История истинной любви

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ Полный раскаяния, Малефисент в задумчивости просидел весь следующий день возле Стены. Мысль о том, что сегодня вечером он вновь увидит невинное лицо Аврора, разрывала ему сердце. Он с новой силой чувствовал глубокую потребность защитить мальчишку от ужасов окружающего мира, но по иронии судьбы Малефисент сам был его частью. Потому что это он проклял Аврора, именно он лишил его возможности прожить всю свою жизнь на вересковых топях или со своей семьей. «И Аврор, — грустно улыбнувшись, подумал Малефисент, — стал тем единственным человеком, который напомнил мне о том, как важно иметь семью и друзей». День рождения Аврора стремительно приближался, и Малефисент все больше чувствовал себя утратившим надежду и абсолютно бессильным. К моменту появления Аврора той ночью Малефисент был переполнен чувствами, которые, как ему казалось, были давным-давно им забыты. Но, привыкший всегда скрывать свою боль и страх, он просто молчал, и о том, что происходило в его душе, говорила только гримаса муки на его лице. Не подозревая о чувствах, владевших его крестного, Аврор болтал о торте, который он испек в тот день. Ему пришлось сходить далеко в лес по ягоды, но дело стоило того, поскольку его тетушки обожают сладости. Отвлекшись на порхавшую среди деревьев фею, которая была похожа на листик, Аврор прервал самого себя и спросил: — Скажи, у всех фей есть крылья? — Как правило, — коротко ответил Малефисент, у которого не было настроения поддерживать разговор. Ему оказалось достаточно трудно просто слышать звонкий голос Аврора, без того чтобы не сломаться, не сказать о том, что он проклял его, а затем умолять о прощении. Но Аврор не уловил его тревоги. — А почему их нет у тебя? — Я бы не хотел об этом говорить, — тихо ответил Малефисент. — Мне просто любопытно, потому что у всех других фей крылья есть, а… Для Малефисента это было уже слишком. — Довольно! — отрезал он. Аврор сразу же замолчал, и дальше они пошли молча. Взглянув на принца, Малефисент заметил, что лицо Аврора побледнело, а глаза стали мокрыми. Видя, какую боль он причинил парню, Малефисент смягчился. — Когда-то у меня были крылья, — тихо, почти шепотом, сказал он, с болью вспомнив о прошлом. — Но их у меня украли. Это все, что я могу сказать. Но Аврору этих скудных сведений было мало, ему хотелось узнать больше. — А какого цвета они были? — все больше волнуясь, спросил он. — Они были большие? Глядя вдаль, словно где-то на горизонте он мог увидеть свои крылья, Малефисент ответил с грустной улыбкой: — Такими большими, что, когда я шёл, волочились за мной по земле. И очень сильными, — говоря о своих давно утерянных крыльях, он почувствовал боль в спине, там, где остались шрамы. — Они могли поднимать меня за облака и носить против встречного ветра. Они никогда меня не подводили. Ни разу. Договорив, Малефисент постарался не взглянуть на Аврору. Он еще никогда не говорил этого вслух. Никогда никому не рассказывал о том, как много значили для него эти крылья и каким ударом стал для него поступок Стефана. Крылья напоминали Малефисенту о его матери, но в то же время они были неразрывно связаны с его собственным «я» — с его парящей, гармоничной личностью. Неожиданно Малефисент почувствовал, как длинные пальцы переплелись с его пальцами. Посмотрев вниз, он увидел, что Аврор вложил в его ладонь свою изящную руку и крепко ее сжал. Встретившись с Аврором взглядом, Малефисент заметил, что в глазах Аврора отражается та боль, которую испытывал он сам. Малефисент медленно высвободил свою руку. Он уже потерял многих, кого любил. Вскоре ему предстоит потерять и Аврора — теперь это лишь вопрос времени. * * * Крылья Малефисента несли его все выше и выше в черное, как сажа, небо. Неистово извиваясь, он боролся с ними. Вскоре он увидел их цель. Внизу под ним в лунном свете блестела Терновая Стена с торчащими из нее огромными шипами. Крылья несли его прямо к ней. Даже если ему удастся выжить при падении, он ни за что не уцелеет, наколовшись на эти шипы, в этом можно не сомневаться. В тот момент, когда крылья выпустили его и он полетел вниз, Стефан, судорожно вздохнув, проснулся в своей комнате. Еще один кошмар. Неужели эти крылья никогда не перестанут преследовать его, даже во сне? Стефан быстро оделся и направился на зубчатую стену замка. Ему необходимо было действовать, увидеть, как продвигаются дела у его людей. Но приблизившись, Стефан был крайне разочарован. Ничего не происходило. Рабочих видно не было, а их десятник громко похрапывал в углу. Стефан схватил ведро с водой и вылил ее на спящего. Десятник вскочил — ошарашенный, взъерошенный. — Где твои люди? — спросил Стефан. — В своих постелях, ваше величество, — ответил десятник, поеживаясь. — Пусть немедленно вернутся к работе. Десятник замялся, не зная, как возразить королю. — Они измотаны, сир. Но с первыми лучами солнца я верну их на работу. — Мне нужно, чтобы они принялись за дело прямо сейчас, — продолжал настаивать Стефан. Десятник плохо понимал, чего хочет король. Работать прямо сейчас? — Ночь на дворе, — начал он. — Да-да, — согласился король. — На дворе ночь. Так что поднимай их. — Но, сир? Потеряв терпение, Стефан отшвырнул десятника к стене. — Поднимай их и возвращай на работу. Немедленно! Мы не успеваем. Шевелись! Следующие несколько дней Малефисент провел в странном оцепенении. Он почти не разговаривал, не ел, даже не дурачил пикси и не превращал Диаваля в различных животных. Он не находил утешения, даже бродя по своей рощице или гладя бархатистые головки камышей. Все чаще и чаще ноги приводили его к берегу Темного Пруда. Находившийся на дальнем от Стены краю вересковых топей, этот пруд был местом, где обитали самые мрачные создания волшебного мира. Здесь жили тролли-бараны и тролли-кабаны с покрытыми щетиной и бородавками ртами. Мрачным был и сам пруд. Уоллербоги не очищали воду этого пруда, не подходили близко к нему и мисти-каменщики. Глухое это было место. Уголок для тех, у кого темно на сердце. «Я заслуживаю того, чтобы находиться здесь, — говорил себе Малефисент всякий раз, подходя к пруду. — Только тот, у кого такое же черное сердце, как у меня, мог причинить зло мальчишке с таким светлым сердцем, как у Аврора». Зная о мрачных мыслях господина, Диаваль часто сопровождал его до Темного Пруда. Здесь он садился на берегу и молча ждал, когда он соберется уйти. Но однажды ближе к вечеру, спустя несколько дней после того, как Аврор взял в свою руку ладонь Малефисента, Диаваль не заметил, как его господин покинул рощицу. Обнаружив, что он ушёл, он быстро полетел к Пруду и, увидев там Малефисента, опустился на его плечо. Диаваль стал тереться своей головой о голову Малефисента, словно пытаясь его утешить. Но Малефисент был не в духе. — Прекрати! — приказал он. Он принялся тереться еще сильнее. Сердитым взмахом руки он превратил Диаваля в человека. Оказавшись на ногах, он озабоченно посмотрел на Малефисента и сказал: — Господин, вы несчастны. — У меня все отлично, — ответил он. — Нет, вы несчастны, — повторил Диаваль. — Это тебя я сейчас сделаю несчастным, если не перестанешь каркать. Диаваль покачал головой. Словами до него не достучишься. Но, может быть… Он медленно протянул руку и прикоснулся к плечу Малефисента, надеясь утешить огорченного фея. Не помогло. Он окинул Диаваля ледяным взглядом и стряхнул его руку с плеча. Кипя от гнева, он повернулся и молча пошел прочь. Какое право имел Диаваль утешать его? Что он о себе возомнил? Он был, между прочим, главной причиной всех его неприятностей. Если бы Диаваль не помешался на Авроре с его маленьким домиком и этими противными пикси, он бы никогда его не увидел. Никогда не наблюдал бы за тем, как мальчишка подрастает. Никогда не полюбил бы его. Никогда не сказал бы того, что разобьет его сердце. Сейчас Малефисент знал, что должен признаться Аврору, эта мысль терзала его с тех пор, как он в последний раз виделся с парнишкой. Да, он должен рассказать ему правду — но как нелегко это будет сделать! Негромко застонав, Малефисент крадучись направился к Стене ожидать ночи, когда на небе появятся звезды и выплывет наружу правда. Весь день падал легкий снежок, поэтому сейчас, когда Малефисент и Аврор шли по вересковым топям, направляясь в один из своих любимых уголков, на Луг Снежных фей, следы их ног заметал мягкая пороша. От их дыхания в холодный воздух поднимались маленькие облачка пара. С покрытыми белым снегом холмами и сверкающими на небе звездами пейзаж был чудесным. «Ах, если бы только я не должен был разрушить красоту тьмой!» — подумал Малефисент. Расправив плечи, он прогнал эту мысль прочь. Сейчас или никогда, выбора у него нет. — Аврор, — начал Малефисент, — я должен кое-что сказать тебе. — Да? — Аврор поднял на него свой невинный и чистый взгляд. Малефисент остановился, переминаясь с ноги на ногу и не зная, как ему продолжить. — В мире есть зло, — сказал он наконец. — И я не могу уберечь тебя от него. Ожидая, что принц встревожится, Малефисент был удивлен, увидев, как тот улыбается. — Мне почти шестнадцать лет. Я уже могу позаботиться о себе. Сам того не желая, Малефисент улыбнулся. Какой храбрый, но при этом какой наивный мальчик! — Понимаю. Но я не об этом… — У меня есть план, — перебил его Аврор. Лицо его вспыхнуло от возбуждения. — Когда я стану старше, то буду жить здесь, на вересковых топях, вместе с тобой. И тогда мы сможем заботиться друг о друге. При виде горделивой улыбки на лице Аврора Малефисенту не оставалось ничего иного, как только улыбнуться в ответ. Совершенно ясно, что мальчишка много думал об этом. Очень трогательно, что он не просто хочет жить на вересковых топях, но и стать частью жизни самого Малефисента. Аврор не знал, что ожидает его в будущем, о проклятии, которое невозможно было снять. Он рассчитывал провести всю свою жизнь рядом с Малефисентом. На вересковых топях, а не в домике со своими тетками, где все было бы гораздо проще. Там у него был дом, семья — во всяком случае, то, что он считал своим домом и своей семьей. А здесь, на вересковых топях, его товарищами могли бы стать только лесные создания. Конечно, здесь у него были бы еще и Диаваль, и Малефисент — правда, насколько приятной показалась бы ему такая компания спустя какое-то время? Но это было бы так чудесно… От слов Аврора сердце Малефисента забилось чаще. «Минутку, — подумал он. — Почему мне раньше не пришло это в голову?» Может быть, — всего лишь может быть, — есть способ избежать проклятия и дать Аврору то, чего он хочет и чего, если честно, хочет и сам Малефисент? Если Аврор будет жить на вересковых топях, он никогда не притронется к веретену и избежит судьбы, предсказанной ему почти шестнадцать лет назад. Чувствуя нарастающее возбуждение, Малефисент повернулся к Аврору. — Тебе не нужно ждать, когда ты повзрослеешь, — сказал он. — Ты можешь поселиться здесь уже сейчас. — Но тетушки никогда не позволят мне этого, — печально покачал головой Аврор. — Думаю, ты сам сможешь о себе позаботиться, — заметил Малефисент, надеясь, что его слова прозвучат не так безнадежно, как его ощущение самого себя. Теперь, когда мысль о возможном спасении Аврора прочно застряла у него в голове, Малефисент не хотел отступиться от нее. — Могу, — ответил Аврор. — Но им будет грустно без меня, — он помолчал, затем улыбнулся так, словно ему в голову тоже пришла хорошая идея. — А они смогут приходить навещать меня? Малефисент подавил стон. Нотграсс, Фислвит и Флиттл? Здесь? Эти предательницы возвратятся на вересковые топи и, что хуже всего, в его рощицу? Отвратительная идея. Эти три пикси покинули свой дом, чтобы жить с врагами… но, правда, ведь именно они вырастили Аврора. И, как бы то ни было, они неплохо справились со своей задачей. Пусть даже с невидимой маленькой помощью Диаваля и самого Малефисента. Глядя в полное надежды лицо Аврора, Малефисент уже знал, что у него нет выбора. Если он хочет, чтобы Аврор жил в безопасности на вересковых топях, ему придется пропустить пикси сквозь Стену. Только не навсегда. Не в любой момент, как они пожелают. Впрочем, эти детали они с Аврором могут обсудить позже. А сейчас он просто скажет «да». Аврор радостно взвизгнул и захлопал в ладоши. — Тогда я, конечно, хочу! — воскликнул он. — Я буду спать в дереве, питаться ягодами и орехами, и все феи будут моими друзьями. Я буду счастлив здесь до конца моей жизни. Завтра же расскажу им об этом! С этими словами Аврор рванул вперед, переполненный мыслями о своей будущей жизни. Идя следом за ним, Малефисент радовался тому, что все понемногу устраивается.