*осень 1063 года*
Чонгук провёл в прошлом уже почти полгода. Весной, когда он только попал сюда, всюду цвели деревья, пели птицы, в общем, зарождалась жизнь. Сейчас сентябрь. В начале месяца огненные оттенки только тронули верхушки деревьев, но к концу месяца они захватили полностью всё предоставленное им пространство. В середине октября должен начаться сезон дождей и продлится он до первого снега. Чон сидит у дверей чиминовской комнаты и, укутавшись в одеяло созерцает рассвет. Семь утра. Так думает Чонгук. Точных часов нет, приходится ориентироваться по Солнцу, Луне и звёздам. Чимин в такое время спит сладким сном. По крайней мере сейчас. Летом Пак лично будил своего телохранителя, дабы тот сопровождал его на всём пути до океана. За лето Чимин успел изучить океан не только глазами, но и телом: Чонгук отыскал тихий заливчик с чистой водой и разрешил хёну искупаться. Закончилось это тем, что Гук тихо дрочил за деревом на извивающееся тело старшего, который, как оказалось, шикарно плавает и не только Над водой, но и Под её поверхностью. Чимин удивительный. Его внутренний мир способен поразить кого угодно. Он — ходячая энциклопедия по растениям, может рассказать всё о человеческом теле и ты будешь слушать его с утра до вечера, даже если ни слова не понимаешь. Пак притягателен внешностью. Голубые глаза в Корё — редкость, почти не существуют, а если и встретишь такого человека, он окажется девушкой. Чонгук часто думает, что его хён — не человек. Достаточно длинные волосы старшего были блондинистыми при их первой встрече, однако за лето они отросли ещё больше и с каждым сантиметром всё больше и больше приобретали персиковый оттенок, а потому, что подстригать волосы Чимин наотрез отказался, они образовали некий градиент от корней к концам, от персикового до очень светлого блонда. Чонгук не перестаёт этим восхищаться, ведь Пак воистину прекрасен. Но дело не только в этом. Хрупкий господин и его мужественный телохранитель всецело принадлежат друг другу. Кровавые соулмейты.***
– Чимин... — сонное бурчание в ответ. – Чимин, пора вставать. Пак потягивается в постели, забавно пищит и сворачивается в клубок, как котёнок. Чонгук вымученно стонет от умиления, но будить старшего надо. Сегодня Чимин впервые выедет в город, сопровождая Его Величество до храма, стройка которого закончилась совсем недавно. Естественно, Чонгук поедет вместе с Чимином. Будь его воля — повёз бы хёна у себя в седле, но нет. Пытливые умы кисэн могут догадаться о многом. Месяц назад Император узрел, как Чимин беззаботно едет на ТэТэ (лошади Чонгука) без седла и уздечки и подарил Чимину собственную лошадь. В тот день кони подрались, неслабо покусав друг друга и Чимин продемонстрировал тонсену свои способности. Чонгук был в шоке, видя, как ладонь старшего светится зеленоватым светом, стоит тому приложить её к ране. Но это не всё. Когда Чимин убрал руку, на шее лошади не было ни единого следа повреждений. – Пак Чимин, если сейчас же не встанешь — отнесу в купальню и брошу в воду, — это действует. Чим вскакивает с кровати сам и несётся в купальню как полоумный. Надо привести себя в порядок. Чонгук лишь усмехается, проводив взглядом кончик длинных волос, исчезнувших за дверью. Сам Чонгук давно готов. Вчера служанка принесла ему новый белоснежный ханбок, красиво вышитый и с отделкой красными и чёрными нитями. Сам Чонгук одежде значения не придаёт, однако, отрицать того, что он привилегированный страж — не может. Его пропускают везде и всегда, а с Императором отношения как со старым знакомым. Чонгук считает, что ему повезло, да ещё и старший принц, Ван Хун — его лучший друг. Чимин выходит из ”ванной“ только минут через двадцать, сверкающий чистой молочно-бледной кожей и приятно пахнущий. Чонгуку трудно усидеть на месте, при том, что сам он уже готов, поэтому младший ждёт, когда Чимин отвернётся, тихо подкрадывается и обнимает. Крепко прижимает к себе за талию, утыкаясь носом в шею и полной грудью вдыхая слабоощутимый цветочный аромат. Пак моментально краснеет, но не шевелится. За полгода он так и не смог привыкнуть к подобным выходкам младшего. Обнимая Чимина, Чонгук думает, что там, в будущем, весь университет обзавидовался ему, заметь его с Таким парнем. Чимин же в этот момент думает, что готов к ещё более интимной близости с Чонгуком. Да, Чон — идельный в отношении всего, прекрасен во всём, с телом Аполлона, ангельским личиком и таким же голосом, но самое важное в нём — его отношение к Чимину: как будто старший — хрупкий цветок, сделанный их тончайшего хрусталя, в любую минуту может разбиться и Чонгук бережёт его как только может. Даже Исину запрещает прикасаться и жутко ревнует, когда Пак обнимается с Ван Хуном. – Чонгукаа, мне одеться надо... – Да мне без разницы, хочу вечность тебя так обнимать. – Значит, хочешь, чтобы я ничего не успел и поехал через весь город прямо в этом халате? Учти, если я буду так сидеть в седле, всему городу будут видны мои ножки, я уже про ключицу молчу. Чонгук моментально меняется в лице и начинает судорожно одевать Чимина, а тот улыбается, ведь Гук сейчас в режиме собственника, ревнует жутко, даже при мысли о том, что стройные ноги, ключицу, шею Его Чимина может увидеть ещё кто-то. – Чонгуки... — Чимин тянет это слово в момент, когда младший завязывает пояс зелёно-салатового ханбока. Завязав, он поднимает голову и медленно надвигается на хёна. – Чонгук...? – Хён... — Чонгук выдыхает это в самые губы прижатого к стенке старшего и целует. Жадно и требовательно. Кусает пухлые губы, будто вишню, проводит меж них языком, проникает в чужой рот, вылизывает дёсна, душу из Пака высасывает и вслушивается в сдавленные стоны, вырывающиеся из груди хёна. – Я люблю тебя. – Я тоже тебя люблю, Чонгука... — Чимин спускает ханбок с плеча и, немного краснея, шепчет: – Раз такой собственник, можешь поставить метку... – А ты не против...? — Чонгук удивлён, ведь Пак не позволял подобного ещё с весны. – Не против. Чонгук наклоняется к основанию шеи и припадает к коже. Затягивает губами, посасывает, чувствуя, как под языком лопаются капилляры и только тогда отпускает. Чимин дрожит, закрыв глаза и тихо постанывая, часто-часто дышит, цепляется за плечи чонгуковы. Чон улыбается, проводит языком по засосу и, тихо мурча, чмокает хёна за ушком. – Чонгука, нам идти пора... — Чимин натягивает ханбок обратно и подправляет пояс. – Да, хён, — у Чонгука в голове только одно: ”это Мой Чимин и на его теле будто ещё очень и очень много отметин...“ Чимин в это время надевает головной убор, стоя перед зеркалом. Чонгук тоже вспоминает об этом и ищет свой. – Гук, она здесь, — Чимин завязывает ленточку под подбородком и поворачивается к стоящему за его спиной тонсену. – Я красивый? – Безумно.***
На главной городской улице, по которой будет проезжать императорская семья, полно людей. Чонгук держится рядом с Чимином, который, в свою очередь, должен следовать за принцами. Император едет верхом перед паланкином, в котором сидит Императрица. И всё бы ничего, но Чонгук слышит всё-всё, что народ говорит о Чимине. С одной стороны его берёт гордость, но возгласы девушек ”я хочу провести с ним ночь“, приводят Гука в бешенство, поэтому он, как бы невзначай, постоянно касается Чимина так, чтобы вся толпа это видела.