Глава 30. Погружение во тьму
— Что ж, вот и всё, — произнёс Петтигрю тем же тоном, который он мог бы использовать, прежде чем вычеркнуть предмет в списке покупок. — А теперь перейдём к самой весёлой части. Ты свободна, Сайран. — Он наблюдал, как пожилая ведьма с поклоном вышла за порог. Затем он улыбнулся Снеггу. — Хочешь знать, как я это сделал? В ответ Северус презрительно отвернулся, сжав губы в жёсткую линию. — Было легко, как никогда, Нюниус. Я появился у дома около недели назад. Твой отец — старый друг, не особо близкий, но всё же… В любом случае я попросил его приютить меня на некоторое время. Не хочу хвастаться, но я был самым близким к Тёмному Лорду волшебником за последние несколько лет. Твой отец хорошо это знал. Хороший человек, жаль, что ему пришлось умереть. Первые несколько дней было чудесно. Так много приятных вечеров перед камином с бутылкой вина, воспоминаний о старых добрых временах… Я сказал ему, как сильно сожалею, что не смог сделать для него больше. Я хорошо знал его стремления тогда, понимаешь. Хочешь знать, что я ему сказал? — Лицо Петтигрю сияло от восторга. — Я сказал ему, что это полностью твоя вина, что он никогда не выбивался в приближенные Тёмного Лорда. Что ты натравливал его на своего отца, говоря, что ему нельзя доверять. Ты будешь счастлив узнать, что он без труда поверил в это, и что он умер, ненавидя тебя больше, чем когда-либо. — С ухмылкой он поклонился Северусу. Мастер зелий не проявлял никаких признаков внимания к тому, что говорил Питер. — Ты сказал, что я не был хорошим студентом, — насмешливо продолжала Крыса. — Но ты ошибся, Северус. Я многому научился. Я учился у лучших. Все знают, что Мальсибер был лучшим в заклятии Империус. Я попросил его научить меня. Просто подумай о том, что твоя мать сделала сегодня, а потом скажи мне ещё раз, что я плохой студент. — Он рассмеялся. — Когда твоя робкая маленькая мышка-мать встанет перед присяжными и со слезами на глазах расскажет историю о том, как её сын хладнокровно убил её любимого мужа, как ты думаешь, кому поверят присяжные, Северус? Особенно с твоей репутацией? Северус наконец взглянул на невысокого волшебника с презрением в каждой черточке своего лица. Петтигрю покачал головой: — Какая ирония, не правда ли, что Фрэнк Ханниган ненавидит тебя так же сильно, как и я? Разные причины, абсолютно одинаковый результат. Нет, Северус, на этот раз дементоры придут за тобой. Но ночь ведь не бесконечна. Жаль, что я не могу причинить тебе слишком много вреда. Но так только ты привыкнешь к Круциатусу, тебя ждет огромное количество веселья, прежде чем ты станешь бесполезным. Но у меня есть кое-что особенное для тебя. Ты узнаёшь это? — Он вытащил палочку из кармана. — Это поэтично, не правда ли? Использовать палочку твоего покойного отца для вступительного заклятия сегодняшнего развлечения. Круцио! Ханна с ужасом смотрела, как заклятье достигло цели, и Северус согнулся пополам на полу с коротким стонущим выдохом, все мышцы напряглись. Привыкнешь? Что это значит? Как можно к этому привыкнуть? После трёх заклятий она всё ещё не пришла в себя. Её горло саднило от крика, и каждый мускул в теле ощущался дрожащим желе, бессильным, ноющим и пульсирующим. Её разум метался от слова к образу, с трудом удерживаясь за рассудок, несвязные мысли кружились, мчались, как карусельная лошадь. Одного воспоминания о боли было достаточно, чтобы слёзы навернулись на глаза. Как он мог это вынести? — Прекрати, — её голос едва повиновался ей. — Пожалуйста, прекрати это. Это был не более чем шепот, но Петтигрю услышал её. Он повернулся к ней с приподнятыми бровями и приоткрытым ртом, как будто совершенно забыл о её присутствии. Затем его лицо расплылось в улыбке. — Верно, у нас есть зрители, Северус. Он опустил руку с палочкой, и тело Снегга расслабилось, когда заклятье исчезло. — Что насчёт этого? Кто-то просит за тебя. — Несколько шагов, и он присел на корточки рядом с Ханной. Грубо схватив её за подбородок, он поднял её лицо и наклонился вперёд, пока его мясистые губы почти коснулись её уха. — Ты плохо разбираешься в волшебниках, моя дорогая, — прошипел он, брызгая слюной на её кожу. Затем он снова позволил ей упасть и выпрямился. С усмешкой он взглянул на лежащее тело. — Разве тебе не приятно, Северус, когда кто-то действительно заботится о том, что с тобой происходит? Хотя зачем ей это, не понимаю. О вкусах не спорят. Так что, мне убить её сейчас или подождать? Ты знаешь, что это должно произойти. Боюсь, в мои планы не входит никто, кроме тебя. «Убей лишнего». Ах, воспоминания… — с сожалением отметил он, затем заметно приободрился. — Ну, прежде чем мы продолжим, давай выпьем за твоё здоровье, быть может? — он ухмыльнулся, затем на мгновение развернулся, чтобы взять бутылку и стакан из высокого буфета рядом с дверью. Северус медленно поднял голову. Пряди чёрных волос, влажных от пота, прилипли к его лицу, наполовину скрывая его. Ханна попыталась улыбнуться ему, но попытка с треском провалилась, и вместо этого на её глаза навернулись слёзы. Сквозь них она видела, как Северус пристально смотрит на неё, его чёрные глаза прожигают её. Она видела этот взгляд и раньше — это был взгляд, который он бросал, когда ждал, что тупица — студент или коллега — придёт к очевидному ответу. Было что-то, что он хотел, чтобы она увидела, поняла. Он вдруг резко опустил взгляд в сторону. Её глаза почти непроизвольно последовали за этим взглядом. Чего он хотел? Там не было ничего, кроме беспорядочной кучи её вещей, которые Петтигрю вывалил из её сумки. Он оглянулся на неё, его глаза почти незаметно сузились. Всего секунду или две они смотрели друг на друга. «Я не понимаю, — бешено подумала Ханна. — Что такое?» Если бы только её мозг перестал метаться, как кролик… Она тупо уставилась на него. Внезапно осознание пронзило её, как удар молнии. Конечно. Портал. Как она могла быть такой глупой? Он произвёл всю настройку в Хогвартсе — в обе стороны. Но Петтигрю, должно быть, решил, что они трансгрессировали. Банка всё ещё лежала в куче на полу. Всё, что ей нужно было сделать, это подождать, пока Петтигрю отвлечётся, затем схватить банку, и она исчезнет. Она может привести помощь. Снегг наверняка услышал её быстрый вздох облегчения. Он почти незаметно кивнул ей. В этот момент Петтигрю обернулся. Янтарная жидкость плескалась в высоком бокале. — Дамы первые, верно? — Он снова присел на корточки рядом с Ханной, взял её за подбородок и поднёс бокал ко рту. Она попыталась отвернуться, её губы плотно сжались, но его хватка стала сильнее. — Ты будешь пить, — прошипел он. Он поднёс бокал к её губам, против её зубов, пока виски не пролился по её подбородку и на одежду, и она не проглотила жидкость, давясь. Только тогда он был удовлетворён и позволил ей вновь упасть. — Ну, за твоё здоровье, Северус. — Он с усмешкой поднял бокал, прежде чем осушить оставшееся содержимое. Он поставил его на стол и обошёл лежащее тело Снегга. — Посмотрим, теперь мы… Внезапно Снегг яростно забрыкался. Петтигрю едва успел отскочить, когда Мастер зельеварения ударил его ногой по голени. Снегг бросился на него, как только мог, когда Петтигрю сделал более быстрое и плавное движение, чем Ханна могла предположить, направив свою палочку на выставленную ногу Снегга. — Адфлистатио! Вот её шанс, подумала Ханна. Северус специально применил отвлекающий манёвр, в этом она была уверена. Пытаясь заставить свои конечности подчиняться ей, она повернулась к разбросанной куче на полу. Ещё секунда, и оно окажется в её руках. А потом её разум на мгновение перестал метаться. Что, чёрт возьми, она делает? Если бы она схватила портал, конечно, то оказалась бы в безопасности, но что насчёт Северуса? Неужели он действительно думал, что Петтигрю будет терпеливо ждать прибытия спасательной команды? Нет, если она телепортируется, он будет покойником. Теперь всё обрело смысл. Чёрт бы побрал его и его героизм. Они влипли в это вдвоем. Она была чертовски уверена, что не уйдёт без него. Снегг, напрягая тело от боли, старался не обращать внимания на ногу, где кости, казалось, превратились в расплавленный металл, раскалённый докрасна, горящий изнутри. Что ему нужно сделать, чтобы донести свой призыв сквозь ее толстую черепную коробку? Чего она ждала? Рискнув, он сердито и нетерпеливо взглянул на неё. К его удивлению, она сердито уставилась на него в ответ. Так в чём же была её проблема? Много ума не надо, чтобы это понять. Чёрт бы побрал эту женщину. Меньше всего ему нужна была ещё одна смерть на его совести. — Больше так не делай, Северус. — Петтигрю раздражённо прервал его мысли. — Ты не оставляешь мне выбора, кроме как наказать тебя. Он шагнул обратно к Ханне. — Теперь смотри, моя дорогая, как это делается. А после этого — одна волна за другой. Ханна умоляла и умоляла, пока Северус бился в конвульсиях на полу, беззащитный, получая череду заклятий. Она наблюдала, как его стоицизм растянулся до предела, а затем он кричал, кричал, пока его голос не начал срываться, хрипеть, пока всё, что осталось, были эти низкие стоны, пронзительные звуки, которые она не забудет до тех пор, пока жива. Когда, казалось, что мольбы не возымели эффекта, она начала оскорблять Петтигрю, взяв в пример то, чем Северус бросал в волшебника ранее. На его голову обрушился поток оскорблений, но он, казалось, не реагировал на неё. Наконец, всё, что она могла сделать, так это заплакать. Именно её душераздирающие рыдания в конечном итоге привлекли внимание Петтигрю. Его брови сдвинуты к переносице в раздражении. — Твои непрекращающиеся рыдания становится довольно утомительными. Я едва слышу Северуса, — пожаловался он. Ханна слишком далеко зашла, ей уже было всё равно. В гневе Петтигрю поднял на неё палочку. В течение минуты у неё в горле стоял невыносимый жар, а потом что-то словно разорвалось раскалённым добела уколом боли. Она пыталась говорить, что-то сказать, что угодно, но ничего не получилось. Она в ужасе схватилась за горло, когда Петтигрю повернулся к Мастеру зелий. Она сделала неправильный выбор? Должна ли она была телепортироваться и заставить Петтигрю склониться к быстрому и милосердному убийству? То, что пришлось пережить Северусу, выходило за пределы вообразимого… Она попыталась отвернуться, чтобы хотя бы больше не смотреть, но он заметил это и схватил её за волосы, оттягивая голову назад. — Смотри, или ты умрёшь прямо сейчас, — процедил он сквозь зубы. Казалось, бесконечное шествие агонии продолжалось вечно, когда глаза Северуса в конечном итоге закатились. Под полузакрытыми веками виднелись только белки, тело обмякло и не двигалось. Сердце Ханны на мгновение остановилось. Он?.. Петтигрю подошёл к нему и ударил в бок носком ботинка. — Без сознания, — сказал он, скривив губы и обнажив большие передние зубы, сморщив нос. — В этом нет ничего весёлого. Ханна снова начала дышать. Потирая рукой подбородок, Питер отступил назад. Северус, всё ещё связанный, без сознания, не представлял угрозы. Он взглянул на Ханну: «Просто для страховки», — бросил он с усмешкой, и на секунду она опустилась в ещё более глубокий круг ада, когда Круциатус поразил ее в четвёртый раз. На этот раз боль прошла достаточно быстро, и Петтигрю подошёл к двери. — Ты заслуживаешь перерыв. Мне нужно уладить ещё несколько деталей с дорогой миссис Снегг и её памятью, так что передохни. Я скоро вернусь. — И с этими словами он ушёл. Ханна не могла в это поверить. Он ушёл. Дрожа, хватая ртом воздух, она яростно огляделась. Она должна была как-то это сделать. Сантиметр за сантиметром она ползла к Северусу. Добравшись до него, она обхватила его руками, отталкиваясь ногами, волоча его за собой мёртвым грузом. Откуда-то она нашла в себе силы, о которых и не подозревала. Послышались шаги на лестнице, когда она в отчаянии бросилась вперёд, пытаясь преодолеть последнюю половину пути, и, всё ещё обнимая его одной рукой, потянулась и схватила банку. Как только дверь открылась, она почувствовала знакомый рывок портала. Секунду спустя в кабинете зажегся факел, и ощутилось мягкое прикосновение восточного ковра под её вытянутыми пальцами. Они вернулись.~***~
Тут же появились неясные голоса и лица. В кабинете Снегга было полно народу. Должно быть, домашние эльфы забили тревогу. — Приведите Поппи, быстро! Кто-то пытался осторожно убрать её руку от груди Северуса, но она противилась изо всех сил. — Ты можешь рассказать нам, что произошло? — раздался мягкий голос директора. Она просто смотрела на него, беззвучные рыдания охватывали её тело, слёзы бежали по её лицу. — Не думаю, что она может говорить. — Это был дрожащий голос Римуса Люпина. Затем кто-то опустился рядом с ней на колени, и Ханна взглянула на доброе старое морщинистое лицо Филиуса Флитвика. Она беззвучно шепнула ему слово, и боль отразилась на её чертах. Филиус успокаивающе кивнул. — Мы позаботимся о нём. Теперь ты можешь отпустить его. Всё будет хорошо, — он говорил тихо, спокойно, как с испуганным ребёнком. Когда она, наконец, отпустила Северуса, престарелый волшебник приподнял её, прижимая голову к груди, обняв. — Ш-ш-ш, дитя, всё кончено. Всё кончено. — Он мягко покачивал её взад-вперёд, вытирая слёзы, которые продолжали идти. Она едва слышала голос мадам Помфри и директора, споривших, пока целитель работала над Северусом. — …Мне всё равно, что вы считаете, что вам нужно знать, она даже не может сейчас говорить. И она в истерике. Я дам ей кое-что, от чего она уснёт, и когда проснётся, вы сможете разобраться в деталях. — Послышалось низкое бормотание, прежде чем она вновь услышала резкие слова целителя: — Ни в коем случае. Римус, Альбус, проследите, чтобы Северуса доставили в больничное крыло. Альбус, вы также можете сообщить остальным сотрудникам, чтобы возвращались. И теперь все вы позволите мне делать свою работу, слышите? Через несколько секунд к её волосам притронулись чьи-то руки: — Вы можете взглянуть на меня, дорогая? — Ханна неохотно повернула голову. Поппи Помфри держала в руках пузырёк. — Это поможет вам уснуть. Она не хотела спать. Она отвернулась, плотно сжимая губы. В следующее мгновение пузырёк был прижат к её рту, и голова снова оказалась в тисках; зелье вызывало рвотные позывы, душило. Она смотрела на Флитвика широко раскрытыми глазами, обиженная, преданная. По его старым щекам текли слёзы. — Мне очень жаль, дорогая. Это для твоего же блага. Мне очень жаль. — Его мягкие голубые глаза были последними, что она видела, прежде чем перед глазами всё потемнело.Глава 31. Шоу начинается
Когда Петтигрю вошёл в пустую комнату, у него отвисла челюсть. Он стоял там, не веря, в течение нескольких ударов сердца, прежде чем его глаза сузились. — Сайран! Иди сюда! Они исчезли. — Как капризный ребёнок, Питер Петтигрю топнул ногой. — Куда они направились? И что теперь? Что мне теперь делать? Ему придётся поторопиться; не стоит оставаться здесь слишком долго. Расхаживая по комнате, он кусал ногти. Сколько у него времени? Было бы неприлично быть пойманным, как крыса в… нет, это была плохая мысль. Совсем нехорошая мысль. Он должен быть в безопасности по крайней мере несколько минут — в конце концов, его сбежавшие пленники не были в состоянии чётко говорить. Они были не в состоянии быстро обратиться за помощью. Он хихикнул, вспоминая мужчину в бессознательном состоянии и хнычущую женщину. Так как убедиться, что его не поймают? Так много ещё оставалось сделать… Нельзя трансгрессировать отсюда, не выходя из дома… не через сеть каминов… Портал? Да, это позволит ему уйти вовремя, если незваная компания появится снаружи. Когда его осенила эта мысль, он замер во внезапном оцепенении и на секунду закрыл глаза. Портал. У них должен был быть портал. Именно так они сбежали. Питер выругался себе под нос, возобновляя своё хождение назад-вперёд, пока Сайран смотрела с беспокойством. Всё было так хорошо — почему что-то должно было пойти не так в конце? Всё должно было получиться превосходно и… Сначала о главном. Значит, портал. Он оглядел комнату и, наконец, остановился на бокале, который всё ещё стоял на столе в небольшой луже пролитого алкогольного напитка. Стекло ненадолго засветилось, когда Питер обеспечил себе путь к бегству. Он, как только об этом позаботился, вздохнул с облегчением. Он сел на край кровати и задумался, морща лоб и пытаясь сосредоточиться. Как он мог повернуть ситуацию в свою пользу? Должен быть способ… — Нам просто нужно немного изменить историю. Основная идея по-прежнему работает. Немного инсценировки… Избавиться от их вещей — никто не поверит, что они просто сбежали и ушли без своих палочек… Он прикоснулся к ножу, они могут это доказать… Это будет твоим словом против него… Было бы лучше, если бы он попался здесь. Это не так хорошо, нет, но всё равно может сработать. А если нет, я могу просто убить его после этого. — С этой успокаивающей мыслью Питер приступил к работе.~***~
Следующее, что заметила Ханна, было то, что её веки, казалось, налиты свинцом. С таким же успехом они могли быть склеены, несмотря на все её слабые попытки поднять их. Она чувствовала себя так, будто прошла десять раундов с венгерской хвосторогой — каждый дюйм её тела болел и ныл. Во рту присутствовал горький привкус, и она слышала голоса, шепчущие, доносящиеся до её ушей, как сквозь слой ваты. Она томно лежала, пытаясь понять, что именно произошло. Что-то произошло… Совершенно неожиданно её веки открылись, и она попыталась сесть на постели — попытка быстро прервалась, когда комната начала кружиться вокруг неё. Там были лица то появляющиеся, то исчезающие, искажённые, как люди в кривых зеркалах. Её глаза быстро закрылись. Она почувствовала, как что-то холодное прижалось ко рту, и горький вкус вернулся с удвоенной силой, но когда она послушно сглотнула, гудение в её голове прекратилось, и мир вернулся в неподвижное состояние. — Ну, на этот раз она не сопротивлялась. — Услышала она голос. Кто это был? О, да, седые волосы и непреклонность. Она заставила её заснуть. Ханна поморщилась. — Через несколько минут она придёт в себя, — продолжал голос. — Ханна, ты меня слышишь? — Вот этот голос она знала наверняка — пронзительный, нежный. Флитвик. Она кивнула. — Нам нужно, чтобы ты проснулась. Его маленькая, тонкая рука гладила её. В его голосе слышалась дрожь. Это плохой знак. Ханна снова медленно открыла глаза. На этот раз она могла их видеть. Их много. Флитвик, Дамблдор, МакГонагалл, Помфри, Римус Люпин. У них было такое выражение на лицах, которое ей не нравилось. Но кого-то не хватало… Её глаза расширились, и она оглядела комнату, пытаясь сесть, взгляд метался от одного лица к другому, пока не остановился на Филиусе, почти в панике, безмолвно умоляя. — С ним всё в порядке, Ханна, не волнуйся. С Северусом всё в порядке. Голос Флитвика задрожал, когда он положил руки ей на плечи и толкнул её назад. Ханна не пропустила взгляды, которыми обменивались остальные. Казалось, они не согласны. Её голос. Что-то случилось с её голосом. Она осторожно произнесла: — Где он? Могу я его увидеть? Господи, как больно. Каждое слово было болезненным, а голос звучал, как наждачная бумага. Но он был. — Скоро ваш голос станет прежним. Как только вы немного отойдёте после последнего зелья, я попрошу вас прополоскать горло. Что-то случилось с голосовыми связками. Потребовалось немного фантазии, чтобы исправить это, скажу я вам, — произнесла Помфри слишком сердечным голосом. Никто не ответил на её вопрос: «Где он? Как он?» — Он проснулся совсем недавно, — успокаивающе сообщила Помфри. — Он будет чувствовать себя неважно несколько дней, но с ним всё будет в порядке. То есть… ну, если… — Она бросила беспомощный, пытливый взгляд на Альбуса Дамблдора. Директор школы серьёзно взглянул на Ханну. — Признаюсь, я не знаю, как тебе это сказать. Это было довольно тяжело для всех нас, но мы просто ничего не могли сделать. Чуть больше часа назад, видишь ли, прибыла делегация Мракоборцев. Они арестовали Северуса за убийство отца и забрали его. Вскоре после этого все в Визенгамоте получили срочную сову от Министра магии с приказом собраться сегодня вечером на суде. И нам есть что обсудить.~***~
Кровать, на которую его бесцеремонно бросили охранники, была с бугорками и жёсткой. Если бы он был очень худым десятилетним мальчиком, то она могла бы оказаться большой и широкой для комфортного расположения. Он просто сдался и растянулся на бетонном полу. Лежа на спине, он смотрел на трещину в потолке, ожидая их возвращения. Через некоторое время усталость взяла верх, его глаза закрылись. — Так рад, что ты чувствуешь себя комфортно. Резкий голос Фрэнка Ханнигана пробудил его от беспокойного, тревожного сна. Он неохотно открыл глаза. Ханнигана сопровождали два крепких стражника, чьи палочки указывали на него. На его лице был нескрываемый восторг. — Вставай, Снегг. Не то чтобы он не пытался, но, несмотря на все усилия Поппи, последствия заклятия Круциатуса оставили его смертельно уставшим и измученным, чувствующего тошноту и дрожащего, и как бы он ни хотел, его ноги просто не слушались. Какое-то время они наблюдали за его попытками хотя бы сесть. Наконец Ханниган кивнул стражникам. — Сделайте что-нибудь. У меня нет на это времени. Они осторожно подошли к нему, тот, что был моложе, держал свою палочку наготове, а другой, старше, потащил ослабленного мужчину на койку, словно тот не более, чем мешок картошки. Они помогли ему опереться о стену, а затем заняли свои позиции рядом с Ханниганом. Тучный Мракоборец подошёл к Северусу на расстоянии вытянутой руки. — Это, Снегг, без сомнения, один из лучших дней в моей жизни. — Он ходил взад-вперёд, четыре шага в одну сторону, четыре в другую. — Честно говоря, я не понимаю, как ты сможешь из этого выкрутиться. Твоя мать — главный свидетель. Это будет восхитительно. — Он остановился и наклонился вперёд, пока его лицо не оказалось всего в нескольких дюймах от лица Мастера зелий. — Я же говорил тебе, что доберусь до тебя. Я не ожидал, что ты окажешь мне такую большую помощь в избавлении мира от тебя, но я очень благодарен и рад. — Он высокомерно поклонился. Его насмешливая ухмылка мгновенно исчезла, когда Снегг наклонился к нему и, не прерывая зрительного контакта, плюнул в него, попав на мантию Ханнигана, прежде чем удовлетворительно прислониться к стене. На секунду Ханниган застыл, уставившись в глаза Снегга, оба лица исказились двадцатилетней ненавистью. Затем Ханниган, медленно, сознательно поднял руку и ударил пленника по одной щеке, а затем нарочно по другой так, что голова Снегга дёрнулась в сторону. Тяжелое кольцо с печаткой на пальце оставило зияющую рану на скуле. Тяжело дыша, Ханниган отступил к стражникам, встав между ними. — Через несколько часов ты заплатишь, Снегг, за всё, что ты когда-либо делал. И никакие связи тебе не помогут. Повернувшись, чтобы уйти, он взглянул на охранников и показал пальцем через своё плечо на заключённого. — Приведите его в надлежащий порядок, скройте порез. Мы же не хотим, чтобы кто-то подумал, что мы плохо обращаемся с нашими заключёнными, не так ли? — с ухмылкой произнёс он. Охранники приблизились к заключённому, когда дверь камеры закрылась за ним.~***~
Ранним вечером члены хогвартского Ордена Феникса сидели, сгрудившись вокруг кровати Ханны в больничном крыле. — Итак, мы знаем, что происходит? — спросила Минерва МакГонагалл, скрестив руки на груди. Дамблдор в отчаянии пожал плечами. — Я едва могу вытянуть слово из Министерства. Единственное, что мне сказали, это то, что они планируют вызвать только одного свидетеля, и что имеются вещественные доказательства, которые они представят. Визенгамот выслушает оставшихся на суде одновременно со всеми остальными. Признаюсь, на лице Фрэнка Ханнигана была ухмылка, когда он говорил со мной, что мне совсем не понравилось. На этот раз было решено позволить Флитвику взять на себя роль адвоката. Все слишком хорошо помнили почти близкую к фиаско ситуацию на последнем суде, когда Дамблдор временно отказался от своей должности, чтобы защитить Северуса. Повторения этого спектакля не будет, и Дамблдор сохранит своё влияние в качестве верховного чародея. — Мне это не нравится, — заявила Ханна. — Что он замышляет? — Всё, что я знаю, так это то, что с той скоростью, с которой он продвигает процесс, он должен думать, что у него имеются все доказательства, которые он собирается заполучить, и не хочет терять преимущество, давая кому-то время на защиту. — Он может это сделать? Дамблдор кивнул. — Если Министерство хочет, чтобы Визенгамот собрался в определённое время, то именно тогда он и соберётся. Так что да, Харви может это сделать. — И если бы ты когда-нибудь встречалась с Харви Грэмом, — мрачно произнёс Флитвик, — то знала, что твой отец может это сделать. — Должна ли я пойти? Это поможет, если я пойду в отдел Мракоборцев и расскажу им, что видела? — спросила Ханна, её голос был хриплым и грубым. Римус покачал головой. — Насколько я могу судить, единственное, что поможет — это твой арест в качестве соучастника убийства. — Я согласен, — отозвался Флитвик. — Сам факт, что тебя не арестовали, означает, что они о тебе ничего не знают. Петтигрю либо не знает, кто ты, либо решил оставить эту информацию при себе. — Не думаю, что он знает, — задумчиво произнесла Ханна. — Я ломала голову над этим, и не думаю, что в моей сумке было что-то с моим именем, просто обычный беспорядок. Единственное, что установило бы мою личность, это мой гроссбух, который остался в кабинете Северуса. Дамблдор медленно и задумчиво погладил бороду. — Это, моя дорогая, делает тебя нашим козырем в рукаве. Я бы очень хотел сохранить элемент неожиданности на нашей стороне, если можно. Полагаю, это сработает в нашу пользу, если Фрэнк не узнает, что его дочь замешана. Зная то, что на самом деле произошло, и что у нас есть свидетель — единственное наше преимущество. — Так каков план? — спросила Ханна. Флитвик пожал плечами с выражением огорчения на лице. — Трудно составить план, если мы понятия не имеем, какую историю или доказательство они собираются представить, не так ли? В худшем случае ты просто выступишь, как свидетель Северуса. Твоё слово против их. В лучшем случае они дадут нам что-то, что мы сможем использовать в качестве доказательств. В конце концов, ты была там, а они — нет. Будем надеяться на лучшее. Дамблдор похлопал Ханну по руке и встал со своего места. — Что ж, дорогая, думаю, нам лучше дать тебе отдохнуть. Тебе понадобиться все силы, которыми ты запасёшься сегодня. Филиус, Римус и я пойдём дальше и посмотрим, есть ли что-нибудь, что мы можем выяснить или сделать. Минерва, ты останешься здесь и убедишься, что Ханна доберётся туда, хорошо? Пожилая ведьма угрюмо кивнула: «Конечно».~***~
— Пора идти. — Голос Минервы выбил Ханну из её мыслей. — Готова? Ханна пыталась уснуть, но сон оказался неуловим. Слишком много мыслей крутилось в голове. Она осторожно встала, убеждаясь, что они держат её. В то утро, когда она рассказала Дамблдору и остальным, что произошло, Поппи Помфри применила свою магию, и это было свидетельством того, что навыки целителя не оставили никаких последствий нападения, кроме затяжной боли и глубокой усталости, что она испытала накануне вечером. Её голос всё ещё был хриплым, но говорить уже не было больно. Помфри с удовлетворением наблюдала, как её пациентка встала без посторонней помощи. Внезапно она щёлкнула пальцами, словно вспоминая что-то, что забыла. — Одну секунду. Пока её не было, Ханна повернулась к МакГонагалл. — Если не возражаешь, я спрошу — мне было кое-что интересно. Как вы все узнали, что нас не было в школе? МакГонагалл пожала плечами, её губы сжаты в тонкую линию. — Виновата брезгливость Северуса. Когда Гвинни — она присматривает за Северусом — незадолго до полуночи пошла убирать в классе зелий, то увидела свет в кабинете и направилась узнать причину. Когда она заметила кучу свитков на столе, она забила тревогу — Северус, по-видимому, никогда ничего не оставляет на своём столе, когда уходит на ночь. При ближайшем рассмотрении она нашла и твой гроссбух, и довольно рассерженную сову, которая, очевидно, застряла в кабинете на довольно долгое время. Теперь, вероятно, Северус также не имеет привычку оставлять сов бродить по своему кабинету. Когда она проверила его апартаменты и кабинет, не обнаружив его там, то забеспокоилась ещё больше. Она собрала остальных домашних эльфов, и когда они нигде не смогли найти ни следа Северуса, ни тебя, они оповестили директора. Который, в свою очередь, поднял нас с постели. Вот и всё. В этот момент вернулась мадам Помфри с руками, полными маленьких склянок. — Возьмите. Мракоборцы не позволили мне отдать их Северусу, когда пришли забрать его, — её голос был возмущённым. — Я могла бы придумать несколько довольно красочных фраз, чтобы описать, что я думаю о поведении этих извергов, но сдержу себя на данный момент. — Она глубоко вздохнула. — В любом случае синие — от боли, тёмно-коричневые — усиливают эликсир, а этот — указала она на самый маленький, — для сна. Первые два раза в течение двух часов для него. Как, кстати, и вы. — Она протянула ей мешочек с леденцами. — Продолжайте рассасывать их примерно каждые два часа или около того, это должно помочь вашему голосу. Вам нужно будет говорить. Ханна взяла их и положила в карман мантии: «Спасибо. Я сделаю всё возможное, чтобы доставить их ему». — Вот. — МакГонагалл протянула Ханне плотный плащ с капюшоном. — Надень это. Мы не хотим, чтобы кто-нибудь узнал тебя, пока не придёт время. Ханна послушно натянула плащ и кивнула пожилой ведьме: «Я готова».~***~
Был ранний вечер, когда дверь снова открылась и впустила двух охранников. Младший из них снова наставил на него палочку, а старший подошёл к нему с флаконом зелья. — Ханниган велел тебе это принять. — Он протянул Северусу маленький тёмно-зелёный флакон. — Ты не должен выглядеть таким подозрительным, — продолжил он. — Это только Животворящий эликсир. Должен помочь тебе встать на ноги. Снегг взял склянку, откупорил её и понюхал содержимое. Он спорил сам с собой — у него встало поперёк горла делать всё, чего хочет Ханниган. И всё же мысль о том, что его тащат перед толпой охранники, потому что он не мог даже сам стоять, не привлекала. Горько пожав плечами, он выпил содержимое. Когда он откинулся назад и закрыл глаза, то почти сразу почувствовал последствия — потоки тепла проникали в его конечности, покалывая его кожу. — Можешь идти или нам придётся тебя тащить? — спросил молодой охранник с насмешливым беспокойством. — Я могу ходить, — выплюнул Северус сквозь стиснутые зубы, надеясь, что он не просто произнёс наглую ложь. Прислонившись к стене, он медленно встал. У него всё болело, особенно нога, где заклятье Петтигрю, казалось, усугубило его старую травму. Медленно, с трудом он прошёл по длинному пустому коридору. Ещё один охранник стоял на страже у тяжёлой дубовой двери в конце коридора. Северус остановился на секунду, подходя к порогу. Ему было все это знакомо. Его лицо стало ещё белее. Он выпрямился настолько, насколько мог, и напустил на себя непроницаемое выражение, чтобы не показывать никаких эмоций. Ничто не будет свидетельствовать о том, что Фрэнк Ханниган что-либо контролирует.~***~
Когда Ханна и МакГонагалл прибыли в холл Министерства, их встретил Римус Люпин. Он быстро, взволнованно обнял Ханну, а затем повернулся к МакГонагалл: — У нас зарегистрировано несколько мест. Следуйте за мной. Они спустились на лифте в подвал и последовали за Римусом в зал суда. Когда Ханна подняла глаза на высокую скамью, она увидела Дамблдора на своём месте в качестве верховного чародея Визенгамота, в той же сливовой мантии, что и остальные члены Совета. Рядом с ним сидел маленький, лысеющий, педантично выглядящий волшебник — Харви Грэм, нынешний Министр Магии. Большинство мест уже было занято, и Ханна, спрятав лицо под тёмными тенями от капюшона, последовала за Римусом в дальний ряд. Она заметила Филиуса Флитвика, уже сидящего в дальнем конце ряда с разъярённым выражением на лице, совершенно очевидно, в гневе и раздражении. — Что ты здесь делаешь, Филиус? Разве ты не должен быть с Северусом? — резко спросила МакГонагалл. Флитвик был близок к срыву. — Я так думал. Я, в конце концов, должен быть его адвокатом. Было бы хорошо поговорить с ним заранее, но, по словам Фрэнка, в уставе нет ничего, что от него требуется разрешить мне. Сказал мне сидеть тихо, и он позовёт, когда я ему понадоблюсь. Тупой, упрямый, неподатливый фра… Хм. — Он вытер лицо клетчатым платком и взглянул на Ханну. — Если бы не ты, мы бы оказались в полном неведении. Когда пустых мест больше не оказалось, суд был призван к порядку. Ханна наконец нашла своего отца, который совещался с парой Мракоборцев в дальнем конце судейской скамьи. Когда публика затихла в ожидании, Фрэнк Ханниган встал. Корреспондент и фотограф в первом ряду приготовили свой блокнот и камеру, пока все смотрели с нетерпением. Ханна горько подумала: «Похоже, представление вот-вот начнётся». Ханниган драматично откашлялся: «Приведите обвиняемого». Двое Мракоборцев, которые были с ним, подошли к дубовой двери, вытащили свои палочки и заняли позиции по обе стороны от входа. Дверь открылась. Сердце Ханны заколотилось в горле, когда она увидела его. Если бы она не знала его так хорошо, то, возможно, была бы одурачена, но она видела, как он скованно шагал, как его глаза горели, как угли, на фоне меловой белизны его лица. Он выглядел нездорово. Когда он подошёл ближе, она смогла разглядеть тёмный синяк на скуле, и раскалённый гнев угрожал задушить её. Ничто из того, что сделал Петтигрю, было причиной этого синяка — он был осторожен, чтобы не оставить физических следов на своей жертве. Она смотрела на своего отца, который спустился со скамьи и теперь небрежно прислонился к балкону судей, стальными глазами. Она заставит его заплатить за это.