®“The Black Heart”

      «Ты даже его не видел, а ведь луна уже снова растёт»       Слова Сараби безустанным вихрем крутились в беззаботной, казалось бы, голове Скара. С момента смерти Сарафины рождения Сехему уже прошёл месяц, а король всё так же не удосужился навестить новообретённого детёныша. Первый и последний раз он видел его ровно тогда, когда принц тихомолком лежал у лап покойной матери, а Сараби стояла и смотрела заслезившимися глазами на тело подруги и до последнего хотела верить, что Сарафина спит глубоким сном после тяжёлых родов.       Скар помнил, что их с Сарафиной сын был полностью похож на мать. Золотистый комочек счастья, принёсший скорбь и слёзы в этот прайд своим появлением на белый свет.       Скар помнил, как истерично вопила Нала о виновности короля в смерти матери.       И он помнил, как ушёл оттуда прочь после нападения на несносного подростка-нахала, закрытого боевым плечом тётушки. Ушёл, ничего не сказав о сыне, лишь холодно бросив приказ о благочестивых похоронах для несостоявшейся королевы.       Почему-то день рождения долгожданного сына, обещавший принести столько счастья и радости, не принёс ничего, кроме боли и слёз. И, возможно, Скар оттягивал момент их встречи, потому что безудержно боялся того, что начнет винить сына в смерти любимой львицы. Что Сехему станет для него врагом похуже любого, кто попытается позариться на Прайдленд, а потому самым верным решением оставалось избегать знакомства с престолонаследником.       Но ведь это смешно! Скар любил скидывать проблемы на других — бесспорно, — но не обвинять ни в чём неповинного львёнка, который едва начал жить. Да и в конце концов, он рожать себя не просил — это решение целиком и полностью принадлежало Фине и Скару. И раз уж они выбрали то, что имели сейчас (точнее, имел Скар), то это целиком и полностью висело удушающим камнем на его шее наравне с чернявой гривой.       — Зазу!       — Да, Скар?       Опять этот птах не мог до конца усвоить урок. Королю это уже надоедало — возиться с тупоголовым бакланом, который не мог никак понять: никакой король ему не Скар.       — Зазу! — гневно прорычал лев, скрипнув когтями по каменному полу, что противным лязгом отдалось в ушах даже у Скара.       — Извините, Ваше Величество, сир! — визгливо протараторил птах.       — Оповести Минту, что король идёт проведать сына.

***

      В маленькой пещере было уютно и по-семейному тепло. Так, что Скар, едва ступив туда, невольно словно ощутился в счастливом детстве. В том периоде, где добрая мама, заботливый отец и любимый брат.       Король до опротивейшей тошноты не хотел встречаться с сыном. Нет, не потому что он испытывал отвращение к одной мысли о том, что придётся увидеться со львенком, который представал его глазам лишь один раз в его и своей жизни.       Скар подходил выжидающе-медленно и убийственно-тихо. Так, словно не хотел смотреть на сына.       Но что сказала бы Сарафина на это? Она наверняка не вынесла такого отношения Скара. Его бы встретил тогда взгляд, полный разочарования, с застывшими слезами в глазах и болью, написанной на лице. И сейчас, думал Скар, она с точно таким же лицом смотрит на то, как он пытается подобраться к Сехему — как трусливая псина, а не благородный кот.       Но её нет, и всё иначе. Ему приходится видеть прожигающий ненавистью взгляд Сараби, слышать за спиной противный, но честный шёпот львиц: «убийца» и наблюдать за тем, как Нала не знает, куда себя деть, когда король её замечает. И ему приходится бояться того, что может возненавидеть сына и начать винить его во всех бедах, когда не сдержится.       Но…       — Минту, — выпрямившись, бесцветно-фамильярным тоном поприветствовал Скар львицу, держащую в скрещенных лапах спящего сына.       Его с Сарафиной сына.       — Не нужно официоза, Ваше Величество, — без ехидства, по-доброму мурлыкнула Минту, лизнув розовым языком макушку с чёрным хохолком.       Он не полностью похож на мать. Скар будет видеть в нём и себя, а не только Сарафину. И хотелось бы, чтобы ядовито-зеленые глаза ему достались от отца — мятно-малахитового взгляда мёртвой Сарафины Скар точно не выдержит.       — Скар, — буркнул лев, пригвоздив взгляд к потянувшемуся в лапах приёмной матери львёнку.       — Что?       — Зови меня Скар, раз уж без официоза.       Минту коротко кивнула.       — Ты же помнишь, что пару дней назад Мхиту исполнил…       — Сехему, — твёрдо процедил король, сев напротив них.       — Нала назвала его Мхиту, а значит, он для меня тоже Мхиту, прости, Скар.       — Он Сех… — хотел возразить лев, но внезапно приосанился, вспомнив, что у Налы какие-никакие, а права на брата были. И на данное ему ей имя — тоже. — Он останется принцем Сехему. Это официальное его имя. На этом всё, — отчеканил лев, бросив взгляд в сторону, но затем так по-детски нетерпеливо спросил. — А глаза… глаза у него какие?       Минту умилённо улыбнулась, понимая, что отцом-то Скар был неплохим. И становился с детьми самым настоящим ребёнком.       — Сынок, это твой папа. Посмотри на него, — попросила львица.       Почему-то от этого «сынок», слетевшего с тонких губ Минту, неродной матери Сехему, Скар поёжился, сморщив угольный острый нос. Он понимал, что лишь благодаря Минту Сехему жив и растёт. Что благодаря Минту у Скара есть наследник от любимой львицы. Которая мертва по его вине.       Но вместе с тем, чувство справедливости выжигало витиевато-болючее табу в сердце: Минту — не мать этого львёнка. Львёнка Сарафины.       Сехему зевнул, что-то неразборчиво мяукнув, и повернулся лицом ко Скару, лениво разлепив свои глаза. . . …       У Скара больно и резко ёкнуло в груди. Ведь сын унаследовал цвет глаз Сарафины: такой мягкий и добрый мятно-малахитовый взгляд.       Сехему, глядя на огромную «львицу» с густой длиной шерстью на шее и голове, вздёрнул бровки. Это послужило хлёсткой пощёчиной Скару — так делала Сарафина.       «Вот же чёрт», — так безнадёжно усмехнулся Скар самому себе. Ему придётся видеть в сыне мимику его матери, видеть любимую львицу и вспоминать, что она мертва. Что это он собственными лапами пустил её на смерть. Ну и поделом ему.       Скар уже подумал о том, чтобы начать отмаливать грехи и уподобиться набожникам. Может тогда духи его простят и Айхею заберёт себе его страдания? Но нет. Скар заслужил это всё.       — Он… — робко прошептал Скар.       — Так похож на неё, — гордо улыбнувшись закончила за короля Минту.       Она видела ошеломление во взгляде короля, смешанное со скорбью и гордостью. Минту понимала, что Скару просто нужно ещё немного времени, чтобы принять смерть той, которую любил. Возможно, даже больше этой треклятой никчёмной жизни. Он впервые понял, что значит любить и быть любимым не так, как отец, брат или друг. А как лев, как муж (пусть так и не состоявшийся).       Она пыталась оправдать такой поздний визит короля. В конце концов, действительно, лучше поздно, чем никогда. Он пришёл посмотреть на сына и даже дал ему имя, связанное с Сарафиной. Этого ли мало для оправдания? Минту считала, что нет. Её безразмерно необъятное счастье позволяло простить Скару всё, за исключением плохого отношения к её сыну. Ведь сам Айхею в награду послал ей этого львёнка после того, как беспощадно-жестокая Шетани отобрала родных детей, а вместе с тем и надежду на возможность родить других и стать счастливой матерью.       Скар думал, что ценой сохранения рода будет его собственная смерть, но судьба распорядилась иначе и жёстче, жадно забрав шанс на полное счастье. Одно радовало — Сехему жив. А значит, ещё не всё потеряно.       Скар понимал, он должен стать лучшим отцом, чем когда-либо.       Сарафина хотела бы этого…