Глава 32. Дежавю
Когда дверь открылась, Северус испытал тяжёлый случай дежавю, который оставил ледяное чувство в его кишечнике, о котором никто не узнает. Решительными шагами он направился к уже знакомому стулу, стоящему возле высокой скамьи в самом центре помещения. Не получив приказа сесть, он сделал это сам. Он вызывающе посмотрел в лица тех, кто будет восседать над ним в качестве судьи и присяжных. На мгновение цепи на стуле загорелись золотом, потом обвились вокруг его рук и плотно прижали их к подлокотникам. Его глаза на мгновение закрылись от знакомого давления. Дамблдор встал, обращаясь к суду: — Нет необходимости его связывать. Я могу лично поручиться, что профессор Снегг будет полностью сотрудничать с судом. Брови Харви Грэма вопросительно сошлись у переносицы: «А ты что думаешь, Фрэнк?» — неуверенно спросил он. Фрэнк Ханниган подошёл к заключённому. Указывая на него, он сказал довольно громким голосом, чтобы все собравшиеся услышали: — Как бы я ни ценил эти сантименты, у нас имеются неопровержимые доказательства того, что этот волшебник виновен в хладнокровном убийстве. Было бы безответственно позволить ему даже небольшой шанс причинить боль ещё одному невинному существу. Он должен оставаться связанным. Послышался тихий ропот голосов в поддержку его заявления. — Совершенно верно, совершенно верно. — Грэм с облегчением кивнул. — Тогда это всё? — Ханниган повернулся лицом к суду с поднятыми бровями. — Я готов начать судебное разбирательство. Подняв руки в смирении, Дамблдор сел обратно. Фрэнк Ханниган кивнул секретарю и начал: — Если обвиняемый имеет адвоката, этот человек может занять своё место. — Он указал на узкий стол перед аудиторией. — Он чертовски хорошо знает, что у него есть адвокат, этот лживый… о, да что толку, — пробормотал Флитвик, слезая со своего слишком высокого сиденья, чтобы пройти вперёд. Он взглянул на встревоженное лицо Ханны, проходя мимо неё. — Всё будет хорошо, дорогая. Она просто рассеянно кивнула. Её горло болело каждый раз, когда она смотрела на Северуса, прикованного цепью к стулу, в первом ряду в центре Визенгамота. Изолированный, отделённый пустым пространством от моря лиц, смотрящих на него, он выглядел ужасно одиноким. Он не должен быть здесь. Он не должен быть объектом всех этих взглядов, всех тех людей, которые смотрят на него с выражениями, варьирующимися от отвращения до болезненного любопытства. Он должен быть где-то в постели, отдыхать, оправляться от ужасов прошлой ночи. Всё это было невыносимо неправильно. — Мы собрались здесь сегодня, чтобы привлечь к суду Северуса Снегга, обвиняемого в убийстве своего отца, Августа Снегга. Обвинение вызывает в качестве свидетеля Сайран Снегг, мать обвиняемого. Флитвик встал и обратился к суду. — Могу ли я задавать вопросы, пока обвинение допрашивает её? Министр магии взволнованно взглянул на Ханнигана: «Ну что, Фрэнк?» — Я не хочу, чтобы моего свидетеля постоянно прерывали. Ему разрешат пройти перекрестный допрос после того, как я закончу, если вас это устраивает? — Он вопросительно взглянул на Министра магии, который только махнул ему рукой. — Как скажешь, Фрэнк, делай то, что считаешь нужным. Ханниган удовлетворённо кивнул, дверь поменьше отворилась, и вошла Сайран Снегг, опираясь на руку Мракоборца, выглядя ещё ниже и более седой, чем когда-либо. Она сидела на стуле, расположенном под углом, лицом к присяжным, как и к судейским скамьям, спиной к сыну. — Назовите своё имя, пожалуйста. — Сайран Снегг, — её голос был не более, чем шепотом. — Прежде всего, позвольте выразить соболезнования от имени суда и всех присутствующих в связи с трагической смертью вашего мужа. Вы жена покойного и мать обвиняемого, правильно? — Да, сэр. — Как бы вы описали отношения между вашим сыном и мужем? Сайран посмотрела на свои руки, нервно теребя ткань мантии. — Отношения… не были хорошими, сэр. Они никогда не ладили друг с другом. — Миссис Снегг, вы сказали мне ранее, что ваш сын и муж поссорились в последний раз, когда он приходил к вам домой? — Да, они кричали друг на друга. Когда я вошла в гостиную, они стояли с палочками, угрожая друг другу. — Вы знаете, из-за чего произошла ссора? — Знаю. — Она тяжело сглотнула и взглянула на ведьм и волшебников в ложе присяжных. Теперь на её лице было выражение вызывающей гордости. — Мой муж знал о зверствах, которые совершил мой сын, будучи последователем Сами-Знаете-Кого, об ужасных вещах, которые он наделал. Он угрожал раскрыть их Министерству. Моему мужу никогда не нравилось, что Северус сбежал от наказания после стольких лет, принёсших смерть и боль Волшебному обществу. Ханниган ухмыльнулся: «Я так понимаю, ваш сын не был этому рад?» — Нет, он очень рассердился. Он… — Она хмыкнула и опустила глаза, прежде чем продолжить. — Он сказал Августу, что его или моя жизнь не будет стоить и кната, если он хоть слово скажет Министерству. — Значит, он угрожал вам. Сайран кивнула. — Пожалуйста, говорите громче. — Да. — Так вы думаете, что он вернулся, чтобы принять необходимые меры? — Я знаю, что так и есть, — её голос был возмущён. — Они прибыли поздно вечером к дому. Нельзя было перемещаться напрямую, знаете. К сети каминам нет доступа и на дом наложены чары против трансгрессии. Мой муж волновался. Очевидно, не без причины, — в её голосе была горечь. — Я открыла дверь, и Северус оттолкнул меня. С ним была молодая женщина, которую я никогда раньше не видела. Она направила на меня палочку и сказала, что они убьют меня, если я попытаюсь сопротивляться. Я поднялась с ними в спальню мужу. У меня не было выбора, — её голос надломился. — Август сидел за столом и, кажется, занимался счетами. Когда Северус вошёл, мой муж встал. Они ввязались в перепалку. Произносились слова, ужасные слова… это было страшно. — Она замолчала, чтобы вытереть рукой лоб. — Я пыталась вмешаться, остановить их, но молодая женщина парализовала меня. Приказала мне не вмешиваться. Министр магии поднялся и обратился к Фрэнку Ханнигану. — Вам удалось установить личность молодой ведьмы? — Боюсь, что нет, — извиняющимся тоном произнёс он. — Описания очень общие. Под них попадают буквально сотни ведьм. Однако мы расследуем некоторые интересные версии. Министр сел на место и помахал ему рукой: «Тогда продолжайте, пожалуйста». — Мой сын и муж начали дуэль. Какое-то время они казались равными соперниками. Северус и Август получили несколько тяжёлых травм. — Она повернулась с дрожащими губами и посмотрела на сына. — Я удивлена, что у него почти нет видимых повреждений. Министерство, должно быть, хорошо позаботилось о нём … — Она с благодарностью взглянула на Ханнигана. — В любом случае дуэль, казалось, длилась целую вечность, но, наконец, моему мужу удалось обезоружить Северуса. Его палочка вылетела у него из рук, закатилась под диван, если правильно помню, — тяжело вздохнув, она продолжила: — Тогда мой муж повернулся ко мне, чтобы помочь. Он подошёл к молодой девушке, угрожая ей палочкой, — по её лицу катились слёзы. Ханниган подошёл к ней и заботливо положил руку ей на плечо. — Не торопитесь, миссис Снегг, думаю, мы все знаем, как вам тяжело, — его голос сочился состраданием. Сайран Снегг посмотрела на него с благодарностью. — Молодая женщина выставила меня перед собой, чтобы использовать в качестве щита. Она наложила Импедименту, и когда Август споткнулся и упал, Северус быстро одолел его и забрал его палочку. Он немедленно бросил Круциатус. Она громко разрыдалась. В толпе раздался гул. Члены суда присяжных переглянулись. Альбус Дамблдор откинулся на спинку стула, с довольным блеском в глазах. Ханниган подошёл к присяжным и, осторожно развернув длинный тонкий предмет, положил его на стол перед ними. — Я представляю вам в качестве доказательства палочку жертвы. Мы использовали заклятье Приори Инкантатем, и в подтверждение показаний миссис Снегг, последнее заклинание было действительно Круциатусом. Толпа рокотала от неодобрения, и одновременно взгляды в сторону Северуса становились всё мрачнее и мрачнее. Этот перерыв дал Сайран достаточно времени, чтобы успокоиться. Она продолжила дрожащим голосом: — Мой муж кричал в агонии на полу, и я ничего не могла сделать, кроме как смотреть. Именно тогда Северус подошёл к столу. Он знал, что мой муж хранит в ящике стола маленький кинжал, сувенир, привезенный из свадебного путешествия. — Она снова беспомощно заплакала. — Он сказал… — Громкий всхлип. — Он сказал… Ханниган прервал её: — Вам нужен перерыв? Я могу только представить, как это, должно быть, ужасно для вас. Мы вам очень сочувствуем. Что мы можем сделать, чтобы вам стало легче?.. — Он протянул ей носовой платок. Она вытерла глаза и покачала головой: — Нет. Я просто хочу покончить с этим. — Выражение её лица было душераздирающим. Она посмотрела на смятый носовой платок и продолжила, очевидно, пытаясь успокоиться. — Он взял кинжал, подошёл к тому месту, где его отец всё ещё корчился в муках на полу, и наклонился над ним. Он сказал… — Она тяжело сглотнула и закрыла глаза. — Он сказал: «Ты жил, как червяк, а теперь умираешь, как магл». А потом он ударил его ножом в спину. Он убил его прямо у меня на глазах, — в течение нескольких минут не было слышно ничего, кроме её обезумевшего плача, когда Ханниган позволил её показаниям повиснуть в воздухе для максимального эффекта. Затем медленно и торжественно Ханниган вернулся к присяжным и положил на стол ещё один предмет. — Наш следующий экспонат — орудие убийства. Расследующие заклинания показали, что только Август, Северус, и Сайран Снегг касались оружия, в таком порядке. Ещё раз, через мгновение вы увидите, что это полностью соответствует показаниям нашего свидетеля. — Он кивнул в сторону Сайран. — Вы готовы продолжить? Она снова вытерла лицо и расправила плечи. — Как только они освободили меня от заклятья, я побежала к мужу и вытащила кинжал. Я знаю, что не должна была, но я не могла мыслить ясно, вы должны понять — это было так ужасно, видеть его лежащим там, с этой штукой, застрявшей в нём. Я держала его голову на коленях и плакала, когда Северус подошёл ко мне. Полагаю, в моём сыне остался лишь небольшой кусочек порядочности, который побудил его оставить меня в живых. Он приказал мне придумать историю о возмездии Тёмных Волшебников; что если я когда-нибудь расскажу правду, они сделают со мной то же самое, что сделали с ним. Затем он использовал манящие чары на своей палочке и бросил палочку Августа на его тело. Наверное, они снова бросили в меня заклинание перед уходом, потому что я больше ничего не помню, пока не проснулась рано утром рядом с телом моего покойного мужа. — Она была сломлена, её голос срывался. — Вы должны понять, как мне тяжело. В конце концов, он мой единственный сын. Часть меня всё ещё любит его, несмотря на то, кем он стал. Но я не позволю ему снова безнаказанно совершить убийство. Думаю, если он убьёт меня, то и пусть. Жизнь ничего не стоит без моего любимого мужа. В этом году мы бы праздновали сорок пятую годовщину. Я буду скучать по нему, так что… Когда она закончила, в зале почти не осталось тех, в чьих глазах не было слёз. Ханниган снова обратился к присяжным. — Я редко слышал о таком отвратительном акте насилия. Убить собственного отца в присутствии матери — порочность обвиняемого превосходит все мыслимые границы. Как вы видели, доказательства подтверждают историю, которую рассказала нам миссис Снегг. Кроме того, я могу подтвердить, что обвиняемый был арестован в больничном крыле Хогвартса, где его лечили от последствий заклинаний, несомненно, полученных в дуэли с отцом. И что палочка обвиняемого, кажется, таинственно пропала без вести, что, очевидно, является вопиющей попыткой уничтожения улик… С Ханны было достаточно. Она не могла даже представить, что Северус, должно быть, чувствовал, слушая слова матери, обвиняющую его, очерняющую его репутацию перед всеми этими людьми, даже зная, что ведьма не в своём уме. Пока её отец бубнил, она встала и вышла вперёд, пока не оказалась рядом со столом Флитвика. Это должно закончиться. Сейчас. Ханна присела на корточки рядом с Флитвиком. — Это нужно остановить, — заявила она. — Что-то сделать. Ты знаешь, что это всё ложь. У нас есть то, что нужно. Поднялся гул, когда многие ведьмы и волшебники в зале и на скамейке заметили её. Из-под капюшона она видела, как несколько членов Визенгамота склонили головы и перешёптывались, глядя в её сторону. Филиус взглянул на неё с мрачной улыбкой. — Я знаю. Мы не могли высказаться убедительней. И я постараюсь, — ответил он. — Но между этим дураком Грэмом и твоим отцом, я не знаю, как далеко я зайду. Он соскользнул со стула, подошёл к скамейке и поклонился, прервав Ханнигана, который только набирал обороты, рассказывая о своих предыдущих встречах со Снеггом, на середине предложения. — Я возьму на себя смелость прервать вас: есть важная информация, которой должен располагать суд. Ханниган замолчал и уставился на маленького волшебника, едва сдерживая раздражение. — Правда, Флитвик, вы не можете подождать своей очереди? Я ещё не закончил. Флитвик запрокинул голову, чтобы взглянуть на высокого мужчину. — Простите, что прерываю, но прежде чем вы продолжите, думаю, вы должны кое-что знать… — Вы сядете или мне нужно, чтобы кто-нибудь проводил вас до своего места? Я сказал, что не закончил, — холодно прошипел Ханниган. — Но, видите ли, я могу доказать, что ваш свидетель лжёт. Она не знает, что лжёт, бедняжка, но тем не менее лжёт. — Флитвик грустно улыбнулся ему. Ханниган медленно покраснел, и гул голосов в зале стал заметно громче. Прежде чем Мракоборец мог произнести что-либо ещё, Дамблдор наклонился вперёд: «Лжёт, говорите?» — Да, сэр. — И вы можете это доказать? — Это займёт всего минуту. Дамблдор повернулся к Министру рядом с ним. — Это звучит довольно важно, если это правда. Я твёрдо убеждён, что для ускорения разбирательства мы должны выслушать его. Дадим ему минуту передохнуть? Харви Грэм оглядывался назад и вперёд в замешательстве между Дамблдором и Ханниганом. — Эм… Я не знаю… Фрэнк? — Я категорически против этого. Пусть дождётся своей очереди. — Ну-ну, — мягко обратился к нему Дамблдор, — думаю, вы первым захотите убедиться в надёжности своего свидетеля, мистер Ханниган? — Уверяю вас, мы допрашивали её снова и снова, и её показания были непоколебимы и последовательны. Я нисколько не сомневаюсь в правдивости её рассказа. — Превосходно. Тогда у вас нет возражений против того, чтобы Флитвик представил свои доказательства. Министр, с вашего разрешения? Грэм, сжавшись на своём месте, казалось, хотел спрятаться под своей волшебной шляпой: «Я… полагаю, да?» Ханниган бросил на него презрительный взгляд и насмешливо поклонился Флитвику: «Свидетель ваш. Одна минута». Губы были плотно сжаты, а ноздри щипали, Сайран Снегг прислушалась к разговору с ясным недовольством. — В самом деле, сэр, я не знаю, кем вы себя возомнили… — когда Флитвик подошёл ближе, она ощетинилась. — Теперь я хочу, чтобы вы знали, что я вас совсем не виню, — мягко произнёс Флитвик. — Но мне нужно, чтобы вы ещё раз рассказали мне о молодой женщине, которая была с вашим сыном. Вы сказали, она бросила в вас заклятье? — Я уже сказала, что да, — резко ответила она. — Парализующее заклинание и Импедимента, как вы сказали? — Совершенно верно. Она откинулась на спинку стула с выражением праведного негодования. Филиус взглянул на Ханну, которая сидела на его свободном месте, и жестом предложил ей подойти. Она медленно встала и подошла к стулу, на котором сидел Северус, прикованный цепями, лицом к высокой скамье. Он резко повернул голову, но выражение его лица не изменилось, сохраняя стоическую маску, которую он носил на протяжении всего разбирательства. Она знала, что он не мог видеть её лица в тени от капюшона, но она могла видеть его — бледность его кожи, серые губы, тонкий белый шрам на скуле, каждую жесткую черту боли и тень усталости. Слёзы застилали её глаза. Её сердце билось так сильно, что она чувствовала его в кончиках пальцев. «Оно будет стоить того, чтобы помочь тебе покончить с этим делом», — подумала она. — Миссис Снегг, не могли бы вы просто повернуться? — голос Флитвика стал ещё мягче. Она развернулась на своём месте, пока не увидела Ханну. Ханна откинула капюшон, когда Флитвик кивнул. Фотовспышка фотографа погасла, когда шёпот прокатился по аудитории. Ханниган громко ахнул и, вздрогнув, сжал руки в кулаки и шагнул туда, где стояла она. — Что ты здесь делаешь? — грубо прошептал он. — Сядь обратно, немедленно. — Боюсь, я не могу этого сделать, отец, — спокойно произнесла Ханна только с лёгкой дрожью в голосе. Сайран тоже дрожала, в ее глазах застыл испуг. — Вы узнаёте эту женщину? — спросил её Флитвик. — Да, — хрипло прошептала пожилая ведьма. — Это женщина, которая была с Северусом. — Вы уверены в этом? — Да. Совершенно уверена. Красное лицо Фрэнка Ханнигана резко изменило цвет на мелово-белый, когда его осенило. — Вы сказали, что это та самая женщина? Да ладно, вы, должно быть, ошиблись. — Я абсолютно уверена, — сказала Сайран, слёзы заполняли её глаза, когда она смотрела на Ханну. — Это была она. В то время, как она говорила, пара Мракоборцев вытащили свои палочки и угрожающе приблизились к Ханне. — Миссис Снегг, — обратилась Ханна, подходя к матери Северуса и умоляюще протягивая перед ней ладони, — я знаю, что вы искренне верите, что это сделала я. Мне так жаль, что с вами случилось. Но вы должны знать, что я не смогла бы сделать то, в чём вы меня обвиняете. Фрэнк Ханниган, чьё лицо было полностью в пятнах, с глазами навыкате, последовал за ней. — Заткнись сейчас же, — процедил он сквозь зубы. — Я приказываю тебе покинуть зал суда. Я разберусь с тобой позже. Дамблдор взял слово, его голос звучал серьёзно. — По словам миссис Снегг, она соучастница убийства. Я уверен, что все здесь согласятся с тем, что ей не позволят уйти, пока этот вопрос не прояснится. Ханна снова повернулась к высокой скамье, не обращая внимания на взгляд отца. — Позвольте представиться. Меня зовут Ханна Ханниган, и я дочь Фрэнка Ханнигана, — начала она. Её слова были заглушены ропотом голосов, поднявшихся в зале суда. Дочь Ханнигана? Причастна к убийству? Свидетель защиты? Интерес аудитории к делу только что существенно возрос. Она наблюдала, как Дамблдор указал палочкой на своё горло. Мгновение спустя его усиленный голос эхом разнёсся по залу. — Если все успокоятся, пожалуйста… Я уверен, что мы все хотим покончить с этим. Поэтому я должен попросить тишины в зале суда… — Когда порядок был восстановлен, он кивнул Ханне. — Продолжайте, пожалуйста. Её лицо ожесточилось, когда она повернулась к отцу. — Может быть, ты хотел бы объяснить всем этим хорошим людям, почему я не могла этого сделать? Он приблизился к ней на несколько дюймов, нависая над ней с искажёнными чертами лица: «Ты не посмеешь», — сипло произнёс он. Не обращая на него внимания, она повернулась к Визенгамоту. — Сайран Снегг не в своём уме. Питер Петтигрю, сбежавший Пожиратель Смерти, наложил на неё заклятье Империус. Его имя должно быть вам знакомо. Это лицо также несёт ответственность за смерть её мужа. Она жертва в этом не меньше, чем её сын и муж. Она не может нести ответственность за ложь, которой её напичкали. Голос Сайран был полон ненависти: «Я знаю, что видела. Я знаю, что произошло». — Но, боюсь, вы ошибаетесь, — мягко произнесла Ханна. — Этого не могло произойти, — она глубоко вздохнула и выпрямилась, прежде чем продолжить. — Видите ли, я сквиб.Глава 33. Вердикт
На мгновение слова Ханны повисли в зале, эхом отдаваясь в тишине. Затем в зале суда разразился взволнованный шум голосов, когда напряжённая атмосфера комнаты достигла лихорадочного апогея. Все взоры обратились с живым интересом к главе Департамента Защиты Магического Правопорядка. Фрэнк Ханниган опустился на пустой стул. Его лицо было призрачно-белым. — Неужели позор твоей семьи ничего для тебя не значит? — прошипел он в сторону дочери. — Не тогда, когда это будет стоить кому-то его чести или жизни. Харви Грэм сел на высокую скамью: «Я хочу спросить, Фрэнк, это правда? Твоя дочь сквиб? — Впервые за это утро он выглядел оживлённым. — Ну, говори». По всему залу суда люди возбуждённо разговаривали со своими соседями, яростно жестикулируя. У Ханнигана поднялось адамово яблоко, и челюстные мышцы лихорадочно напряглись, когда он пытался что-то сказать, а голос его был едва слышен сквозь гул: — Я прошу освободить зал суда. Мы не можем продолжать судебное разбирательство в таких условиях. После пристального взгляда Грэм кивнул. Мракоборцы начали выпроваживать зрителей за дверь, и через несколько минут зал суда был пуст, за исключением членов Визенгамота и присяжных. Ханна воспользовалась перерывом, чтобы развернуться и взглянуть на Северуса. На мгновение их взгляды встретились. Ничего. Ни приподнятой брови, ни сжатых ноздрей. «Ну, конечно, он не будет показывать никакой реакции», — упрекнула себя Ханна. Не перед всеми этими людьми. Звук молотка снова привлёк её внимание к высокой скамье. — Итак, Фрэнк, — продолжил Министр. — Она говорит правду или нет? Ханниган был близок к апоплексическому состоянию. Его рот беззвучно двигался: «Да. Это правда», — выдавил он наконец. Не один член Визенгамота вдруг попытался скрыть усмешку. На щеках Ханны появился румянец, когда она заметила, что все удивлённые и жалостливые взгляды устремлены в их сторону. Протянув руки в мольбе, Ханниган повернулся к суду: — Я понятия не имел, что мой свидетель ненадёжен. Нас вызвали на место убийства; она рассказала нам эту историю, все улики подтвердили это — откуда мне было знать, что её принудили? — Вы отец сквиба? — Теперь Харви широко улыбался. — Да. — Ханна подошла ближе к Министру, щёки её пылали, и она взглянула на отца. — Он отец сквиба. Ужасно, не правда ли? Он сам так думал. На самом деле он пытается скрыть этот факт на протяжении десятилетий — тот факт, что он, мистер Совершенство-генеалогического-древа-Ханниганов, отец сквиба; его единственная дочь полностью лишена магии. Он так стыдился этого факта, что пойдёт на всё, чтобы это скрыть. Это как сказать любому, кто спросит, что он отправляет меня в Шармбатон вместо Хогвартса, потому что его дочь не пойдёт в школу, где директор — Альбус Дамблдор. И вместо этого отправил меня в магловскую школу-интернат. Должна ли я рассказать им о том представлении, которое ты устроил для семьи? — Прекрати. — Это слово вырвалось из горла Фрэнка Ханнигана. — О, я так не думаю. Это было довольно забавно, правда. Видите ли, был двоюродный дедушка — Тео, верно? — который начал задавать вопросы, когда мне было девять лет, и я всё ещё не проявляла никаких признаков магии. Отец отвёл меня в спальню, протянул свою палочку и показал, что нужно делать и говорить, чтобы имитировать левитирующее заклинание. И потом заставил меня пойти в гостиную и повторить движения. От которых, конечно, не было никакого проку. Итак, вы хотите знать, как он решил эту проблему? — Она подняла брови, глядя на ведьм и волшебников Визенгамота с улыбкой, которая резко контрастировала с её полным боли и обреченным голосом. — Ну, я вам расскажу. Он спрятал нашего домашнего эльфа за дверью, и когда я, с гордо выглядевшим отцом, произнесла заклинание, эльф сделала своё дело, и мяч, на который я указывала, легко поднялся в воздух. И таким образом дедушка Тео был убеждён в моих магических способностях. Смешно, правда? Некоторые из тех, кто сидел на скамье, имели приличие выглядеть смущёнными из-за неё, но ещё большая часть хихикала и смеялась, перешептываясь со своими соседями, прикрываясь руками. Её отец смотрел на неё полными ненависти глазами. — Я не знал, что ты настолько жестока, — хрипло прошептал он ей. — В конце концов, я ведь унаследовала некоторые твои гены, не так ли? — прошептала она в ответ. — И раз уж мы заговорили о жестокости, может быть, ты объяснишь мне, почему ты продолжаешь настаивать на том, чтобы судить человека, который явно болен и страдает, и почему он вышел из-под твоей нежной заботы с синяками и шрамами, которых у него не было? — Она выпрямилась и обратилась к Визенгамоту. — Но как бы то ни было, факт в том, что показаниям миссис Снегг нельзя доверять. Я просто не могла её околдовать. Поэтому я прошу вас снять обвинения против Северуса Снегга.~***~
Они не закрыли дело. Они заставили её встать и рассказать им всю историю о том, что на самом деле произошло прошлой ночью, в деталях после мучительных подробностей. А затем подвергнуться более подробному допросу. Северус взглянул туда, где всё ещё сидела его мать. Его сердце болезненно сжалось. Она выглядела такой маленькой и такой старой. Но сейчас она также выглядела и разъярённой. Он едва слышно вздохнул. Петтигрю удостоверился бы, что она не помнит реальных событий. Он задался вопросом, как она воспримет это, когда заклятье будет снято, и когда узнает, что Ханна говорила правду. Фрэнк Ханниган снова занял своё место в конце скамьи, угрюмый и обиженный. Он не сказал больше ни слова своей дочери с тех пор, как её просьбу отклонили. Ханна всё ещё стояла, выглядя обессиленной теперь, когда адреналин от первой конфронтации сошёл на нет, отвечая на вопрос за вопросом, и её лицо было бледным и искажённым. С каждой минутой её голос становился хриплым и сиплым, каждое слово звучало так, будто оно причиняло боль. Кто-нибудь ещё на этом суде видел это? Неужели они не видят, что ей нужен перерыв или хотя бы стул? Они только что слушали её рассказ о том, что она снова и снова подвергалась Круциатусу. Никому не приходило в голову, что последствия этого не пройдут менее чем за двадцать четыре часа? Питер давно уже исчез, они должны это понимать. Здесь не было ничего, что не могло бы подождать до завтра. Он в отчаянии стиснул зубы. Тем, кто, наконец, положил этому конец, был Дамблдор. — Думаю, мы услышали достаточно, — заявил он, вставая. — Предлагаю сейчас попросить присяжных вынести вердикт. Не думаю, что мы узнаем что-то новое. Мистер Ханниган? Подняв брови, он взглянул на главу Департамента Защиты Магического Правопорядка. Мужчина слишком хорошо знал, когда над ним одерживали победу. — Прекрасно. — Он повернулся к присяжным. — У вас будет пять минут, чтобы обдумать представленные доказательства, а затем вас попросят проголосовать. Когда присяжные ведьмы и волшебники начали говорить со своими соседями тихим шепотом, Ханниган повернул голову и посмотрел на Снегга со жгучей ненавистью. Северус встретился с его взглядом с горьким удовлетворением — мужчина был настолько уверен, что на этот раз он победит, что, наконец, поймал его навсегда. Бог любит троицу. Вместо этого он в третий раз проиграл, и всё, что это принесло ему, было публичным унижением. Нет, Ханниган сегодня не будет хорошо спать. Дамблдор помахал Ханне, и они тихо переговаривались друг с другом. Ему хотелось бы знать, чего ей стоило стоять там сегодня. Язык её тела говорил о напряжении и полном истощении. Когда пять минут истекли, Ханниган встал. На мгновение Северус затаил дыхание, внезапно почувствовав неуверенность. Что, если у Ханнигана были свои верные люди среди присяжных? Он украдкой бросил на мужчину взгляд. Нет, судя по подавленному выражению его лица, это было не так. В зале суда раздался резкий голос Ханнигана: — Если вы считаете, что Северус Снегг виновен в убийстве своего отца, пожалуйста, поднимите руку. Только худой человек в очках в первом ряду и высокая рыжеволосая ведьма в дальнем углу нерешительно подняли руки, глядя на Ханнигана с нервными улыбками. Ханниган кивнул в ответ: — Карл, Люси, благодарю вас. Если вы считаете, что Северус Снегг не виновен в преступлении, в котором его обвиняют, поднимите руку. Все оставшиеся десять присяжных подняли руки в воздух. Ханниган отступил назад с горькой гримасой, и Дамблдор встал, прислонившись к перилам скамьи. — Поскольку жюри не пришло к единогласному решению, дело прекращено. Северус Снегг свободен. С грохотом, металл об металл, цепи слетели с его рук. Он обнаружил, что при этом звуке быстро избавляется от слёз, моргая. Она подошла к нему, как только был оглашён приговор, присев перед креслом. Она не потрудилась «моргнуть»; слёзы текли по её лицу, когда она смотрела на него. В её глазах была неуверенность, как будто она сомневалась, какую получит реакцию. — Всё кончено, — сказала она дрожащим и хриплым голосом. Он протянул полусжатую ладонь и осторожно смахнул её слёзы тыльной стороной указательного пальца. — Да. Кончено. «Пока», — подумал он. Петтигрю всё ещё находился на свободе. Но сейчас не время напоминать ей об этом. Когда он прикоснулся к ней, стало ещё больше слёз, но она вздохнула и улыбнулась: «Как ты?» — Устал, — признался он. Что, конечно, слишком приуменьшено. Зелье, которое дали ему, работало недолго. Вероятно, это тоже часть плана Ханнигана — заставить его выдать себя физически в середине судебного разбирательства, чтобы Мракоборцы вытащили его после признания его виновным. С огорчением он отметил, что это тоже сработало бы. В данный момент он не был уверен, что сможет встать с кресла без посторонней помощи. — Кстати говоря. — Она вытащила из кармана полную руку склянок. — Это от мадам Помфри. — Она протянула ему синий и коричневый. — Синий для… — Я знаю от чего они, — перебил он её, весело сверкнув глазами. — Ну, конечно, знаешь. — Она посмотрела на него со слабой улыбкой. — Ты, наверное, и разлил их по склянкам. Ну, тогда твоё здоровье. Он не был уверен, что сможет самостоятельно вытащить пробки — мелкая моторика всё ещё вызывала трудности, но он, наконец, справился и выпил зелья, подталкивая её, пока она не сделала то же самое. «Благослови тебя Бог, Поппи», — подумал он, когда постоянная пульсирующая боль, которая была его спутницей в течение дня, утихла. Когда он взглянул на Ханну, то увидел, как к её щекам медленно возвращается румянец. Она встала, слегка покачиваясь: «Пойдём домой». Он с сожалением покачал головой: «Не могу. Я должен позаботиться о своей матери», — Северус, сейчас её подозревают в убийстве, и она по-прежнему твёрдо верит, что это ты убил своего отца. И ты знаешь, как трудно снять заклятие Империус с кого-либо, кроме того, кто его наложил. Не говоря уже о других способах, которыми он мог задурить ей голову. Я поговорила с директором. — Она посмотрела туда, где Дамблдор и Флитвик, очевидно, пытались убедить в чём-то Сайран Снегг. — И он пойдёт с ней в больницу Святого Мунго и позаботиться о том, чтобы она получила необходимую помощь. И убедится, что мой отец не имеет никакого отношения к тому, как её будут лечить. По крайней мере, сегодня произошла одна хорошая вещь — как минимум на данный момент Грэм кажется намного менее запуганным моим отцом. — Она бросила мрачный взгляд на Фрэнка, по-прежнему угрюмо сидевшего по другую сторону скамьи. Затем она повернулась к Северусу, и её лицо смягчилось. — Иди домой, отдохни, а завтра сходи к ней, когда действительно сможешь ей помочь. Ты ничего не можешь сделать для неё сегодня. Судя по яростному взгляду, который его мать бросила в его сторону, она была права. Вздохнув, он осторожно встал с кресла: «Тогда пойдём домой». Они почти достигли двери, когда услышали голос позади себя: «Подождите!» Это был Флитвик. Он бежал за ними так быстро, как только мог, запыхавшись и покраснев: «Вот, — он протянул свою палочку в руку Северуса. — Думаю, тебе это нужно больше, чем мне. Ты можешь просто вернуть её мне завтра». Рука Северуса плотно обхватила тонкое древко, гладкое от длительного применения. До этого момента он не осознавал причину беспокойства в глубине своего сознания. Быть без палочки — всё равно что лишиться руки или глаза. Он взглянул на профессора чар. — Я не могу её взять. Но спасибо за предложение. Несмотря на слова, он не вернул палочку. — Не будь идиотом, Северус. Бери её. Я настаиваю. Ханна вдруг опустилась на колени и крепко обняла его: «Спасибо тебе. За всё. Ты замечательный, знаешь это?» Флитвик наконец оттолкнул её, и на его щеках появился румянец. — Ну, теперь вы, двое, идите. И не волнуйся, Северус, мы позаботимся о твоей матери.~***~
Римус и Минерва ждали их, когда они оказались в холле. К тому времени, когда они добрались туда, было более чем очевидно, что никакое зелье не могло компенсировать тот факт, что тело Северуса было более напряжённым, чем оно могло было быть в своём нынешнем состоянии. Простое движение, поднятие ноги, подталкивание её вперёд и опускание обратно, забирало всю его концентрацию и энергию. Лицо Минервы вытянулось с облегчением, когда она увидела Мастера зелий. Она подошла и крепко обняла его. — Ты не представляешь, как я рада тебя видеть. Значит, они тебя отпустили? Он кивнул, слишком уставший, чтобы отметить, что она говорит очевидное. Римус протянул руку: «Рад это слышать». Он колебался, но, в конце концов, пожал её в ответ: «Спасибо. — Он повернулся к Ханне, слишком измученный, чтобы продолжать любезности. — Готова идти?» При этом Минерва подняла руку. — Секунду… у меня кое-что есть… — Она порылась в кармане мантии и вытащила тканевый мешочек. — Альбус оставил это мне. Он подумал, что ты, возможно, захочешь вернуться домой как можно скорее. Судя по твоему внешнему виду, это была мудрая мысль — ты выглядишь, как оживший мертвец, — она проигнорировала его взгляд и сунула мешочек ему в руку. — Это авторизованный портал, он доставит тебе обратно в твои апартаменты. Мы проследим, чтобы Ханна добралась домой целой и невредимой. Ханна бросила на него внезапный панический взгляд. На умоляющее, испуганное выражение её лица, он положил руку ей на плечо. — Думаю, она пойдёт со мной. — Он проигнорировал возмущение Минервы. — Нам нужно кое о чём поговорить. — Он услышал, как Ханна тихо вздохнула. — Готова? Когда она кивнула, он открыл мешочек и, всё ещё держа руку на её плече, протянул ей. Она сунула в него руку, и через мгновение они уже стояли в его гостиной. Ханна вздохнула с облегчением. — Как бы я ни была измотана, я понятия не имею, как ты до сих пор стоишь. Тебе досталось больше, чем мне, — сказала Ханна с дрожью. — И за мной лучше ухаживали, чем за тобой. Тебе лучше быть в больничном крыле, а не здесь. — Всё, что мне нужно, это немного отдохнуть, — коротко ответил он. — Тогда давай уложим тебя в постель. Он запротестовал, если бы не почувствовал, что его больная нога подкосилась. Он успел переложить свой вес на другую как раз вовремя, чтобы не споткнуться, но Ханна заметила пошатывание. Она обняла его одной рукой за талию, пока он держался за её плечи. — Ну же. Благодаря поддержке он смог войти в спальню. Он уже давно не был так рад видеть свою постель. Она осторожно опустила его на край большой кровати с балдахином. — Где твоя ночная рубашка? Он указал на шкаф: «Там». Она открыла дверцу и сняла с вешалки серую ночную рубашку: «Эта?» — Да. Когда она передала её ему, он сказал: «Дальше я справлюсь. Можешь идти». — Я не уйду, пока не увижу, что ты благополучно улёгся. — Упрямое выражение на её лице говорило ему, что спорить бесполезно. — Прекрасно. Тогда отвернись. — Ты уверен, что можешь?.. — Совершенно уверен, — резко перебил он. Повернувшись к нему спиной, он сумел снять одежду и надеть ночную рубашку, перенося вес из стороны в сторону, чтобы стянуть её вниз. К тому времени, как он закончил, его руки дрожали от усталости. — Всё. Как только она обернулась, он наклонился вперёд, чтобы снять обувь, но острая боль в виске при наклоне, предупредила его, что это не очень хорошая идея. Он снова сел с шипящим вздохом. Она быстро опустилась перед ним на колени. — Позволишь? Она развязала шнурки, а затем стащила с него ботинки и носки. Это казалось таким интимным занятием — он со смущением смотрел на её опущенную голову. Ну, всё станет намного хуже… Когда она подняла глаза, то увидела его смущение. — Мне нужно… — Он не закончил предложение, но перевёл взгляд в сторону ванны. На её лице отразилось понимание: «Конечно». Она помогла ему подняться и дойти до двери в ванную. — Спасибо. Дальше я сам. И я совершенно уверен, что смогу, — добавил он, когда она с сомнением открыла рот.~***~
Через несколько минут она откинула одеяло, и он растянулся на кровати. Ощущение того, что всё его тело лежит на постели, его мышцы, наконец, могут расслабиться, было чистым блаженством. Он закрыл глаза и медленно выдохнул — как бы трудно ни было поверить, этот день наконец-то закончился. — Мадам Помфри дала мне снотворное для тебя. Оно тебе нужно? — спросила она, кладя горсть склянок на тумбочку. — Нет. Не думаю, что сон будет проблемой, — сухо ответил он, всё ещё держа глаза закрытыми. — Теперь ты можешь идти. — Северус… Открыв их, он увидел тот же испуганный вид, который был там, когда МакГонагалл предложила ему идти без неё. — Что такое? — безропотно задал вопрос он. Когда она заговорила, слова слетели с её губ быстро, сбивчиво. — Пожалуйста, не прогоняй меня. Позволь остаться здесь. Я буду спать в кресле или что-то вроде того. Только не заставляй меня уходить. Он взглянул на неё, нахмурив брови: «Это неправильно…» — Я знаю, что это неправильно, — перебила она его с отчаянием в голосе. — Меня воспитывали в том же духе, что и тебя, помнишь? Но никто ничего не узнает. Я уйду завтра утром. Никто меня не увидит. Пожалуйста. Я просто не могу. Я просто не могу быть одна сегодня ночью. Он наградил её долгим, пытливым взглядом. Он видел потребность в её глазах, отражающую ужасы, которым она подверглась в течение последних двадцати четырёх часов. Его сердце смягчилось — за один день она, вероятно, испытала больше напряжения, ужаса и боли, чем за всю свою жизнь. Неудивительно, что у неё едет крыша. Он мог это понять, мог понять, что кто-то должен быть там, когда наступали неизбежные кошмары, чтобы кто-то мог сдержать призраков в темноте. Было достаточно случаев, когда он напрасно желал того же. Вздохнув, он согласился. — Тогда оставайся. — Можно одолжить ночную рубашку? Он улыбнулся неуместному характеру просьбы: «Можешь». Через пару минут он снова открыл глаза, когда она вышла из ванной. Уголки его рта дёрнулись. С распущенными волосами, в серой ночной рубашке, слишком длинной для неё, с закатанными рукавами и волочащимся по полу подолом, она выглядела на двадцать лет моложе, как маленькая девочка, играющая в переодевания. Он перелёг к дальней правой стороне кровати. — Здесь достаточно места для нас обоих. Не думаю, что сейчас я представляю угрозу твоему целомудрию. И тебе нужно поспать столько же, сколько и мне. Без возражений она забралась на другую сторону, между ними было пустое место шириной в два фута. — Спокойной ночи, Северус. — Спокойной ночи. Нокс. Взмах палочки Флитвика, и огни погасли. Он перевернулся на правый бок и только начал засыпать, когда услышал её голос, шепчущий в темноте. — Северус? — Хм? — Ты смотрел? — ему потребовалась минута, чтобы понять, о чём она говорит. — Нет. — Я тоже. Но я не могу выкинуть эти звуки из головы… Он мог слышать слёзы в её голосе. Он должен был вспомнить. Одно из благословений, будучи Окклюментом — была способность разделения разума. То, с чем ему не нужно было иметь дело, бывало отброшенным в дальний угол, оставленным без внимания, проигнорированным. Завтра он разберётся с последствиями случившегося — присмотрит за матерью, организует похороны. Но сегодня память о том, что сделал Петтигрю — с ним, с ней, с его отцом — была стёрта из его сознания. У неё, конечно, не было такой защиты. Вздохнув, он перевернулся на спину и протянул руку. — Иди сюда. Ханна затаила дыхание, её сердце застряло в горле. Она перевернулась ближе к нему, пока её голова не легла на его плечо. Она неуверенно скользнула рукой по его груди. В ответ он обнял её за спину и притянул к себе. — Извини, что не сказала тебе раньше, — прошептала она. — Сказала что? — спросил он. — Что я сквиб. — Не глупи, — сказал он сонным голосом. — Я знаю это уже несколько месяцев. Её сердце внезапно забилось. Он знал? — Откуда ты?.. — По-твоему, я глупый? — пробормотал он, полусонный. — Неужели ты думала, что я не замечу, что за все месяцы, что мы знакомы, я ни разу не видел у тебя в руке волшебной палочки? Слушай, мы можем поспать уже? — Хорошо, — прошептала она и прижалась ближе к его груди. Она слышала его сердцебиение, ровное и ритмичное, замедляющееся, когда он засыпал. Сейчас она была благодарна только за то, что он жив, что она здесь, в безопасности, уюте и тепле. Всё остальное может подождать до утра.