Либо ты, либо я

POV Максим Утром (я определил, что это утро, по противному солнцу, светившему мне прямо в глаз) голова раскалывалась так, как будто вчера (или сегодня?) по ней били с двух сторон сковородками. Возможно, так оно и было. Вспомнить, что происходило вчера вечером, не представлялось возможным. Мне стало жарко, и только тогда я заметил, что замотан в одеяло, как в кокон. Выпутаться из него оказалось нереальным, видимо, что-то мешало. Я перевернулся на другой бок, чтобы найти причину моих страданий, да так и замер. Нос к носу со мной лежал и преспокойно дрых, сопя во сне, Самойлов. Из-за одного его вида резко нахлынули воспоминания о вчерашнем вечере: какие-то девушки, я, пьяный, на столе, я, прижатый Кириллом к стене, чьи-то губы на моём… О Господи… Я так быстро ещё никогда не трезвел. Похмелье как рукой сняло, в голове стало кристально ясно и почему-то пусто. Мыслей по поводу произошедшего не было. Как и не было ни единой идеи насчёт того, как вести себя дальше, когда этот гадёныш проснётся. Кто победитель? Я победитель. Почему? Потому что Самойлов проснулся из-за моей возни. Его ресницы задрожали во сне, а мне было это прекрасно видно на таком-то расстоянии, и глаза медленно раскрылись, обводя меня сонным взглядом. Вот почему он такой красивый? По-моему, было бы честно, если бы люди выглядели так же, какие они есть внутри. Тогда бы эта сволочь не была такой обманчиво красивой. Но нет, он лежит передо мной, тёплый со сна и умопомрачительно привлекательный, смотрит мне прямо в глаза своими сонными зелёными щёлками и белозубо улыбается. - Доброе утро, конфетка, - бормочет неразборчиво хриплым шёпотом, заставляя меня всего сжаться. Потому что это идеальное утро из идеального фильма. И так не бывает. - Какое, на фиг, доброе утро? – бурчу и впиваюсь в него недовольным взглядом. Парень в ответ молчит, размышляет пару секунд, а после, сонно зевнув, вскарабкивается на меня, седлая сверху. – Эй ты, царь горы! А ну слезай с меня! Немедленно. - Куколка, - наклонившись, шепчет Самойлов, заставив меня затаить дыхание. Что там дыхание, у меня, кажется, даже сердце замерло в этот момент, ожидая, что он выкинет дальше. – Ты вчера был сильно пьян, так что, наверное, не помнишь, что я тебе сказал. Но я повторю. Слышать не хотелось. Что бы это ни было, я не хотел этого знать. Потому что изо рта Самойлова не может вылететь ничего хорошего, ничего, что обещало бы мне спокойную долгую жизнь. Только то, что в любом случае принесёт ещё больше боли и страданий. Потому что в этом весь он. Я даже по-детски зажмуриваюсь и отворачиваюсь, не желая его слушать, но парень упорно давит на мои плечи и смотрит сверху пронзительно, я даже с закрытыми глазами чувствую его взгляд. - Слушай меня внимательно, Максим. Ты. Мне. Нравишься, - с паузами выговаривает это чудовище и, наклонившись ещё ближе к моему лицу, аккуратно касается уголка губ. Поцелуем? Да, поцелуем. А мне стыдно, как будто родители застукали меня за просмотром порно, хотя сейчас ситуация совсем не располагает меня к стыду. Так почему же? Сердце стучит в висках, как бешеное. Дыхание сбивается, становится жарко, и очень хочется выбраться из-под него, из его захвата, и спрятаться, убежать куда-нибудь. Да, я не привык сбегать, но, видимо, от него нет другого избавления. Только так. Я не трус, я просто хочу жить. - Слезь с меня, Самойлов. Я тебе не кресло, - стараюсь выговорить это как можно более холодно и зло, и у меня даже получается, но этому твердолобому барану что об стенку горох. - Ты ведь помнишь, что я говорил, когда ночевал у тебя, - от неожиданности я распахиваю глаза и сталкиваюсь взглядом с больными глазами парня. Он смотрит затравленно и как-то виновато. Ослабляет хватку рук на моих плечах, и мне становится легче дышать. Я думал, эта тема для нас запрещена, мы не имеем права её касаться. Ведь всё, что произошло тогда у меня дома, было неправильно. Это была ошибка. Надо так ему и сказать. – Ты помнишь, Максим. Мне действительно очень жаль, что тогда, на первом курсе, я пошёл на поводу у большинства. Прости, что я такая бесхребетная амёба. Я портил тебе жизнь просто из прихоти, не понимая настоящих последствий своих поступков. Я сам сделал так, что ты меня возненавидел. Но всё равно, всё равно… Ты мне, правда, нравишься. Я весь замер, как соляной столб, поняв, наконец, что он не шутит. Кирилл не шутит, он совершенно серьёзно сейчас всё это говорит, и это даже ни капли не похоже на одну из тех изощрённых шуток, какими он любил меня раньше дразнить. - Ты мне нравишься, и наплевать, гей я там или не гей. Похрен. Мне хочется не отходить от тебя ни на шаг круглыми сутками. Я как больной из-за тебя. Вот, - его запал так же неожиданно иссякает, как и появился. Он опускает голову, не глядя больше на меня. А мне, наоборот, хочется заглянуть ему в глаза. В глаза моему личному кошмару, моему злейшему врагу, моему мучителю, который отправил три года моей жизни коту под хвост. - Кирилл, - зову его по имени, потому что в такой ситуации кажется неуместным обращаться к нему, как обычно, по фамилии. Он дёргается и поднимает на меня нечитаемый взгляд. – Иди первым в душ. Я после тебя. Мне нужно время побыть одному, время подумать. Он снова опускает голову и, послушно поднявшись с меня, выходит из комнаты. Оставшись один, я теряюсь. В голове тысячи мыслей роятся вокруг одной – ему нельзя доверять. Или можно? Воспоминания стали всплывать картинками: как он закупался вместе со мной в супермаркете и всё оплатил, как он спал в моих шортах, как он шептал мне откровенности перед сном, как он красил мне волосы в нашей маленькой ванной, как он впервые меня поцеловал. Может, он всё-таки не врёт? Но я совершенно не представляю, что же мне тогда делать. Что мне ему ответить? «Молодец»? «Спасибо, что любишь меня»? Чёрт возьми, что?! Кирилл вернулся из душа быстрее, чем я ожидал. Я так ни к чему и не пришёл. Он вернулся в одном лишь полотенце на бёдрах, мокрый после душа. Видимо, привычка вытираться полотенцем у него отсутствовала напрочь. Как я мог не посмотреть на скатывающиеся по его мускулистой загорелой груди капли? Как я мог не обратить внимания на дорожку тёмных волос, начинающуюся чуть ниже пупка и скрывающуюся под белым полотенцем? - Я тебе совсем не нравлюсь? – неожиданно спрашивает парень, заставая меня врасплох. Мне нечего ему ответить. Нравится ли он мне? Я словно язык проглотил. Кирилл подходит ближе к кровати, осторожно откидывает одеяло в сторону и, приблизившись, застывает в паре сантиметров от моего лица. Нравится ли он мне? Он, безусловно, очень привлекательный парень. Можно даже сказать, мой тип. Но как я могу сказать, что чувствую, пока не доверяю ему? Но если на секунду представить, что моего недоверия не существует? Нравится ли он мне? А если предположить, что нравится, что тогда? Судьба, если это твоя очередная жестокая шутка, то учти, я не понимаю юмора. Я кладу ладони на его грудь, стараясь хотя бы так обозначить дистанцию, но подаюсь губами к нему. Он улыбается прямо в поцелуй и тянется ко мне ближе, но я упираюсь ладонями в его грудь настойчивее, не давая прижаться к себе. Это кажется слишком интимным жестом, который мы не можем себе позволить. - Ты можешь доверять мне, Максим, - шепчет Кирилл в мои губы и снова целует. Конечно же, я не могу. О чём он? Я не могу, но… Он осторожно убирает мои ладони, сжимает их в своих, прижимая к кровати, и наваливается на меня, прижимаясь своей грудью к моей груди. Из-за этого я слышу, как заполошно бьётся его сердце, чувствую, какой он горячий и живой. Он близко. Он придавливает меня к кровати всем своим весом и целует так осторожно, как меня даже в самый первый раз не целовали. Кажется, что я для него хрустальный в этот момент. От этого чувства так сжимается всё в груди. То он прёт напролом, сшибая всё на своём пути, очаровывая меня своим упорством, то вот так ласково вьётся вокруг, уговаривая и лукавя. Что же мне делать? Я совершенно безоружен перед таким противником, как он. Его это бесконечное упрямство и стремление двигаться вперёд, не останавливаться – это то, что на самом деле всегда меня в нём удивляло. В хорошем смысле удивляло. Возможно, даже притягивало. Кирилл отрывается от моих губ и смотрит совершенно восторженно. Наверное, будь у него хвост, он бы непременно завилял им, как собака, от радости. - Так я тебе нравлюсь? – сам себе не верю, что спрашиваю это не у кого-нибудь, а у Самойлова, и тот в ответ радостно кивает много-много раз, как игрушка на приборной панели. – И что ты хочешь? Умею я ставить в тупик. Кирилл примолк, задумался, ушёл в себя на полминуты. Так я и знал, он не имеет понятия, что с этим своим «нравишься» делать. Я приподнимаюсь на локтях, тем самым заставив парня слезть с меня, и встаю с кровати. - Пошли, позавтракаем, - и выхожу в коридор, не дожидаясь особо, когда он последует за мной. Пусть подумает, чего на самом деле хочет, перед тем как получить от меня ответ на его признание. В холодильнике у него после вчерашнего шаром покати, а вся кухня усыпана бычками, маленькими таблетками и разномастными бутылками. Сразу видно, здесь вчера была вечеринка. Но в холодильнике я, к счастью для нас обоих, нахожу курицу в панировочных сухарях, так что вопрос с завтраком становится закрытым. Подсолнечное масло вчера, слава Богу, никто по пьяни не выхлебал, так что через минуту сковорода уже шкварчит, нагреваясь. Кирилл выплывает из спальни через пару минут, когда я уже достаю размороженные кусочки курицы из микроволновки и вскрываю пакетик. Неожиданно сильные руки обвивают меня сзади за талию, а горячие ладони прижимаются к животу, и маленький куриный кусочек выскальзывает из моих пальцев, падая на сковородку и разбрызгивая вокруг горячее масло. Я шиплю возмущённо и оборачиваюсь на Кирилла, чтобы отругать за то, что он меня напугал. Мыслей о том, что нужно убрать его руки с моей талии, пока нет. С перепугу, наверное. - Я хочу вот так просыпаться с тобой каждое утро, - неожиданно выдаёт это чудо природы, подавив мои возмущения на корню. Все слова застревают где-то в горле, заставляя меня осоловело хлопать глазами на Кирилла. Я краснею и отворачиваюсь, чтобы не показать этого, продолжая терпеливо и аккуратно выкладывать куриные кусочки на сковородку. Подбородок Самойлова врезается мне в плечо, и парень, устроившись поудобнее, тихо вздыхает. Сил моих больше нет. - Это называется «встречаться», - раскрываю я для него страшную тайну Вселенной, и он вздрагивает. Испугался, да? Конечно, для такого, как он, встречаться с парнем смерти подобно. У него ведь статус, положение, честь семьи, семейный бизнес, в конце концов. Всё это обременяет его и не даёт ему жить так, как он сам того хочет. Но я не намерен его жалеть или упрощать ему жизнь. Пусть сам решает, что для него важнее. Чужие руки на животе сжимаются крепче, а тёплый нос утыкается мне куда-то между плечом и шеей. Слышится очередной вздох. Позавтракали мы в абсолютной тишине. Я сварил нам кофе, нарезал найденных законсервированных ананасов и красиво выложил их по тарелкам вместе с домашними «чикен макнаггетс». Самойлов трескал с аппетитом, но на меня старался лишний раз не смотреть. Я первым закончил и, сгрузив свою посуду в раковину, ушёл в ванную. Всё ещё нужно было принять душ и умыться. На сушке в ванной обнаружились мои давно утерянные трусы. Откуда они здесь, я представить мог. В тот раз ведь этот гадёныш сказал мне, что не нашёл их. - Кирилл, - высовываю голову из двери и смотрю на парня в упор. - Что? – оборачивается, не имея понятия о грядущей буре. - Ты что, дрочил на мои трусы? – он давится своим кофе и закашливается, пытаясь постучать себя по груди, а после впивается в меня перепуганным взглядом, пойманный на горяченьком. – Короче, я их заберу. Я снова скрываюсь в ванной и засовываю сложенные в три сотни раз труханы в задний карман джинс. Мыслей всё больше и больше. И давно он на меня слюнями капает? Чёртов Самойлов, даже сам Дьявол не разберёт, что у него в голове. Выкрал мои трусы, что-то непотребное с ними делал на протяжении всего этого времени. Может, ну их, оставить ему? На выходе из ванной натыкаюсь на Кирилла. Он возвышается надо мной мрачной тучей и ходит по пятам, как привязанный, пока я собираю свои немногочисленные вещи. В прихожей я молча завязываю шнурки на зимних ботинках, молча влезаю в пуховик, молча наматываю шарф. - Ты без шапки, что ли, пришёл? – выдаёт Самойлов, а мне хочется рассмеяться. Посмотрите-ка, какой он заботливый враз стал. - Без. Ну, я пошёл. Пока, - намереваюсь было уже выскочить за дверь, но настойчивая рука меня придерживает, возвращает обратно на порог квартиры. – Ну, что ещё? - С Новым Годом, - бормочет это чудовище, неловко улыбаясь и силясь ещё что-то сказать. Но я терпеливый, так и быть, подожду. Засунув руки в карманы куртки, делаю самый кислый вид из возможных. – Знаешь, как Новый Год встретишь, так его и проведёшь, - маленькая заминка, он поднимает на меня неуверенный взгляд и, не дав мне ни секунды, целует в губы. Всего-то какой-то маленький чмок, а я снова смущаюсь и возмущаюсь одновременно. Умеет же этот поганец вывести меня из душевного равновесия. – Так что… Ты будешь со мной встречаться?