Учитель

Сняв с крючка кухонное полотенце, она поворачивается к нему полностью, поспешно вытирая руки. - Не ворчи, я уже закончила. Мирон тяжело вздыхает и подходит к своей юной ученице, забирает у неё полотенце и начинает протирать скудное количество посуды, после ставя её в шкаф. - Ещё немного и ты превратишься в Золушку, - тихо пробубнил мужчина себе под нос, закрывая шкаф и обращая свой взор на девушку, - Я же тебе говорил: тебе не нужно убираться у меня. Я уверен, что работы тебе хватает и дома. Она лишь усмехнулась, понимая, что эти причитания Мирона никогда не закончатся. - А я уверена, что у тебя забот и хлопот хватает и за пределами квартиры. Поэтому я и помогаю тебе, - она забирает из его рук полотенце и вешает обратно, - Мне не трудно прополоскать несколько тарелок. Правда. По выражению лица мужчины было понятно, что он уже смирился с упрямством его подруги. Как бы сильно он не старался её переубедить хоть в чём-то, исход был ясен с самого начала. Не успела она опустить закатанные рукава толстовки, как Мирон обхватил её хрупкое запястье. Попалась. Мирон, сведя брови, стал рассматривать тонкие, багровые линии порезов, идущие друг за другом вдоль руки. И чем дольше мужчина смотрел на это, тем мрачнее становился его взгляд. В этот момент она в который раз начала мысленно корить себя за такую невнимательность и наивность. Порезы были свежими и часто зудели, из-за этого по кроям они были розоваты. Поэтому перевязывать их бинтами она не стала, «авось не заметит?». Ага, разбежался! - Вот из-за чего на этот раз ? Ох уж этот его спокойный тон. Он заставляет ее чувствовать себя провинившейся школьницей ещё больше, чем если бы он рвал и метал. А что она может ему ответить? Что она режет себя в порыве заглушить физической болью душевную, до которой сама себя доводит своим самокопанием и неумением выяснить всё, задав все вопросы напрямую? Да, именно это она и должна была сказать. Должна, но страх неизвестности и подростковый идиотизм оказались сильнее: - В школе были проблемы, я психанула, вот и... - Врешь! - перебил он ее, поднимая свои голубые глаза. Конечно, она врёт. Она особо и не старалась, ведь Мирон и раньше видел её истерзанную кожу, покрытую синяками, ожогами и линиями порезов, и тогда девушка ему откровенно врала. Разница лишь в том, что до сего момента он делал вид, что верил в её лож. Сейчас же было видно, что терпение мужчины на исходе. - Я не стану читать тебе нотации и говорить о том, как это для тебя плохо. Ты это прекрасно понимаешь и без меня. Просто скажи мне, из-за чего ты это делаешь? - мужчина чуть сильнее сжал запястье, - Что тебя гложет настолько сильно ? Она смотрит на него и видит в его взгляде немой вопрос, а на лице читается беспокойство. Она понимает, что он ждёт от неё объяснений, хочет, чтобы она была с ним откровенна, но чем дольше она вглядывается в эти бездонные глаза, тем больше убеждается, что ей не хватит духу рассказать всё. Сейчас не время. Отвернув голову в сторону, она кое-как высвободилась из медвежьей хватки Мирона и опустила рукав. - Давай просто сделаем вид, что ты ничего не заметил и вернёмся к занятию, хорошо? Мирон тяжело вздохнул, но ничего не ответил. Но ей и не нужен был ответ, чтобы понять, что он согласился. *** Дождь лупил в окна с такой силой, что казалось ещё чуть-чуть и капли пробьют стекло насквозь. Она и не заметила, как небо заволокло тучами и ветер начал выть ещё свирепее. Что же, она живёт в таком городе, где погода весьма непредсказуемая дама, за ней не уследишь. - Ты уже минут пять в окно смотришь. Не наскучила картинка? Она нехотя оторвала взгляд от бегущих друг за другом капель, обращая своё внимание на мужчину. Девушка и не заметила, как просидела в обнимку с гитарой те самые «пять минут», пялясь в окно. Мирон держал в руках чашки, наполненные чем-то тёплым и ароматным, и одну из них он протягивал ей. - На вот, согрейся. Можешь убирать гитару, на сегодня уже всё, - мужчина отдал одну из чашек девушке, а сам устроился в стоявшем в углу кресле, расслабленно вздохнув, - родителям позвонила? Отставив инструмент в сторону, она кивнула в ответ и отпила немного из чашки. Ромашковый чай, с мёдом. Забавно как выходит: когда она оказалась первый раз в его доме, в кухонных шкафах невозможно было найти ничего, кроме банки с кофе, а теперь и чай ромашковый, и мёд. Мелочь, а приятно, когда кто-то о тебе заботится, помнит, то ты любишь. Ему-то самому и одного кофе достаточно. Хихикнув, она повернулась и посмотрела на Мирона. Подперев голову рукой и закрыв глаза, он мирно посапывал всё в том же кресле, игнорируя раскаты грома за окнами. Да уж, на это можно смотреть гораздо дольше, чем на стекающие капли. Единственной деталью, смущавшей её, была чашка, которую Мирон всё ещё держал в другой руке. Следовало бы убрать её от греха подальше, пока он не разлил кофе либо на пол, либо на себя, что ещё хуже. Она, отставив чашку на пол, тихо перешла через комнату к креслу и попыталась как можно аккуратнее высвободить напиток из руки мужчины. Поставив чашку на стоящий рядом журнальный столик, она уже хотела тихо прошагать обратно к дивану, но вдруг остановилась, начав опять рассматривать Мирона. Давно она не видела его таким умиротворенным, словно младенец в колыбели. Ещё бы, с его работой только уже ненормальный не сойдёт с ума. Да и она играла в его усталости не последнюю роль. Ведь вместо того, чтобы по-человечески отдыхать, он возился с ней. От этих мыслей в груди неприятно кольнуло. Она склонилась над мужчиной и заглянула тому в лицо. Было тошно думать о том, что она для него обуза, от которой уже неудобно отвязаться. Хотя, она и сама могла бы уйти в любой момент, облегчить задачу и ему, и, возможно, себе самой. Протянув руку, она нежно коснулась грубой мужской щеки кончиками пальцев, боясь потревожить его сон. Но как бы не был велик страх потери и предательства, как бы долго она не свыкалась с той мыслью, что когда-нибудь это все закончится, она все равно не смогла бы уйти, слишком сильно она к нему прикипела за этот год. Девушка была счастлива рядом с ним и старалась сделать счастливым его тоже. Наверное, это и называется любовью? Начав медленно поглаживать щеку, она приблизилась ещё немного и ладонь скользнула вниз, к шее. Здесь кожа была уже другой, более нежной. Наверное, это из-за отсутствия щетины. Только сейчас она начала чувствовать его парфюм: свежий запах мяты, смешанный с сигаретным дымом. Проводя тонкими пальчиками по её изгибам и вырисовывая на ней замысловатые узоры,она и не заметила, как затаила дыхание. Очертив последний изгиб, пальцы намеревались двинуться ещё дальше к груди,но не успели: чужая рука перехватила ладонь,сжав её достаточно крепко.