Somewhere Only We Know

Я всегда любил петь. И до того, как попал в Далтон тоже, но тогда многое мешало моему голосу. Я смущался, я боялся быть услышанным. И только среди соловьев я запел по-настоящему. Мои легкие развернулись, я двигался, я улыбался, я сверкал, и чувствовал это. Вполне возможно, тут попахивало зарождающейся манией величия, но все ребята в хоре и все наши зрители дарили мне столько восхищения, что трудно было не поверить в свои силы. Как только Курт оказался рядом, я распушил хвост еще больше, желая перед ним быть самым лучшим, самым ярким. Я узнавал его голос среди всех остальных и мне так нравилось, как переплетались наши с ним голоса. Я будто бы видел это воочию, словно две тонкие серебряные нити судьбы сплетались воедино... О, мне просто нужно прекратить читать нежные книги о любви. Песня закончилась, я с улыбкой смотрел в глаза Курту, но быстро отвел взгляд, снова вспоминая о душе. Я посмотрел на прихрамывающего Джеффа и исподтишка показал ему кулак, обещая серьезный разговор за его прыжки перед региональными. Через пару минут соловьи стали петь снова, мне же нужно было отдышаться, и именно в один из этих перерывов ко мне подошел Курт. Ну конечно, я сразу представил признание в любви, но он всего лишь хотел поговорить. Поговорить о ситуации в душе? О, черт. Я же задохнусь от смущения, как только мы останемся наедине, и я снова буду все это вспоминать... - Ой, да ладно, ничего такого и не было. Но конечно, мы поговорим в комнате. Я немного задержусь, но ты еще не ляжешь, я уверен... - я старался выглядеть спокойно, но получалось плохо. Мне в принципе было не очень легок от мыслей, что мы с Хаммелом живем в одной комнате, а тут еще такая тема... Репетиция закончилась, Баст всячески показывал мне, что не может дождаться разговора, а я только отводил глаза и думал, как бы так сделать, чтобы об этом не узнал Курт. Я не хотел ему врать или что-то скрывать, просто и погружать его в эти проблемы было как-то очень неуместно. И все же, народу было немало и я попросту не уследил за ним, так что пришлось спокойно тащиться в дальнее крыло за Бастом, что давно меня обогнал. В коридоре царил полумрак, но я сразу узнал его по длинным ногам и достаточно изящной позе. Подойдя к дивану, я неловко потоптался и сложил руки на груди. - И о чем ты хотел поговорить? - Садись, пожалуйста. Ты ведь никуда не спешишь? Вообще-то я очень спешил к одному милейшему парню, но все же кивнул и молча сел. - Я слушаю... - Блейн, когда ты перестанешь слушать и наконец услышишь то, что я тебе говорю? Ты мне, мать его, нравишься! И заметь, ты первый, кому я говорю это в такой форме, без пошлостей и даже рукоприкладства, хотя я бы с удовольствием поцеловал твои сжатые губы и провел рукой по нахмуренному лбу... - от мыслей о поцелуе с Бастом у меня ничего не просыпалось, хотя это, наверное, было бы приятно. Надо признать, он красивый. Ухоженный, опытный, взрослый. Он англичанин и весь такой притягательный. Для кого угодно, но не для меня. - Я польщен, Баст. Но ты мой друг, и я хочу, чтобы ты им и оставался. Не нужно ничего добавлять, хорошо? Я лгал, и он это знал. - Я никогда не был тебе другом. Никому не был другом... - на миг в его глазах мелькнуло что-то такое, что заставило меня сочувственно положить ему руку на колено. Почему все считают, что он плохой? Может, это просто маска? Но, увы, эта маска сидит плотно. Он тут же словил мою руку, сжал и придвинулся ближе, заставляя меня вжаться в спинку дивана. - Но я хочу, чтобы ты был мне другом, - неуверенно промямлил я, убирая свою руку и пытаясь поставить ноги так, чтобы они не соприкасались с его. - Френдзона? Черт, как прозаично... Это из-за Хаммела? - Что? Нет. Какая разница? Это касается только нас с тобой и все. - Я ведь могу его уничтожить. - Ты не тронешь его! - Я начинал злиться, мне хотелось скорее закончить это все и свалить. - Видишь, все-таки из-за него. Ладно, Андерсон. Я не прощаюсь, я говорю до свидания. Я Себастьян Смайт, и это значит больше, чем ты думаешь. Я не успел увернуться, он мазнул губами по моей щеке, резко встал и ушел, оставляя после себя достаточно резкий запах мужского парфюма. Альфа-гей, мать его. Вернувшись в комнату я почему-то чувствовал себя так, словно вернулся к жене после измены. Бред, конечно, но что-то внутри меня неприятно терло и я смущенно застрял на пороге, глядя на парня за столом, прежде чем войти внутрь и закрыть дверь на щеколду. - Ммм ты хотел поговорить, да? Или сделаем это немного позже? - Я только сейчас заметил, насколько грустным выглядит Курт. Но что могло произойти за те полчаса между репетицией и моим возвращением, что он вдруг выглядел настолько убитым. Я робко шагнул вперед, обходя стол и опуская руки ему на плечи, чтобы утешить. - Все в порядке? Это был мягкий, неосознанный жест. Я не пытался к нему приставать или как-то лезть со своими объятиями, просто хотелось подарить ему тепло, заботу. Показать, что я рядом, что он не одинок, что больше никто не будет его обижать. Невольно мои глаза скользнули вниз и я увидел в раскрытой тетради кружочки растекшихся чернил от слез, а между ними строчки. Мне достаточно было прочесть пару слов, чтобы понять, что это стих. О печальной, безответной любви. Я не уловил, хорош он или плох, я только почувствовал, как меня кусает за сердце ревность. О, ну конечно, Джесси. Этот придурок успел его покорить и даже не подумал о том, что чувствует парень-гей, влюбляясь в натурала. Эти стихи были явно не обо мне, потому что я-то очень даже ответно, я -то каждую минуту вздыхал по нему, краснел, бледнел и заикался! Только слепой и глухой мог не увидеть моей влюбленности, но его это не интересовало. Я резко убрал руки и непривычным для себя, ядовитым голосом, процедил. - Джесси, да? Тебя не предупредили, что он натурал? Какая жалость. Я же говорил, что это не школа для геев и нужно было быть аккуратнее. Нужно было, возможно, сначала посмотреть по сторонам, посмотреть прямо под нос! Я повысил тон, поджимая губы и обхватывая себя за плечи. Я раскричался от того, что чувствовал вину за эту встречу с Бастом, и от того, что все еще был смущен сценой в душе, и потому что теперь ненавидел Джесси, а он нормальный парень и ни в чем не виноват. - Может, тогда бы ты увидел, что рядом есть человек, которому ты очень небезразличен, и который бы не заставил тебя страдать! Я шмыгнул носом, прикусил губу, а затем схватил свою пижаму, аккуратно сложенную стопкой на кровати, и рванул в ванную комнату. Было еще достаточно рано ложиться спать, но мне нужно было побыть наедине. Включив воду, я позволил себе поплакать. Всего чуть-чуть, только пару слезинок, которые я быстро стер. И почему я всегда вот так вот влюбляюсь? Почему бы не согласиться на предложение Баста, не стать с ним парой, не попробовать секс? Зачем я влюбился в этого милого мальчика, которому на меня плевать? Я успокаивался очень долго, потому наносил на себя всякие крема, расчесывал волосы и тщательно приглаживал невидимые складки на пижаме, прежде чем выйти. Уже у двери я понял, что ничего изменить не смогу. Я не умею бороться за парней, я вообще ничего не умею. И раз он любит Джесси, и если он не отвечает ему взаимностью, я смогу просто его поддерживать, смогу быть другом. И, может быть, позволю Смайту себя поцеловать. - Извини, я не хотел тебя обидеть. Не знаю. что на меня нашло. Нервничаю перед региональными, наверное, - негромко проговорил я, проходясь по комнате, доставая учебник по биологии и забираясь в постель, чтобы полистать его там. Смотреть на Курта после своего срыва было очень неловко, и потому я быстро уткнулся в параграф, надеясь одновременно и на разговор и на то, что он просто оставит меня в покое.