Глава 24. Рождество
Настала середина декабря, и большинство студентов уехали на рождественские каникулы. Хотя Северус мог обойтись без неустанной жизнерадостности, навязанной ему оставшимся персоналом, он наслаждался тихой интерлюдией зимних каникул. Большую часть времени он уходил в одно из нижних подземелий, что служило его частной лабораторией — практически неиспользованной в течение остальной части учебного года, когда долг преподавания и домашние обязанности занимали всё время, полностью охватив его распорядок дня. Он мог легко провести здесь несколько часов, в почти гипнотическом сочетании мягко кипящих пузырьков, закручивающихся в спираль паров и ритмичного движения ножа по разделочной доске. За пару дней до Рождества в дверь постучали: «Входите», — крикнул он, быстро взмахнув палочкой, и только на микросекунду оторвал глаза от котла. — Ты занят? Он узнал голос Ханны. — Всё так и выглядит, разве нет? — кратко ответил он. — Могу я посмотреть? — Если будешь молчать и держаться подальше. Она приблизилась достаточно близко, чтобы видеть, но держалась на почтительном расстоянии от его рабочей зоны. Взяв щепотку зелёного порошка большим и указательным пальцами, он осторожно посмотрел на него, а затем равномерно распределил по всей поверхности. На секунду порошок держался поверх зелья, встретившись словно с невидимой кожей, прежде чем погрузиться в глубину котла. Начали подниматься маленькие пузырьки. Он осторожно перемешал три раза по часовой стрелке, а затем отложил оловянную ложку с длинной ручкой в сторону. Схватив другой рукой неоткупоренный стеклянный пузырёк зелёного цвета, он наклонился над котлом и стал ждать, наблюдая за реакцией. Жидкость внутри медленно меняла цвет, фиолетовые вихри проносились сквозь полуночное синее зелье, волнообразно расширяясь к краю. Когда цвет равномерно распределился, он добавил три капли из склянки отработанным взмахом руки. Как только упала первая капля, загорелась вспышка света, и серебристая дымка начала подниматься тонкими нитями. Он слегка подул на поверхность жидкости, и она рассеялась. Он подождал минуту, а затем выпрямился. — Ну вот, — произнёс он. Мужчина потушил огонь и закрыл котёл крышкой. — Теперь нужно, чтобы он остыл. Северус поднял глаза, чтобы увидеть, как Ханна смотрит на него. — Что? — Это было абсолютно прекрасно. — Её глаза были широко открыты. Он тихо фыркнул: «Тебя легко впечатлить». Он очистил рабочую поверхность, вернув ингредиенты туда, где те хранились. — Откуда ты знаешь? Когда именно добавить… что бы это ни было? — Она указала на пузырёк. — Эссенция морского беспозвоночного животного. И это всего лишь опыт. «Нет», — подумал он. Это действительно нечто большее, чем то, чем обладают все лучшие мастера зельеварения. Что-то вроде интуиции — врождённое знание, когда что-то выглядит правильно, пахнет правильно, ощущается правильным. Многое из этого было благодаря опыту, но некоторому из этого нельзя научиться. Он не знал, как это объяснить. — Так над чем ты работаешь? — спросила она, подходя к полке и глядя на дюжину хрустальных колбочек, заполненных зельем разных оттенков фиолетового. — Я пытаюсь улучшить свойства лекарства от драконьей оспы. Нынешнее зелье не менялось со времён Средневековья и имеет некоторые неблагоприятные побочные эффекты, включая двоение в глазах и тошноту. Я предполагаю, что использование пчелиного яда вместо укусов осы может повысить эффективность, одновременно уменьшая или даже устраняя возникновение нежелательных последствий, вызванных приёмом зелья. Ханна выглядела довольно впечатлённой. — Если кратко, я пытаюсь заставить его стать эффективнее, — продолжил он, один уголок его рта поднялся. Её глаза сузились, прежде чем она расплылась в улыбке. — Северус, ты же знаешь, что иногда бываешь придурком. — Ты говоришь это не впервые. Всё же почему ты здесь? Она пожала плечами: — Я просто хотела спросить, не хочешь ли ты зайти на чай? Будут свежие булочки. Но я не знала, что ты работаешь. Он пожал плечами: — Зелье должно остыть в течение двух часов, прежде чем его можно будет разлить по бутылкам. — Я была бы рада компании… — Полагаю, у меня есть один свободный час.~***~
Когда она пришла в свои апартаменты через несколько минут, в воздухе витал аромат свежей выпечки из духовки. Скатерть с вышивкой пуансеттии покрывала стол перед пылающим камином. Маленькие золотые звёздочки и хрупкие бумажные снежинки свисали с тёмно-зелёных сосновых веток, воткнутых в белую вазу. Круглый пузатый чайник и тарелка с абрикосовыми булочками завершили сервировку стола. Северус посмотрел на эту картину хмурым взглядом — только не ещё один Рождественский «праздник». В замке их дефицита не наблюдалось. — Присаживайся. — Она подошла к угловому шкафу и достала чашки, тарелки, блюдца. — Не стесняйся… о, одну секунду. — Она убрала из холодильника пару маленьких стеклянных мисок. — Почти забыла. Лимонный творог и девонширский крем. — Она уселась на диван рядом с ним и подобрала под себя ноги. — Так это твоё зелье… оно работает? У тебя уже имелась возможность его протестировать? Он сделал глоток чая: «Ещё нет. Я начну тестировать его в течение следующих трёх дней». — На чём ты его проверяешь? — Выражение её лица заставила его задуматься, что она не совсем уверена в том, что хочет услышать ответ. — Шишуги. Они не должны получить серьёзных повреждений, — добавил он, заметив её выражение лица. — Но они такие милые, — пробормотала она. — У нас был один такой в качестве домашнего животного, когда я была маленькой. — Они будут подвергаться воздействию инфекционного возбудителя, а затем накачены лекарством. Если всё пройдёт хорошо, они будут в порядке. — Он мог видеть «но если всё пойдёт не по плану» на её лице так ясно, что ей даже не нужно было ничего говорить. — Если оно не сработает, они несколько дней будут болеть, а потом полностью выздоровеют. Болезнь не смертельна для Шишуг, — добавил он с раздражительным вздохом. Сентиментальные женские сердца… — Я очень рада это слышать. Как ты сможешь определить, сработает оно или нет? — Если оно сработает, они не заболеют драконьей оспой, — он произносил медленно и ясно, как будто обращаясь к слишком глупому ребёнку. Ханна свела брови в переносице. — Не говори со мной так, пожалуйста. Такое я могу понять. Я говорила о побочных эффектах, которые ты пытаешься уменьшить — тошнота и двоение в глазах. В конце концов, животные не могут говорить. — Текущее лекарство делает существ атактическими из-за дезориентации, вызванным двоением. Это легко наблюдаемое явление. Что касается тошноты, опять же, несложно сказать, когда Шишуга начинает избавляться от своего ужина. — Хочешь ещё одну булочку? — сухо спросила она, передавая ему тарелку. Он взял одну с ухмылкой. — Итак, если всё пройдёт хорошо, как скоро ты будешь готов к испытаниям на людях? — Надеюсь, к следующему лету. Она откинулась в угол дивана: «Тебе это нравится, правда? Исследования?» — Я нахожу это стимулирующим, да. — Это твоя мечта? То, что ты действительно надеешься сделать в один прекрасный день? — Я не знаю, о чём ты говоришь. — Его выражение лица было скрытным. — У тебя должны быть какие-то мечты, какие-то идеи о том, где ты хотел бы быть через десять-двадцать лет. Он пожал плечами. — Я на самом деле не очень много думал об этом. Полагаю, я всё ещё буду здесь. Учить. На мгновение она замолчала. — Не пойми меня неправильно, Северус, но не похоже, что преподавание — это то, что тебе сильно нравится. — По крайней мере, на уровне ЖАБА, имеется некоторое денежное вознаграждение. — Но это то, что ты хочешь делать остальную часть своей жизни? Когда он ответил, его лицо приобрело суровое выражение. — Желание и мечты — это ерунда, прекрасно и хорошо для маленьких детей, но я думаю, что любой взрослый должен знать лучше. Её глаза наполнились слезами: «Мне очень жаль, Северус». — За что? Она просто покачала головой и отвернулась, быстро моргая. Ноздри защипали, он взглянул в окно. Иногда он не имел ни малейшего представления о том, о чём она говорит… Он прочистил горло: «Есть ли у тебя какие-нибудь… планы?» — Не знаю, хочу ли рассказывать тебе сейчас, — сказала она, повернувшись к нему с полуулыбкой. — Ты, наверное, будешь смеяться надо мной. Или скажешь мне, что я должна лучше знать. — Обещаю, что не буду смеяться. — Он поднял руку, словно давая клятву. — Или говорить тебе, что ты должна лучше знать. Она села, прижимая колени к груди. — Ну что ж… я хочу маленький дом и сад, где-нибудь за пределами страны. Я хочу быть с тем, кого я люблю, жить с тем, с кем я состарюсь. Я хочу продолжать преподавать. И я хочу написать первый великий англоязычный волшебный роман. Ну вот. Я немногого прошу, правда? — она засмеялась. На мгновение воцарилась тишина. — И ты на самом деле думаешь, что это может произойти? — спросил он. — Да, — тихо ответила она. — Просто назови меня абсурдным оптимистом, — она усмехнулась. — Но в худшем случае я бы согласилась на два из четырёх. — На какие именно? — Этого я не скажу. Именно тогда часы на её каминной полке пробили четыре. Он поставил свою чашку чая: «Мне надо идти». Она поднялась вместе с ним. — Одну минуту, я сейчас вернусь. — Минуту спустя она вернулась из спальни с пакетом в руках. — Я уезжаю вечером к своей тёте на Рождество. Так что я решила подарить тебе подарок прямо сейчас. — Она сунула пакет ему в руки. — Давай, открывай. С почти сердитым выражением на лице он перевернул пакет в руках. Ему не нужен был подарок. Он не просил подарка. Ему нечего было дать ей взамен. И у него было достаточно книг. Книги, ингредиенты для зелий и безделушки на змеиную тематику составили около 90 процентов подарков, когда-либо подаренных ему за последние двадцать лет. — Ну же, открывай. — У меня нет привычки дарить рождественские подарки. — Зато у меня есть. Я люблю дарить подарки. Так позволь мне, пожалуйста? — Она улыбнулась ему с мягким взглядом в глазах. — Мне не нужен подарок, и если ты предъявишь мне какие-либо претензии, когда я вернусь, то я обязательно задушу тебя. Я просто хочу узнать, нравится ли тебе то, что я тебе подарила. Так что не мог ли бы ты продолжить и наконец открыть подарок? — Она слегка подпрыгивает вверх и вниз на носочках туфель. Северус вздохнул. Ему просто нужно было изобразить поддельный энтузиазм, чтобы не разочаровать её, и как можно скорее покончить с этим. Он нерешительно разорвал красную обёртку и положил пакет на спинку дивана. Затем, сузив глаза и натянув улыбку, он поднял верхнюю часть простой картонной коробки. Первое, что он увидел, было облако чего-то мягкого. Он поднял шарф и варежки, слизеринского зелёного цвета, с тремя узкими серебристо-серыми полосками на концах шарфа и манжетах варежек. Он знал, что варежки никогда не наденет, но вот шарф… Он предварительно пощупал маслянисто-мягкую ткань большим и указательным пальцами. — Это кашемир, — заявила она, слегка покраснев. — Ты связала их? Она кивнула: «Ты знаешь, что я люблю вязать». На мгновение его брови соединились в прямую линию: «Он не, эм, меняет цвета, верно?» Она громко рассмеялась. — Нет. Боюсь, единственное, что он делает — сохраняет твою шею в тепле. — Забрав шарф из его рук, она протянула руку и свободно завязала на его шее. На коже он казался теплым и легче пера. Она сделала шаг назад с выражением удовлетворения. — Да, тебе идёт. А теперь продолжай. — Она кивнула в сторону коробки. Его брови снова нахмурились. Есть что-то ещё? Когда он заглянул внутрь, то увидел простую деревянную коробку, посередине вертикально обвязанную зелёной лентой. Он нерешительно вытащил её, потянув за один конец ленты, чтобы развязать. Коробка была обшита чёрным бархатом. В бархате лежали морские ракушки-гребешки, сердцевидные ракушки, маленькие, почти прозрачно розовые раковины Теллиниды, большие Трубачи, бабочкообразные ракушки. Было очевидно, что ни один из них не был особенно красивым или редким. Он взглянул на неё с растерянным взглядом и увидел, что она снова покраснела. — Они с нашего пляжа, — сообщила она. — В Святом Комгане. Какой глупый, сентиментальный подарок… Но он чувствовал, как тяжело сглатывает. А потом снова тяжело сглотнул. Каким бы ни было выражение его лица, оно, казалось, удовлетворило её. Она издала глубокий вздох облегчения. — Спасибо. — Он проклял свой хриплый голос. Он был рад, что смог занять себя переупаковыванием подарков. — Но… мне действительно нужно вернуться к моему котлу. Как раз перед тем, как он ушёл, она быстро обняла его. — Счастливого Рождества, Северус.Глава 25. Сюрприз!
Когда рождественские пытки закончились, Северус вздохнул с облегчением. И осознал, что осматривает комнату, когда вошёл в зал с наступлением времени приёма пищи. В конце концов, он не знал, когда она вернётся. Для него стало неожиданностью, сколько раз он заметил её отсутствие. Поэтому, когда он пришёл на завтрак спустя два дня и увидел, что она сидит за столом в оживлённом разговоре с Флитвиком, непроизвольная улыбка, которая дёргала уголки его рта, не удивила его так сильно, как могло бы быть. После того, как его лицо вернуло своё обычное бесстрастное выражение, он поприветствовал их кивком и сел. Ханна тепло улыбнулась, когда их глаза встретились: «Северус! Как прошло Рождество?» Он просто фыркнул: «А твоё?» — Замечательно! Я мало общалась с моей тётей, так что было здорово познакомиться с ней поближе. И с Томом, её мужем, конечно же. — Сестра твоей матери, полагаю? Она кивнула. — Да. Но тётя Карен намного моложе моей мамы, всего на три года старше меня. Почти странно называть её «тётей». Они ждут своего первого ребёнка этим летом. Нос Снегга сморщился от отвращения: «Как для них замечательно». Ханна засмеялась: «Честно говоря, Северус, я понятия не имею, почему ты учитель, с такой-то любовью к детям. — Она подмигнула ему. — Итак, как твои Шишуги? — Я узнаю через день или два. Пока всё идёт хорошо. На данный момент они всё ещё находятся в инкубационном периоде. Я собираюсь проверить их после завтрака. — Не возражаешь, если я присоединюсь? Он с сомнением взглянул на неё: «На данный момент очень мало интересного в наблюдении». — Ну, если я заскучаю до смерти, то всегда могу вернуться в замок, верно? Кофе?~***~
Когда двое ушли после завтрака через полчаса, Альбус Дамблдор скользнул на теперь пустое место рядом с Флитвиком. — Эти двое, кажется, ладят на удивление хорошо. — Действительно, не так ли? — Римус сказал мне, что Северус пришёл к нему с Ханной, когда был болен. Флитвик кивнул с усмешкой: «Интересно, не правда ли?» — Так что, похоже, всё идёт хорошо. — Мы говорим о Северусе Снегге. Всё может пойти к чертям, прежде чем ты сможешь сказать «Бабонтюбер». — Флитвик печально покачал головой. — Правда, правда. Но он ей нравится, разве нет? — О, да, — Флитвик усмехнулся. — Что-нибудь ещё, кроме этого? — Может. — Он бросил пронзительный взгляд на директора. — Итак, знает ли он об этом? — Я так не думаю. — Было бы неплохо, правда? Для них обоих? — Совершенно согласен… Две пары голубых глаз сверкали в унисон.~***~
Между тем Северуса и Ханну встретил у задних ворот Рубеус Хагрид, лесничий Хогвартса. Он выглядел взволнованным, когда увидел, что кто-то рядом с Мастером зелий. — Прошу прощения, мэм. Если бы я знал, что вы придёте, я бы не беспокоился. Профессор Снегг не должен быть сам по себе. Приказ Дамблдора. Глядя на полугиганта с презрением, Снегг просто подозвал его: «Давай просто уйдём, хорошо?» Лесничий качнул своей деревянной ногой — подарок от скверного заклинания во время последнего боя — вокруг и направился обратно к бестиарию. Ханна и Снегг последовали за ним. Он оставил их перед низким деревянным зданием, чуть больше лачуги, которую Ханна раньше не заметила. — Что ж, я оставлю вас здесь. Если понадоблюсь, вы знаете, где я буду, профессор. — Он кивнул Ханне. — Хорошего дня, мэм. Прежде чем они вошли в здание, Снегг вытащил палочку: «Если позволишь?» — Позволю что? — спросила Ханна, выглядя немного настороженно. — Заклинание воздушного пузыря. Дальний родственник заклинания головного пузыря, разве что мы не будет выглядеть полными идиотами, — сухо ответил он. — Надеюсь, что не нужно напоминать тебе, что драконья оспа чрезвычайно заразна. Чары продлятся около полутора часов, но к тому времени мы уже закончим. — Пожалуйста. Пара тихо произнесённых слов, и Ханна почувствовала внезапную прохладу вокруг головы. При этом уровень окружающего шума снизился на несколько децибел. Когда она подняла руку, ей показалось, что она касается невидимой резиновой мембраны, слегка поддающееся давлению. — Разве это не искусное заклинание? — восхищённо спросила она. Снегг нахмурился. — Пойдём? Когда они вошли, Ханна увидела две большие клетки, в каждой из которых находилась дюжина Шишуг в отдельных секциях. Каждое животное было помечено разными цветными бирками на ухе. Снегг кивнул в сторону тех, кто был слева. — Они уже были под действием зелья. Другие подвергались действию возбудителя инфекции и получат лекарство, как только первые симптомы заболевания проявятся. Ханна смотрела на маленьких собакоподобных существ, которые тявкали и подпрыгивали как можно ближе к перегородке, отделяющей их от людей, яростно виляя раздвоенными хвостами. — Могу я их погладить? — робко спросила она. Северус взглянул на неё с удивлённым раздражением. — Если хочешь. Просто не забудь вымыть руки после этого. Наклонившись над верхней частью клетки, Ханна почесала за висячими ушами белого и бронзового окраса животных. — Разве ты не прелесть? — Она наклонилась и подняла его. — Взгляни на него. Разве у него не прелестная мордочка? Мне нравится эта повязка на глазу. Сколько им лет? Они ещё не выглядят взрослыми. Северус тем временем подошёл и отпёр деревянный шкаф у задней стены. Открыв большой гроссбух, он посмотрел то вниз, то вверх. — В настоящее время им четыре месяца. И это, по сути, самки. — Так как её зовут? Северус взглянул на неё, как будто она сошла с ума: «Она из группы А, номер 7». Со смехом Ханна положила Шишугу обратно в клетку: «Итак, я могу чем-нибудь помочь?» — Ну, если ты хочешь быть полезной, можешь записать результаты моего обследования. — Он протянул ей тетрадь и перо и вошёл в первую клетку. — Группа А, номер 1. Слизистая оболочка полости пасти в норме, подкожный лимфатический узел справа слегка увеличен, нет признаков тошноты, нет признаков вялости, хорошая мышечная координация, нет признаков эритемы… К тому времени, как он осмотрел последнюю Шишугу, Ханна начала выглядеть немного косоглазой. Северус позволил себе скрытую ухмылку. Непохоже, что он не предупреждал её. Она захлопнула гроссбух с резким звуком. — Ну, это было ужасно интересно, но, думаю, на сегодня с меня хватит. Ты закончил? Он покачал головой: «Не совсем». — Тогда увидимся позже. Как насчёт того, чтобы прийти сегодня вечером на бокал вина? Можешь принести книги, если хочешь. Мне просто хочется полениться. Если у тебя есть время, конечно. — Посмотрим.~***~
Он никогда не мог понять, почему было так легко принять привычку заходить к ней на час или два, за чашкой чая или на бокал вина. Может быть, потому, что от него так мало требовалось. Не было необходимости поддерживать постоянный поток разговоров — если у них заканчивались слова, она просто доставала вязание или он книгу, и всё было в порядке. Спустя пару раз она сказала ему рассмотреть приглашение, подразумевавшее — просто прийти. — …До тех пор, пока ты не обидишься, если я скажу тебе убраться, если я процессе чего-то, — добавила она со смехом. И несколько раз она делала именно это. Чаще всего она просто наливала ему выпить и говорила, чтобы он вёл себя как дома, а затем присоединялась к нему перед камином, когда заканчивала с работой. В некоторые дни заявлялся и Флитвик, и в те дни разговор и вино текли до поздней ночи. В целом это было вполне удовлетворительным решением. Он старался быть осторожным, чтобы его не видели на публике с ней слишком часто, но это не было слишком долго, пока он не узнал что-то, что он считал своей личной жизнью, было не таким личным, как думал он.~***~
Однажды днём, незадолго до начала нового семестра, Северус направлялся в кабинет МакГонагалл, чтобы забрать новые листы посещаемости, когда Стелла Синистра, учитель астрономии, шла с ним в ногу, по-видимому, с аналогичным вопросом. — Ну что, ты готов к возвращению всех наших дорогих учеников, Снегг? — спросила она со злобной усмешкой. Он только бросил холодный взгляд на единственного другого слизеринца среди сотрудников. Нет необходимости отвечать на явно риторический вопрос. — Северус, к слову… — Что? — Я хотела спросить… Ну, кажется, я видела тебя с нашим учителем сочинений в последнее время? — Я не понимаю, почему это тебя может беспокоить. — Она дочь Фрэнка Ханнигана. И если я правильно помню, вначале года ты был так же ошеломлен мыслью о том, что дочь… этого человека будет рядом, как и я. — Она не представляет опасности для школы. — В самом деле? И откуда ты знаешь? — Это только между мной и ею. Достаточно сказать, что я удовлетворён этим. — Ты так ей доверяешь? — Да. Доверяю, — ответил он с полуулыбкой, признавая слова правдой, даже когда он их произносил. Синистра вздохнула. — Что ж, если ты так говоришь… полагаю, мне придётся поверить тебе на слово. — Она хитро улыбнулась ему и взглянула на него. — Итак, ты и она… ну, ты понимаешь?.. Взгляд Северуса сменился с холодного на саркастично-ледяной: «Позволь мне повторить. Это абсолютно не стоит каких-либо беспокойств с твоей стороны». Как раз в этот момент они пришли к кабинету МакГонагалл, что фактически положило конец разговору. Слава небесам за маленькие благословения. После того, как Синистра ушла с документами, Северус остановился на минуту или две, чтобы убедиться, что назойливая ведьма ушла. МакГонагалл взглянула на него поверх своих квадратных очков. — Ты ещё что-то хотел, Северус? — Ничего особенного. — Как идут дела? Есть новости от Петтигрю? — Совсем ничего. Она кивнула, довольная ответом. — О, кстати, у тебя скоро юбилей, не так ли? Есть какие-нибудь планы? Снегг, сузив глаза, взглянул на неё. — Я планирую его игнорировать. Я настоятельно рекомендую и всем остальным следовать этому. — С этим он забрал свои документы и вышел из кабинета. Если бы он развернулся в дверном проёме и увидел ухмылку на лице МакГонагалл, он, возможно, заволновался. Но, конечно, он этого не сделал…~***~
Настало девятое января, воскресенье, и профессор МакГонагалл утром позвала Ханну. — Сегодня день рождения Северуса. Ему сорок. У нас будет вечеринка-сюрприз для него в кабинете директора сегодня днём. Без пятнадцати четыре. Не опаздывай. Пароль: Курли-Вурли. Ханна фыркнула — как мило с их стороны предупредить её заранее. И вечеринка-сюрприз? Для Северуса. Почему это звучит, как ужасная идея? Она вздохнула. Важен не подарок, а внимание, напомнила она себе. Даже если в подобном случае она не верила в это. Без четверти четыре она стояла перед горгульей, произнесла пароль и позволила двигающейся лестнице поднять её вверх. Когда она пришла, Дамблдор поприветствовал её, протягивая ей дудку, его глаза сощурились. — Я сказал ему прийти на совещание по поводу неправомерного поведения слизеринской команды по квиддичу. Просто встань там — я наложил чары сокрытия; он ничего не сможет увидеть, пока я их не сниму. Когда она подошла ближе, воздух, казалось, мерцал и колыхнулся на мгновение, и тогда она увидела, что её коллеги выстроились в очередь у гнутой стены. Вежливо поприветствовав всех, она встала рядом с Римусом Люпином с дудкой, идентичной её собственной. — Это кажется тебе хорошей идеей? — спросила она его шёпотом. Римус просто покачал головой. — Он абсолютно точно возненавидит это, — прошептал он в ответ со смешком. Почти все уже были там. Последние двое отсутствующих — профессора Вектор и Трелони — появились в течение следующих нескольких минут, а затем настала тишина, только иногда прерываемая пробубнённым вопросом или подавленным хихиканьем. Ровно в четыре часа раздался стук в дверь. Комната затихла, как церковная мышь. Директор подошёл и открыл дверь. — Ах, Северус, вот и ты. Заходи, заходи. Декан Слизерина остановился прямо у двери. Его чёрные глаза опасно блестели, а на лице присутствовало каменное выражение, которое заставило бы дрожать простых людей. — Я хочу, чтобы ты знал, что эти обвинения — полная чушь. Я присутствовал на каждой игре и тренировке, и не было совершенно ничего, что… — Мы дойдём до этого. Присаживайся, пожалуйста. — Я предпочитаю стоять. — Северус, присядь, — тон голоса Дамблдора не оставил сомнений в том, что это был приказ. С обидой Мастер зелий сел в одно из кресел перед столом. — Теперь, если ты… — Одну секунду, пожалуйста. — Он запер дверь. — Просто у меня есть небольшой… Сюрприз! Он снял чары сокрытия, и тут же крики «Сюрприз» и «С днём рождения, старина» заполнили комнату, а дудки издавали большое разнообразие звуков животных из джунглей. Через мгновение Снегг был в окружении людей, пожимающих руки, хлопающих по спине, и, повторяя поздравления с днём рождения, в то время как облака розового и пурпурного блеска, которые извергались из дудок, опустились на его волосы и плечи. Пока Дамблдор сиял, Снегг выглядел так, будто его внезапно охватила мучительная зубная боль. Когда Дамблдор хлопнул в ладоши, появился стол, наполненный разнообразными пирожными, пудингами и пуншем. — Давайте сначала споём «С днём рождения» нашему дорогому Северусу, а потом — отпразднуем! Когда он начал фальшиво петь, появилось множество фей, выстроившись в цифру «40» в два фута под потолком, и начали разбрасывать конфетти над собравшейся толпой. Ханне едва удалось подавить усмешку — она была почти уверена, что это был вклад Флитвика в вечеринку. Феи были его специальным украшением. Когда внимание переключилось от Снега на еду, и люди начали заполнять свои тарелки и делиться на небольшие группы, она подошла к нему. Она нежно сжала верхнюю часть его руки в знак сочувствия. — Мне очень жаль, — прошептала она. Потом испортила весь эффект, начав хихикать, когда подняла руку и смахнула розовые блёстки с его плеч. — С днём рождения, Северус. Он наградил её ледяным взглядом смерти, который только заставить её хихикать ещё больше. В этот момент Дамблдор снова хлопнул в ладоши. — Давайте откроем подарки, хорошо? Ханна отступила на шаг, и Северус, чьё выражение лица колебалось между жестокой вежливостью и мрачной улыбкой, которая, казалось, начинала причинять боль, начал разворачивать подарки, которые, как он ожидал, в основном были куплены во «Флориш и Блоттс». Помимо разных книг, среди них была бутылка вина от Римуса Люпина, змеевидная бумажная масса от Минервы МакГонагалл, что-то от Аргуса Филча, что Северус быстро спрятал в кармане, не дав никому возможности увидеть, домашняя помадка сомнительного цвета от Хагрида и, наконец, пара толстых шерстяных носков ярко зелёного цвета от Альбуса Дамблдора. Когда вскоре после этого Сивилла Трелони обрушилась на него, сообщив, что она принесла свои карты таро и будет более чем счастлива погадать в день рождения для её дорогого Северуса, тем самым вопросить судьбу, что именно она предрекла её дорогому Северусу в этом году, он бросил ядовитый взгляд на Ханну, который говорил: «Помоги мне, и побыстрее», — было бы ещё яснее в том случае, если он написал это с помощью фей на потолке. Она пододвинулась к нему и откашлялась. — Дорогая профессор Трелони, мне очень жаль, но мне придётся отойти с профессором Снеггом всего на минуту. Боюсь, мне нужно с ним обсудить кое-что, что не терпит отлагательств. Вы ведь простите меня, правда? Трелони посмотрела на неё сквозь слишком большие очки, откинула голову назад, издав звук сомнения, зазвенела своими браслетами, развернулась и двинулась в направлении Римуса Люпина. Схватив Ханну за руку, Северус потащил её к Дамблдору. — Ничего не говори или пожалеешь, — прошипел он сквозь зубы. — Поскольку у тебя не хватило порядочности предупредить меня, ты хотя бы поможешь мне выбраться отсюда. Он выпрямился во весь рост, когда они приблизились к пожилому волшебнику. — Директор, как бы мне это ни нравилось, боюсь, мне придётся уйти. Перед… прекрасным сюрпризом, мисс Ханниган и я запланировали проверить эссе, и поскольку это очень важно, чтобы они оказались завтра у студентов, я боюсь, что нам придётся уйти и оставить всех остальных наслаждаться собой без нас. Когда Дамблдор вопросительно взглянул на неё, Ханна сделала всё возможное, чтобы просто кивнуть головой и выглядеть как можно невинней. — Боюсь, что это так, — ответила она. На лице директора появилось разочарованное выражение, и он открыл рот, а затем снова закрыл его. — Что ж, полагаю, тут ничего не поделаешь. Вы, молодёжь, идите и развлекайтесь. Возможно, это был признак отчаяния Северуса: он даже не раздумывал над резким ответом, а просто кивнул, снова схватил её за руку и вывел за дверь.