***
Утром следующего дня Акинфеев решил попробовать себя в роли ниндзя-невидимки (не черепашки, нет), искренне надеясь, что шесть уроков в школе пролетят так быстро и безудержно весело, что никто и не заметит его присутствия где-нибудь на первых партах. Его обычно никто не замечает, верно? Только если фамилию по списку скажут, проверяя отсутствующих. Игорь, на удивление, даже проснулся раньше будильника и не чувствовал себя овощем обыкновенным. Он выпил чашку чёрного кофе, потому что утро без кофе — не утро, без проблем добрался до школы и принялся молча дожидаться начала урока, листая ленту в Instagram, но с опаской поглядывая по сторонам. Лишь на секунду парень отвлёкся на видео с котиками, на секунду потерял бдительность, как перед ним появилась высокая фигура, нагло заглядывающая в экран. Акинфеев заблокировал телефон, медленно поднял взгляд и облегчённо выдохнул, увидев знакомого человека. — Доброе утро! — улыбнулся Артём. — Никогда не думал, что буду рад тебя видеть. — Ого, день начался с комплиментов. Чем обязан такому счастью? Игорь не смог сдержать улыбки, а затем поспешно покачал головой, чтобы скрыть её. Нет, он не должен посвящать Артёма в свои личные проблемы. Да и выглядит это глупо: Саша просто ему написал, а он тут панику развёл. Даже звучит смешно. — Ничем. Просто рад. Неожиданно Дзюба наклонился к нему, кажется, непозволительно близко, потому что Акинфеев почувствовал его тёплое дыхание с запахом ментоловой жвачки и щёки от чего-то покраснели, и, понизив голос, сказал: — Выкладывай уже, ты совершенно не умеешь врать. Игорь смутился и нахмурился, возмущённо складывая руки на груди, включая «оборонительную позицию». Ему не нравилось, когда кто-то заставал его врасплох, говорил что-то слишком очевидное или личное, заставляющее его чувствовать себя неловко и неуютно. В такие моменты парень обычно закрывался от собеседника или делал попытки поставить этого человека на место. — Я не вру. — Игорёк, Игорёк, — Артём театрально прикрыл глаза и вновь улыбнулся, но эта улыбка не подразумевала в себе насмешку, наоборот, была доброй и мягкой, от чего Акинфеев сразу как-то сдал позиции и расслабился. — Как бывалый лгун, могу сказать, что у тебя не получается. Говори уже. — Саша мне написал, — тихо буркнул Акинфеев, обернувшись по сторонам, чтобы этого самого Саши по закону подлости не оказалось рядом. Благо, коридор был чист, хотя неподалёку толпилась кучка их общих одноклассников. — Что написал? — Дзюба повторил жест друга. — Спрашивал, почему я его игнорирую. — А ты что? — Я-я, — Игорь замялся, думая над реакцией Артёма, если он скажет это, но в итоге решил наплевать на всё. Дзюба же не отстанет, пока не узнает. — не заходил в сеть. Артём коротко кивнул. Акинфеев даже удивлённо брови приподнял. Он думал, что парень начнёт ржать над ним, скажет, что это «слишком по-девчачьи», но ошибся. Оказывается, его новый одноклассник совершенно не такой типичный, каким показался ему на первый взгляд. Артём такой человек, с которым хочется общаться, даже если ты лютый интроверт. От Дзюбы исходит лишь сплошной позитив и дружелюбие, ты как-то сам к нему тянешься, не замечая. Вот вы вроде знакомы меньше недели, но ты уже доверяешь ему, не боясь, что он тебя засмеёт или расскажет всем, ищешь поддержку, потому что знаешь, что он не откажет. Артём — открытая книга. В его поведении нет каких-то подвохов (хотя, конечно, сперва ты их ожидаешь), потому что он делает всё от чистого сердца, без плохих замыслов. Наверное, это странно, но у Игоря вдруг промелькнула мысль, что Артём может стать ему другом. Настоящим другом. Акинфееву вдруг стало жаль, что он прекратил общение с Денисом и Марио, хотя с первым вообще дружил более семи лет. Он хотел всё исправить. Правда хотел. Особенно ностальгия накрыла вчера после сообщений от Саши, но проблема была в том, что он боялся. Боялся, что от него отвернутся, послав на три весёлые буквы, и был на девяносто девять процентов уверен, что так и будет. Он знал, что ужасно поступил с бывшими друзьями, поэтому теперь не достоин их прощения. А с Артёмом он мог бы начать всё с чистого листа, хотя знакомство у них, признать честно, вышло не очень. Но судьба зачем-то снова свела их вместе. Может, это знак? Интересно, Дзюба уже знает о прошлом Игоря в ЦСКА? Постепенно коридор стал заполняться людьми. Акинфеев увидел Кокорина в компании ребят из одиннадцатого. Странно, почему не со Смоловым и Миранчуками? Когда Саша резко посмотрел на него и их взгляды столкнулись, Игорь поспешно отвернулся к Артёму и стал рассказывать об учителе алгебры, с которым им сейчас предстоял урок, стараясь не обращать внимание. Как только прозвенел звонок, Акинфеев быстрее всех вошёл в класс и приземлился за первую парту, но только кажется он забыл что-то важное. Точно. Артёма. — С тобой можно? — Кокорин остановился рядом со стулом, вопросительно приподнимая бровь. Игорь оглянулся, понимая, что Дзюба теперь только где-то в конце толпы и никак не сможет спасти ситуацию. Ладно, он же не тряпка, сам разберётся. Может, он просто навыдумывал себе всякий бред (скорее всего), а Саша просто решил пообщаться с новым одноклассником. — Да, конечно. Кокорин удивился не меньше самого парня, что было понятно по выражению его лица, но отодвинул стул и сел рядом. Артём последним вошёл в кабинет, оглядел места и, проходя мимо парты друга, взглянул на Акинфеева взглядом а-ля: «Какого хрена?», а затем поплёлся в конец, сев, кажется, с Кристиной, которая как раз оказалась одна. Урок начался довольно спокойно. Саша не делал попытки с ним заговорить, что не могло не радовать. Учитель алгебры, отличающийся строгостью и требовательностью к своему предмету, поприветствовал всех учеников и сразу решил начать занятие с повторения. Стоило ему обернуться спиной к классу, как Кокорин тут же воспользовался моментом и пододвинулся ближе, шёпотом произнося: — Игорь, я тебе что-то не так сделал? Как-то обидел? Игорь даже дёрнулся от неожиданности и перевёл взгляд на одноклассника, машинально продолжая записывать пример. — Нет. — А в чём дело? Я тебя раздражаю? — Нет. — Тогда почему ты игноришь мои сообщения? — У меня интернет кончился, — соврал Акинфеев и, знаете что? Именно в этот момент ему пришло сразу несколько уведомлений из социальной сети. Игорь пару раз моргнул, а губы Саши растянулись в самодовольной улыбке. Учитель тут же повернулся к классу, попросил выключить звук и продолжил делать записи. Парень был готов проклинать того, кто ему сейчас написал. Он быстро вытащил телефон, перевёл в беззвучный режим и нажал на кнопку блокировки. Артём Дзюба 2 мин назад Что он там тебе говорит? Артём Дзюба 4 мин назад Я не помню, чтобы это проходил Артём Дзюба 4 мин назад Блин, мне уже скучнооо Артём Дзюба 5 мин назад Ненавижу алгебру Игорь обернулся назад, нашёл Артёма, неловко смотрящего на него, и посмотрел испепеляющим взглядом, делая заметку больше никогда не забывать выключать звук перед уроком. Дзюба одними губами произнёс «прости», но Акинфеев это понял и, закатив глаза, поспешно повернулся обратно. Саша с дико довольной улыбкой решал пример в тетради, видимо, случай с телефоном его позабавил. Игорь нахмурился и последовал его примеру. В смысле пример решать, а не улыбаться. — Я просто хочу подружиться. Ты не думай ничего плохого, — произнёс Кокорин спустя минут пятнадцать. Акинфеев даже сперва не понял, о чём речь. — Зачем тебе дружить именно со мной? Неужели Смолов нашёл себе более стоящую свиту? — Игорь тут же понял, что последнее предложение было лишним, поэтому прикусил язык. Саша отвлёкся от тетради и посмотрел на него. Сейчас точно что-то будет. Он достанет из-под парты топор и повторит сюжет Достоевского. Или сделает что-нибудь похуже. В любом случае — Игорю не жить. Но парень лишь ухмыльнулся и, кажется, оценил довольно едкий комментарий в свою сторону. — Ну типа того, — Кокорин как-то грустно посмотрел на Федю через весь класс, и Акинфеев оглянулся тоже. Смолов тыкал ручкой в спину одного из братьев, а те шептались между собой. — Сразу двоих, если быть точнее. Игорю вдруг стало ужасно стыдно за то, что он уже окончательно начал превращаться в параноика, а на самом деле всё было довольно просто. Видимо, у Саши и Феди произошёл какой-то конфликт, из-за которого они перестали общаться, поэтому теперь Кокорин буквально остался один. Как и Игорь, если бы не появился Артём. Раньше Саша всё время хвостом бегал за Смоловым, их нельзя было представить отдельно друг от друга. Он оставался в числе «крутых ребят» и попадал на разные вписки лишь благодаря Феде, а теперь всё изменилось. Один неверный шаг — и тебя выкидывают, словно ненужную вещицу, находя замену в ком-то новом. — Извини, я не знал. Но Кокорин ничего не ответил, полностью сосредоточившись (или хотя бы делая вид) на решении математических примеров, и до конца алгебры не произнёс ни слова.***
После урока Саша тут же собрал все вещи в рюкзак и поспешно ушёл, не дав Игорю даже опомниться и ещё раз извиниться. Блять, теперь он чувствовал себя просто максимально дерьмово. Почему, вот почему, он, чёрт возьми, не умеет нормально общаться с людьми? Обязательно надо сказать что-нибудь, задеть человека. Когда он успел стать таким холодным? — О чём говорили? — Да так. Игорь тяжело вздохнул, позвал Артёма за собой и направился к выходу из кабинета. Когда они уже подошли к дверям, Смолов и близнецы вдруг нагло прошли перед ними, что парни едва не врезались в них, а затем, громко смеясь, направились дальше по коридору. Акинфеев сжал кулаки. Он не мог объяснить причину своей злости в тот момент, возможно, это было связано с Сашей, но ему резко захотелось познакомить «ангельскую» мордашку Феди с ближайшей стеной. — Пидорас, — прошипел он, поправляя рюкзак, и, как ни в чём не бывало, пошёл дальше, всё ещё испепеляя фигуру Смолова взглядом. — Ого-о, — удивлённо протянул Дзюба, покосившись на друга. — А ты у нас оказывается гомофоб. — Я не гомофоб. Геи — это парни, любящие других парней. Это нормально. А вот он — высокомерный пидорас, — пояснил Игорь. Артём начал ржать очень громко, а Акинфеев совершенно не понимал причину его веселья. Он смеётся, потому что сам плохо относится к людям нетрадиционной ориентации? Игорь искренне надеялся, что это не так, потому что он мог часами убеждать человека, что гомосексуальность — нормальное явление в современное время. — Сходишь со мной в столовку? — спросил Дзюба, наконец успокоившись. Игорь нахмурился. Столовка — последнее место, куда он хотел бы сейчас пойти. Да и вообще любое место, связанное с едой, не вызывало восторга. — Зачем? — Я голодный, — пожал плечами Артём, который был готов поглощать пищу в любом количестве и в любое время суток. — Только первый урок прошёл… — И что? — Ты дома не завтракал? — Завтракал, а ты? — Дзюба быстро перевёл тему, и Игорь действительно не знал, что сказать. С одной стороны многие школьники не завтракают по утрам, но с другой таким как он вообще было бы позорно есть. Акинфеев не хотел обсуждать эту тему с Артёмом, потому что такое ему явно не понять. — Ладно, пошли, только давай быстрее, не хочу опаздывать, — парень повернул в сторону лестницы и стал спускаться вниз.***
Из всего широкого выбора продуктов Артём, как назло, купил самую любимую шоколадку Игоря, которая была настолько вкусной, что раньше Акинфеев мог съесть целую плитку в одиночку, даже глазом не моргнув. Дзюба расплатился с буфетчицей и открыл упаковку. В воздухе тут же запахло цедрой апельсина. Игорь сглотнул и отвёл взгляд в другую сторону, едва сдерживая желание, чтобы не попросить самому. Нет, он не должен. Он не должен срываться. Еда — лишь минутное наслаждение, он будет жалеть об этом уже через двадцать минут. Нельзя. Он сильнее этой слабости. Игорь чувствовал, что если они сейчас не уйдут отсюда, то он совершит ужасную ошибку. «Шоколад вреден. Не смей этого делать, куда тебе ещё? Ты себя в зеркало видел?» — насмешливо шептал голос в голове. — Блин, обожаю этот шоколад, — Артём вдохнул сладкий запах и отломал дольку, дружелюбно протягивая другу. — Будешь? Акинфеев уставился на него, чуть ли не в слезах. Чёрт, он издевается или что? — Нет, спасибо. — Точно-точно? Она вкусная, попробуй, — настойчиво сказал Дзюба, и Игорь сжал кулаки, впиваясь короткими ногтями в кожу, чтобы как-то держать себя в руках. — Артём, нет. — Как хочешь, — друг пожал плечами и отправил кусочек шоколада в рот. Игорь ускорил шаг, направившись к кабинету физики, а Артём шёл следом, довольно уплетая любимую вкусняшку.***
От Дзюбы ужасно пахло шоколадом. Пахло так, что голову кружило. На этот раз Акинфеев сам пожалел, что не сел с Кокориным, который, к слову, даже не попытался к нему подойти и подсел к кому-то из девчонок. А ещё троица класса решила начать прогуливать уже во второй день учёбы, хотя этому никто не удивился: физичка была доброй, на её уроках вообще никто особо не напрягался, а сама женщина некоторых учеников, кажется, даже в лицо никогда не видела. Из-за сладкого запаха Игорь буквально не мог сосредоточиться, хорошо, что сосед по парте хотя бы молчал. Все его мысли были забиты лишь шоколадом с цедрой апельсина, а ещё почему-то улыбающимся Артёмом, который протягивал ему этот чёртов шоколад. Спустя каких-то двадцать минут этот вкусный запах Дзюбы уже смешался с его собственным и стал так раздражать, что Игорю хотелось со злостью высказать другу, не мог бы он пахнуть чуть менее сладко. Акинфеев старательно пытался отвлечься, продумывал посты в Instagram на обратной стороне тетради и вроде бы всё начало получаться, как вдруг он услышал под партой шум упаковки. На них повернулось несколько одноклассников, Артём наигранно закашлял, а Игорь вытаращил на него глаза. — Ты, блять, серьёзно? Ты её не съел? — Нет, я специально на урок оставил. Хочешь? — Да хватит жрать! — Игорь сказал это довольно громко, поэтому теперь на них удивлённо смотрели Катя и Кристина, сидящие впереди. Акинфеев почувствовал, что краснеет. — Извините, можно выйти? Физичка кивнула и продолжила какой-то нудный рассказ о своей молодости, который, впрочем, слушали от силы человека два. Игорь быстро вышел из кабинета и зашёл в туалет. Его мутило от утреннего кофе и трясло от ситуации в классе. Живот жутко болел, требуя пищи. Акинфееву хотелось ударить самого себя. Почему его организм такой глупый? Почему он стал таким безвольным, что не может вытерпеть ради своего же блага. Парень встал перед зеркалом, внимательно разглядывая ненавистное отражение, на глазах блестели слёзы, но вдруг он услышал, как кто-то приближается к туалету, поэтому быстро нырнул в ближайшую кабинку, щёлкнув щеколдой. Он замер, прислушиваясь. Люди (а по шагам их, очевидно, было двое) ничего не говорили, поэтому он не мог опознать их личность. Не шумела вода, не хлопала дверца кабинки, не происходило ровным счётом ничего. Сперва Игорь даже подумал, что ему показалось и это очередной приступ его больной фантазии, но затем он услышал. Томный вздох, причмокивание губ, рваный выдох и негромкий стон. Твою мать… Акинфеев затаил дыхание, на всякий случай прикрыв рот рукой. Он молча слушал звуки мокрых поцелуев, затем небольшой хлопок — кажется, один из парней прижал второго к стене. Да, это определённо были парни, хотя, конечно, влюблённые парочки иногда могли уединяться в любых туалетах — это не новость и довольно часто происходило, но Игорь точно знал, что это парни. — Антон… — выдохнул знакомый голос. Вновь поцелуй. — Не здесь же. Нас Федя ждёт. — Нахуй Федю, — заткнул его близнец. Игорь прикусил ладонь, поняв, что сейчас здесь происходит. Внутри всё свело. Он вжался в стену, стараясь дышать как можно тише, чтобы братья не заметили, что здесь не одни. Дверь скрипнула. Вошёл ещё один человек и негромко прокашлялся. — До конца уроков потерпеть никак не можете? — по голосу Смолова было понятно, что он усмехнулся. — Кто бы говорил, — раздражённо бросил младший Миранчук. Послышались звуки шагов, кто-то включил кран и умылся. Одноклассники стояли прямо за дверью туалета, где прятался Акинфеев. Если сейчас кто-то из них смекнёт проверить кабинки, то Игорю живым отсюда точно не выйти. — Преберегите силы до вечера. — Иди нахуй. — Только если на твой, — засмеялся Федя. — Так, да хватит. Пошли, надо хотя бы к концу урока появиться, — Лёша, видимо, оставался самым разумным из этой троицы, хотя, как тут быть разумным? — Да в пизду физику. На историю придём. Одноклассники вышли за дверь, а Игорь вытер мокрый лоб рукавом рубашки и беспомощно спустился вниз по стенке, не в силах больше стоять на ногах. Все мысли смешались в большую кучу. Акинфеев даже забыл, зачем вообще выходил из класса. Он просто смотрел в исписанную дверь туалета и не мог пошевелиться. Сегодня он узнал секрет, о котором не должен был знать. И только ему решать: сохранить ли его в тайне или расплачиваться за неизбежные последствия.