сангре.

Гормоны такой силой ударили Хосоку в голову, что тот едва соображал, что делает. Что вообще, черт подери, произошло? Что это такое было на студии? Почему он согласился пойти вместе на ужин? Влюбиться так быстро нельзя, думает Хосок. Видимо, беспрерывная работа дала о себе знать. Целый год Хоуп пахал не покладая рук в буквальном смысле этого слова: проводил дохрена времени с педагогами по технике речи и актерскому мастерству, по три раза на неделе занимался в зале, торчал на студии пока из него весь дух не выйдет, в любую свободную минуту брался за тексты для новых треков, бегал по интервью и вечерним шоу, через день убивался на уроках танцев, был постоянным гостем в музыкальных рубриках едва ли не на всех радиостанциях страны и снимался для обложек модных журналов. Параллельно этому его администрация оформляла все больше и больше рекламных контрактов — Джей-Хоуп теперь лицо популярного в Корее бренда одежды, международный амбассадор крупной косметической компании, и на его профиле в Википедии теперь, помимо того, что он «композитор, рэпер, рекламное лицо» появился пунктик «модель», ведь Хосок успел даже продефилировать на нескольких показах. Ну и где в таком плотном графике найдешь время для отношений? Несмотря на то, что в его контракте не было запрета на это, у Хосока банально отсутствовала возможность даже заикнуться об этом. Да, он, может, и находит девчонок (особенно Хвасу) из MAMAMOO красивыми, следит за CL не только из-за профессиональных качеств, а после участия в шоу с Розэ и Лисой из Blackpink вообще и думать ни о чем другом пару дней не мог. Да, он обновляет Инстаграм Хёны ежедневно, хоть сам аккаунта не имеет, и старается хотя бы изредка выделять время на просмотр выступлений CLC, Red Velvet и (g)-idle на Ютьюбе, тихо пуская слюни. Параллельно этому Хоуп интересуется Дином не только из-за его флоу, иногда жалеет, что ребята из NCT Dream не могут стать постарше в короткие сроки и, пока никто не видит, не отрывает глаз от мемберов NCT 127 и Pentagon на музыкальных шоу. Хосоку немного трудно быть бисексуалом с недотрахом, но как-то выживать приходится. Убиваться на тренажёрах и как можно больше времени уделять музыке, чтобы совсем исключить мысли о том, что неплохо было бы начать с кем-нибудь встречаться. Но оно Хосоку сейчас не надо, он это сам понимает, и, пока карьера на первом месте, он может прожить и без этого. Хоуп, в принципе, может позволить себе склеить любую девчонку или парня, какого пожелает, он может купить кого угодно, но ему это не интересно. Он не собирается отвлекаться ни на какие отношения в принципе, ведь сейчас он работает на свое имя. Вот когда имя сработает на него — можно будет наконец немного расслабиться. Хоуп давно не влюблялся по-настоящему. Да, он, конечно, не будет против, если Ким Джису* (или, например, Сoнми*, Пак Чимин или Ё Чангу*) придет и пожелает провести с ним остаток жизни, но ему все же хочется чего-то такого… От чего дух будет захватывать. Наверное, это тоже одна из причин, почему он не практикует популярные в мире one night stand — секс на одну ночь. Мимолетные (и не очень) краши в коллег уже, если честно, порядком поднадоели, но, пока они есть, ему живется чуть веселей. И, видимо, сейчас Хосок поймал своей очередной краш. На этот раз, кажется, уже что-то посерьезнее. На этот раз это Мин Юнги, широко известный публике под именем Agust D. Хосок вправду нервничал перед вечерней встречей. Он приехал домой всего полчаса назад, ещё ничего не успел сделать, развалившись на кровати в попытке прийти в себя после тяжёлого дня, как получил уведомление о новом входящем сообщении в Твиттере. @agustD: давай сегодня в семь в ресторане? я скину адрес. @j_hope: отлично, жду Всего два часа осталось, думает он. Это же, вроде как, много? ...или совсем чуть-чуть. Он нехотя встал и пошел в ванную, чтобы принять холодный душ. Сессия в студии правда вымотала его, болело горло, голова, и, от того что он долго стоял, ноги и спина. Хоуп сегодня спал всего часов пять — вчера слишком поздно закончил писать партию к новому треку на уже запланированный второй альбом, а сегодня, видимо, будет дома не раньше полуночи. Единственное, что его утешает — вечер обещает быть интересным. Он залез под едва не ледяную воду, уже раздумывая, чтобы надеть. Ресторан? Что-то миленькое, наверное, так что придется уложить волосы и достать смокинг. Хосок, только завернувшись в мягкое махровое полотенце, первым делом заказал такси на 18:45, ведь, если он не ошибся с адресом, Юнги пригласил его в довольно дорогое место, и находится оно не так уж и близко. Но зачем так официально, когда можно было бы просто сходить в бар, или, того лучше, в клуб? Тем не менее, он все равно делает легкий макияж: уложить брови, немного консилера… Просто, чтобы выглядеть более живым. Ну и, да, конечно, чтобы произвести немного впечатления на Юнги, веди сегодня на студии Хосок был совсем убитый: в этих дурацких шортах с какими-то подвязками и цепочками, и огромной, просто до невозможности огромной белой футболке, в кепке и совершенно ненакрашенный, еще сонный… А под конец совсем уставший и потный, с севшим голосом, мокрыми от духоты волосами и, очевидно, совершенно безумным от усталости взглядом. Мда уж, он явно сиял во всей красе. Повезло, что в шкафу висел отглаженный заранее (на случай внеплановых, например, как это, мероприятий) смокинг, повезло, что он вправду смог привести себя в порядок, и такси совсем не опоздало. В без двух минут семь Хосок стоял на ресепшене, и, только увидев его, сразу же подошел администратор с предложением проводить его, не спрашивая имени и личных данных. Ясное дело — Хосок узнаваем, но, видимо, Юнги заказал столик заранее и предупредил персонал, ведь мужчина уверенно провел его к определенному столу ближе к центру зала с нишей и приглушенным освещением. — Ваш столик, мистер Чон, — чуть улыбнувшись произнес администратор и поспешил вернуться обратно на свое рабочее место. Хосок выглянул из-за ниши и увидел сидящего там Юнги. — Давно ждешь? — спросил он, выбирая, куда бы лучше сесть, и в итоге оказался ровно напротив Мина. — Не волнуйся об этом, — Юнги чуть улыбается, — Рад видеть тебя снова. — Взаимно. Юнги, должен признаться Хоуп, выглядит невероятно. Черный смокинг, приталенный пиджак и белая рубашка, без бабочки, но доверху застегнутая. Черные татуировки, покрывающие тыльные стороны рук: несколько рисунков, короткая надпись на английском, кажется, узор, буквы на пальцах… Интересно, сколько еще у него тату? Ну, тех, что под одеждой? — Надеюсь, ты успел отдохнуть после студии, — начал Мин. — Потому что, полагаю, мы сегодня проведем остаток вечера вместе. У Хосока сердце забилось где-то в горле. И слабый золотистый свет, от которого глаза Юнги дьявольски блестели, и казались еще темнее, чем они есть, и этот его бархатный голос… — У нас в распоряжении вся ночь вплоть до утра, — сглотнув, ответил он, и, молясь, чтобы Агуст не заметил, как тот краснеет, взял в руки меню, и сразу сказал: — Сделаем заказ? — Как ты относишься к выпивке? — ответил Юнги вопросом на вопрос. Хоуп совершенно точно знает его отношение к выпивке: его может вынести даже с крепкого пива, не говоря уже о ресторанных винах с выдержкой в несколько лет, соджу, или, чего еще хуже, коньяках или кальвадосе*. Знал, что ему будет либо слишком плохо, либо слишком хорошо после достаточного количества выпитого, и что он не умеет пить Хосок тоже понимал прекрасно. — Я буду рад выпить с тобой. Юнги улыбается, зовет официанта. Заказывает морепродукты и какие-то закуски, и что-то еще, кажется — Хосок совсем не слушал. Его внимание привлекло только «и бутылочку Шато Монтроз, пожалуйста». Разве это вино не превышает семьсот тысяч вон в стоимости? Юнги, видимо, решил действительно устроить роскошный ужин в роскошном месте. Или, возможно, у него есть какие-то планы… О которых Чон Хосоку знать совсем не обязательно. Они провели первые полтора часа за легкой беседой, успели поговорить обо всем, начиная от плюсов и минусов Сеула, и описания Хосока любви к Кванджу, вплоть до обсуждения людей, с которыми им удалось поработать и татуировок Юнги. Не без подробностей, конечно же. — Я тебе их обязательно покажу, если так хочется, — говорит старший расслабленно, сидя в удобной позе откинувшись на спинку сидения и уже расстегнув верхнюю пуговицу рубашки. У Хосока едва колени не дрожат от его тона. Смысл фразы дошел лишь через несколько секунд, и, кажется, Хоуп физически почувствовал, как у него расширяются зрачки. Видимо, алкоголь вперемешку с гормонами и этими дьявольски красивыми глазами, смотрящими на него с сидения напротив, дали о себе знать. — Мне нравится смотреть на такое, — сказал он медленно. — Почему тогда сам не сделаешь? — тут же спрашивает Юнги. — Откуда ты знаешь, что у меня их нет? Хоуп нагло врет: сам-то иголок боится. Но ему слишком интересна реакция хена на подобный ответ. — Я много чего знаю, Хосок, — говорит тот с ухмылкой. — И даже про меня? — И даже про тебя, — Агуст подался вперед, оперевшись о стол: так, что теперь его лицо около Хосокова с расстоянием в сантиметров тридцать от силы. — Но, все же, мое предложение дать посмотреть еще в силе. Он садится назад, наблюдая за парнем. Хосок, черт его пойми, то ли смущен, то ли вот-вот пустится во все тяжкие. — Я обязательно им воспользуюсь, — сказал он, а затем, глядя Юнги прямо в глаза, тут же выпалил: — Поехали в клуб, хен. — Я плохо танцую, но, чувствую, придется принять твое предложение. — Я тебе покажу. Юнги знает, что он покажет, и не откажется посмотреть на это. Он-то видел, как Хосок двигает телом. Видимо, он долго и упорно занимался танцами, но в нем чувствуется природная грация и элегантность. Сегодня в студии он так мягко двигал бедрами под латиноамериканский бит, что у Юнги чуть слюни не потекли. Его движения настолько естественные и в то же время отработанные, что глаз оторвать нельзя. Главное, думает Юнги, не сорваться. Через десять минут они, наскоро расплатившись, уже стояли на улице в ожидании такси. Хосок стянул с себя пиджак, расслабил галстук, расстегнул пару пуговиц, и оперся спиной о стену ресторана. Он был не в стельку, но уже совершенно точно опьяневший, и ему было совершенно плевать. Несмотря на характерную десяти часам вечера темноту, фонари светили достаточно ярко, и все было просто прекрасно видно, так что рядом стоящий Юнги разглядывал контур тела Хосока через его тонкую белую рубашку. Рельефное тело. И пресс, и мускулистые руки, стройную талию и все такое… Хосок, думается Юнги, действительно хорош собой. Агуст лезет в карман брюк за пачкой сигарет, достает одну, затем зажигалку, а затем оборачивается к Чону, протягивая упаковку. — Куришь? — Иногда, — Хосок берет одну сигарету, Юнги убирает пачку в карман. Он курит яблочные, заметил Хоуп, и парфюм у него яблочный — неплохо. Юнги поджег сигарету, сделал первую затяжку, и дал зажигалку Хосоку. Юнги сигареты не столько помогают, сколько, можно сказать, стимулируют. Он уже не ловит особого кайфа от процесса курения, и, наверное, единственное что ему даёт эта привычка: трата денег, ломка, и облегчение длиной в первых несколько секунд. Хосок же курит и вправду редко — когда сильно нервничает или совершенно пьяный. Ситуация сейчас, правда, не соответствует ни одному из двух обстоятельств, и слава богу, думает Хосок. Первая затяжка: дым словно растекается по телу, и Хосок думает, что именно этого ему не хватало. Некурящим табак быстро дает в голову, но, благо, Юнги курит дорогие, так что горечи во рту Хосок не чувствует, а только лишь легкое расслабление. Хосок выпускает дым вскинув голову и глядя в небо, пока Юнги затягивается в очередной раз и не сводит глаз с него самого. Они молча курят ещё с минуту, затем быстро тушат и избавляются от окурков. Хосоков пиджак у него в руках и рубашка расстегнута, открывая шею, пока Юнги, наоборот, довольно прохладно. — Не заболеешь? — Главное никого не заразить, — ответил Хосок усмехнувшись. — Заботливый. Хосок намекнул, Юнги ясно это понял. Они оба делают вид, что ничего особенного не происходит, но оба знают, что это не так. Юнги бы с удовольствием трахнул его разок-другой, а лучше еще. Да, он довольно долго наблюдал за его деятельностью, да, был бы не против стать друзьями, но стоило ему увидеть как тот танцует, как подаёт себя, и ему крышу снесло. Мало того, что сам Хосок вышел и лицом, и телом, так еще и талантлив до безобразия. А Юнги очень нравятся талантливые танцовщики — это его кинк. Потому, только получив предложение о сотрудничестве от представителей Хоупа, он тут же согласился. Конечно, поработать с юным дарованием пойдет лишь на пользу карьерам их обоих, но куда больше Юнги нравилась идея познакомиться с ним поближе. Агуст не бросается на всех подряд: он выбирает жертв довольно осторожно, и Хосок кажется идеальной, идеальной жертвой — поэтому его так коробит с одной только мысли о мальчишке. Мин вспоминает цитату из дурацкой песни, что прицепилась пару лет назад: «Я не хочу быть твоим другом, я хочу поцеловать тебя в шею»*, и усмехается себе под нос. Видимо, каким бы Хосок не казался интересным, и какими бы завораживающими не были его личностные качества, гораздо более завораживающее он двигается. Животные инстинкты берут верх, и Юнги ничего не может с этим поделать. Чувства, что испытывал Хосок от короткого знакомства, нельзя было назвать любовью с первого взгляда, да и влюбленностью тоже, но тут определенно была симпатия, какое-то притяжение… и сексуальное напряжение. Полтора года без секса вскружили Хосоку голову еще на студии — когда Юнги, такой прекрасный, выкладывающийся на сто десять, читал свою партию, жестикулируя до безумия красивыми (и, как Хосоку показалось, сильными) руками, с выступившим на лбу потом, банданой на голове, что ужасно ему подходила, и лёгкой ухмылкой на лице. Да, Юнги определенно вызывал в нем интерес. Может, они и могли бы потом начать встречаться, если Агуст уже при первой встрече ведется себя слишком уж открыто со всеми этими его улыбками и невзначай брошенными взглядами, которые, как Юнги казалось, Хосок не замечает. Хоуп ещё не знает к чему, кроме совместной работы, приведет их знакомство, но сейчас ему об этом задумываться не хочется. Может, разве что понадеяться. Но больше хочется Юнги поцеловать, и, как Хосок может только предположить (конечно же не зная, что это на тысячу процентов верно), это взаимно. Они садятся на заднее сидение подъехавшего такси и едут в клуб, который выбрал Хосок, и, честно говоря, они оба не хотят загадывать о том, чем кончится вечер, им ведь и без этого хорошо. А, раз уж им хорошо, что может пойти не так?