сангре.

Хосок совсем отвлёкся на переписку с Гуком, и даже не сразу понял, что в студию кто-то вошёл. Точнее, завалился. Впопыхах загремел дверью и громко ею хлопнул, тут же тяжело вздохнув. Пришел продюсер? Хосок подтянулся, выглянул в коридор и… Вау. Агуст не такой высокий, каким казался. Он широк в плечах, но ниже Хосока на полголовы так точно, а ещё у него татуировки на руках, и волосы крашеные в пепельный белый цвет. Стоит парню увидеть Хоупа, как губы тут же расползаются в улыбке, он чуть щурит глаза и делает несколько шагов навстречу, подходя к дивану, где сидел Хосок. — Привет, я Агуст, будем знакомы, — говорит он бархатным голосом, протягивает ладонь для рукопожатия, и Хосок не знает, куда ему деться. Он сразу же встает с места, убрав телефон в карман, и жмет ему руку. — Привет, а я… Я Хоуп, очень приятно. Хосок не то, что бы был сильно смущен, но он, как минимум, растерялся. В студии они ещё одни, даже охраны нет, и что делать, пока они ждут персонал? — Слышал, тебя зовут Хосок, да? — Чон Хосок, — зачем-то представился он полным именем, и Агуст улыбнулся снова. — Мин Юнги, но это конфиденциальная информация, — говорит он. — Мы же сможем удержать это в секрете? — он подмигнул в конце фразы, и Хосок потерялся от слова совсем. Ну не так он себе представлял этого рэпера с таким имиджем. Да, на его ногах фирменные Balenciaga, черный спортивный костюм Kappa в оверсайзе, бандана на голове, перстни на пальцах, виднеющиеся из-под рукавов татуировки, и блядоватая ухмылка на лице — он выдержал стиль. Но судя по тому, что Хосоку доводилось читать в прессе, Агуст, вроде как, ведет себя довольно резко, а тут оказался проявляющим инициативу и вполне себе приятным в общении. Хотя, может желтушным газетам и правда нельзя доверять. — Разумеется, — кивает Хоуп и садится обратно, взглядом приглашая Агуста присесть. Нужно брать ситуацию в свои руки, нельзя показать себя придурком, думает он, ничего хорошего не будет, если Юнги подумает, что тот — его бешеная поклонница. Старший достал новенький айфон из кармана и, пару секунд помедлив, сказал: — Думаю, фанатам стоит знать. Юнги включил фронтальную камеру, повернул телефон так, чтобы было видно как можно больше, чуть придвинулся к Хосоку и, не дав тому времени ответить, снова сказал: — Я видел твои фотки: ведёшь себя словно модель. Так что, будь добр, позируй. Сказал без насмешки и попытки задеть, по-доброму, и, вроде как, даже приподнес как комплимент. Хосок непроизвольно смущенно улыбнулся, и камера тут же запечатлела это. Агуст чуть поправил волосы, Хосок тут же улыбнулся снова, но уже более уверенно: именно с таким лицом он был в объективе фотографа журнала Vogue несколько месяцев назад, уж там-то он наловчился быстро ориентироваться перед камерой. Ещё несколько снимков и Юнги убрал телефон. — Если уж у нас получились удачные совместные фото, значит, точно выйдет что-нибудь записать, правда же? Почему все, что он говорит, похоже на завуалированный флирт? Хосок заметил: у парня харизма льет через край, он ведет себя раскованно и легко даже несмотря на то, что имеет дело с Хосоком впервые. Да и этот трюк с совместными селфи окончательно приковал к нему внимание Хоупа: он такого совсем не ожидал. — Да, наверное, да, — Хосок чешет затылок, не зная, что и ответить, и уже собирается мириться с тем, что Агуст будет вести диалог. — Ты ведь уже слышал трек? Как тебе? — Первым же делом! Мне было приятно получить приглашение на фит от твоей команды, я задумывался о сотрудничестве с тобой раньше. Песня, конечно, сильно отличается от того, чем я занимаюсь, но я не могу упустить шанса поработать с будущим прорывом года. Хоуп и вправду не знал, за какие слова хвататься, на что реагировать сначала. Агуст следит за его творчеством? Вау. Хотел с ним поработать? Вау. Он сразу же принял предложение? Вау. Назвал его прорывом года? Вау, черт возьми. Он явно пытается понравиться Хосоку, разве нет? — Я… Я польщен, приятно слышать такое от… — От? — тут перебил его Юнги во время короткой паузы, пока Хосок задумался. — От тебя? У двери послышался шум в очередной раз, Хоуп тут же выглянул в проем: зашли продюсеры, менеджеры и парень, который занимается сэмплированием и сведением. Он снова встал, Юнги же, в свою очередь, не спешил этого делать. Когда вся делегация вошла непосредственно в студию, Хосок тут же пристроился около своего менеджера, Сокджина, предварительно поздоровавшись со всеми. За этот год Ким Сокджин заменил Хосоку всю семью и друзей, став старшим братом, которого у Хоупа никогда не было. Помимо того, что он отлично справляется со своей работой, он еще и оказался просто компанейским и общительным парнем, сразу нашедшим к Хосоку подход. Он легко шел на контакт и уступки, был не прочь помочь по рабочим вопросам и не только, но зато здорово разделял рабочие и дружеские отношения между ними. Даже фанаты ужасно любили Сокджина: они частенько восхваляют «дьявольски прекрасное» лицо парня в Твиттере, призывают его не подписывать контракты с модельными агентствами только лишь потому, что Хосок лишится менеджера. Разумеется, самому Сокджину это только льстит, а Хоупу порой кажется, что его менеджер популярнее его самого. Они некоторое время обсуждали рабочие нюансы, затем Сокджин уехал на те самые переговоры касаемо фестиваля, куда Хоупа зазывают уже не первый месяц; менеджер Агуста — Ли Хвитэк, — в свою очередь остался контролировать процесс. Хосок в очередной раз поблагодарил высшие силы за идею записать минус трека заранее, ведь это намного ускорило процесс записи. Тяжеловато было петь на испанском и, не будем скрывать, писать эти куски текста Хосоку помогал нанятый агенством лингвист, имевший дело с поэтическим переводом, но Хоуп все же, несмотря на все трудности, не отказался от идеи вставить в трек с латинскими мотивами язык стран, которыми он вдохновлялся. Чон действительно наслаждался процессом записи каждого своего трека. Он любил то, что делает, и делал то, что любит. Да, если потребуется, он жить будет в студии, лишь бы все было идеально... Ведь сейчас, когда он в студии с Агустом Ди, эта идея не кажется такой безрассудной. То, как чувак отдается процессу, (пусть это и не его песня), поражает. Кажется, Юнги действительно понравился трек Хосока, м? Хоуп завороженно наблюдал за записью партии Юнги: сам и не заметил, как засмотрелся на старшего. То, как тот себя подаёт, его манера, как он сладко растягивает слова… Хосок теперь понимает, от чего у него столько поклонников. Но Хосок и не видит заинтересованных, почти двусмысленных взглядов Юнги, пока записывает свою испаноязычную партию. «…yo sé que tú quieres mi querpo»*, и у Агуста буквально дыхание перехватывает, стоит ему услышать, как Хосок поет на иностранном языке. Языке любви и страсти, и к черту французский с этими плешивыми клише, когда испанский может окрасить любую фразу в тысячи новых оттенков, раскрыть новые грани звука и просто, черт возьми, буквально возбудить. Все в этих строчках: от произношения с лёгким акцентом, что добавляет пикантности, до того, как Хосок проговаривает один конкретный звук, заставляет табун мурашек промчаться вниз по его позвоночнику. Юнги это нравится, Юнги это заводит. Он, может, сначала и хотел проявить дружелюбие и завести новое знакомство в индустрии без всякого шейда, но сейчас ему и впрямь не по себе. Он смотрит на то, как Хоуп легко виляет бедрами в ритм песни себе в наушниках, пританцовывает и полностью отдается песне, и в его голове одна-единственная мысль: как бы вытрахать из него всю душу. Обычно Агуста не так легко завести с пол-оборота, но сейчас, видимо, дали знать о себе все фетиши, которые Хоуп собрал в себе: и иностранный язык, который говор Хосока заставил звучать совсем иначе, и эти, вроде как, невинные, но неприкрыто сексуальные движения в такт музыке. С этой песней Хосок точно не прогадал. «Потому что он так восхитительно двигает телом»**, да, черт возьми, это о нем, думает Агуст. Записывать общую партию было даже как-то слишком тяжело: в узкой кабине звукозаписи, стоя рядом петь в один микрофон, пытаясь сконцентрироваться на звуке, а не на чужом теле… Хосок слышал над ухом низкий глубокий голос, и это сбивало его с толку, не давая взять себя в руки, Агуст же все никак не мог собраться. И, видимо, именно легкое сексуальное напряжение помогло передать вайб песни в полной мере: от интонации до попадания во все ноты, а незапланированные томные вздохи Хосока параллельно пению, и Юнги, по воле случая взявшего тональность ниже, ещё и похвалили. Кажется, им повезло, что удалось все записать почти сразу же: на третьем дубле Юнги уже почти стоял за спиной Хосока, легко касаясь его спины корпусом, а Хоуп непроизвольно пританцовывал, что в несколько раз увеличило количество прикосновений и, блять, прилив крови в голову Агуста. Они закончили через шесть часов, что было рекордным сроком. — Может, вечером встретимся, поужинаем? Отметим удачную запись? — предложил Юнги уже в холле, снимая бандану со вспотевшей головы. Хосок обернулся от неожиданности: он и не рассчитывал на подобное приглашение. Думал, приедет домой, быстро в душ, и снова спать, пока не появится никаких внеплановых мероприятий. Но, кажется, раз уж они внеплановые, то можно разок и отменить, правда?