Somewhere Only We Know

Услышав про родителей, про возможное знакомство с ними, я напрягся. Надеюсь, Курт этого не заметил, но внутри меня все сжалось. Я боялся знакомства с родителями. Да что там боялся, я просто цепенел от одной мысли об этом. Помимо того, что мой отец никогда бы не понял это, была еще мать, которая всегда и во всем поддерживала отца. Я понятия не имел о том, какие родители достались Курту, но что-то мне подсказывало, что ни один взрослый человек не будет рад знакомству с парнем их семнадцатилетнего сына. И мне жутко не хотелось обижать своего парня на этот счет, но, видимо, мне все же придется ему отказать. Или попросить перенести это. На год, два, или три. Или на жизнь. Пускай лучше я буду какой-то призрачной тенью, сотканной из рассказов самого Курта, чем из плоти и крови. Из плоти, которой можно дать подзатыльник или пинка. Не то что бы я как-то особенно боялся, что меня могут побить, но черт, это все было слишком и я был совершенно не готов к этому. Я удивленно вскинул брови, но повиновался, когда Курт утаскивал нас под стол. У нас теперь было много физического контакта, но мое дыхание все еще прерывалось, когда мы были вот так вот близко и чуточку рискованно. Когда он так на меня смотрел и говорил так тихо, что я с трудом разбирал слова, зато чувствовал дыхание. Зато мне чертовски нравилась идея остаться на каникулы тут, и то, что у Курта были планы на этот счет, делало все и вовсе радужно-сверкающим. Я собрался было сказать кое-что о моих родителях, но в этот момент к нам приблизились шаги, и я послушно закрыл рот, когда Курт приложил палец к моим губам. Наконец, она ушла, и мы тихонько захихикали, поглядывая друг на друга и в сторону ее стола. Правда, через пару мгновений улыбка сошла с моего лица, когда Курт уткнулся мне в шею, а затем и коснулся руками бедер. Я сидел нормально, с согнутыми коленями, а вот он стоял на четвереньках. И пускай мы решили не спешить и даже не пересекали экватор, это вовсе не значило, что я не думаю о нем, не мечтаю и не вижу во всяких откровенных снах. Поэтому сейчас я прикусил губу, ловя руку парня и притягивая его к себе, заставляя опуститься ко мне на колени. К счастью, столы были достаточно высокими, чтобы это получилось, но ему все равно пришлось склонить голову мне на плечо, чтобы не упираться макушкой в столешницу, и теперь я смотрел прямо в его лицо, что было в паре дюймов от моего и достаточно было просто опустить глаза. Я устроил парня как можно удобнее, одной рукой обнял, а вторую положил на коленку, и потянулся к его губам, целуя почти невесомо, нежно. - Всегда знал, что меня возбуждаешь ты... - я улыбнулся, смущенно убирая взгляд, но уже через секунду снова глядя Курту в глаза. Непросто быть подростком и учеником школы для мальчиков. Еще сложнее быть геем и отчаянно желать своего парня, но при этом не меньше бояться всего связанного с сексом и от того постоянно медлить. Я пытался себя раскрепостить, пытался иногда казаться дерзким, но черт, у меня ничего не получалось. У меня к нему было такое море нежности, что если бы я увидел хоть оттенок гримасы боли на его лице от моих действий, я бы не смог дальше продолжить. И значит, нам нужно ждать. - Я так рад, что мы есть друг у друга. И я так рад, что ты у меня такой понимающий, и что мы не давим друг на друга. Потому что иногда мне кажется, что я готов просто взорваться, но потом понимаю, что еще не готов, и рад, что ты не даешь мне сойти с ума... Я молол какую-то ерунду, и потому постарался как можно скорее вытолкнуть эти слова из его головы, крепко прижимаясь губами к губам и на этот раз целуя более настойчиво, немного сжимая его бедро и проводя по нему вверх, ровно до верхней трети, где я, как обычно, останавливаюсь. - Жаль, что мы не можем пропустить собрание соловьев. Но я буду с нетерпением ждать минуты, когда мы окажемся в комнате вдвоем... - прошептал я в самое ухо парня, аккуратно прикусывая его мочку и оставляя короткий поцелуй в чувствительном месте за ушком. *** Спустя пять дней мы с Куртом валяемся на его кровати. Вообще-то, мы учим биологию. Просто я обнимаю парня, который полулежит в моих объятиях, и мы смотрим в одну книгу. Курт перелистывает страницы свободной рукой, а второй поглаживает мой живот, заставляя бабочек внутри сходить с ума. И когда стучат в дверь, я без задней мысли говорю входить, ведь все и так знают про нас, а войти может только кто-то из ребят. У нас почти нет никаких заданий, мы только готовимся к зачетам, и потому учителя "забили" на нас. Да и уж тем более, учителя не ходят по комнатам. Это вряд Джефф или Уэс, потому что они не стучались бы, но это может быть Ник или Трэнт. Но я ошибался. Боже, как я ошибался. - Блейн Девон Андерсон! Мое сердце уходит в пятки. Я так резко отстраняюсь от Курта, что не удерживаю равновесие и падаю на пол. Я вскакиваю на четвереньки и отползаю к стене. Мне плевать, как унизительно это выглядит, мне просто нужно избежать гнева отца. Я упираюсь в стенку и по ней уже поднимаюсь на ноги. Мои ноги дрожат сильнее голоса, когда я шепчу: - Папа! Папа, это не то, о чем ты подумал... - Ты обжимаешься на кровати с вонючим педиком и это не то, что я подумал!? Я заплатил за отдельную комнату, чтобы ты не разводил грязь, чтобы не заражался еще сильнее! И я думал, ты излечился, но нет! Как же мне противно! - Он продолжает что-то орать, но я не слышу. У меня в ушах бьется пульс, я закрываю лицо руками, потому что мне стыдно, что я рыдаю, что все мое тело трясется от каждого его слова. Это словно истерика, она начинается непроизвольно и внутри нет никаких сил, чтобы остановить ее. - Я перевел тебя сюда, чтобы тебя не избивали и ты не позорил меня этими заголовками в газетах о том, что снова побили сына Девида Андерсона, обвиняя его в гомосексуализме! Я не позволял тебе распускать эту гадость! - Папа, я не... Я не виноват... - истерически выкрикиваю я, всхлипывая, и сжимаюсь в комок, когда он заносит руку для пощечины, но в последний момент оглядывается на Курта и опускает руку, но искривляет лицо от отвращения. - Это твой последний семестр в этой пидерастической школе! Я найду для тебя военное училище, а каникулы проведешь взаперти. Подумаешь о том, как отца позорить, подставляя кому-то задницу! Собирай свои манатки, чтобы вечером был дома, я не позволю тебе доживать эту неделю в этом рассаднике пидарасов. Видеть тебя не могу сейчас, но знай, что вечером тебя ждет серьезный разговор.Он поворачивает голову, с ненавистью сплевывает в сторону Курт и перед тем, как выйти, бросает и ему: - Вырастили же родители урода морального. Хоть бы постеснялся. За отцом захлопывается дверь, я медленно сползаю по стене. сколько раз он повторил слово "пидарас". Он будет меня бить или мама заступится? Мне и правда больше не учиться в Далтоне? Секунды пульсообразно проходят мимо, и я понимаю, что мне нужно спешить. - Нужно собрать вещи, взять сумку, достать рубашку, и галстук я на столе оставил... - монотонно шепчу я себе под нос, ногтями одной руки впиваясь в запястье другой, пытаясь заглушить страх и душевную боль. Я не смотрю на Курта, но слышу его где-то рядом и громко ору, выставляя руки перед собой: - Отойди! Не трогай меня, пожалуйста! Он вернется! Он убьет нас! Это страх говорит за меня. Я боюсь, что ему тоже будет больно, я хочу обезопасить его любой ценой.