***
~XXI–XVIII век до нашей эры, Месопотамия Люди тогда еще говорили на едином языке. Толком и представить себе невозможно, как давно такое вообще было, да и было ли в принципе. Двое братьев прогуливались по Междуречью. Или же, более понятным языком, по землям древней Месопотамии. Местные, благо, было их тут не слишком много, называли эту местность землей Сеннаар. И давно уже велось тут строительство одной небезызвестной в наше время башни. — И зачем они ее только строят? — остановившись напротив башни, Кайсис рассматривал сооружение. — Хотят приблизиться к отцу, — флегматично отозвался Нактис, сидевший на ближайшем камне и скрывавшийся от палящего солнца в тени одинокого кипариса. — Зачем? — Кайсис присел около брата, заинтересованно глядя на ходивших вокруг строителей. — Это ведь невозможно. — Возможно, наверное, — пожимал плечами его брат. — В конце концов, им это все равно не удастся. Есть ли смысл рассуждать на эту тему дальше? — Почему же не получится? — Ну, это же очевидно. Люди слишком далеки от отца. — Так мы им поможем! Ох, Нактис знал этот взгляд. И до дрожи ненавидел его. Когда глаза брата загорались азартом, он готов был пойти на что угодно, лишь бы достигнуть своей цели. Какой бы абсурдной она ни была! Верите ли, в детстве он… Хотя, нет, об этом позднее. За этим стоило бы заглянуть в прошлое поглубже. — Так будет не честно, — фыркнул Нактис, скрещивая руки на груди. — Тогда я им помешаю! О, а вот и повод доказать брату, что он был лучше! Хитрее, умнее, лучше познал тайны врожденной магии! Тут уже и в младшем брате проснулась жилка азарта. — Ха, тебе сил не хватит помешать им и мне разом, — отмахнулся Кайсис, уверенно поднимаясь с места. Благо, люди их не видели. За спиной парня блеснули позолоченные перья трех пар крыльев, над головой появились два нимба. Только клинка золоченого еще не было. Позже появится. — Поспорим? — донеслось ему в спину. Обернувшись, Кайсис встретился с бледными глазами брата. За его спиной подрагивали две пары светло-серых крыльев. А взгляд старшего зацепился за протянутую руку. Ему не хотелось спорить, но как же хотелось доказать брату то, что он зазнался после случившегося еще в Эдемском саду! — Спорим, — флегматично бросил Кайсис, пожимая руку брату. — Я начну? — Прошу, — Нактис бесцветно улыбнулся. Он трое суток наблюдал за тем, как брат старался. Тот дал людям лучшие материалы, достав их с других континентов. Принес дерево и камень, помог составить гениальные чертежи и даже привез нескольких неизвестных архитекторов, которые в будущем должны были бы стать великими. И, спустя трое суток, Кайсис довольным вернулся к Нактису. — Ну, что скажешь? Я привел много людей, дал им все, что необходимо, — он явно гордился собой. — Что сможешь сделать против такого? Я даже дам тебе неделю на это. Нактис молча окинул взглядом происходящее. Он прикрыл глаза, прислушиваясь к внутренней магии. Что ж, можно было бы, наконец, поставить старшего братца на место раз и навсегда! — Дай мне пять минут, — холодно бросил Нактис, взмывая в воздух. Он поднялся над недостроенной башней и, запрокинув голову, начал шептать какое-то заклятие. Кайсис наблюдал за братом с земли, подумывая над тем, не решился ли он устроить второй Всемирный потоп. Нет уж, он слишком боялся гнева отца, а тот мог и наказать за плагиат. Спустя несколько минут Нактис действительно спустился обратно на землю, накидывая на голову капюшон и исподлобья глядя на брата. — И? Что же ты такого сделал? — Кайсис насмешливо изогнул бровь. — Ничего не изменилось. — Увидишь. Скоро увидишь, — младший брат усмехнулся. — А если тебе нимб на глаза давит, так ты прислушайся… Нактис выиграл тот спор. Он одним коротким заклятием изменил ход истории и остановил строительство великой Вавилонской башни. Ведь он всего-то связал языки, забрав у людей возможность понимать друг-друга. А ларчик просто открывался.***
Почти сразу после сотворения мира, сад Эдема Братья, еще ни разу не успевшие на тот момент рассориться, лениво прогуливались по Эдемскому саду. Они еще даже выглядели как два ребенка. Один был покрепче, второй же выглядел довольно болезненно. Но, не смотря на это, они все равно играли и развлекались, будучи невидимыми для единственных двоих жителей сада. Адаму и Еве было вообще не до резвившихся где-то в саду ребятишек. Особенно учитывая то, что первые люди и о существовании этой парочки-то и не знали. — Отец говорит, что люди интересные. Лежа на нагретом солнцем камне, Кайсис болтал ногами в воздухе, наблюдая за тем, как на поляне резвились двое людей. — Да, а еще он говорил понаблюдать за ними ради интереса, — фыркнул откуда-то снизу Нактис. Он валялся в траве, разглядывая небо сквозь скрещенные ветви деревьев. — Он ведь и сам в них не особо верит. Ты-то чего так завелся? — В смы-ысле? — Кайсис перевернулся на спину и даже сел от удивления, глядя на вечно мрачного брата. — Ты чего такое болтаешь? Он им доверяет, да… — Докажи, — флегматично отозвался Нактис, срывая с ближайшей ветви персик. И брат согласился. Он потянул его за собой, вскоре вытащив Нактиса на залитую солнцем поляну с одиноким деревом в центре. Оно благоухало, источая нежный аромат. — Это, — Кайсис кивнул брату на дерево, — Древо познания Добра и Зла. Отец специально посадил его здесь и запретил этим двоим срывать с него плоды. Незаметно для брата, Нактис наклонился, подняв из травы упавшее с дерева яблоко. Пока брат что-то восторженно рассказывал о чудодейственных свойствах дерева, он откусил кусок яблока. Но, найдя то до жути кислым, выкинул куда-то в траву. — И? Что ты хочешь мне этим сказать? — Нактис явно не выглядел впечатленным. — Отец настолько верит в людей, что посадил это дерево! Он уверен, что они послушают его, не станут трогать плоды, — пояснил Кайсис, оборачиваясь к брату. — Видишь? — Думаю, тут все наоборот, — младший пожал плечами. — Он посадил дерево, чтобы дать людям искушение. Ведь он не уверен в них, есть сомнение в их вере. Отец верит в то, что они нарушат его запрет. Для этого запрет и был создан. Чтобы убедиться в том, что они хотя бы попытаются его нарушить. — Чушь! — Кайсис отмахнулся. — Ну, давай поспорим! Дадим им плод. И я уверен, они его не съедят. И они поспорили. Нактис наблюдал за тем, как брат заманил играющих Адама и Еву на поляну к дереву. Затем наколдовал ветер, заставил пару яблок упасть к ногам первых людей. Те посмотрели на плоды, переглянулись, и вскоре удалились, планируя и дальше нежиться на солнышке Эдемского сада. — Ну? Видишь! — Кайсис радовался, буквально прыгая вокруг брата. Нактис сидел рядом, темнее тучи. Он не хотел проигрывать старшему брату. А потому… — Моя очередь, — он расплылся в хитрой улыбке. На следующий день он заманил только Еву к запретному дереву. Обернулся змеем, прокрался меж веток, выбрал самое сочное и краснобокое яблоко. А затем просто протянул его в руки девушке. И, как водится, от такого она уже не могла отказаться. Нактис ликовал. Конечно, самому взять то, что «нельзя» — одно. Но принять из чужих рук — совершенно другое. Когда к твоим ногам падают яблоки, тебе просто лень за ними наклониться. Вдруг зеленые, или побитые будут, а то и вообще червивые окажутся! Но вот когда с дерева тебе протягивают румяное наливное яблочко, тут уже сложно отказаться. А дальше все совсем просто. Адам бы не стал есть яблоко сам. Но, приняв его из рук любимой девушки, он даже не задумался о последствиях. Конечно же. Сам ты никогда не начнешь пить мерзкую водку. А вот за компанию… Тогда Кайсис впервые проиграл хитрому брату.***
V в., Европа Чем старше братья становились, тем больше разногласий у них возникало. По итогу они в какой-то момент разошлись, условившись частенько пересекаться, общаться о жизни. Но они никогда не становились ближе. Словно каждый раз отдалялись от друга. И все равно Нактис оставался для Кайсиса единственным живым существом, с которым можно было поговорить по душам. Пусть даже это и могло окончиться спором, длинной в несколько лет. Что, в сути, несколько человеческих лет для бессмертного существа? Крупицы в океане времени. Братья условились встретиться на берегу моря. И Нактис не заставил себя ждать. Он всегда был до чертиков пунктуален, потому появился за несколько часов до встречи. Уже успел искупаться, поймать и пожарить рыбу, покидать в воду камни. И только после всего этого себя явил старший братец. — Это — твоих рук дело? — без приветствия хмуро бросил он, окидывая рукой город у себя за спиной. — Ну, да, — Нактис пожал плечами. — Зачем?! Ты хоть представляешь, что случится с Европой в дальнейшем? Черт, — Кайсис опустился на ближайший камень, запуская пальцы в волосы, — да здесь же будет разруха, запустение… она вообще, может, вымрет! — Не вымрет, — отмахнулся младший брат, флегматично кидая в воду камни и считая «блинчики». — Помнишь, лет двести тому мы с тобой поспорили, что феодализм не появится в тогдашней Римской империи? Вот. Я выиграл. Нактис сейчас сидел на побережье, а за спиной у него находился новый, по тогдашним меркам, мир. Когда он направил войска сперва вестготов, а затем и германцев на и без того ослабленную Римскую империю, Нактис уже заранее знал, что она падет. И, как он и предполагал, на смену античному государству постепенно приходила власть феодальной Европы. Зачинщика этого безобразия совершенно не волновало то, что в дальнейшем Европа действительно должна была погрузиться в пучину смуты и раздора. — Мне было весело, — Нактис расплылся в улыбке. — Тебе так важен был спор?! — непонимающе всплеснул руками Кайсис, затравленно глядя на брата. — Нет, — честно признался Нактис. — Мне было интересно. Потом весело. Тем более мир не должен стоять на месте. На смену светлым временам должны приходить темные, жара сменится холодом, а жизнь… — отойдя на несколько шагов, Нактис поднял среди камней старый череп, достав его прямо из развороченного недавним штормом захоронения, — жизнь обратится в смерть. И он заставил череп в руке обледенеть. Слегка сжал пальцы и наблюдал за тем, как тот рассыпался мелкой крошкой, которую тут же подхватил ветер, швыряя прямо в лицо брату. — И ты действительно считаешь, что все должно прийти к грустному финалу? — Кайсис подавил тяжелый вздох, исподлобья глядя на брата. С каждым годом их взгляды на жизнь все больше расходились. Кайсис осознавал, что брат превосходил его хитростью. Но не мог с этим смириться. А потому старался все реже и реже с ним спорить. Ведь не было еще такого, чтобы Нактис вышел из спора проигравшим. — Ну, — Нактис сперва задумался, потом расплылся в улыбке, — Любую грустную историю я могу легко обернуть для себя хорошей шуткой. Люблю трагикомедии, знаешь ли. — Но мы же не в театре! — А кто сказал, что жизнь — не величайший в мире театр? — он рассмеялся. — Брось, Кайсис, просто признай, что ты не умеешь наслаждаться игрой своей труппы.***
1212г, Кёльн Стоя на одной из главных улиц Кёльна, Нактис наблюдал за тем, что даже его темная душа отказывалась расценивать, как нечто адекватное. В тот день через центр города проходила процессия, большую часть которой насчитывали дети и подростки. В будущем это событие будет известно, как «крестовый поход детей». Через Кёльн они планировали добраться до Италии, а оттуда погрузиться на корабли и отправиться, конечно же, в Иерусалим. — Идиотизм, скажи? — Нактис обернулся к брату, вместе с ним удаляясь с главной площади. — Святое дело, — пожал плечами Кайсис. — Чего?! — Ну, — остановившись на небольшой, и, самое главное, пустующей сейчас площади, Кайсис удивленно окинул взглядом брата. — Они хотят вернуть Иерусалим. — Куда вернуть? — Нактис скептично изогнул бровь, останавливаясь напротив брата. — Христианству вернуть, — осторожно продолжил его брат. — А почему этим занимаются дети? — младший склонил голову набок. — Дорогой мой, это бесчеловечно. Даже для меня! Мне плевать на остальные Крестовые походы, пусть умирают хоть пачками эти верующие крестоносцы! Но дети-то тут при чем? — Ты так любишь детей? — Кайсис непонимающе вскинул брови. — Нет же, — Нактис отмахнулся, — они не знают, на что идут. Это не их дело. Они — просто пушечное мясо! До Иерусалима из них не дойдет никто, и ты это прекрасно понимаешь. — Они говорят, что пути… — Да они сдохнут по дороге от голода, потеряются в холмах и лесах, потонут в кораблекрушении, — прошипел Нактис, перебивая брата. — Это не вера, братец. Это — идиотизм. И он отвернулся, планируя уйти. И ушел бы. И не случилось бы ничего. Если бы черт не дернул старшего брата за язык. — Нактис, признайся, ты бесишься потому, что жалеешь себя? — он улыбнулся. — Мол, ты был несчастным ребенком, младшим, слабым, все дела, и тебе жалко подобных? Таких же маленьких и слабых… И сейчас в глазах младшего брата Кайсис увидел настоящее полыхающее пламя. Зря он, кажется, начал этот разговор. — Я никогда не был слабым. Единственный слабак и тряпка тут — ты, — прошипел Нактис. — Да с чего ты взял?! — всплеснул руками Кайсис, приближаясь к брату. — Я — первенец. Отец всегда говорил… — Отца тут нет, забудь о нем, — злобно ухмыльнулся Нактис. — Ты не слабее меня? Поспорим?! Вздрогнув, Кайсис даже не заметил, как автоматически сжал протянутую руку брата. И тогда он уже не впервые увидел его магический облик. Измененный за тысячи лет. Больше не было серых крыльев. Их заменил уже знакомый плащ. Руки венчали черные когти. Глаза изменились. Не успел Кайсис опомниться, как те самые глаза мелькнули перед ним, а уже через секунду руку пронзила адская боль. Ее уже венчали четыре поперечных кровоточащих полосы. — Не спать! — донеслось откуда-то сверху. Кайсис успел только материализовать клинок и выставить его перед собой, как тут же поскользнулся на обледеневшей земле и завалился на выросшие прямо под ним куски льда. — Я потренировался в магии, братец, — прошипел Нактис, избегая брошенного в него серебристого заклятия. — И все? Это твой предел? Поднявшись на ноги, Кайсис взмахнул клинком, пытаясь достать брата. Но тот мгновенно обратился в сгусток тумана, тут же вырастая за спиной у соперника. Почувствовав его присутствие, Кайсис с трудом успел обернуться, чудом не лишившись крыльев. Он взмыл в воздух, разрубая силуэт брата. Но тот уже вновь исчез. — Сражайся честно! — воскликнул Кайсис, оглядываясь в поисках соперника. — Когда жизнь будет тебя нагибать, — откуда-то раздался смех, — скажи ей то же самое. Крылья парня покрыл тонкий слой льда. Он от неожиданности рванулся, отвлекаясь от поисков брата. И зря. Нактис вырос прямо перед ним, банально ударив брата в солнечное сплетение и с ноги отбрасывая его от себя. — Отдохни, курица крылатая, — презрительно фыркнул он, опускаясь рядом. Обледеневшие крылья не давали Кайсису подняться, а раненой рукой тяжело было сжимать клинок. Тем более для верности Нактис еще и приморозил крылья и прочие конечности Кайсиса к земле, окончательно обездвижив брата. Оставалось только беспомощно наблюдать за младшим братом, который вдруг стал не таким, каким был раньше. Забрав клинок из обледеневших пальцев, Нактис решил закрепить свою победу. И, занеся полученное оружие над поверженным соперником, резко опустил его вниз. Кайсис впервые в жизни завопил от боли, когда серебряное лезвие пронзило крыло и глубоко ушло в землю, орошая ее кровью. — Ты проиграл. — Ты… ты! — не зная себя от боли, Кайсис кричал, толком даже не видя брата, из-за скачущих перед глазами пятен. — Убирайся! Видеть тебя больше не хочу! Жестокая ты тварь! Как ты мог… да я… Но Нактис уже не слышал. Он внезапно с ясностью осознал, что ему действительно нечего делать было возле брата. А потому молча обернулся туманом еще после первых двух фраз, улетая куда-подальше. В конце концов, последняя победа в споре осталась за ним.