Игрушки

Возвращаться обратно в квартиру нет никакого желания. Мне так плохо, что хочется послать всё на три буквы и пойти… на улицу! Да, я же давно мечтала узнать, как живут бомжи! У меня есть прекрасная возможность, чёрт возьми. Надо брать, пока дают, но у меня же совесть, жалость. А вместе эти чувства давят на меня с такой силой, что я не могу отказать. Поэтому сейчас я ооочень тяжело вздыхаю, с силой проведя свободной рукой по лицу. Даже плакать как-то перехотелось. Жизнь — боль. Это как сильно я грешила в прошлой жизни, что теперь расплачиваюсь так жёстко. Для этого я, как минимум, должна убить президента. Боже, что за мысли? Никого я не убивала. Щас вот успокоюсь, сделаю из себя королеву и вышвырну этих куриц! Я сильная женщина. Но весь мой боевой настрой и решительность испаряются, лишь я открываю дверь. М-да, хорошая, однако, у Джека дверь. И стены. Звукоизоляция потрясающая… Может мне их через балкон выпустить? А что? Они же пташки, бля, крылышки расправили и полетели… вниз. В школе это была моя мечта — выпустить физика в окно. Пусть проверяет силу притяжения на практике. В общем, вернёмся в реальность. Громкость крика даже в прихожей явно превышает норму в десять раз. Ой, бедные мои ушки. В комнату даже заходить как-то боязно… А вдруг они там устроили Третью мировую? Попаду ещё под обстрел и всё. Но меня быстро отрезвляет мысль, что там маленький ребёнок. Что они взрослые состоявшиеся (ну почти) женщины и не должны себя так вести. Гордо встаю в дверном проёме, привалившись к косяку, складываю руки на груди и меряю их скептическим взглядом. Дааа, взрооослые, не то слово! Спокойной во всём этом бардаке остаётся только Хэддок. Ну, она-то ясно. Ей и делить нечего. Зачем тогда пришла? Мерида со взъерошенными волосами стоит на табуретке, зло прожигая Туффианну. Та в свою очередь держит в руках клок чёрно-рыжих волос. Джинсы у неё прорвались полностью от бёдер к стопам. Рапунцель кричит что-то, чего я даже не пытаюсь разобрать. девушки не обращают на меня внимания, продолжая ссориться. Завершает звуковую картину надрывный плач. Охуенно! — Успокоились! — кричу, от злости стукнув кулаком по стене рядом с собой. Но меня никто не слышит. — Я сказала, заткнулись, ёбанные курицы! — ору, в мыслях стыдясь, что такая малолетка ставит на место взрослых женщин нецензурными словами. Но по-другому я не умею. — Вы что здесь устроили, идиотки безмозглые?! Вам наплевать на ребёнка?! Вам всё равно, что тому, за кого вы боритесь, никто из вас не нужен?! А если сейчас соседи вызовут полицию? Что вы им скажите? Да они поржут с вас и посадят в обезьянник суток на пять! Вам похуй? Как вы можете ТАК опуститься в своих глазах? Это же глупо! У него сегодня одна, завтра другая. Вы и им будете волосы выдирать, доказывая что-то?! Да тут и доказывать нечего. Что вы здесь устроили? Посмотрите на себя, вокруг. В конце-концов — на ребёнка! Мерида, она твоя дочь, почему ты подаёшь ей такой отвратительный пример? Тебе надо о ней думать, а не о мужиках! — Не учи меня жизни, — фыркнула Данброх. — И не пытаюсь, — закатила глаза я, — жизнь сама научит. — Ну хоть кто-то тут с мозгами! — воскликнула Астрид, похлопав в ладоши. — Браво! Послушайте её. Боже, вот ещё один человек-сарказм. Пытаешься втолковать что-то кому-то, но лишь зря тратишь время. — Если все всё выяснили — прошу на выход, — указываю указательным пальцем на дверь в прихожей. Мерида фыркнула и поспешила забрать дочку из комнаты. Туффианна пригладила волосы рукой, кинула клочок в своих руках на пол и походкой от бедра направилась в прихожую. Проходя мимо, она не удержалась и пихнула меня плечом. Тоже мне борьба самок за альфа-самца. Рапунцель поправила своё пальто и пошла за брюнеткой. — А тебе разве спешить некуда? — спросила я Астрид, когда все остальные покинули квартиру. — Есть куда, — кивнула она. — Вообще я пришла сказать, что у Джека начались серьёзные проблемы. Передай ему, если хоть немного волнуешься за него. С этими словами Хэддок прошла мимо, обулась и вышла. Не, я за него ни капельки не волнуюсь. Я волнуюсь за себя, поэтому скажу ему. Хотя, думаю, Фрост и так всё знает. Подобрав весь беспорядок, устроенный бывшими моего «напарника», я даже не стала волочить свою тушку в комнату. Просто села в прихожей на полу, вытянув ноги. Голова гудит от этого нашествия. Еле стащив с тумбочки коробочку, я оторвала листочек и открыла крышку. Внутри была белая баночка с таблетками. На этикетке название, а ниже мелкими буквами написано: «Успокоительное сильнодействующее». Интересно, он себе или мне притащил? На дне коробочки лежит записка: «Прими две таблетки. Не запивай. Должно стать легче. Джек» Надо же, какая забота! Подтащив к себе ещё и домашний телефон, я набрала номер с листочка. Фрост сразу же взял трубку. — Они все ушли, — зевнула я. — Отлично, минут через пятнадцать буду. Парень отключился. Положив трубку, я всё-таки решила выпить… одну таблетку. Почему-то мне как-то стрёмно съедать неизвестно что, но Джеку я всё же немного доверяю. Зачем ему травить меня? По крайней мере я причин не подавала. Проглотив одну таблетку, я прикрыла глаза, запрокинув голову. Как же я устала. Всего неделя прошла, а казалось — вечность. Вообще меня как будто выдернули из размеренной жизни и поместили в капсулу испытаний, где на отдых даётся максимум пять часов. Где ты двадцать четыре часа в сутки находишься в страхе. Самом настоящем. Страшно за свою жизнь. Никогда не знаешь, что случится с тобой в следующий момент. Голова становится легче, а веки тяжелеют уже через три минуты. Не помню, чтобы успокоительное действовало таким образом да ещё и быстро. Ещё через минуту меня начинает пробивать дрожь. Холод разливается по всему телу, и меня неимоверно трясёт. Через десять минут дышать становится тяжёло. Горло затягивает как будто целлофановой плёнкой. Пытаясь вдохнуть глубже, делаю только хуже. Нет, нет, нет! Из-за глубокого вдоха сердце колет так, что кажется, будто оно сейчас сломается, лопнет. В дверь настойчиво звонят, но я услышала это лишь спустя пару минут. Джек! Господи, что было в той коробке?! Это ведь совсем не таблетки! Парень по ту сторону двери стучит в неё со всей силы. Что-то кричит, но я не разбираю. Попытка встать потерпела крушение. Ноги сами собой подкосились и я совсем упала на пол. Глаза стали закрываться. Сквозь шум в ушах я слышала какое-то звяканье, потом дверь с грохотом ударилась о стену. Когда я с огромным усилием заставила себя открыть глаза, передо мной мутнел взволнованный образ Фрост. Он бросил что-то на пол, подлетел ко мне, схватил на руки и поволок в комнату, коей оказалась ванная. Парень заставил меня прочистить желудок, вызвав рвоту. Потом дал попить чего-то, и меня опять стошнило. Когда я совсем обессиленная опустилась на бортик ванной, опустив глаза в пол, Джек присел передо мной на корточки, приподнял голову за подбородок, заставив тем самым смотреть ему в глаза. Сейчас в них не было ничего фальшивого. Даже удивительно. — Что ты выпила? — наперекор всем моим ожиданиям парень спросил это устало и взволнованно. — Я… Прости я такая дура! — меня просто прорвало. За весь день накопилось столько всего, что останавливать слёзы было бесполезно. — В той коробке были какие-то таблетки. Написано, что успокоительное. На дне была записка… Коробка в коридоре. Джек, кажется, со скоростью света сбегал туда и обратно. Когда он прочитал всё, что читала я, его брови в удивлении взметнулись вверх. — Нас кто-то жёстко подставил, — сделал вывод он. — Ладно, не реви. Парень присел на бортик рядом со мной и приобнял за плечи. — Я вовремя успел. Судя по запаху, это наркотик какой-то. Я в них не разбираюсь. — А что сначала там было? — осенило меня. Размазав слёзы по щекам, я посмотрела на Джека. — Я узнал, что покойный Норт принимал в последнее время антидепрессанты. Стащил коробку с ними, хотел, чтобы Алекс проверила, что это вообще такое. Но, видимо, придётся везти ей это. Узнаем, чем тебя пытались отравить. — Отравить сначала хотели не меня, — заметила я, внимательно смотря на донышко коробочки. Свет лампы светил прямо туда, сквозь листок просвечивались совсем другие буквы. Забрав у Джека упаковку, я попыталась вырвать листок, но ничего хорошего не вышло — он приклеен. — Дай сюда, — Фрост отобрал у меня эту штуку, отколупал края у донышка и слегка намочил. Еле-еле, но бумажка отошла. На обратной стороне мы прочли следующее: «Милый, в последнее время ты слишком сильно нервничаешь. Выпей, это должно помочь)» — Кто из твоих бывших настолько заботиться о тебе? — ехидно усмехаюсь я. — Явно не Ас, — пожал плечами парень. — Знаешь, Туффианна сказала, что принесла тебе успокоительное, якобы ты сам попросил, — сказала я, вспоминая брюнетку. — Я не просил. А ты вообще видела у неё что-нибудь? — Нет, — я мотнула головой. — Вряд ли это она. Но факт остаётся фактом — кто-то из них знал, что находится в упаковке, и это было ей нужно, поэтому она подменила лекарства, а записку написала из ревности. — Ага, — саркастично кивнула я, — сначала тебе, а потом мне. И обоим из ревности. — Кто их знает, — Джек опять неопределённо хмыкнул, — пошли в комнату. Разберёмся с тем, что у нас есть. Когда Фрост вываливал на пол какие-то бумажки, я вспомнила о той записке для Джека, которую стащила у полицейских. — Кстати, помнишь ту записку, которую я тебе отдавала? — в ответ Джексон лишь кивнул, всматриваясь в свою доску. — Что там было? — Незаконченное послание. Норт что-то хотел от меня, но не успел. Думаю, убили его не в том положении, в котором мы его нашли. Он писал эту записку, но не дописал. Когда пришёл убийца, Николас уже спрятал листочек и стоял наготове. Выстрел был точным. Даже очень. Не припомню такого меткого стрелка. — А что было на видео с флешки, которую тебе отдал Алан? — этот допрос всё больше и больше увлекал меня. Я совсем забыла о своей усталости. — Ничего стоящего. Там было видно только меня, и то, никто не разберёт — я это или кто-то другой. А вот как застрелили Граббингстона там видно. Вернее, как падал. Никаких зацепок. Парень разложил бумаги на полу и подошёл к «доске почёта» за диваном. Развернувшись к нему лицом, я положила подбородок на спинку дивана и продолжила наблюдать. Фрост с видом крутого детектива начал говорить: — Итак, что у нас есть? Одного из Граббингстонов убили, — парень зачеркнул фотографию одноглазого громилы. — Второй всё ещё на свободе и жив, значит является под подозрением. Как мы знаем, они должны были отдыхать на зоне ещё два года, но по неведомой причине сейчас один из них среди мирного населения. Кромешник знал обо всём. Возможно, даже прилагал усилия, чтобы убить, но его самого убрали. Кому это выгодно? Без понятия, но это уже не наше дело, хотя, думаю, киллер один и тот же во всех эпизодах. Нам просто облегчают задачу, убирая подозреваемых. Значит, Питча мы убираем, — того странного мужчину в чёрном Джек тоже зачеркнул. — Ханс по-прежнему находится в тюрьме и выйдет только через неделю, поэтому на него можно не обращать внимания. — Может, проще тогда вообще убрать его? — предложила я. Зачем занимать лишнее пространство? — Нет. Я же не сказал, что он из-за этого выходит из-под подозрения. — Слушай, а если его убил кто-то, кого мы не подозреваем и даже не думаем о нём? Предположим, что киллер — Граббингстон. Он убил Норта и зачищает следы, но его же кто-то нанял. Кто-то вытащил обоих Граббингстонов из тюрьмы, дал наводку… — Хех, интересная версия. Возможно. Но у нас нет фактов, а строить разгадку на одних предположениях будет просто бесполезной тратой времени. — А вдруг это кто-то из мелких, не таких громких дел. Ты проверял последние процессы убитого? — Нет, — честно признался Фрост, отворачиваясь к доске снова. — А это мысль. Но со всем этим я разберусь завтра. Ты слишком устала, тем более, я без понятия, что за дрянь ты выпила, поэтому тебе лучше отдохнуть. О, да ты заботишься обо мне. Как это мило. Но слипающиеся глаза и ежеминутные зевки не дали мне возразить. Пришлось повиноваться.

***

POV Автор Быть подчинённым… Постоянно выслушивать упрёки в свой адрес и не мочь возразить. Ну, а чего вы хотели, чем думали, когда подавали документы? Пряча глаза от яростного взора начальника, Иккинг стыдился своей же глупости. Вряд ли мистера Фрозена удовлетворят отговорки о том, что зацепок совсем нет. Не-ет, он будет в ярости. Он уже на последней степени ярости. Крик его слышит даже дежурный у входа, а это страшно. Весь отдел в буквальном смысле дрожит от одного лишь гневного взгляда, что уж говорить о тех, кто испытывает это с завидной частотой. Потемневшие, сапфировые глаза вперились в только что вошедшую девушку. Незаметно сглотнув, Астрид робко прошла ближе и встала рядом с мужем. Сейчас они похожи на провинившихся детей, которых отчитывает строгий отец. От части так и есть. — Неделя, — негодующе произнёс полковник, наконец, прекращая эту пытку взглядом. — Прошла целая неделя, а вы ничего не нарыли?! — от переизбытка эмоций мужчина неосознанно схватил рамку с фото маленькой девчушки со стола и швырнул в стену. Позже он очень сильно пожалеет об этом, но это будет позже. Когда он придёт в себя. — Но… — Банниманд попытался возразить, но Фрозен одним мимолётным взглядом умерил пыл. — Не смейте перебивать меня! У вас ещё неделя. Ясно? Семь дней. И если за этот срок преступление не будет раскрытым лежать у меня на столе, уволю всех к чёртовой матери! Такие медлительные сотрудники мне в отделе не нужны. — С чего вы предлагаете начать? — осторожно спросила Хэддок, краснея. — Я не предлагаю. Вы сами должны всё решать! Не мне вас учить. Делайте, что хотите. Можете пользоваться любыми архивами, да хоть Фроста призывайте на помощь! Что угодно, но чтобы дело раскрыли в кратчайшие сроки! — Фроста?! — хором удивились опера, пропуская мимо ушей всё, что звучало после такой ненавистной фамилии. Фрост… Да что особенного в этом мальчишке? Чем он выделается из всех остальных преступников? Да, он преступник! Уголовник. Зачем ему помогать полиции? Да этот отмороженный готов на каждом автобусе написать, как он ненавидит копов. Или же они хотят сделать так. — Фроста, — спокойно подтвердил мистер Фрозен, самодовольно ухмыляясь. Джек давно приглянулся ему, несмотря на призрачное прошлое паренька. Несколько убийств, ограбление, угон и порча чужого имущества. Непонятно, почему он до сих пор на свободе, но это сейчас не важно. — Чтобы завтра он был в моём кабинете. С утра. — А… — заикнулся Алистер, но решил продолжить, — А с ним девчонка ещё. — Что ж, значит вместе с девчонкой. Совсем унылые Хэддоки и Банниманд покинули кабинет полковника с мыслями о том, где бы найти подходящий крючок и прочную верёвку. Гордость и самолюбие просто не позволят им предоставить вести дело преступнику, да ещё и официально! Видимо, завтра придётся встать пораньше. Джек не любит долго спать. Конец POV Автор