Somewhere Only We Know

Утро. Утро совершенно нового дня, ведь я собираюсь сегодня не просто пойти в школу, а я собираюсь ступить в новую жизнь в академии Далтона. Как так получилось? Все очень просто, я – гей, я открытый гей, ведь не вижу в этом ничего аморального. Кажется, не все ребята в школе могут меня понять, я уже ничего не говорю про поддержку. Ладно, я привык к тому, что меня каждое утро закидывают в мусорный бачок, каждую неделю меня с ног до головы окатывают слашем, каждый месяц директор школы придумывает для меня новое прозвище – я привык, но это было что-то новенькое. Дэйв Карофски – футболист, лишенный мозгов человек, очень злобное и ядовитое существо. Хуже всего то, что он в несколько раз выше меня, да и на несколько тонн тяжелее меня. Почему-то именно я ему уж очень сильно не понравился. Все началось с жестких толчков, я улетал носом прямо в железные шкафчики, потом он перешел на публичные оскорбления. Я терпел, терпел из последних сил, но, когда на моем теле стали появляться синяки, то от родителей стало сложно скрывать слезы. Каждый день он доставал меня в школе, обещал избить или отдать в психушку. Он заставал меня в самые интимные моменты одиночества, когда я был полностью открыт, а, если учесть мой характер, то я всегда открыт. Я старался не обращать внимания, но когда Дэйв заговорил о том, что убьет меня, то все шуточки сразу растворялись. Он каждый день заставлял меня целоваться со стенкой, он каждый день запугивал меня. Я мог упасть в обморок из-за того, что не пообедал, в столовую мне был перекрыт вход. Я мог уходить из школы очень поздно, вместе с учителями, чтобы Карофски не смог меня достать. Он бил по самому больному – по ориентации, но никогда не мог объяснить, почему так сильно меня возненавидел. Я никогда не привлекал к себе излишнего внимания, никогда не трогал самого Девида, но он был настолько настойчив и страшен, что я сдался. После нескольких недель издевательств я накопил много негатива, после нескольких дней расспросов я просто сломался. Это все было выше моих сил, ведь я не мог и секунды спокойно прожить, чтобы Карофски меня не тронул. Он делал все, чтобы превратить мою жизнь в кошмар, чтобы сделать ее невыносимой. Раньше мы никогда не сталкивались, нас ни что не связывало, что произошло? Мои родители стали ходить к директору, чтобы заставить выгнать Дэйва из школы, но ничто не помогало. Он не велся на синяки, не обращал внимания на мои слезы, не слушал учителей, которые кое-что да могли подтвердить. Ничего не оставалось, как выбрать другую школу, но, чтобы поддержать меня, родители решили перевести меня в Далтон. Это такая дорогая академия, где учатся только мальчики, это не было намеком, просто они хотели для меня лучшего. Я всегда общался только с девочками, у меня никогда не было парня, но нужно было менять свою жизнь. Я согласился на их предложение, мы перенесли документы и стали ждать. В один прекрасный день, нам позвонили и сказали, что можно оплачивать семестр и приходить за специальной формой. Я немного отошел от того ужаса, в котором жил, но я сильно изменился. Раньше я был открытым, остроумным, улыбчивым парнем, а сейчас я стал закрытым, тихим и очень грустным. Я ходил какое-то время к психологу, ведь Карофски меня постоянно фрустрировал, а это не очень приятное состояние. Меня пытались научить жить нормальной жизнью, но я не хотел открываться, мало ли, придет опять Дэйв и сломает меня, такого новенького и еще совсем не окрепшего. Родители заплатили за мой первый семестр в Далтоне, забрали форму, помогли мне разобраться с уходом из старой школы. Сложнее всего было расставаться с хором, ведь я любил этих ребят. Так много мы прожили вместе, столько всего сделали, а сейчас все это возьмет и обрушится. Конечно, очень печально, очень больно, но я ничего не мог с этим поделать. Мне нужно было перевестись: Дэйва не изменишь, а я не могу жить в постоянном страхе. Если бы мы не решились на этот шаг, то я бы точно покончил жизнь самоубийством, ведь я уже пробовал. Меня вытащили, еще совсем в юном возрасте, ведь я такой впечатлительный. С ребятами из хора мы договорились о том, что я буду приходить в гости, что они будут меня навещать. Как же тяжело терять то единственное, что приносило в мою жизнь хоть какое-то счастье. Первый день в Далтоне, я очень сильно переживал, меня бил озноб, я постоянно поправлял свой пиджак. Форма у них очень красивая, кажется, она мне даже шла. Большое здание, такое все в старомодном стиле, все такое блестящее. Тут учатся только парни, их тут так много, интересно, а они тут все геи? Если и тут плохо относятся к сексменьшинствам, то я сразу переведусь, я вообще не буду больше ходить в школу. Я пойду работать. Первый урок – английский язык, на электронную почту я получил расписание, специальное, с нумерацией кабинетов. Это было приятно, тут заботятся об учениках, все это внушало мне уверенность. На улице тепло, но я уже был в легкой куртке, которую сразу при входе сдал в гардероб. Найдя на листочке нужный кабинет, я поспешил на третий этаж, ведь уже практически опаздывал. Зайдя в кабинет я огляделся – в классе уже было много народу, все парни, все в одинаковых костюмах. Такие красивые, такие статные, кажется, я выглядел самым маленьким и смазливым. Все уже рассаживались, поэтому я заметил в первом ряду первую парту и тихо за нее присел. Никто не стал на меня орать, никто тут не бросался бумагой, никто не ругался, никто не смеялся надо мной. Я прижимал к себе сумку, через несколько секунд выдохнул и стал раскладываться. - Класс! Доброе утро, садитесь на свои места, мы начинаем урок. В класс зашла высокая женщина, в темном костюме, в юбке, на каблуках. Я ее оглядел, она разложила свои вещи на столе, я втянул голову в плечи, чтобы она меня не увидела. Но женщина все-таки подняла голову, и посмотрел на меня, прищурившись. - Новенький? – я робко кивнул: - Уже представился перед классом? – я отрицательно покачал головой: - Я дам тебе две минуты. - Нет! нет, пожалуйста! Не стоит! Я потом это сделаю, когда мы пойдем в столовую! Только не сейчас, я Вас прошу! – жалобно запищал я, хватаясь тонкими пальцами за парту. Женщина пожала плечами, взяла мел и начала что-то писать на доске. Только через несколько секунд я расслабился, выдохнул и откинулся на стуле – как страшно жить! Кажется, я не буду представляться, я не хочу этого делать, я хочу тихо сидеть на первой парте и учиться. Если у меня не будет друзей, если у меня не будет хобби в виде хора, то я смогу нормально учиться. Я открыл большую чистую тетрадь, взял в руки ручку и стал списывать с доски то, что писала эта добродушная женщина.