Глава 50. Поворот
На мгновение в комнате воцарилась тишина. Затем всё, казалось, произошло одновременно: Петтигрю выругался, глядя, как падает Ханниган. За его спиной кошка начала вытягиваться, расти, менять форму. И Северус получил свою палочку обратно. Возможно, Минерва рассчитывала на то, что Петтигрю будет слишком ошеломлён смертью Ханнигана, чтобы обратить внимание на те несколько секунд, которые потребовались, чтобы полностью трансформироваться, в течение которых она будет совершенно беззащитна. Если так, то она ошиблась. Петтигрю развернулся, его заклинание поразило её в полутрансформации, заморозив в гротескной промежуточной сцене, наполовину женщина, наполовину кошка. И всё же те несколько секунд, когда внимание Петтигрю было отвлечено на что-то другое, было именно тем временем, которое потребовалось Северусу. Он был освобождён от оков, как только проклятие поразило Ханнигана. Когда тяжёлое тело упало на него, обездвижив, Северус отчаянно нащупал свою палочку, всё ещё слабо зажатую в руке мертвеца, почти вне досягаемости. Почти, но не совсем. Облегчение, когда он, наконец, почувствовал в ладони тонкий кусок дерева, было неописуемым. Всё ещё дрожавшие пальцы крепко сжали древко. Он больше не был беспомощным, больше не был в их власти. Теперь у него появился шанс. Он указал палочкой: — Остолбеней! Луч красного света вырвался из кончика его палочки и полетел в сторону Петтигрю. Но маленький волшебник вовремя перестал обращать внимание на Минерву. Затаив дыхание, он отпрыгнул в сторону. Через долю секунды лампа разбилась, поражённая заклинанием Петтигрю. Свет погас; воздух наполнился запахом керосина. Из темноты появился зелёный луч, слепо нацеленный на то место, где всё ещё лежал Снегг. — Авада Кедавра! Заклинанию потребовалось мгновение, чтобы добраться до него. Он видел его, словно в замедленной съёмке, прорезав черноту, зелёная смерть приближалась к нему. Он смутно осознал, что кто-то кричит… А потом осенило — тело Ханнигана, всё ещё прижимавшее его к полу, препятствие и щит одновременно. — Экспеллиармус! Он метнул заклинание туда, откуда появился зелёный луч, бесшумно, вслепую, по широкой дуге, надеясь на лучшее. Он затаил дыхание — а затем услышал звук деревянной палочки, ударившейся об пол фермы, отскочившей раз, затем откатившейся в сторону. На этот раз заклинание сработало. — Акцио палочка! С мрачным удовлетворением он почувствовал, как палочка влетела в его протянутую руку. Сейчас он схватил Крысу за хвост… — Люмос! Кончик его палочки осветился ярким голубоватым светом, отбрасывая тени по всей комнате. Минерва всё ещё лежала на полу в безмолвии. Ханна сидела, сгорбившись на диване, глядя на него широко раскрытыми испуганными глазами, как будто всё ещё ошеломлённая. Лучшее, что она могла делать, это держаться подальше от летающих проклятий. Петтигрю нигде не было видно. Снегг тихо выругался. Он что, трансгрессировал? Он не слышал типичного хлопка. Тогда трансформировался? — Думаю, он внизу, — прошептала Ханна, её лицо было бледным на фоне темноты. — Я слышала какое-то движение… Он кивнул. Это было логично — под диваном было практически единственное укрытие в комнате. Он указал своей палочкой на Минерву. — Фините Инкантатем. Охота на крыс была её специальностью. Когда он снял заклинание, она на мгновение замерла. — Иди за ним, — сказал он вполголоса. В ответ её фигура уменьшилась, одна секунда, затем две, обращаясь назад, снова приняв кошачий облик. Она встала на лапы, потянулась и забежала под диван. Потасовка. Шипение. Панический писк. — Ханна? — позвал он. Поскольку она могла говорить, он предположил, что заклинание спало и с неё. Он должен был убрать её с дороги. Если Крыса выбежит, он должен был чётко бросить заклинание, не беспокоясь о том, чтобы задеть её. В мгновение ока она опустилась на колени рядом с ним и скатила с него тяжёлое тело своего отца. — С тобой всё в порядке? Что я могу сделать? — прошептала она дрожащим голосом. — Господи, Северус, это было ужасно. Тебе должно быть очень больно. — Помоги мне сесть. — Одной рукой она обняла его за плечи, другой за локоть и помогла ему сесть, когда из-под дивана донёсся громкий вопль. Она скользнула ему за спину, поддерживая его спину. — Оставайся там, — тихо прошипел он. Зная Минерву, это не займёт много времени… Мгновение спустя — резкий писк, царапанье, тишина, а потом из-под дивана появилась полосатая кошка с кровоточащими от укуса носом и лапой, с борющейся крысой во рту, крепко схваченной за загривок. Она хорошо встряхнула её, когда шла к Северусу. — Отличная работа, Минерва, — мрачно произнёс Северус. — Это МакГонагалл? — спросила Ханна с удивлением в голосе. — Ты не знала, что она анимаг? Северус наблюдал, как кошка, выглядевшая настолько мрачной, насколько это возможно для кошки, бросила крысу на пол в нескольких футах перед ними, прижав грызуна одной лапой. Ханна покачала головой. — Нет, не знала. Жаль, что мы не можем просто сказать ей прикончить его, — произнесла она твёрдым голосом. — Хотя заманчиво. — Северус посмотрел на дрожащего грызуна. — Ну что, Петтигрю, хочешь умереть крысой? — спросил он холодным и насмешливым голосом. — Сказать ли мне кошке, чтобы она тебя прикончила? При этих словах крыса судорожно вздрогнула; её розовый, дрожащий нос бешено дёрнулся; маленькие глаза-бусинки перевели взгляд с кончика палочки, указывающего на него, на зелёные глаза кошки, всё ещё не мигая смотревшие на него. Шансов на спасение не было. Мгновение спустя его тело вытянулось и деформировалось, и Петтигрю, приняв человеческий облик, опустился на колени. — Ты ведь не убьёшь безоружного человека? — обхаживал слегка хрипловатый голос анимага. Он стоял на коленях на полу, обхватив себя руками за грудь, спрятав ладони под мышками, слегка покачиваясь. — Ты не причинишь вреда беззащитному волшебнику? — Почему бы и нет, Хвост? — холодно спросил Снегг. — Тебя это не остановило. Кошка начала трансформироваться. Мгновение спустя величественная, непреклонная Минерва МакГонагалл стояла между Петтигрю и диваном, плотно сжав губы, её лицо и рука слегка кровоточили, её палочка была направлена на Петтигрю. — Ты в порядке? — спросил он, глядя на неё, его палочка всё ещё была нацелена на низенького и толстого волшебника. — Я в порядке, — мрачно ответила она. — Только небольшие порезы. Это может по… — Осторожно! Ханна с силой оттолкнула Северуса, когда Петтигрю бросился вперёд, вытянув правую руку, пальцы превратились во что-то длинное, тонкое и смертоносное, блеснув тусклым серебром в свете палочки. Как только Северус упал, его рука с палочкой вытянулась вперёд, его заклинание поразило нападавшего в середине движения. Раздался крик, и Петтигрю дернулся вверх, поднялся в воздух вверх тормашками, всё ещё безумно рубя в воздухе своей серебряной рукой. — О, нет, не выйдет! — голос Снегга был полон яда. Дрожа всем телом, он попытался встать. Ханна быстро поднялась, чтобы помочь ему, обняла его за талию, твёрдо придерживая. Он стоял неуверенно, опираясь на неё, ожидая, когда мир перестанет вращаться. На секунду он испугался, что потеряет сознание, но затем его зрение прояснилось, и комната обрела четкие контуры. Он осторожно отпустил её — колени ослабли, но поддерживали его вес. Хорошо. Он повернулся к Петтигрю, гнев, словно яд, бушевал в его венах, на каждой линии его лица было написано презрение, когда он смотрел на ненавистного волшебника, чьё поникшее лицо было неразрывно связано с болью, страхом и унижением. Так было с тех пор, как они учились в школе. Было так много плохих воспоминаний, связанных с лицом Петтигрю. — Помнишь это заклинание, Хвост? Раньше оно было в моде, не так ли? Руки волшебника болтались, пока он беспомощно болтался вверх ногами. Его мантия сползла на грудь, обнажив бледный круглый живот, короткие волосатые ноги и нижнее бельё, знавшее лучшие времена. — Одним из твоих любимых, не так ли? Всегда рад, что Поттер и Блэк развлекают тебя, не так ли? — Он тяжело дышал. — Теперь моя очередь. Свекольно-красное лицо Петтигрю с выпученными от страха глазами выглядывало из-под свисающих складок мантии. Снегг угрожающе шагнул к нему. — Ты знал, что я изобрёл это заклинание? Есть и другие заклинания, которые я изобрёл, гораздо более впечатляющие. Я могу выпотрошить тебя, Хвост, зарезать тебя, как свинью… — Всё кончено, Северус, — в разговор настойчиво вмешалась МакГонагалл. — Не делай ничего, что может посадить тебя в Азкабан сейчас. Флитвик и Люпин будут здесь с минуты на минуту. Не было никаких признаков того, что он услышал её, когда сделал ещё один шаг к волшебнику с безумным блеском в глазах, поднимая палочку. Петтигрю начал кричать пронзительным фальцетом, умоляя о пощаде. Краем глаза Северус заметил МакГонагалл, её палочка теперь указывала на него. Он почувствовал руку Ханны на своём плече, сдерживая его. — Не надо, — прошептала она. — Пожалуйста, не надо. Секунду он стоял неподвижно, а затем опустил палочку на долю дюйма. — Эти дамы только что спасли тебе жизнь, — прошипел он Петтигрю, его лицо исказилось в ненависти. — Тебе лучше быть благодарным. — Он снова поднял палочку. — Скажи им, как ты благодарен, Хвост. Когда маленький волшебник только заскулил в ответ, он взмахнул палочкой, и Петтигрю дёрнулся вверх и вниз в воздухе, как марионетка в руках рассерженного кукловода. — Спасибо, — пискнул Петтигрю, мямля. — Спасибо, что не дали меня в обиду… вы так добры… — Не нужно, милый, — услышал он тихий голос Ханны возле уха. — Пожалуйста. Он снова замер, напряжённо глядя в ненавистное лицо Петтигрю. Он чувствовал, что Ханна стоит у него за спиной, одной рукой обнимая его за талию, а другой нежно поглаживая по плечу. На секунду он закрыл глаза. Глубокий вздох, и он опустил палочку. Он слышал, как она тихо вздохнула у него за спиной. — Возьми его, Минерва, — сказал он холодным и пустым голосом. Рука Ханны скользнула вниз к его предплечью, разворачивая, и мгновение спустя он обнаружил себя крепко обнятым, её руки скользят по его плечам, волосам, спине. Он положил свой лоб ей на плечо, закрыв глаза, дрожа от изнеможения, и на мгновение ему стало всё равно, видят ли его Петтигрю или МакГонагалл. Он почувствовал внезапную усталость, усталость и опустошённость, испытывая боль и озноб. Всё, чего он хотел, это пойти домой, лечь, просто обнять её. И пусть она обнимает его. — Я бы не стал этого делать, — пробормотал он. — Я просто хотел посмотреть, как он испугается хоть раз… — Я знаю… — прошептала Ханна, прижимая его к себе и поглаживая успокаивающими кругами по его шее. Она могла понять желание отомстить. В конце концов, часть её всё ещё горела от воспоминаний о боли, которую причинил ему Петтигрю. И эта часть хотела видеть, как Крыса страдает и умирает мучительной смертью. Если кто и заслужил смерти, так это был он. Одно дело, если бы МакГонагалл увлекли её кошачьи инстинкты — это был бы хороший, аккуратный конец для паразита. Но не так. Не с ним… висевшим там. Нет, лучше позволить Мракоборцам забрать его, позволить ему получить поцелуй дементора, который он запланировал для Северуса. — Остолбеней. — Она услышала шёпот МакГонагалл и опустила обмякшее тело Петтигрю на пол рядом с диваном. — Нет смысла рисковать больше, чем необходимо… Северус поднял голову, Ханна всё ещё обнимала его. — Люпин и Флитвик идут? — Да. Я послала за ними Тонкс. — Тонкс? — Ну да, она была единственной, кто мог найти тебя. Должно быть, на его лице отразилось замешательство, потому что Минерва, стоявшая на коленях рядом с Петтигрю, слабо улыбнулась, в то время как верёвки выстреливали из кончика её волшебной палочки, чтобы крепко связать ему руки и запястья. — Помнишь, что ты сделал со скрепкой, которую мы заколдовали, чтобы выследить Ханнигана? Какое-то мгновение взгляд оставался пустым, а затем, когда на его лице появилось понимание, Северус сунул руку в левый карман мантии и вытащил скрепку. — Вот как, — сухо ответила Минерва. — Мне просто хотелось, чтобы это пришло мне в голову немного раньше, что она всё ещё может быть у тебя, или что мы оказались бы здесь раньше. Ханна озадаченно посмотрела на него. — О чём вы говорите? — Долгая история, — ответил он, наклоняясь, чтобы поцеловать её волосы. — Потом расскажу. — Не знаю, что их задерживает, — пробормотала МакГонагалл, натягивая мантию Петтигрю на его ноги. — Помфри должна взглянуть на тебя, но я не хочу, чтобы ты трансгрессировал сам в таком состоянии. Северус, казалось, не слушал её, нежно проводя пальцем по распухшей губе Ханны. Она почувствовала, как её сердце забилось быстрее от его прикосновения. — Поцелуешь меня? — спросил она. — Пожалуйста? — Я хочу, — пробормотал он, — но не хочу причинять тебе боль… Она посмотрела на него полуплача-полусмеясь. — Всё в порядке, на самом деле это… Он осторожно поцеловал её, и она закрыла глаза, наслаждаясь на секунду теплом его тела напротив неё, его запахом, его дыханием на её коже. Затем дрожь сотрясла его тело, возвращая её к реальности. Она слегка отстранилась и поцеловала его в кончик носа. — А теперь присядь; ты истощён. Я даже не знаю, как ты… Дверь с громким стуком распахнулась, и ручка с грохотом ударилась об стену. Оба удивлённо повернули головы. Серый дневной свет заливал три фигуры, чётко выделяющихся на ярком фоне. Прошла доля секунды, пока незваные гости разглядывали место происшествия, и Ханна подсознательно отметила, что их палочки были выставлены вперёд и что ни одно из очертаний не напоминало Флитвика. Затем Северус полуобернулся, с силой отталкивая Ханну от себя. Алый свет вспыхнул от трёх палочек, ударив его в грудь, оторвав от пола. Его палочка отлетела, описав высокую дугу, когда он был отброшен назад, ударившись о холодный камин с глухим стуком, а затем приземлился на каменный очаг. С того места, где упала она, Ханна смотрела широко раскрытыми глазами, застыв от шока. «Нет. Это было неправильно. Всё должно было закончиться. Они должны быть в безопасности». Когда один из Мракоборцев присел на корточки рядом с телом её отца, а двое других всё ещё стояли с палочками наготове, она проползла по полу и опустилась на колени рядом с Северусом. Он лежал перед камином, его лицо было цвета снятого молока, его глаза закрыты, из-под головы текла струйка крови. Было что-то ужасно неестественное в том, под каким углом согнулась его нога. — Отойдите от него, — грубый голос закричал на неё. — Бросьте свою палочку, молодой человек. — Она услышала сердитый голос МакГонагалл, когда ведьма встала между ними и Мракоборцами. — Это ты, Эстли? Что, чёрт возьми, ты делаешь? Пока МакГонагалл говорила, Ханна прижала палец к шее Северуса, нащупывая его пульс, холодная паника заполняла её грудь. — Северус? — она чувствовала под кончиком пальца его пульс, слабый и нитевидный, слишком быстрый. Его грудь поднималась в быстрых, неглубоких вздохах. — Профессор МакГонагалл? — заговорил другой голос, гораздо более уважительный. — Это Вы? Мракоборец, который, казалось, был главным, резко заговорил: — Мэм, Вы сейчас же опустите палочку, или я… За её спиной послышались быстрые шаги — а потом голоса Люпина, Флитвика и какой-то женщины, которую она не узнала, запыхавшиеся, кричавшие на Мракоборцев, чтобы те бросили свои палочки… Ханна посмотрела через плечо, её голос был испуганным, паническим. — Кто-нибудь, пожалуйста, сделайте что-нибудь! Он ранен! — Услышав тихий стон, она быстро обернулась. Глаза Северуса трепетно открылись. Он растерянно посмотрел на неё, нахмурившись, словно пытаясь вспомнить, морщась от боли. Она положила руку ему на щёку, её голос дрожал. — Северус? Насколько всё плохо? Прежде чем он успел ответить, вперёд вышли главные Мракоборцы. — Мэм, я должен попросить Вас отойти. Он подозревается в убийстве. — Петтигрю убил Фрэнка, — громко вмешалась в разговор Минерва. — Я видела это. Северус сделал абсолютно ничего плохого. — Боюсь, что я должен следовать протоколу. — Мракоборец пренебрежительно повернулся к ней спиной. Флитвик протиснулся сквозь толпу, дрожа от негодования, глядя на Мракоборцы огнём и серой. — Он ранен, не видите? Всё, что вы хотите спросить, должно подождать, пока о нём должны надлежащим образом позаботиться. Теперь: прочь с дороги! Подняв брови и ухмыльнувшись, Мракоборец сделал шаг назад. Когда Филиус опустился на колени рядом с ней, Ханна услышала обрывки возбуждённых голосов на заднем плане: Римус, Минерва и молодая ведьма пытались объяснить Мракоборцам, что произошло. Она нежно погладила Северуса по лбу, глядя ему в глаза, угольно-чёрные на фоне белой кожи, ожидая приговора Флитвика. «Пожалуйста, будь в порядке». Филиус провёл своей палочкой над телом Северуса в быстром, тщательном осмотре. — У него сломана нога и запястье. И сотрясение мозга. Могут быть внутренние повреждения, которых я не вижу. Это не в моей компетенции. Мы должны как можно скорее передать его на попечении мадам Помфри. — Лёгким движением его палочки появились носилки. Он мягко заговорил с Северусом. — Мне придётся обездвижить тебя, стабилизировать твои кости, чтобы тебе больше не было больно, когда мы будет тебя переносить. Ты меня понимаешь? Снегг слабо кивнул, его лицо исказилось от боли. Ещё один взмах палочки Флитвика, его раненая правая сторона окоченела на месте, и Флитвик мягко поднял его на носилки. Ханна тоже встала. — Куда это вы собрались? — главный Мракоборец обратился к ней. — В Хогвартс, — ответила она твёрдым и ломким голосом. — Он серьёзно ранен. Вы действительно хотите нести ответственность, если с ним что-то случится? Считаете, смерть невинного человека на Вашем попечении сильно повлияет на Вашу карьеру? — она буквально выплюнула на него эти слова. Мракоборец выглядел неуверенно. Наконец он, казалось, решился. Он оглянулся назад. — Эстли, отведи его в больницу Святого Мунго. Запиши его в охраняемую палату, пока мы не разберёмся с этим. У нас есть ещё два свидетеля, мы можем подождать с допросом. При этих словах Северус схватил её за руку так крепко, что ей стало больно. В его глазах была паника. Ханна почувствовала, как что-то болезненно сжалось у неё в груди. После того, что он пережил в заботливом уходе Министерства… Она повернулась к Мракоборцу с холодным гневом на лице. — Вы никуда его не заберёте. — Тон её голоса был таким, что мужчина невольно сделал шаг назад. — С ним обращались, как с грязью, когда вы забирали его в прошлый раз. Будь я проклята, если позволю вам забрать его, когда он не сделал ничего, чтобы заслужить это. Мы заберём его в лазарет Хогвартса, и один из Ваших людей может пойти с нами, если Вы сочтёте это необходимым. — Она с горечью посмотрела на него, уголки его рта опустились в холодной усмешке. — Вы действительно думаете, что после того, что вы сделали с ним, он может убежать? Даже если бы он захотел? — Она указала на Филиуса. — Пошли! Пожилой волшебник кивнул Римусу, и тот подошёл к носилкам с другой стороны. — Позвольте мне выразиться предельно ясно, — резко сказал Мракоборец, преграждая ей путь. — Я могу согласиться на его транспортировку в Хогвартс — под стражей, конечно, — при условии, что Вы останетесь здесь. Это место преступления. Из того, что я понял, другой свидетель, — он кивнул в сторону МакГонагалл, — не был на месте происшествия в течение всей последовательности событий. Так что Вы с ним единственные, кто точно знает, что произошло. — Он бросил на неё тяжёлый полунасмешливый взгляд. — Одному из вас придётся остаться. Ваш выбор. Ей хотелось поспорить. Господи, она хотела поспорить, объяснив этому мужлану, куда именно он может засунуть свою иллюзию всемогущества. Но оно того не стоило — Северус нуждался в помощи как можно скорее, и каждая секунда, в течение которой она спорила с этим упрямым шутом, откладывалась, когда он получил бы её. Она удручённо кивнула Флитвику и Римусу. — Отведите его. — Она наклонилась над носилками и легонько поцеловала Северуса в лоб, одной рукой обхватив его щеку, большим пальцем лаская его лицо. — Мне очень жаль. Увидимся, как только смогу. — Её голос дрожал. — Просто будь в порядке, слышишь? Один уголок его рта дёрнулся вверх. — Попытаюсь, — ответил он едва слышно. — Уж попытайся, — строго произнесла она, её кривая улыбка и слёзы, бежавшие по лицу, делали фальшивым тон её голоса. Молодая ведьма со странно окрашенными волосами тоже вышла вперёд. — Не волнуйся, Снегг, я прослежу, чтобы с ней обращались хорошо. Я доставлю её в Хогвартс, как только Дэвис здесь, — сказала она тихим голосом, бросив раздражённый взгляд на главного Мракоборца, — перестанет важничать. Когда Филиус и Римус ушли в сопровождении одного из Мракоборцев, ведьма обняла её. Ханна рассеянно заметила, что на ней тоже есть эмблема Мракоборцев. — Теперь с ним всё будет в порядке, — успокаивающе заверила она. — Они о нём позаботятся. Ханна на секунду закрыла глаза, отчаянно надеясь, что ведьма права, желая, чтобы слёзы прекратились. Не стоит показывать слабость перед этим… Дэвисом, так его звали? Она могла бы с радостью выцарапать ему глаза прямо сейчас. Он был ответственен за то, что Северус пострадал. И единственная причина, по которой он и его люди могли бы появиться, заключалась в том, что, по крайней мере, Дэвис, если не все они, должен был быть в курсе плана, в конце концов, в какой-то степени изначально. Дэвис холодно взглянул на неё, указывая на диван: «Присаживайтесь». Через несколько минут комната кишела Мракоборцами: одни забирали всё ещё лежащее без сознания тело Петтигрю в камеру предварительного заключения Министерства, другие забирали тело её отца, унося его в кабинет судмедэксперта, чтобы определить причину смерти, третьи проверяли палочки и собирали улики. Дэвис, по очереди опрашивая её и МакГонагалл, сначала по отдельности, потом вместе, расспрашивая о хронологии событий, каждой мелочи, снова и снова, пока она не начала дрожать от раздражения. Наконец Тонкс, как она выяснила, так звали зеленоволосого молодого Мракоборца, вмешалась. — Послушайте, сэр, она рассказала Вам всё, что знает, Вы занесли это в записывающий блокнот, и профессор МакГонагалл выражает готовность вернуться в Министерство, чтобы дать показания под присягой любому, кто, по вашему мнению, должен это услышать. Теперь Вы, пожалуйста, не могли бы отпустить её? И, сэр, не помешало бы действовать более осторожно. Независимо от того, хотите Вы этого или нет, то, что здесь произошло, не сделает чести Департаменту. И Вы действительно злоупотребили силой — Снегг мог бы подать иск за нападение и побои. И она невеста Снегга. Дэвис смотрел на женщин, сжав губы в тонкую линию. — Мы использовали только обезоруживающие чары, — заявил он. — Ничего противозаконного. — Трое из вас использовали обезоруживающие чары, — поправила Тонкс. — На волшебнике, которого пытал ваш Босс и которого чуть было не поцеловал дементор. Отправив этого волшебника в больницу. Теперь, просто просветите меня, но я думаю, что Визенгамот мог бы уже иметь хотя бы смутное представление о… — Фрэнк сказал нам, что он пытался поймать двух Пожирателей Смерти, — раздражённо перебил Дэвис. — Откуда нам было знать… — Послушайте, мне сейчас всё равно, — вмешалась Ханна, чуть не плача от нетерпения. — Я просто хочу уйти. Она почти могла видеть противоречивые мысли, борющиеся за гладким фасадом лица Дэвиса. Наконец, он заставил себя улыбнуться и повернуться к ней. — Говорите, что будете готовы прийти завтра в Министерство, чтобы довести дело до завершения? Ханна нетерпеливо кивнула, руки сжаты в кулаки: «Что угодно». — Отлично. — Он взглянул на МакГонагалл. — Тогда Вы пойдёте со мной. Тонкс, проводите мисс Ханниган обратно в Хогвартс. Вы можете сменить Эстли и убедиться, что мистер Снегг не сбежит до того, как ситуация прояснится окончательно. Тонкс громко фыркнула на это, но ответила: «Да, сэр», — вполне уважительно. — Пойдём, пока он не передумал, — прошептала она на ухо Ханне, взяла её за руку и потащила через переднюю дверь, споткнувшись о порог, когда они поспешили наружу. — Мы должны выйти наружу, на дом наложены антитрансгрессионные чары. Ханна посмотрела на неё, чувствуя, как кровь отхлынула от её лица. Трансгрессия? С ведьмой? Она выглядела так, словно едва окончила Хогвартс. И её внешность не внушала уверенности в её профессиональных способностях. — В чём дело? — Тонкс вопросительно взглянула на неё. — Ничего страшного, я делала это миллион раз. Ну, может, не миллион, — засмеялась она. «Я не могу этого сделать, — подумала Ханна, чувствуя, как ледяная вода бежит по её венам, и в то же время у неё странно кружилась голова. — Не с ней». Тонкс начала выглядеть обиженной: «Правда, это не проблема». — Извини, — запнулась Ханна. — Просто… «Мерлин, Северус, то, что я делаю ради тебя…» — У неё вдруг возникло истерическое желание рассмеяться. Если Северус считает, что ей стоит довериться двум невменяемым волшебникам, то ему, безусловно, стоило трансгрессировать с… этим. С усилием сделав глубокий вздох, она взяла себя в руки. — Хорошо. — Резким движением она схватила Тонкс за руку и крепко зажмурилась. — Пожалуйста, побыстрее.Глава 51. Тяжёлая Ночь
Через секунду всё было кончено, и Ханна стояла на траве рядом с территорией Хогвартса, её ноги так сильно дрожали, что ей пришлось держаться за Тонкс, чтобы не упасть. — Ты немного нервничаешь, Нервная Нелли, не так ли? — с любопытством спросила Тонкс. — Только когда дело доходит до трансгрессии, — слабо ответила Ханна, раздражённо вытирая слёзы со щёк. — Пойдём. Через несколько минут Тонкс вошла следом за ней в двойные двери больничного крыла, запыхавшись от долгого, торопливого путешествия через территорию и вверх по лестнице на третий этаж. — Как он? — С ним всё будет в порядке, — спокойно сказал Флитвик. Он с Римусом сидел на одной из кушеток, стоявших на первом этаже больничного крыла. Сопровождающий их Мракоборец сидел на подоконнике, со скучающим видом смотря на улицу. — Мы точно не знаем, что происходит, — продолжил маленький волшебник, с досадой глядя на закрытую дверь комнаты. — Помфри выпроводила нас из комнаты, как только мы уложили его на кровать. Она несколько раз высовывала голову из двери, и из того, что она сказала, непохоже, что есть что-то, что нельзя исправить. Голова кружилась от облегчения, Ханна нерешительно посмотрела на закрытую дверь. Она испытывала здоровое уважение к школьной медсестре и не хотела мешать — в конце концов, она работала ради того, чтобы Северус поправился. Но, Господи, ей нужно было увидеть его… Она уже собиралась рискнуть навлечь на себя ярость медсестры и постучать, когда из-за двери выглянула седая голова Помфри. — О, хорошо, это ты, — произнесла она, увидев Ханну. — Заходи. От него сплошные проблемы. Но кто бы сомневался? Северус лежал на самой дальней от двери кушетке, его лицо было бледным на фоне белого белья. У Ханны снова возникло странное ощущение в груди. Без складок чёрной ткани, которые обычно окутывали его, его тонкая фигура была прикрыта лишь лёгким одеялом, а его голые руки торчали из коротких рукавов больничной рубашки, он выглядел странно обнажённым. Меньше. Каким-то хрупким. Услышав их шаги, он открыл глаза. — Смотри, кого я нашла снаружи, — радостно сообщила Помфри. — Наконец-то, — проворчал он, глядя на Ханну, но она видела облегчение в его глазах. — Поверь, мне бы хотелось прийти сюда раньше. — Она слабо поцеловала его в лоб и села на стул рядом с койкой. — Итак? Как ты? — Похоже, тебе придётся потерпеть меня ещё некоторое время, — его голос был всё ещё намного слабее, чем ей бы хотелось, но, по крайней мере, в уголках его рта был намёк на ухмылку. — Что ж, какое облегчение, — она улыбнулась ему по-прежнему дрожащей улыбкой, прежде чем повернуться к Помфри. — Так что с ним? — Ну… — Медсестра посмотрела на Северуса и глубоко вздохнула. — Ты хочешь сказать ей, или хочешь, чтобы сказала я? Он плотно сжал губы, прежде чем кивнуть ей, чтобы она продолжала. — Большинство его травм были довольно простыми — сломанное запястье, сломанное ребро, рваная рана на затылке. Всё легко излечить. Плечо сильно ушиблено, но переломов нет. Пару дней он будет малоподвижным и болезненным. У него также лёгкое сотрясение мозга — иногда головокружение и тошнота. В любом случае, — продолжила Помфри, — если не считать жуткой головной боли в течение нескольких дней, с ним всё будет в порядке. — Ты не можешь дать ему обезболивающее? — Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что он всё ещё страдает. Казалось неправильным испытывать такую боль, когда в распоряжении ведьмы был весь арсенал зелий волшебного мира. — Ну, есть осложнения… — Голос Помфри затих. — Какого рода осложнения? — осторожно спросила Ханна. — Ты знаешь, что он был тяжело ранен во время последней битвы? Ханна кивнула. Да, она знала это. — Тогда ты знаешь, что у него никогда не было шанса излечиться, — продолжила Помфри. — Теперь он повторно травмировал ту же область. Переломы в двух местах, поперёк тазовой кости и близко к колену. Перелом бедра особенно плох — кость просто раздроблена. Я могла бы снова подлатать его, но это было бы безнадёжным делом. Слишком много повреждений. — И что это значит? — Она крепко держала его за руку между двумя ладонями. Ей совершенно не нравилось, куда всё шло. Должно быть что-то, что они могут сделать… Помфри, прищурившись, смотрела на него. — Зелье Костероста. Удалить повреждённые кости в бедре и правой ноге и вырастить их здоровыми. Это приведёт к полному излечению. Ханна с беспокойством посмотрела на неё. — А побочный эффект?.. — В том, что это довольно… неудобно. Они одни из самых больших и тяжёлых костей в теле. Его ждёт чрезвычайно тяжёлая ночь. Костерост и болеутоляющее зелье не ладят. На самом деле Костерост и большинство зелий — или магловских лекарств, если уж на то пошло — не ладят друг с другом. — Помфри сделала паузу. — Но моя точка зрения заключается в том, что это может подождать. Это не то, с чём мы должны иметь дело прямо сейчас. Даже если мистер Против здесь не согласен. — Она взглянула на Снегга, поджав губы. — Я сказала ему, что он должен принять что-нибудь от боли сейчас, спокойно поспать, и через несколько дней, когда его раны будут исцелены, тогда выполнить процедуру. Это достаточно неудобно, без всех других травм и остаточных эффектов от Круциатуса, с которыми также приходится бороться. — Нет, — решительно произнёс Северус. — Почему нет? — спросила Ханна. — Звучит разумно. — В случае если ты забыла, я женюсь в субботу. Это займёт не менее двух дней, прежде чем я смогу ходить без посторонней помощи. И я не хочу, чтобы кто-то помогал мне встать к алтарю. — Мы можем перенести свадьбу на неделю или две, — заявила она. — У тебя будет достаточно времени, чтобы прийти в себя. — Я не позволю им вмешиваться в наши свадебные планы, — сказал он, его голос твёрд. — Мы поженимся в субботу. Ханна посмотрела на Помфри: — Это вообще возможно? — спросила она. — Со всеми его травмами, возможно ли, что он будет достаточно здоров в субботу? Помфри бросила на него оценивающий взгляд, плотно сжав губы. — Возможно, — неохотно согласилась она. — Большинство его ран уже зажило. Он развил определённую… устойчивость к воздействию проклятия Круциатус. И как только он примет Костерост, новые кости полностью сформируются примерно через двенадцать часов. Когда это закончится, он может начать принимать полный режим зелий, который я бы хотела, чтобы он принял прямо сейчас. Может быть, он всё ещё немного изнеможён, может, у него болит голова, но да, вероятно, в субботу с ним всё будет в порядке. В его чёрных глазах мелькнуло мрачное удовлетворение от её слов. Это и абсолютная решимость. Помфри тоже это заметила. — А ты не можешь его отговорить? — Она раздражённо взглянула на Ханну. — Я бы предпочла, чтобы он подождал. У него нет причин проходить через это прямо сейчас. Ханна бросила быстрый косой взгляд на застывшее лицо Северуса, прежде чем одарить медсестру кривой улыбкой. — Боюсь, это его решение. Она не могла винить его за то, что он просто хотел покончить с этим как можно скорее и сразу, закрыть эту главу раз и навсегда. Это не означало, что она согласилась — ей не нравилось, как звучит «чрезвычайно тяжёлая ночь»… ни капельки. Но это было его решение. Помфри тяжело вздохнула и сдалась. — Тогда, наверное, я буду готовиться. Если вы меня извините?.. Когда она вышла из комнаты, Ханна слегка коснулась лица Северуса. — Ты уверен, что не хочешь подождать? — Совершенно. — Он протянул руку и провёл пальцем по её щеке. — Так как ты поживаешь? Она криво ему улыбнулась. — Давай сначала исцелим тебя, а потом будем беспокоиться обо мне… — Твой отец умер… — Да. Мой отец умер. — В её голосе прозвучали жестокие нотки. — Ты говорила мне, что было бы всё равно больно видеть его смерть, даже если… — Не надо, — прервала она его, её дыхание участилось. — Северус, я наблюдала, как он причиняет тебе боль. Пытает тебя и наслаждается каждой минутой. — В конце концов, он защитил тебя от дементора. Я могу простить ему многое за это. — Его пальцы обхватили её подбородок. — Он убил бы тебя без малейшего колебания. Не думаю, что когда-нибудь смогу простить его за это. — Её голос был резким и слабым. Она улыбнулась быстрой, мимолётной улыбкой, которая не коснулась её глаз. — И я не хочу думать о нём сейчас. — Она наклонилась вперёд, провела кончиком пальца по его щеке, её лицо смягчилось. — Есть кто-то гораздо более важный, о ком стоит думать в данный момент. Итак, правда, как ты? — Боль вполне терпима. Это было смутным подобием истины — несмотря на все старания Помфри, нога по-прежнему причиняла ему немало боли, постоянную тупую пульсацию, прерываемую острыми, яростными уколами. Не говоря уже о том, что у него болела голова, а остальная часть тела всё ещё болела от Круциатуса и была чувствительна к прикосновениям во всех местах, где Петтигрю «экспериментировал». Но ей не обязательно было это слышать. — Хм. — Она выгнула бровь с сомнением на лице. Он бросил ей быструю, кривую улыбку. — Я же сказал, что буду жить. В этот момент открылась дверь, и в комнату ворвалась Помфри с подносом, на котором стояли разные мензурки, бутылочки с зельем и банки. — Если ты готов? — Она посмотрела на Северуса, который, в свою очередь, взглянул на Ханну. — Отдохни немного, — сказал он, лаская её лицо. — Когда ты вернёшься утром, мне будет намного лучше. Она посмотрела на него в замешательстве: «Что ты имеешь в виду? Вернусь?» Он колебался. — Я не могу попросить тебя… Он знал, что Помфри под словом «неудобно» имела в виду «это будет чертовски больно». Сегодня сна практически не будет. И он не мог просить её снова сидеть и смотреть, как он страдает. Она сделала достаточно, чтобы хватило на всю жизнь. — Я хочу остаться. Тебе не обязательно просить. Помфри повернулась и занялась шкафом в дальнем конце комнаты. — Ханна, я… — Нет, — твёрдо прервала она его. — Послушай, если ты думаешь, что делаешь мне одолжение, отсылая меня, ты ошибаешься. Это худшее, что ты можешь сделать со мной сейчас. Так что не надо. Последовала короткая пауза. Это было неправильно. Он должен отговорить её от этого. Он должен отослать её — хотя знакомое упрямое выражение на её лице заставило его усомниться, что она послушает. И, Боже, он хотел, чтобы она осталась. — Ты уверена? — нерешительно спросил он. Ханна наклонилась вперёд, обхватив его лицо руками. — Послушай меня, Северус Снегг. — В её глазах была ярость. — Конечно, уверена. Я люблю тебя. Где мне ещё быть? Секунду он не отводил глаз. Когда она не опустила глаза, он, наконец, кивнул, его голос был едва громче шёпота. — В таком случае… Я не против компании. — Хорошо. Он повернул голову к мадам Помфри, которая всё так же стояла к ним спиной. — Мы готовы, как только ты будешь готова, — заявил он ясным, ломким голосом. Она подошла к кровати, вся в профессиональной суете. — Что ж, тогда начнём. Ханна снова взяла его за руку, а Помфри вытащила палочку. — Это причинит ему боль? — Нет. — Медсестра покачала головой. — Эта часть процедуры, к счастью, безболезненна. Несмотря на это, его рука крепче сжала руку Ханну, когда медсестра удалила кости — это было странное ощущение — чувствовать, как его бедро и нога как бы… сдуваются под тонкой больничной одеждой. Облегчение было мгновенным. Он медленно выдохнул, когда безжалостная боль в ноге прекратилась. Теперь, когда на данный момент основной источник боли исчез, он чувствовал себя почти комфортно. Голова по-прежнему болела, в животе было чувство тошноты, но пока он лежал неподвижно, остальные травмы не слишком беспокоили его. Он медленно разжал челюсти. — С тобой всё в порядке? — спросила Ханна, немного позеленев. Он кивнул, быстро сжав её руку. Помфри со знанием дела наполнила мензурку из большого флакона с зельем; когда она протянула её Северусу, пар поднимался завитками. — Просто к сведению, я всё ещё считаю, что это плохая идея. — Принято к сведению, — ответил он. — А теперь, не могла бы ты?.. Помфри смиренно протянула ему мензурку. — Что ж, хорошо. Вот. Ханна помогла ему поднять голову, и он поднёс мензурку ко рту здоровой рукой. Зелье горело на пути вниз, душило его. — Ну, у тебя есть час или около того, прежде чем ты что-нибудь почувствуешь, — сообщила Помфри, беря мензурку, и он откинулся на подушки. — Расслабься и попытайся немного вздремнуть. Видит Бог, тебе не удастся выспаться. Она протянула Ханне банку с мазью. — Это нужно втирать в его плечо и запястье, которые были сломаны, каждые пару часов или около того. Это поможет снять синяки и отёки. Предполагаю, что ты можешь с этим справиться? — Ханна кивнула. — Заодно используй это для своего лица, — продолжила Помфри. — У тебя ужасный синяк. На самом деле… — Она протянула руку и приподняла лицо Ханны за подбородок. Быстрое движение палочки, мгновение сильного жара, и Помфри удовлетворённо кивнула. — Вот, лучше. Но ты всё равно должна немного смазать его мазью. Ханна провела языком — порез на губе исчез. Она благодарно улыбнулась Помфри. — Спасибо. Что ещё мне следует знать? Ведьма указала на поднос, стоявший на ночном столике. — Немного. Всё остальное подождёт, пока Костерост сделает свою работу. Есть вода, если он захочет пить, и чаша для рвоты, если он… ну, ты знаешь. Я скоро принесу вам ужин. Северус может поесть супа и тосты, если хочет. Если я тебе понадоблюсь по какой-то причине, просто позови, я тебя услышу. Ещё вопросы? — Если Римус и Филиус всё ещё там, не могла бы ты сказать им, что с Северусом всё будет в порядке и отпустить их? — спросила Ханна. — Не думаю, что они могут сделать что-то ещё. Помфри кивнула и направилась к двери: «Прямо сейчас».~***~
Когда дверь за ней закрылась, Ханна повернулась к Северусу. — Ты слышал её. Постарайся поспать, пока есть шанс. — Не знаю, смогу ли. — Ну, — произнесла она рассудительно, — почему бы тебе не закрыть глаза и не узнать? Он пытался. Но последствия сотрясения мозга не позволяли уснуть — его мысли продолжали носиться кругами, как животные, гоняющиеся за своими хвостами. Он просто не мог сосредоточиться достаточно долго, чтобы держать их в узде. Через несколько мгновений он снова открыл глаза. — Бесполезно, — раздражённо заявил он. — Я не могу заснуть. — Что не так? Я могу чем-нибудь помочь? Он сделал раздражённый жест. — Нет. Просто… неважно. — Он немного переместил свою верхнюю часть тела, морщась. — Так скажи мне, что случилось после того, как… твой отец забрал тебя? — Он просто держал меня взаперти, пока Петтигрю не прислал портал, — она улыбнулась ему. — Если не считать того, что я безумно беспокоилась о тебе, это было довольно скучно. Его губы скривились в усмешке: «Так ты получила этот синяк от скуки?» Она пожала плечами с лёгким румянцем: «Я пыталась убежать. Это не сработало». — Я видел лицо твоего отца… — Я же сказала, — она прервала его, — я не хочу говорить о нём прямо сейчас. — Она наклонилась вперёд. — Я наслышана о твоих приключениях в Министерстве. Слава Богу, ты не выбросил скрепку в ближайший мусорный бак. — Дрожь пробежала по её телу. — Так много «если» — если бы Тонкс не знала заклинание слежения, если бы ты не сохранил скрепку, если бы МакГонагалл не вспомнила… — Она взглянула на него, и в её глазах отразилась мука последних двадцати четырёх часов. — Кажется чудом, что мы это сделали. Потянувшись к её руке, он слегка погладил её пальцы большим пальцем. Она была права — это действительно казалось чудом. Он провёл большим пальцем по её безымянному пальцу без кольца. — Похоже, ты потеряла кое-какие ценности. Прежде чем она ответила, послышался задыхающийся звук: «Петтигрю забрал его у меня, когда мы только прибыли на ферму. Я не знаю, что они…» — Ш-ш-ш. — Он приложил палец к её губам. — Посмотри туда. — Он указал на ящик прикроватного столика. С вопросительным, неожиданно полным надежды взглядом она открыла ящик и зажала рукой рот, пытаясь сдержать слёзы. — Моё кольцо! Как ты?.. — Она осторожно вынула его, зелёный камень сверкнул на свету. — Дай мне свою руку. — Он неловко взял у неё кольцо и вернул его на законное место. — Вот, — произнёс он с удовлетворением. — Так лучше. — Намного лучше, — она робко улыбнулась. — Как ты достал его? — Минерва ничего не сказала тебе? Она покачала головой. — Большую часть времени они держали нас порознь. Я слышала только часть её истории. — Они превратили его в Портал. — Он провёл пальцев по сверкающему камню. — Отправили совой. Удобный способ убедить меня, что ты у них, и в то же время доставить меня туда, куда они хотят. — И ты пошёл. — В её голосе прозвучали мягкие, ломкие нотки. — У меня действительно не было выбора. — Нет. — Она положила руку ему на лоб и откинула волосы. — У тебя был выбор, милый. Был. — Казалось, она снова готова расплакаться. Он посмотрел на неё с ухмылкой, радуясь возможности сменить тему. — Так вот как ты теперь собираешься меня называть? «Милый»? Она слабо улыбнулась: «Иногда. Ты против? Я прекращу, если хочешь». Он на мгновение задумался, а затем покачал головой. — Нет. Я не против. Из всех проявлении нежности она выбрала, возможно, единственное, с которым он мог жить. Учитывая все обстоятельства, это не было так плохо, быть чьим-то милым. — Хорошо, — она снова улыбнулась, на этот раз шире. — Тогда, милый, я бы очень хотела, чтобы ты снова попытался заснуть, хотя бы ненадолго. — Я же сказал тебе, я не могу… — Просто закрой глаза. — Она наклонилась и поцеловала его веки. — Попытайся расслабиться. И на этот раз он обнаружил, что может сосредоточиться на прикосновении её руки, всё ещё поглаживающей его волосы, сдерживая мысли в спокойном ритме. Через пару минут он уже спал.~***~
Через некоторое время он проснулся от острой боли в ноге, как раз в тот момент, когда дверь открылась, и вошла Помфри с подносом в руках. — Итак? — поинтересовалась она. — Ты что-нибудь чувствуешь? Ты хорошо спал? — Да, и то и другое, — ответил он, моргая, чтобы собраться с мыслями. Она поставила поднос на стол. — Я принесла вам ужин. С этого момента я мало что могу сделать, но буду приходить примерно каждый час, чтобы проверить твои успехи. — Она повернулась к Ханне. — Ты останешься? Ханна кивнула: «Да». — Хорошо. — Медсестра удовлетворённо кивнула. — Люмос. — Она поднесла ярко освещённую палочку к его глазам, наблюдая, как сужаются зрачки. Затем она провела палочкой по его телу, пробормотав что-то вроде диагностических заклинаний. Закончив, она выпрямилась. — Настолько хорошо, насколько можно ожидать. Тогда я оставлю вас наедине. Наслаждайтесь вашим ужином. Его всё ещё сильно подташнивало, чтобы мысль о еде казалась привлекательной. Он неохотно проглотил несколько ложек супа, чтобы сделать Ханну счастливой, а затем наблюдал, как она ест лёгкий ужин. Покончив с едой и поставив тарелки перед дверью, чтобы их забрал домовой эльф, она снова села рядом с ним и взяла банку с мазью, которую оставила ей Помфри. — Дай мне взглянуть на твоё запястье. Я могла бы так же сделать что-нибудь полезное. — Она взяла его правую руку и провела пальцем по распухшему суставу. — Всё ещё болит? — Болит, — признал он. Ханна обмакнула палец в мазь из баночки, которую дала ей Помфри. — Так что случилось после того, как я… ушёл? — спросил он, когда она осторожно втирала лекарство в его кожу. Ханна пожала плечами. — Мало чего. Петтигрю забрали в камеру Министерства. Дэвис — главный Мракоборец, не знаю, помнишь ли ты — казалось, был одержим поисками способа сделать то, что случилось, твоей виной. Но на самом деле было слишком много доказательств: наши показания, все тесты палочек… В конце концов, ему пришлось нам поверить. Тонкс тоже помогала. Не думаю, что тебе стоит волноваться. Похоже, это его не убедило. — Посмотрим. Она не могла винить его за это — на его месте она бы тоже волновалась, пока он не вернёт свою палочку и не будет официально очищен от подозрений. — Я должна также смазать этим твоё плечо. С тобой всё в порядке? — она вопросительно посмотрела на него. Он казался немного бледнее, чем минуту назад. — Я в порядке, — раздражённо ответил он. — Продолжай. Дотянувшись до его шеи, она развязала узел, связывающий больничную одежду, и осторожно стянула рукав. Она поморщилась, увидев его плечо. Там, где он ударился о каменную стену, виднелся толстый красный рубец; под ним уже расползался тёмный синяк. К завтрашнему дню он бы сменил все цвета… Взяв ещё больше мази из банки, она начала втирать лекарство в повреждённую ткань так осторожно, как только могла. — Дай мне знать, если я причиняю тебе боль… Она отвела глаза, когда лёгкий румянец залил её щёки, её дыхание становилось учащённым, когда её тело реагировало на прикосновение его гладкой кожи под её пальцами. «Возьми себя в руки, — одёрнула она себя, массируя его плечо. — Он ранен, чёрт возьми». Но было приятно прикоснуться к нему… Когда она снова подняла глаза, на её лице всё ещё был след от румянца, она увидела, что он закрыл глаза. На лбу у него выступили капельки пота. — С тобой всё в порядке? — Она озабоченно склонилась над ним. — Северус? Он не ответил. — Северус? Что не так? Прежде чем она получила ответ, он вдруг потянулся к чаше для рвоты, и она едва успела помочь ему повернуться и сесть, как его стошнило.~***~
Когда через несколько минут она вернулась, опустошив чашу, он лежал, запрокинув голову и прижав ладонь к виску. Она поставила чашу обратно на прикроватную тумбочку. — Это совсем не помогло твоей головной боли, не так ли? — спросила она. — Не совсем, — ответил он слабым и угрюмым голосом. Она встала, подошла к раковине, взяла полотенце, намочила его и выжала. Она осторожно приложила холодную ткань к его лбу и прижала ладонью. — Я чувствую себя таким слабым, — с горечью произнёс он, закрыв глаза и сжав губы в тонкую линию. — Перестань, — сказала она. — Ты сильнее всех, кого я знаю. Он презрительно фыркнул. Ханна посмотрела на него с состраданием. Он возвёл независимость до вида искусства, в силу необходимости — ему никогда не на кого было опереться. Как бы ни была сильна боль, причиняемая Костеростом, она думала, что тот факт, что процедура делает его прикованным к постели, зависимым от других даже в самых элементарных нуждах, и есть настоящая причина, по которой он не решился пройти её раньше. Ему было так трудно принять помощь от кого бы то ни было, даже от неё. И ещё труднее просить об этом. Она взяла его за руку. Она была такой холодной… — Северус… — нерешительно начала она. Как она могла сформулировать это, чтобы он услышал её? — Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал, если сможешь. Его брови насмешливо приподнялись, губы всё ещё были сжаты в горьком, угрюмом выражении. — Вряд ли я в состоянии… — Тише, — мягко прервала она его. — Послушай меня минуту. — Она погладила его по руке большим пальцем. — Ты спросил, как у меня дела. По правде говоря, сейчас я не знаю. Всё так запутано. Я была так напугана сегодня, Северус. Было так больно думать, что мне придётся смотреть, как ты умираешь. И что, если бы я не была сквибом, мой отец не смог бы так легко забрать меня, а ты… — она остановилась, сердито вытирая слезу. Она не хотела начать плакать. — Это не твоя вина… — начал он, но она снова прервала его быстрым движением руки. — А потом видеть, что ты так тяжело ранен и не в состоянии что-то сделать для себя… — она сглотнула и продолжила с лёгкой улыбкой: — В любом случае… сейчас мне нужно почувствовать себя полезной. Так что, пожалуйста, если тебе что-то нужно, скажи мне. Я хочу знать, как у тебя дела, есть ли что-нибудь, что может тебе помочь или заставит почувствовать себя лучше. Пожалуйста, позволь мне сделать для тебя то, что я могу? — Она легонько коснулась его щеки. — Теперь ты моя семья. Давай пройдём через это вместе. Пожалуйста? Он взглянул на неё со странным, напряжённым выражением лица. — Я постараюсь. — Его голос был хриплым. Она крепко сжала его руку. — Это всё, о чём я прошу.~***~
Когда он лежал в больнице Святого Мунго, находясь в бреду от боли и лихорадки, окружённый ненавистью и апатией, он грезил наяву о какой-нибудь девушке, которая придёт, сядет с ним, положит руку ему на лоб и скажет, чтобы он ещё немного потерпел, что боль скоро пройдёт. Он чувствовал себя слабым и глупым, но его затуманенный разум представлял её себе так сильно, что иногда он почти чувствовал её руку на своём лбу. Это были единственные доброта и забота, которые он получил в этом месте. И теперь появилась Ханна. Настоящая, тёплая, из плоти и крови. Она была лучше, чем он мог себе представить. Большую часть времени ему даже не приходилось просить, поскольку она предвидела его желания, читая его лицо и язык тела, чтобы увидеть, что ему нужно — глоток воды, прохладная ткань, рука, чтобы поддержать голову, звук её голоса, чтобы отвлечь его от боли. Когда боль усилилась, она заботилась о нём — вытирая холодный пот с его лица, массируя больные мышцы, говоря ему, как он прекрасен: нежные, мягкие, приятные слова, ласковые прозвища, которые в любое другое время были бы быстро парированы саркастическим комментарием, но это прямо сейчас казалось правильным; слова, в которых тон её голоса и выражение лица были важнее всего, что она говорила. Когда боль достигла такой интенсивности, что уже не позволяла ни прикоснуться к нему, ни отвлечь, когда вся его энергия уходила на то, чтобы просто терпеть, она всё ещё была там, тихо, крепко обнимая его, удерживая, мягким голосом напоминая ему, что ночь скоро закончится. И когда ранним утром он, наконец, сказал ей, что боль утихает, что ему становится лучше, она сказала: «Слава Богу», — надтреснутым голосом и поцеловала его. Она по-прежнему была там, когда некоторое время спустя вошла Помфри с удовлетворённым выражением лица и набором зелий, и, наконец, он смог погрузиться в усталый сон.~***~
Через несколько часов, проснувшись, он первым делом увидел Ханну. Наклонившись вперёд, используя его кровать в качестве подголовника, она заснула, положив голову на скрещенные руки. Под глазами у неё залегли тени, волосы растрепались, а рот всё ещё был опухшим и в синяках от удара Ханнигана. Даже во сне она выглядела измученной. Он не хотел будить её — она не спала всю ночь — но внезапно ему захотелось прикоснуться к ней. Протянув палец, он провёл им по её щеке так нежно, как только мог. Он с досадой отстранился, когда она открыла глаза. На мгновение она растерянно моргнула, а затем улыбнулась ему с таким выражением в глазах, которое было обращено к нему — ни на кого в мире она так не смотрела. Внезапно поток эмоций захлестнул его с такой силой, что у него закружилась голова, и он понял, что сейчас самый одержимый бабочками и сердцами подросток в школе в подмётки ему не годится. Его обычно обширный словарный запас отступал, как океан во время отлива, оставляя его ни с чем, задыхаясь и не находя слов. Кроме трёх слов. Должно быть, что-то отразилось на его лице, потому что она вопросительно посмотрела на него, когда села. — Всё в порядке? — Я люблю тебя, — сказал он, он говорил и выглядел таким ошеломлённым, что Ханна рассмеялась, когда наклонилась, чтобы поцеловать его. «Мало что в жизни приносит большее удовлетворение, — подумала она с улыбкой, — чем видеть, как мужчина, за которого ты выходишь замуж, понимает, что влюблён в тебя». — Конечно, любишь, — рассудительно ответила она. — Ты думаешь, я бы вышла за тебя, если бы ты не был влюблён?