — Очень сильно люблю. Ты всё для меня.       Он наклоняется ближе и касается его губ своими. Кит распадается на части от нежного прикосновения.       Их первый настоящий поцелуй.       Не с призраком, не в каком-то странном месте, больше похожем на сон. А в реальном мире друг с другом.       Кит тихо смеётся. Он чувствует, как тепло распространяется по всему телу до самых кончиков пальцев, согревая его окоченевшее нутро. Их губы всё плотнее впиваются друг в друга, пока Кит не приходит в себя.       — Всё, — шепчет он, разрывая поцелуй. — Не надо, я такой противный сейчас.       Широ отстраняется, но счастливо шепчет:       — Неправда, Кит. Ты прекрасен, самый волшебный и замечательный. Спасибо тебе. Спасибо за всё. Я готов благодарить тебя всю оставшуюся жизнь, и одних только слов никогда не будет достаточно, но я благодарен тебе всем сердцем… Ты спас мне жизнь. Вернул семье. Вернул мне моё будущее. Ты превзошёл самого себя… и самое важное, я вернулся к тебе. Я даже мечтать о подобном не мог. И всё благодаря тебе. Я перед тобой в неоплатном долгу.       Кит слабо улыбается, устало откидываясь назад, и мотает головой, снова смотря на Широ.       — Ты тоже мне помог… Это тебе спасибо. Мы квиты, — шепчет он.       Кит прокашливается. Боль становится невыносимой, и он чувствует невероятную усталость.       — Как? — одними губами спрашивает он. — Как ты это сделал? Как ты смог достучаться до Пидж?       Широ счастливо хмыкает, пододвигаясь ближе к Киту, и прижимает его руку к себе.       — Честно, даже не знаю… Я так запаниковал. Не мог перестать думать о тебе. О том, как помочь тебе. Слышал когда-нибудь истории о том, как в чрезвычайных ситуациях бабули поднимали машины, придавившие их внуков? Может, со мной случилось что-то похожее. В воздухе было нечто такое. Что-то типа напряжения, которое я раньше не замечал и не чувствовал. Может, всё дело в адреналине или в погоде, или всё потому, что я знал, что ты лежишь где-то там и ждёшь меня. И передать эту энергию в выключенную технику было проще простого, — смеётся он. — Может, в отчаянии я и переборщил немного, когда пытался достучаться до Пидж через её телефон, и, кажется, только сильнее их напугал. Но потом я включил телевизор и попытался найти хоть что-нибудь, что помогло бы мне всё объяснить, даже не знаю, с чего я решил, что это сработает.       — Посмотрел бы рекламу, — смеётся Кит.       Широ осторожно кладёт руку на его ключицу.       — Не разговаривай. Твоё горло…       Кит кивает головой и жестом просит его продолжить.       — Ну и потом я открыл Гугл Карты и показал твоё местонахождение.       Кит не в силах сдержать смех.       — Гугл Карты?       Широ ласково смотрит на него.       — Да ладно тебе. Это же сработало? Они нашли тебя, — он замолкает на мгновение, и взгляд его тускнеет. — Пидж нашла тебя… И всё видела.       Кит понятия не имеет, как он тогда выглядел. И даже представить себе не может, каково было Пидж оказаться в этом кошмаре наяву.       — Она правда расстроена… Что тогда, что сейчас. Мы пытались с ней поговорить, но она не слушает. И думает, что это всё её вина. Ей кажется, что она предала тебя.       — Так на неё похоже, — вздыхает Кит, прикрывая глаза. — Я всё исправлю.       — Даже не сомневаюсь, — шепчет Широ.       Кит устало спрашивает:       — Что ты им всем рассказал? Что, по их мнению, произошло?       — Правду.       Кит резко смотрит на него, и Широ лишь пожимает плечами.       — Родители не поняли, с чего вдруг Рю захотел тебе ноги расцеловать, ведь ещё совсем недавно грозился придушить. Он поддержал меня. И Пидж тоже.       — И они просто… поверили тебе? Взяли и поверили? — не верит Кит.       Широ кивает головой.       — Кажется они не знают, что и думать. Ну, а как иначе им это называть? Твоё и моё возвращение? Чудом? Наверное, мои родители уже просто настолько устали и расслабились, что готовы верить любой рассказанной им истории, лишь бы я был рядом…       Кит рад.       — А мои?..       — Думаю, и твои тоже. Уверен, они уже ждут, когда смогут поговорить с тобой обо всём.       Кит мотает головой и прикрывает глаза.       — Не сейчас, — бормочет Широ, нежно перебирая пальцами его волосы. — Но когда ты будешь готов, они обязательно тебя выслушают.       Кит мычит, сжимая руку Широ, и пододвигается ещё ближе, стараясь поудобнее устроиться на месте.       — Почему я такой уставший?.. А ты нет?       — Я уже давно очнулся.       Кит только шире улыбается.       — Это не соревнование… — смеётся он.       Широ подхватывает.       — Нет. Не соревнование. Теперь нам некуда спешить, — он замолкает на какое-то мгновение. — Но если бы это было соревнованием, то я бы победил…       Кит тихо смеётся, но затем стонет.       — Всё, никакого смеха. Отдыхай, Кит, — шепчет Широ, целуя его в висок. — Я никуда от тебя не денусь. И буду рядом, когда ты проснёшься.       — Да что со мной не так? Почему меня так вырубает?       Широ успокаивающе гладит его по щеке.       — Ты чуть не умер, Кит. Пробыл в коме почти две недели. Потерял чуть ли не половину всей крови в теле. Перетерпел геморрагический шок. Твоё сердце билось как ненормальное, а кровяное давление падало. Органы начали отказывать… И, конечно, твою ногу ампутировали. Заркон сломал тебе несколько пальцев. Врачи говорили о каком-то лечении, которое тебе нужно будет пройти, но я... я забыл называние. Спросишь у них потом. К тому же мы накачаны антибиотиками. И у тебя был сепсис. Мы валялись в сточном колодце, полном бактерий, и с твоими открытыми ранами… сейчас всё уже, конечно, лучше, но всё ещё может быть опасно. Ты даже просыпался несколько раз, но вряд ли полностью приходил в себя. Ты был в ужасном состоянии.       Кит мычит. Он устал, только выслушивая всё это.       Широ замолкает на какое-то время и оттягивает ворот больничной сорочки, показывая едва заметные метки, похожие на старые маленькие шрамы, которые по цвету были чуть светлее остальной кожи. Кит едва видит их, даже прищурившись, но когда, наконец, разглядывает, то понимает, что это. Метка проступила даже на его теле.       — И мне ещё кажется, что ты помог вернуться моей душе в тело… Я же не выдумал всё это, верно?       Кит протягивает руку, проводя пальцами по светлым линиям. И поражённо вздыхает.       — На пляже?..       — Ещё одна причина в копилку «за что я обязан тебе жизнью»… — шепчет Широ в волосы Кита. — Всё это… Всё, что ты сделал…       Кит тяжело вздыхает.       — Но ты справился, — твёрдо говорит Широ.       — Ага… И ты тоже.       — Да, — вздыхает тот. — Да, и я.       — Ты счастлив, Широ?..       — Да, — шепчет он в пространство между ними. — Очень счастлив. Мы оба выжили и теперь вместе… Ты вернул мне моё будущее… С того самого дня, как я очнулся в школе, весь испачканный кровью, я не смел даже думать об этом. И теперь… я здесь, рядом с тобой. И мне больше ничего не нужно. Ничего.       — Я люблю тебя, — шепчет Кит, засыпая. — Очень сильно люблю.       — Я люблю тебя, Кит… А теперь спи… Скоро уже полегчает.       И Кит засыпает, всё также держа Широ за руку. Наконец он может спокойно отдохнуть. С Широ всё в порядке, он в безопасности, и Кит чувствует его тепло рядом с собой. Смерть не дышит им в спину, и Широ больше никуда не исчезнет. Он рядом. Заслуженный отдых. Больше никакого неожиданного дерьма не подвалит. Полное блаженство.       Всё кончено. Они дома.       — Фу, — кашляет в кулак Кит и отодвигает подальше от себя поднос с едой. — На вкус просто ужасно. Я не буду это есть.       — Кит, — вздыхает Акша, ковыряясь в ногтях над телефоном. — Если ты не будешь есть, тебе не станет лучше. А это значит, что тебя ещё не скоро выпишут.       — Ты только попробуй. Хуже собачьего корма.       — Ты пробовал собачий корм? — усмехнувшись, спрашивает Рю, сидя на своём месте у окна.       Широ фыркает, смиренно поедая больничную еду.       — И почему я не удивлён?       — Лэнс поспорил со мной, и я выиграл.       — Мне кажется, споры немного не так работают, Кит, — вскидывает бровями Акша.       — Прошу, Акша, — умоляет её Кит, сложив ладони вместе. — Пожалуйста, сходи в бургерную на Пайн Хиллз. Я тебя умоляю. Или ещё лучше, забери меня отсюда. Я хочу домой. Ужасно хочу. Я скучаю по своей кроватке. И по Рэд. Пожалуйста, Акша.       — Даже не обсуждается. Мама с папой придушат меня. Врач сказал…       Кит драматично стонет и откидывается на подушку.       — Я тут с ума сойду.       Все закатывают глаза и смеются себе под нос. Значит Киту уже лучше. Его нытьё — это хороший знак.       Голос потихоньку возвращается к нему. Но он всё ещё хрипит, словно горло сделано из наждачной бумаги, хоть и звучит уже не как гвоздём по металлу. Кит ещё жалуется по этому поводу.       — Рю, — только хочет попросить Широ, как тот уже понимает, о чём, и закатывает глаза.       Хлопнув руками по коленям, он поднимается с места.       — Ладно, ладно. Тебе как обычно? Кит, а ты что будешь?       Кит тут же подскакивает, сверкая глазами.       — Ты правда сходишь?       Акша фыркает.       — Я знаю, что он будет. Я тоже пойду. Его истерики и меня с ума сведут. Я не выживу, если пробуду с ним в одной комнате ещё хотя бы минуту.       — Значит, ты понимаешь каково мне.       Акша бросает на него взгляд и кивает Рю в сторону выхода.       — Я подвезу. Увидимся.       — И прихватишь ещё мой скетчбук для портретов? — кричит Кит.       Акша стонет уже в коридоре.       — Спасибо, Акша!       — Рю такой хороший брат, — говорит Кит. — О таком лишь мечтать можно.       — Ага, он это делает только потому что ты ему нравишься.       Кит улыбается, потому что знает, что так оно и есть.       В больнице не так уж и плохо. Он может шутить и смеяться вместе с Широ, издеваться над ним целыми днями, только если он не спит или не занят с врачами, но даже так, Кит довольствуется его выздоровлением.       Всё правда замечательно. Просто он соскучился по своей кровати. По спокойному сну, который не прерывают бродящие туда-сюда медсёстры. По обыденности.       Открыв шторы, можно увидеть под окнами кучку снующих журналистов с включенными камерами. Все без остановки обсуждают мальчика, считавшегося мёртвым на протяжении месяца, и того, кто спас его несмотря ни на что. Мальчика, который был настолько близок к смерти и выжил только благодаря, так называемому, чуду. Но никто из них не хочет это обсуждать. Даже между собой они не говорят об этом. Кто бы не пытался поднять эту тему в разговоре, Кит тут же заминал её. Он знает, что рано или поздно об этом придётся поговорить, но просто…       Он боится.       Широ тоже, кажется, не особо горит желанием говорить об этом, так что всё нормально. Всё хорошо. И это Кит ещё не заходил в интернет, где буквально каждая новость посвящена им — кто-то умудрился найти его секретный артблог, который он даже друзьям не показывал, — и его это так бесит. Столько внимания… Даже полиции приходится дежурить у их палаты, и это напрягает.       Но хоть Кит и жалуется, то и дело выглядывая в окно, когда кто-то снова выкрикивает их имена, на самом деле он благодарен за всё это. Они живы, живы. О большем он и просить не может. Кит вообще не думал, что им удастся выбраться из тёмного ледяного колодца, тянущегося в самую высь и пугающего его. По сравнению с ним сейчас они просто в раю.       Но есть ещё кое-что, что не даёт ему покоя. С того раза, как он очнулся, Пидж так больше и не появлялась. Мэтт навещает их почти каждый день и приносит с собой извинения и различные подарки от неё. Цветы. Всякие прибамбасы для рисования. Кит хмуро смотрит на них.       — Дай ей время, — просит его Мэтт. — Она хотела, чтобы я передал тебе, что она очень сильно сожалеет. Все мы. Но она оказалась в очень сложном положении. Мы пытались с ней поговорить, но…       Кит пишет ей сообщения. Звонит. Может, Пидж всё ещё не починила свой телефон. А, может, просто игнорирует его.       Но она набралась терпения, когда Кит проходил через всё это, она нашла в себе силы ждать, значит и он найдёт. Если это то, что ей нужно.       Кит поворачивает голову в сторону Широ. Их кровати сдвинуты вместе. Город настолько маленький, что даже здешние медсёстры знают и обожают его. Поэтому сейчас он лежит рядом с Китом и ярко улыбается ему, набив щёки больничной едой.       Кит улыбается ему в ответ и пододвигается ближе, забираясь рукой под его больничную сорочку и поглаживая обнажённую кожу.       — Наконец-то они ушли, — на одном дыхание напевает Кит низким голосом, ёрзая рядом, чтобы Широ понял его мотивы.       — Я ем, — давится тот, но сдержанно улыбается. — А если кто-то зайдёт? Тебе тоже надо поесть. Ешь свои овощи, Кит. Ты не можешь жить на одних только гамбургерах.       Кит тихо смеётся и опускает руку на оголившийся живот. Все мысли уходят на второй план, пока его слух не улавливает начало знакомого саундтрека, доносящегося из телевизора.       — Не-е-ет, — стонет Кит. — Только не говори, что ты смотришь то, что я думаю.       Кит даже глаза не успевает открыть, как Широ уже смеётся.       — Тогда не буду.       Кит стонет, уткнувшись лицом в подушку, поднятую на один уровень с Широ. Их лица всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Кит оборачивается, глядя на телевизор.       — Нет, — стонет он и снова падает лицом в подушку.       — Говорю тебе. Это лучший фильм.       — Ты, наверное, шутишь.       — Нет. Вовсе нет, — Широ смотрит на экран и тихо смеётся, но чем больше думает об этом, тем быстрее веселье сходит на нет. Синий свет от экрана оттеняет его черты. — Мне он нравится, — задумчиво говорит он. — Они похожи на меня, такие же потерянные и пытаются найти дорогу домой. Хотя у них куда больше шансов…       Кит реагирует на смену настроения и приподнимается выше, чтобы взглянуть Широ в глаза.       — Да… Но они никогда не были одни, — бормочет он и берёт Широ за руку. — Они были друг у друга… И поддерживали друг друга, делили ношу и… в конце концов вернулись домой.       Широ улыбается, глядя на Кита.       — Поэтому я люблю этот фильм.       — Да, только за последний месяц мы его раз пять уже смотрели.       Широ фыркает и смеётся, качая головой.       — Ты преувеличиваешь.       — Не правда. Эта песня теперь навсегда въелась мне в голову.       — Хорошо. Но здесь всего три канала и два других — новостные. Это меньшее из зол.       — И почему я не верю тебе? Ну-ка, дай мне пульт.       — Эй, и тебя с добрым утром, мистер Ворчун, — смеётся Широ, хватая пульт прежде, чем Кит успевает до него дотянуться, и держит его на вытянутой руке. — Разве я не могу выбрать? Хоть раз? Пожалуйста? Я несколько недель не мог взять пульт в руки.       — Что ж, так и есть, — сдавшись, ворчит Кит и ближе прижимается к Широ. Он тёплый. От него больше не веет холодом, а от пустых безжизненных тусклых глаз не осталось и следа. Прижавшись к его груди, Кит слышит ровное сердцебиение. Это Широ. И он выглядит потрясающе, хоть и изменился, навсегда изменился. Теперь он останется со шрамами, с побелевшими у корней волосами. Но для Кита он всегда будет выглядеть великолепно, и он не может себе даже представить, что кто-то считает иначе. Особенно после того, как к Широ вернулось прежнее сияние.       Кит греется в лучах солнца, пробивающихся сквозь занавески, и купается в тепле Широ, глядя на него. Но вдруг вспоминает:       — Эй! Вообще-то это ты всегда выбирал, что посмотреть!       Широ изо всех сил старается не засмеяться.       — Боже, ты ужасен, — смеётся Кит, опасно сузив глаза. Он приподнимается на локтях и подползает к Широ, прижимаясь к его лбу своим, словно зверь, сражающийся за свою территорию. — Ты должен быть милым. Теперь я вижу твоё истинное лицо…       — Я милый. Этот фильм просто шедевр.       — Но я хочу посмотреть что-нибудь другое!       — Хорошо, хорошо, твоя взяла! Пощади! Ты заслужил, заслужил!       — Благодарю, — нагло улыбается Кит и забирает пульт у Широ, переключая канал, но неожиданно роняет его из рук. — Ах… — стиснув зубы от внезапной боли, он падает прямо Широ в руки.       — Ты в порядке? — взволнованно спрашивает тот, придерживая его за бедро.       — Да, — судорожно вздыхает Кит.       — Всё, Кит, хватит баловаться. Сядь. Ты же не хочешь, чтобы раны снова раскрылись. Такими темпами ты ещё не скоро поправишься.       — Ш-ш, — затыкает его Кит и, собравшись с силами, приходит в себя. Открыв глаза, он смотрит на Широ и на полном серьёзе говорит: — о чём и стоит волноваться, так это о том, что ты без конца продолжаешь смотреть «Дорогу домой». Она же даже не настолько хороша.       Широ фыркает и откидывает голову назад, утягивая Кита за собой.       — Ностальгия. Засуди меня.       — Руки прочь от пульта, мистер.       — Ни за что. Я никогда не отдам его. Только если ты запомнишь со мной каждую строчку из этого фильма.       — Широ-о-о.       — Ки-и-ит.       Смех заполняет палату.       — Ты заметил, — говорит Широ, осторожно опуская руку на то, что осталось от ноги Кита. — Мы почти дополняем друг друга. Без ноги и без руки. Если нас соединить, то получится целый человек.       Кит задумывается на секунду.       — Но тогда у нас будет три ноги и три руки… — смеётся он. — Что это за человек такой получится?       Широ смотрит в потолок, пересчитывая.       — О-ой… Точно.       — Лига Плюща?! — взрывается Кит. Он смеётся до слёз, не в силах остановиться, и беспомощно заваливается на Широ.       — Всегда рад повеселить, — заражается смехом Широ и подхватывает Кита, притягивая его ближе к себе.       — О боже, — пытается выговорить Кит. — А-а-а, не смеши меня. У меня и так всё болит, — лицо его всё покраснело, а в глазах всё ещё стоят слёзы, когда он переводит взгляд на Широ. — Ты такой дурак. Мне жаль твоих будущих работодателей.       Широ смеётся и щёлкает Кита по носу.       — А ты такой засранец… Это совсем не смешно, — он протягивает руку и вытирает слёзы с его лица, оставляя тёплый след после себя. — Это было глупое недоразумение, понятно?       Кит низко смеётся и поджимает губы.       — Понятно.       Он улыбается Широ, сокращая расстояние между ними. Он так сияет, что просто глаза слепит. С трудом верится, что это тот же самый человек, которого Кит нашёл на дне старого колодца. Кит оставляет поцелуй в уголках его губ. Настоящих губ. Широ больше не смеётся и судорожно вздыхает, растворяясь в нежных прикосновениях.       Такой тёплый… Кит, чуть ли не мурлыча, обхватывает лицо Широ руками и, приподняв, затягивает его в глубокий поцелуй.       Широ тает под его прикосновениями, нежно сжимая запястья Кита пальцами, и двигает губами ему навстречу, как тот только того пожелает.       Кит только этого и ждал.       Он забирается руками под больничную сорочку Широ, и тот тихо стонет ему в губы.       — В-воу, — говорит Пидж за их спинами. — Ах… Эм… Я тогда позже зайду?       Кит отлипает от Широ, который ярко ему улыбается с этим знающим блеском в глазах. Она пришла.       Кит поворачивается, чтобы лучше видеть её. Зажатую, нервно кусающую губу. На лбу у неё проступают морщинки, пока она ждёт его реакции.       — Пидж, — вздыхает он.       — Нет, ах… правда, я могу, эм… Позже прийти.       — Нет, даже не думай. Вернись сюда и сядь, — Кит задерживает дыхание, пытаясь выяснить, как ему перелезть обратно с одной ногой да ещё и безболезненно. Широ придерживает его за бедро и помогает слезть с него, пока Кит осторожно усаживается рядом с ним.       Сам же Широ сползает с кровати и, прихватив с собой нацепленное на него медоборудование, говорит:       — Схожу пока в ванную, — и переключается на ходьбу. Он не спешит, и на это больно смотреть, но у него всё получается.       — Помочь? — Кит тут же выпрямляется, неотрывно следя за каждым его движением, словно готов в любой момент сорваться с кровати, чтобы спасти ему жизнь.       Широ лишь смеётся.       — Хочешь помочь мне, когда медсёстрам приходится тащить тебя на себе?       — Акша сказала, что принесёт мне костыли! Просто здешние мне не нравятся!       Широ фыркает.       — Тогда в следующий раз. Я в порядке. Просто оставлю вас наедине.       Кит смеётся, нежно смотря ему в след.       — Хорошо. Спасибо, Широ.       Он переводит взгляд на Пидж, возвращая всё своё внимание к ней, и улыбается.       — Ну здравствуй, — говорит он.       Пидж смущённо смотрит на него, делая неуверенный шаг вперёд. И, поджав губы, говорит:       — Я принесла гвоздики, коровяк и шалфей. Они символизируют здоровье. И приносят удачу. И я подумала, что тебе они уж точно понадобятся.       Кит смеётся.       — Спасибо.       — И-и ещё голубые гиацинты. Они для спокойствия… — Одним резким движением Пидж протягивает Киту цветы и смотрит на него грустными щенячьими глазками. — И я, я должна это сделать. Я не виню тебя, если ты злишься. Хотя этого слова недостаточно… Может, ты ненавидишь меня, и тебе есть за что. Я бы сделала всё, что угодно, чтобы это исправить. И я долго думала над этим, но ничего не смогла придумать. Кит, мне так…       — Пидж…       — Нет… выслушай меня. Мне… мне нужно высказаться. С самого детства мы были лучшими друзьями, и ты был прав… Я никогда не верила тебе, когда это было действительно важно. С тобой постоянно происходят безумные вещи, но это не оправдание. Я должна была быть рядом без всяких вопросов. Ты протянул мне руку, попросил довериться тебе, а я лишь отвернулась, плюнув тебе в лицо.       — Пидж…       — Нет, я… Именно так я и поступила. Ты всегда снисходительно ко мне относился. Всегда доверял мне, был рядом, когда нужно. И потом я соврала тебе насчёт окна… Забрала твой нож. Я-я думала, что это пойдёт тебе на пользу. А потом я взяла единственный скетчбук, который ты просил меня не трогать, и всем его показала. Я подтолкнула тебя к убийству. И сказала бежать, хотя прекрасно знала, что ты даже ходить едва можешь… Я не подумала, — тихо говорит она, зажмурившись. — Мне казалось, что я даю тебе шанс, что-то вроде милосердия, но я была такой дурой… а теперь ты… Ты чуть не умер. Чуть не умер. Не просто «о нет, ему так плохо», а что если бы ты чуть дольше пробыл в том колодце, то тебе бы точно пришёл конец. И потом я бы стояла на твоих похоронах и видела бы своими глазами, как твоё тело закапывают под толстым слоем грязи… и всё из-за меня. — Пидж морщится, и голос её надрывается. — Я… Я видела тебя там… всю кровь в лесу… видела, как тебя доставали из колодца, словно тряпичную куклу. Ты был такой бледный… Такой бледный. И так сильно кричал… ты вообще что-либо из этого помнишь?       Кит медленно качает головой, не сводя с неё взгляд.       — О боже, Кит.       Пидж некрасиво морщится, и слёзы градом стекают по её щекам, отчего стёкла на очках запотевают. Ей приходится их снять, чтобы вытереть лицо.       — Пидж… — мягко зовёт Кит.       — Это всё моя вина. Он изуродовал твою руку. У тебя больше нет ноги. Ты и раньше её ненавидел, а я сделала всё только хуже! Твои органы пострадали. И ты никогда полностью не выздоровеешь. И до конца своей жизни тебе придётся принимать ещё больше лекарств, чем раньше, а я знаю, как ты их ненавидишь.       Пидж прячет лицо в руках не в силах сдержать всхлипы.       И выдаёт по слову за раз:       — Когда они только привезли тебя в больницу, врачи сказали готовиться к худшему. Что, возможно, это наш последний шанс сказать тебе что-нибудь напоследок перед тем, как ты… как ты… Боже, Кит, видеть тебя в таком состоянии… Я никого в жизни таким не видела. И это был ты… и всё из-за меня. Каждую ночь меня мучали кошмары. Кит, я никогда не забуду об этой ошибке. Мне очень, очень, очень, очень, очень сильно жаль.       — Пидж… — говорит Кит, понизив голос.       — Нет… Нет. Не говори ничего таким голосом. Не прощай меня. Я этого не заслуживаю. Не делай этого… Только не в этот раз.        — Пидж!..       — Злись на меня!.. Ненавидь! Проклинай меня! Вот, что я заслуживаю! Я чуть не убила... Убила тебя! Твоя нога!..       — КЭТИ. — Повышает голос Кит, перекрикивая её нарастающую панику.       Пидж больше не кричит, но всё ещё всхлипывает; очки падают рядом с ней. Облокотившись на кровать, она опирается на руки, повесив голову, и слёзы градом падают на простыни, в которые укутан Кит.       — Мне так жаль, Кит, — всхлипывает Пидж. — Так жаль. Насчёт Заркона все эти годы. И с Широ сейчас. Я должна была тебе поверить. Всё это время ты говорил правду, а я не верила… Я так зациклилась на себе. На «я-то лучше знаю». Но я была такой дурой. Прошу, должно быть хоть что-то, что я могу сделать для тебя. Должен быть способ всё исправить.       — Эй, — шепчет Кит. Но когда Пидж не реагирует, он приподнимается и дотягивается до неё. Хватает её за запястье и слегка трясёт. — Эй, Пидж, всё нормально. Тебе не за что извиняться. Я был идиотом. И держал все эти улики в своей комнате, как полный кретин, и не рассказывал тебе ничего, пока не стало слишком поздно…       — Хватит… — шепчет Пидж и пытается отстраниться, не в силах взглянуть ему в глаза. — Мы оба знаем, что ты сказал мне в самый первый день, когда был напуган и нуждался в помощи. А я лишь посмеялась…       Кит колеблется, опустив взгляд. Он не знает, как всё исправить. Но знает, каково сейчас Пидж. Внутри всё разрывается, и ты ничего с этим не можешь поделать. Он знает, сколько боли это приносит.       — Что ж, тогда ладно… — в конце концов говорит он. — Хочешь сказать, что это всё твоя вина, тогда, конечно, ты права. Это твоя вина.       Пидж смотрит на него из-под ресниц, принимая всю вину на себя.       Кит продолжает:       — Ты виновата, что я убежал в лес. Что у меня был нож. Что я наткнулся на Заркона… и он чуть меня не убил.       Пидж прикрывает глаза и судорожно вздыхает. Успокаивается. И с трудом сглатывает.       — Я знаю, — шепчет она. — Знаю.       — Значит ты виновата и в том, что я нашёл Широ. В том, что он теперь восстанавливается в больнице. Ты виновата в том, что ему спасли жизнь, и его семье не пришлось оплакивать его. Мне не пришлось… Ты виновата в том, что мы теперь вместе, в безопасности и счастливы. Это всё твоя вина.       Повесив голову, Пидж тихо всхлипывает, и Кит крепче сжимает её руку. Она в ужасном состоянии: из носа течёт, лицо сморщено.       — Пидж, — шепчет Кит. — Не плачь. Моя нога лишь малая цена за то, что мы остались живы, мне вовсе не обидно. Я не злюсь и не грущу. Я бы, не раздумывая, отдал бы и вторую ногу за это. Я бы собой пожертвовал. Ради него. Ради тебя. Не вини себя. Думаешь, я убил невинного человека? Ты поступила смело, выстояв против меня во имя правды, особенно потому что мы так близки. Если бы ты ничего не предприняла, только потому что я твой лучший друг, и позволила бы мне убить кого-то настолько же хорошего и невинного, как Широ, без всяких последствий, Пидж, вот тогда я бы тебя не простил. У тебя всегда было развито чувство справедливости, и это одна из причин, по которой я тебя так уважаю.       — Да, но…       — Пидж, — говорит Кит, сильнее сжимая её руку своей. Кольцо, которое подарил ему Широ, всё ещё сверкает у него на пальце. Пидж переводит на него взгляд, узнаёт. И, поджав губы, она впитывает каждое его слово. Верит в то, о чём он говорит. И Кит продолжает: — Я люблю Широ. Знаю, звучит безумно. И что ничего из этого не имеет смысла. Но мы просто… так подходим друг другу. — Кит тихо смеётся и шмыгает носом; слёзы всё равно наворачиваются на глаза, как бы сильно он не старался сдержать их. — Я так его люблю. Мы словно были рождены друг для друга, но раньше просто не представилась возможность это понять. А сейчас?.. Боже. Это безумие. Прости. Если бы я только мог объяснить всё иначе… Его время было на исходе. Я думал, что он исчезнет прямо у меня на глазах, и я больше никогда его не увижу. Не знаю, как бы я это пережил. Когда Заркон сказал, что убьёт меня, я чуть ли не вздохнул с облегчением. Я… Пидж. Хоть это и Широ нашёл тебя, но именно вы с Мэттом поверили ему и пришли за нами, когда мы больше всего в вас нуждались. Ты не подвела меня. Я даже представить себе не мог, что окажусь здесь с тобой, с ним… То, что я потерял ногу, совсем ничего не значит. По сравнению со всем остальным. И если честно, из всего того, что можно отрезать от моего тела, это оказалась самая наихудшая часть.       Пидж тихо смеётся, опуская взгляд, и медленно кивает. Какое-то время помолчав, она тихо добавляет:       — Это была хорошая нога…       — Она долго продержалась. Но всё хорошо, пока я в силах уберечь вас всех…       Кит видит, как шестерёнки вертятся в голове Пидж, переваривают полученную информацию.       — Я серьёзно, Пидж. И говорю на полном серьёзе.       Пидж с надеждой смотрит на него.       — То есть всё хорошо?..       Кит кивает.       — Да. Мне никогда не было лучше. И если бы всё пришлось повторить, поверь, я бы не изменил своего решения.       Пидж колеблется, но, боясь даже предположить, всё же спрашивает:       — Значит мы всё ещё друзья?..       Кит тепло ей улыбается.       Он не тот, кто разбрасывается признаниями в любви налево и направо. Некоторые вещи нужно показывать, а не объяснять на словах. Но однажды он уже говорил Пидж об этом. И ради неё… ради неё он готов сделать исключение.       — Ты для меня словно сестра, Пидж, и я люблю тебя.       Осознание этого поражает её. Свет вновь вспыхивает в её глазах, и Пидж, словно готовая вновь разрыдаться, подскакивает, и обнимает Кита своими крохотными ручками.       — Кит. Кит. Спасибо, Кит.       Он крепко обнимает её, обвивая руками узкие плечи. Кит любит Пидж. Любит её.       — Теперь-то ты мне веришь? — с надеждой в голосе спрашивает он. — Насчёт призраков и всего этого?       Пидж отстраняется, со всей полыхающей уверенностью смотря ему прямо в глаза.       — Боже, и он ещё спрашивает? Ещё бы, конечно, верю! Ты должен был это видеть. Я чуть не обделалась, — Пидж быстро наклоняется к нему, вытирает слёзы и бросает взгляд на дверь, заговорщически бормоча: — Но, кажется, Мэтт обделался. Вся техника дома вышла из строя! Свет то включался, то выключался. Телевизор заработал сам по себе. А когда Широ показал местонахождение на компьютере, электричество просто бум! и вырубилось. Но ладно электричество. Я даже телефоны починить не могу. Пришлось новые покупать. И мой компьютер сдох.       — Ох, Пидж…       Пидж еле слышно говорит:       — Только Широ не говори. А то он уже спрашивал, и я сказала, что всё нормально.       — Ты разговаривала с ним? Скажи, классный? — с блеском в глазах спрашивает Кит, словно ждёт её одобрения.       Пидж закатывает глаза, разыгрывая великую мученицу.       — Да. Он довольно милый.       — Правда? И не типичный тупой футболист, как ты думала?       — Ладно. Нет, он не такой. Он милый и смешной, и хорошо выглядит, и…       — Эй… притормози, он мой.       — И, — продолжает Пидж и щёлкает Кита по носу, весело смотря на него, — он крепко и бесповоротно влюблён в тебя. Я ещё никогда не видела, чтобы кто-то так сох по кому-то… ну, до недавнего времени по крайней мере. — Она улыбается ему, смягчаясь. — И если кто и заслуживает такого отношения, так это ты, Кит.       — Правда? — вздыхает Кит, почёсывая затылок. — А знаешь, — мягко добавляет он, — без чужой помощи… мы бы ни за что его не нашли.       — Без тебя, Кит, — тихо поправляет Пидж.       — И я тебе очень благодарен.       Пидж вздыхает и, вытягивая руку, проводит пальцами по рубцу на его лбу, который, кажется, никогда не заживёт, по всё ещё налитым кровью глазам и вниз по шее, усыпанной уже пожелтевшими синяками.       — Ты замечательный человек, Кит, — говорит она, нежно улыбаясь. — Что мы только сделали, чтобы заслужить тебя?..       Кит звонко смеётся, расслабляясь, и откидывается назад, не отпуская её руку.       Пидж кивает ему.       — Ну-ка, подвинься. Хочу посидеть со своим лучшим другом.       — Какая честь.       — Я имела в виду Широ, — усмехается Пидж, сверкая зубами, как раз в тот момент, как Широ входит в комнату.       — Что? Я слышал своё имя?       — Ага, — счастливо хмыкает Кит, одну руку подставляя Пидж, а другую протягиваю Широ. — Два моих самых любимых человека на свете.       Широ улыбается и укладывается на кровать, обнимая Кита.       — Мы теперь семья?       — Ага-а. Мы удочерим этого маленького злобного гремлина. И она станет нашей второй мамой.       — Звучит неплохо, — счастливо хмыкает Широ, укладывая голову Киту на плечо.       — Пидж, Широ не даёт мне ничего посмотреть, кроме Дороги-блять-домой.       — Следи за языком! — говорит Пидж своим лучшим тоном матери, но интересуется уже обычным голосом: — Почему «Дорога домой»?..       — Я не знаю! — Кит устало откидывает голову назад. — Он даже не классный. Ничем не отличается от других фильмов. И уже не смешной.       Широ с Пидж одновременно смеются. И Широ говорит:       — Ладно, хорошо. Я же уже сказал, что ты победил. Кажется, там шли Миньоны после рекламы ножей для хлеба. Либо они, либо новости. Можем наслаждаться нашими лицами на экране и бесконечными разговорами о нас.       — О боже, — в ужасе шепчет Кит. — Кажется, я понял, в чём ты просто ужасен.       — Каждый в чём-то ужасен, — знающе хмыкает Пидж.       Смех распирает Широ изнутри.       — Признаю. Никто не пойдёт со мной в кино, но тебе придётся, так что привыкай.       Кит драматично фыркает, но в тайне очень сильно радуется тому, что Широ уже думает о совместном походе в кино.       — Пидж, а в чём Кит плох? — Широ выглядывает из-за Кита, смотря на неё.       — Кит?       — Подумай хорошенько, Пидж, — предупреждает Кит.       — Ох, Кит идеален. Просто душка. Самый милый мальчик с благородным сердцем, отличный художник. Ты его полюбишь.       Кит кивает головой, одобрительно хмыкая.       — Всё дело в характере, — шепчет она, перегибаясь через его плечо. — Беги пока можешь. Но я уверена, что ты уже знаешь не понаслышке. Пять минут наедине и…       — Эй…       Медсестра осторожно заглядывает к ним в палату и спрашивает:       — К вам ещё друзья пришли. Как по ощущениям? Готовы принять больше посетителей?       Кит с Широ переглядываются и тут же активно кивают, просияв.       — Только взгляните, кого я встретила, — напевает Акша, и с победными воплями и горящими от возбуждения глазами в палату врываются Мэтт, Ханк и Лэнс. Рю скромно заходит следом.       Мэтт замечает свернувшуюся у Кита под боком Пидж, и на лице тут же проступает тёплая улыбка. Они обмениваются облегчёнными взглядами.       — Так… что тут происходит? Пижамная вечеринка, на которую меня никто не пригласил?       — Они удочерили меня, — говорит ему Пидж. — Теперь я их мама.       — Ты уверена, что это так работает? — спрашивает Мэтт.       Поджав плечи, Лэнс с Ханком стоят у него за спиной. Посетители всегда чувствуют себя неуютно, но что-то проскальзывает во взгляде Лэнса, стоит ему заметить огромную шишку на лбу Кита.       Кит тут же тычет в него пальцем и быстро говорит:       — Только попробуй, — стоит тому только рот открыть.       Лэнс смеётся и, сдавшись, поднимает руки.       — Эй, приятель, я и не собирался ничего говорить! Ты отлично выглядишь. Правда. Я поверить не мог, когда впервые услышал, что произошло. Все называют тебя чудо-мальчиком. Эти новости просто вынесли мне мозг. Честно говоря, до сих пор с трудом верится. Наш малыш Кит стал знаменитым.       — Мы уже так долго хотим навестить вас, — говорит Ханк. — Но нас не пропускали. Всё настолько было плохо?       — Честно, даже не помню, — говорит Кит, смущённо потирая шишку на лбу. — Я был под кайфом от всех этих лекарств.       Широ протягивает руку, чтобы Кит перестал тереть свой лоб.       — Наверное, и к лучшему… — бормочет он.       — Вот, — говорит Акша, протягиваю Киту сумку, пахнущую просто обалденно.       — Спасибо, Акша. Спасибо, Рю. — Кит роется в ней как ненормальный, набивая рот картошкой фри. — Что это на тебе? — спрашивает он, вдруг замечая, что на ней надето.       Акша лишь ухмыляется и осторожно расстёгивает куртку, которая ей слишком велика. И вдруг маленькая голова высовывается наружу.       — Рэд, — удивляется Кит, пряча бургер обратно в сумку, и тянется к ней. Рэд выпрыгивает из куртки Акши ему прямо в руки. — Ох, здравствуй, девочка, — вздыхает он, пока Рэд без остановки трётся своей мягкой крошечной головкой о его ладонь, словно улыбаясь. — Как поживаешь?       — Ах, я определённо слышал о том, что в больницу нельзя проносить кошек, — говорит Лэнс.       Акша отмахивается от него.       — В нашей-то вшивой больничке, в которой никогда никого не бывает. Всё будет нормально.       — Ох, моя маленькая хулиганка, — Кит целует её голову, тиская за щёки. — Я так скучал по тебе.       — Я принёс вам печенье, — говорит Ханк, протягивая сумку. — Думаю, они тоже помогут восстановительному процессу, верно?       Пидж поражённо вздыхает, сверкая глазами.       — А можно мне тоже взять?       Ребята устраиваются поудобнее, расползаясь по комнате и растягиваясь на кроватях, и принимаются за печенья, без устали болтая.       Кит вновь трёт шишку на лбу и смотрит на Широ.       — Неужели всё так плохо?       Широ тепло улыбается и, придвинувшись ближе, оставляет поцелуй у него на лбу. Он берёт Кита за руку и переплетает их пальцы, чтобы тот больше не беспокоил её.       — Нет. Ты отлично выглядишь. Правда.       Лэнс облокачивается на край кровати, мотая головой, и шевелит одними губами:       — Очень плохо.       — О боже, — Кит прикрывает лоб рукой. — Я так и знал. Мне так стыдно.       — Тебе нечего стыдиться, — смеётся Широ и хватает его за запястье, утягивая за собой. — Выглядит мило. Мне нравится.       Кит пытается разглядеть на его лице малейшие признаки лжи.       — Точно?..       — Я бы не стал врать, Кит, — Широ прижимается губами к шишке на его лбу, и Кит сияет от счастья.       Лэнс давится где-то на фоне.       — И нам придётся наблюдать это каждый раз, как мы будем сюда приходить?       — Ага, — говорит Акша, закатывая глаза. — Привыкните, как и все мы.       — Думаешь это плохо? — тихо спрашивает Рю, криво улыбаясь. — Видел бы ты их, когда вокруг никто не толпится. Иногда мне даже приходится удалиться.       — Что? Мы не настолько… — протестует Кит.       — Ну же, Рю, — говорит Широ, протягивая то, что осталось от его руки. — Ты же любишь нас.       Рю что-то бормочет себе под нос и отворачивается к окну. Стесняется при всех.       — Ну же, — смеётся Кит, жестом подзывая его к ним.       — Все? — спрашивает Ханк, подскакивая.       Лэнс запрыгивает на кровать Кита, возбуждённо крича:       — Навались!       — Берегите Кита! — встревает Пидж.       — И Широ, — подхватывает Кит.       И все забираются к ним.       Это и впрямь напоминает пижамную вечеринку. Каким-то образом все умудряются поместиться на двух кроватях. Забираясь друг на друга и, конечно, избегая Кита и Широ, они вместе досматривают «Дорогу домой». К удивлению Кита и, особенно, Широ, Рэд забирается тому на живот и сворачивается калачиком, доверчиво укладывая голову ему на грудь. Широ замирает и изо всех сил старается не нарушить её покой, порой забывая дышать.       Медсёстры были не очень рады застать подобную картину в палате. Они и так многое спускали им с рук, а тут ребята злоупотребили их добротой. Но всё нормально. В какой-то момента Акша достаёт телефон и начинает их всех фотографировать, а Кита даже не волнует то, как он выглядит с собранными в небрежный пучок волосами и ещё не зажившими синяками и царапинами на лице. Он сто лет нормально не мылся, и, наверное, от него ужасно пахнет. Он устал, горло, нога и рука ужасно болят, и каждый раз, когда он двигается (а двигается он часто), руку словно тысячи иголок пронзают, и он извивается от боли. И, конечно же, чёртов рог единорога.       Но Широ крепко прижимается к нему, и Пидж ёрзает с другой стороны. Все так взбудоражены, улыбаются и смеются над глупым фильмом, который их заставляет смотреть Широ. Никто не говорит о Зарконе. Не бросает на Кита обеспокоенные взгляды, не спрашивает о его состоянии. Ему не нужно выглядывать в окно, боясь увидеть там ворон.       Сейчас они просто кучка счастливых старшеклассников.       Никто из них не идеален; в конце концов, все они люди. Прекрасные, одарённые люди. И Кит любит каждого из них. Любит их со всеми изъянами и нерешительностью. Даже когда они ошибаются, и когда им больно, когда они ругаются и с трудом находят друг к другу подход. Даже если они потеряны… И не всегда приходят к согласию, но им этого и не нужно. Что-то в них изменилось. Отныне они будут поддерживать друг друга несмотря ни на что.       Кит любит их. Так сильно любит их всех.       Ещё никогда он не был так… счастлив.       И это самое прекрасное чувство на свете.