Ведьмина проказа

Гретель смотрит на брата – сегодня с ним что-то не так. Хотя… день без убийств ведьм вообще не такой! И все же… Ганзель ловит ее взгляд, улыбается, подмигивает, и Гретель вдруг чувствует, как где-то в глубине на донышке ее сердца обрывается струна. Она зажмуривается, привыкая к новому ощущению. Это неправильно. Но… - Эй, ты в порядке? – спрашивает Ганзель. Он уже совсем рядом, он успел так быстро сократить это небольшое расстояние, и подойти к ней. Гретель не отвечает: тепло идущее от брата невозможно стерпеть, и она вновь зажмуривается. Он берет ее за плечи и несильно сжимает. - Гретель, дорогая?.. – брат заглядывает ей в глаза, и его лицо вдруг оказывается очень близко. Слишком близко. Не думая больше ни секунды Гретель прижимается своими губами к его губам. Руки невольно обвивают упругую талию, прижимаясь к нему сильней. Ганзель отстраняется – он обескуражен поведением сестры. - Что… что ты делаешь?.. – его голос едва слышен. Но она все равно может прочесть вопрос по его губам. По его давно знакомым и таким красивым губам… - Не знаю… - честно и немного затуманено отвечает девушка. Ее руки все еще на бедрах брата. Она снова целует его. На секунду Ганзель теряет самообладание – это должно прекратиться! И он бьет Гретель по лицу. От удара девушка отшатывается, и он тут же жалеет о своем поступке. Он обнимает ее и извиняется, вдыхая чудный аромат ее волос. Он смотрит на сестру, чувствуя укол совести: так нельзя, они поймут в чем дело, они разберутся… Но мысли тонут в ее мягких и сладких губах. Мир растворяется с ее прикосновениями, слышится далекий звон пряжки ремня упавшей на грязный пол. - Мы не можем… - выдыхает из последних сил Ганзель, чувствуя стыд и… желание. Сестра ласкает его и ему это нравится… - О, боже… - всхлипывает и одновременно рычит Ганзель. Он спит со своей сестрой. Эти мысли бурлят кровь в его жилах. Воспламеняют разум. Он жадно дышит, двигаясь в такт Гретель. Его руки скользят по ее телу… Сквозь пелену ему слышится шепот ведьмы. Проклятье. Волосы сестры вздымаются, как крылья гарпии, а глаза становятся абсолютно белыми. На ее руках вырастают когти, она больно царапает его кожу. Она двигает бедрами и впивается когтями в его плоть. Захлебываясь от ужаса Ганзель просыпается, едва не прыгая в объятья взволнованной Гретель. - О, господи, о, боже мой… кошмар!.. – Мужчина встает на постели, вытирая лоб рукой. - Все тот же сон? – обеспокоенно спрашивает сестра, касаясь его плеча. И от этого прикосновения Ганзелю вдруг становится очень-очень жарко, он невольно накидывает на себя одеяло. И тогда она трогает его лоб. - Ты горишь… - заключает девушка, и качает головой. – Мы останемся здесь, на некоторое время. - Хорошо, - хрипло соглашается брат, и в самом деле начиная ощущать озноб. Небольшой домик, в который они поселились, принадлежал пожилой даме из деревни. Она любезно его им предоставила, а за оплату взяла только обещание избавить их лес от нечисти. Ближе к вечеру, Ганзель слегка окреп. Он оделся и вышел во двор. На пороге он встретил Гретель. Она обернулась, и сердце Ганзеля дрогнуло – его сестра казалась самым прекрасным созданием, когда-либо встречавшейся ему. Один взгляд ее карих глаз заставил его почувствовал себя лучше. Волшебство – это слово ненароком пришло на ум, когда она улыбнулась. - Ты… ты так… ты хорошо выглядишь… - промямлил он, ощущая себя полным идиотом. - Ты тоже, - ответила Гретель, мягко улыбаясь его дурачеству. Ганзель сам не заметил, как обнял сестру, но это показалось верхом блаженства. Она отстранилась от него слегка удивленная. - С тобой точно все хорошо? – уточнила девушка. - Как обычно, - ответил он. - Разве? – настаивала она, и ее взгляд на мгновенье поник. - Черт!.. – вырвалось у Ганзеля, когда он понял, что она имела в виду. Пытаясь скрыть смущение, Ганзель присел на одну из ступенек, ощущая смертельную тесность в штанах, и такое же смертельное чувство стыда. - Черт!.. Прости, - пробормотал Ганзель, пытаясь унять горящее желание. – Я просто вспомнил… Мину… Врать сестре не хотелось, отчасти потому, что она могла легко его разоблачить. А отчасти – потому что он ее хотел… Осознание этого как громом пронзило мозг. Ганзель прикусил до крови губу, чувствуя, как злость начинает разбирать его изнутри, жечь, как яд. - Я – в дом! – кинула Гретель, прежде чем уйти. А Ганзель остался один. Он желал собственную сестру и ничего не мог с этим поделать. Не мог и не хотел.