— Брат, помоги мне!
— Да здравствует король!
— Дядя, я не хотел.
— Беги прочь, и никогда не возвращайся…
Лейтмотив нескольких голосов прорезал слух Скара, и он, нехотя разлепив глаза, недовольно лицезрел на щербатые своды пещеры. Гул копыт гну, что в панике рассекли расстояние по всему каньону, всё ещё был отчетливо слышен даже сейчас, спустя пару часов, а перед ним, точно он попал в прошлое, осталась та самая картина: Муфаса, отчаянно державшийся за обрыв и просивший о помощи, а после, благодаря ему, с невообразимой скоростью павший в несущееся стадо. Скар глубоко вздохнул, на какое-то короткое мгновение ощутив легкую тоску, но почти сразу мотнул головой и нахмурился, дабы отогнать прочь эту мысль. Сейчас он лежал там, где некогда со своей женой восседал его достопочтенный братец. Признаться, ещё несколько месяцев назад для Скара эта мысль быть роскошью, но сейчас, касаясь всем телом того места, где всегда почивал сам король, молодой лев с трудом сдерживал злорадную ухмылку.
«Всё для короля» — набатом пронеслось в голове Скара как никогда довольным баритоном.
Новый король уложил гривастую голову на скрещенные лапы, при этом обвив худое тело хвостом. Подавив вздох, лев хотел было вновь впасть в желанный сон, но короткую тишину нарушили мерные шаги за пределами его подсознания, и они вели в его же сторону. Поморщившись во сне, Скар медленно разлепил очи, тут же увидев нависшую над ним гиену. Глядя на неё, чем-то недовольную, он вдруг подумал, что тем, как обычно, было всего недостаточно, и наверняка та пришла к нему не с благодарностями на устах.
— Скар, — вполне серьёзно, но в то же время невозмутимо, окликнула его гиена, тряхнув чёрным загривком, что падал на её хмурую морду, — ты не занят? Могу ли я поговорить с тобой?
— Ах, Шензи, моя добрая подруга времен прекрасных, — пробасил темно-рыжий лев, нисколько не скрывая наигранности в своих словах. Боковым зрением он увидел, как скорчилась та от такой фальши. — Что же привело тебя сюда? Я думал, с того момента, как твой клан перейдет жить в земли прайда, вы будете довольны таким обилием воды и пищи, но по твоей мине не скажешь, что ты рада. Мучает совесть за то, что…
Неожиданно Шензи прикрыла его пасть лапой и тихо шикнула. Скар же чуть ли не привстал на лапах от такого: не будь та матриархом, то подобная фамильярность обошлась бы ей довольно-таки дорого.
— Еды достаточно, мы рады. Гиены пируют, жизнь наладилась, но вот проблема… Львицы изъявили своё недовольство, — ядовитым тоном прошипела гиена, осклабившись, когда в ушах звоном прозвучал претивший голос взъевшихся львиц. — Угадаешь, кто кричал больше остальных? Сараби… Теперь она решила поговорить с тобой.
— Вот оно как, — дёрнул бровями Скар, вовсе не удивившись такому раскладу событий: сомнений не было, что жена его покойного братца решит вставить свою никому не нужную реплику.
— Лично с тобой, Скар. Без посторонних глаз. Она там, за стеной пещеры, покорно ждет твоего позволения войти.
— Ах, вот так уже? Неужели в кои-то веки Сараби проявила послушание Его Величеству? — король расплылся в ехидной ухмылке, и в этот момент он словно услышал, как яростно зашипела та от его слов. — Похвально, очень похвально, особенно с её стороны. Меньше мороки с её глупым упрямством будет. Что ж, входи, Сараби, коль пришла!
Шензи дернулась с места, несколькими прыжками разорвав расстояние всей пещеры, и уже скоро оказавшись у выхода.
— Эй, ты! Не торчи, будто к земле приросшая. Король разрешил тебе поговорить с ним.
Послышался угрожающий рык, но гиена, самодовольно фыркнув, горделивой поступью прошла мимо той, кого когда-то с честью звали королевой. Скар, удобно устроившись в центре пещеры, выпрямился, смотря на входившую к нему Сараби. Смотря на неё, несчастную и убитую горем, ему хотелось злоречиво засмеяться над ней, вспоминая, как ещё недавно она была самым важным членом прайда. Львица же, напротив, не смела показать перед ним своей скорби. Поднимая подбородок, она, привыкнув к своему бывалому титулу, гордым шагом брела к нему. Хороша, сильна, горда… Красива, чёрт возьми. В уме Скар мог назвать её как угодно, но всему была одна вина: она выбрала не его. Папенькину драгоценность, гордость прайда и будущего правителя, но не его.
Сараби же, смотря в глаза Скара, молилась, чтобы это было сном. Не могло ведь так быть. Ещё вчера на этом месте её поджидал такой любимый и дорогой сердцу Муфаса, благородный и отважный король, и ей больно было от одной мысли, что его место занял нелюбимый всем прайдом Скар.
Новый монарх исказился в пугающей улыбке, а после подошел к ней ближе. Сараби поморщилась, когда он неожиданно прильнул к ней, коснувшись головой до её гибкой шеи. Мерзко, что то, что с ней делал её покойный муж, сейчас делал… Он.
— О, моя милая Сараби, — слащаво протянул Скар, слыша, как угрожающе рыкнула на него львица. — Что такое? Чем недовольна твоя прекрасная мордашка? Ах, да, позабыл, что ты не смогла уберечь свою семью от гибели.
— Хватит! Заткнись сейчас же!
Сараби оскалилась, прожигая короля взглядом янтарных глаз.
— Да как ты… — Скар, обомлевший от её речей, уже хотел было ответить на наглость обычной нищенки колкостью, но та опередила его:
— Смею! — рявкнула несчастная вдова, топнув лапой и хлеща хвостом по сильным бокам. — Ты… Это неправда! Не мог ты просто стать королем! Ты призвал этих уродцев-гиен в наши земли и нарушил Круг Жизни!
— Круг Жизни гласит оберегать всех живых существ, Сараби. Разве я не прав, что взял под свою опеку гиен, которые на протяжении нескольких лет были падалью для мира?
— Нет, ни разу. Эти ненасытные твари сжирают всё без остановки, они уничтожат наши земли. Не останется ничего, кроме голых костей. Что ты творишь, Скар? Ты даже не дал нам оплакать моих дорогих мужа и сына. Не дал оплакать короля и наследника.
— Слезами горю не поможешь, — пожал плечами король, будто говоря о будничных вещах. — Зачем оплакивать старого короля, если на смену ему пришел новый, тем более живой правитель? Я возглавлю наши земли. Я сделаю из них легенду. Поверь, грядет новая эра. Мы заживем новой жизнью, такой, которая тебе не снилась.
Она дрожала малость, будто хотела плакать, сделать то, что не позволили ей сделать, но она держалась. Лишь ровно смотрела в глаза королю.
— Я потеряла тех, кого любила, — мягко напомнила Сараби. — Я потеряла любимого мужа, потеряла дорогого сына. Прошло совсем чуть-чуть, как их нет с нами, но я уже безумно скучаю по ним. Скар, Муфаса был ведь твоим братом. Вы провели вместе всё детство и юность. Как ты… — и тут очи львицы расширились от неверия. Пасть её раскрылась, а во взгляде проскользнула боль жены и матери. — …Ты убил их, верно?
Сараби спросила это совершенно спокойно, а Скар почувствовал, как сердце прильнуло к груди. Между ними повисло долгое молчание.
— Это ты убил их, да, Скар?! — не выдержала уже львица, крикнув так, что стены задрожали. На глазах блеснули слёзы боли. — Это ты убил их! Ты убил мою семью! Ты… Ты…
— Довольно!
Гневное рычание короля прорезало слух, и она замерла в страхе, видя, как блеснули недобрым огнём зелёные радужки Скара.
— Ты… Грязное, неблагодарное, неверное отрепье, — плюнул ей в ответ лев, совершенно не боясь своих выражений. — Да как ты смеешь обвинять меня, своего короля, в убийстве, даже не имея доказательств? Я твой король. Я! Не Ахади, не Муфаса, не твой Симба. И если ты хочешь жить здесь, в этом прайде, то тебе придется следовать моим правилам.
Оба тяжело дышали. Оба от страха, только у каждого он был свой, и лев сумел его мастерски скрыть за маской апатии.
— Ступай отсюда, Сараби. И не показывай мне свою лживую морду хотя бы некоторое время.
Львица, чье сердце сейчас скорбило по утрате, в неверии ушла из пещеры, не желая находиться в обществе слишком эгоистичного, слишком кичливого и маниакального, одержимого своим новым титулом, льва, который, как ей показалось, слишком уж резко отреагировал на ее слова. А может это она уже сходила с ума, пытаясь обвинить каждого в этой трагичной истории? Ведь Скар пытался спасти брата и племянника, пытался помочь им, но тщетно… Может, Скар несостоявшийся герой, а вовсе не хладнокровный Муаджи?
***
Спускаясь в нижние пещеры Величественной Скалы Предков, куда сейчас переселились львицы по воле нового короля, сердце Сараби сжалось от боли: раньше она спускалась вместе с Симбой, а иногда к ним присоединялся тот, чья звезда несколько дней назад загорелась на небосводе, — Муфаса, чтобы погулять; либо же вместе со своими соратницами под смех и крики львят, в числе которых был и ее маленький сынок Симба, дети зачастую провожали матерей, тетушек и старших сестер на охоту. Из янтарных глаз бывалой королевы показалась капелька, блестящая так же, как бриллиант под солнечными лучами, но Сараби, увидев свою самую близкую подругу у подножия скалы, лихо смахнула слезинку. Сарафина и так переживала за тоскующую по принцу, ставшему ей другом, Налу: оба должны были стоять у алтаря в будущем. Более того, она сама очень скорбила по утрате короля, не худшего, чем Ахади, и Симбы, который только-только вступил в этот мир, вкушая все его прелести. Не хватало еще, чтобы Сарафина волновалась за Сараби, хотя было не без этого.
Подруга королевы просто не знала и не понимала, каково это, потерять горячо любимого мужа и, что самое невообразимое, маленького сына, которого носила под сердцем три с половиной месяца…
— Сараби, ты как? — мягкий и нежный голос Сарафины заставил скорбящую вернуться в этот мир.
— Уже нормально… — тихо ответила она, отведя взгляд, чтобы подруга не видела влажности на глазах, но той не надо было видеть. Она слышала… Слышала истошный крик львицы, исходящий из самой души, из самых укромных уголков сущности Сараби. Она слышала ее плачи каждую ночь, но молчала, не желая пристыдить львицу, зная ее характер и зная, как та боится осуждений.
— И все же? — не отступала Сарафина, желая, чтобы янтароглазая львица поделилась своими переживаниями, волнение о которых было написано на ее лице.
— Ты слышала, да? — равнодушно спросила самая крупная львица прайда, а увидев кивок собеседницы, коротко произнесла с тяжелым вдохом: — Я медленно, но верно схожу с ума… — после, непочтительно ступив мимо подруги, толкнув ее плечом, чтобы та посторонилась, и даже не удосужив свое естество бросить свой взор на львицу, чуть младше ее самой. Последнюю этот жест задел, но немного: королева никогда, даже будучи еще подростком, не позволяла себе такого, а тут… ну, ее можно понять.
Оскорбленная данным поворотом событий, Сарафина, ахнув, пару секунд простояла в ступоре, решая, что делать, точнее, отходя от ошеломления, пронзившего все, как есть, ее тело. После чего в один прыжок преградила путь своей королеве:
— Стоять, милая моя. Ты должна мне рассказать, что случилось в пещере у Скара и поделиться отягощающими тебя и твой разум мыслями. Ты знаешь меня, я не отступлю от своих не приносящих вреда действий ни за что, а тем более если тебе может стать лучше.
— Эх, ты права, Сарафина. Если я не поделюсь, то точно свихнусь, но… Повсюду прихвостни Скара, — последнее предложение Сараби прошептала как можно тише.
— Это должно оставаться в тайне? — шепнула Сарафина, на что песочная львица дала короткий кивок.
***
Саванна оставалась почти такой же, как и при правлении Муфасы: голубое небо, получившее сероватые нотки, но до сих пор лицезреющее пернатых, парящих под небосклоном; цветущие деревья, чьи листья служили пищей, а сами кроны до сих пор служили домом приматам, птицам, насекомым и небольшим пушным зверькам; зеленые луга, на которых паслись всё сокращающиеся и сокращающиеся стада зебр, антилоп, жирафов, слонов и других травоядных; речушки и водопой, дарящие влагу и питье всем желающим и нуждающимся, а также служащие пристанищем крокодилам, бегемотам и другим водным животным.
Саванна оставалась
почти такой же, как и при правлении Муфасы и его предшественников.
Гиены. Их лязгающий по ушам хриплый лай разносился на добрые пару километров в округе, а их визгливое, противное до невозможности злорадное хихиканье, казалось, совсем не умолкало круглыми сутками. Для жителей Прайдленда все это было в новинку. Неприятную до отвращения новинку, к которой, казалось, невозможно будет никогда привыкнуть.
У львиц, за то недолгое время житья с гиенами на одних землях, уже выработался «иммунитет» против писклявых, звенящих, скрежещущих звуков, издаваемых псами: они просто «выключали» возможность слышать голоса матриарха и ее подопечных.
Гиены истребляли животных играючи, нажираясь до отвала, мучая добычу перед тем, как она окажется в желудке у пятнистых котов, испустив душу. Они обгладывали кости донельзя. Прокормить восемь десятков Всадников Апокалипсиса казалось невозможным, да и не хотели они подкармливаться! Вы что?! В кои-то веки гиены спокойно охотились в Прайдленде, где их никто не ограничивал, никакой Муфаса их не выгонял, —
свобода! А прайд, чтобы хоть как-то снизить жертвы, отодвигая момент истощения ресурсов этих владений Скара, старались охотиться на небольшую добычу, как вилорог, четко распределяя каждый кусочек между львицами, а что касалось Скара и наиболее приближенных к нему гиен, Шензи, Банзая и Эда, то львицы не приносили им добычу меньше зебры.
Земли Прайда начали погружаться в мир хаоса новой эры, начатой новым королем и продолжаемой его гнусными пятнистыми приспешниками.
Лев и Гиена теперь едины!
