***
И Чонгук помогает. В основном, Чимин просит его унести или принести что-то тяжёлое. Помогая, Чонгук невольно поражается тому, что раньше Чимин всё это делал в одиночку. „А мой цветочек не такой уж и хрупкий, каким кажется...“ - Чонгук ставит рядом с хёном ящик со странной чёрной землёй. - Чонгука, можешь приподнять руками листики? - Могу... - младший поднимает листья гортензии от земли и держит их, пока хён берёт чёрную землю небольшим совком и аккуратно раскладывает у корней. - Как ты раньше всё это делал? Это ведь очень тяжело... - Как-то справлялся. А потом стало болеть всё тело и Его Величество запретил мне работать в оранжерее. Но Хун помогал мне немножко, поэтому я не забросил мои растения окончательно. Чимин опустошает ящик, переворачивает его и садится сверху. Чонгук садится рядом и обнимает старшего. В такие моменты тонсену кажется, что в воздухе вокруг них трепещут крыльями невидимые бабочки: в груди столько нежности к Чимину, что Гук не знает, как её выразить и просто смотрит на хёна, лежащего у него на коленях с закрытыми глазами. Нет, сегодня вечером он уж точно решится.***
- Хён, мне надо рассказать тебе кое-что... - Ты нашёл что-то об этих...? - Да, о соулмейтах. - Вот-вот, они самые. Чонгук смотрит в глаза Пака и пытается придумать, как сказать правду мягче, чем она есть, но тонет в голубых омутах, которые становятся ярко-синими, когда Чимин сосредоточен или сердится. Оба сидят на кровати Чимина и жуют персики, пока Чонгук отчаянно роется в своём сознании. - Гукаа, говори, как есть, я же всё пойму... - Хён, мы с тобой соулмейты... Кровавые соулмейты. Я много рылся в дворцовой библиотеке и архиве, даже ходил по книжным лавкам в городе. Мы с тобой редкие... Очень редкие. Наша особенность в том, что, если один из нас изменит своей половинке, то она умрёт, а изменивший будет страдать от страшной болезни до конца своей жизни. - Вот, значит, как... - Это не всё. Каждое грубое, злое или оскорбительное слово, сказанное нами в сторону друг друга будет вырезано на коже. - Подожди... Это как вообще...? - Ну, представь, что я оскорбил тебя. И то обидное слово, которое я сказал, появится у тебя на коже кровоточащей ранкой. Заживают такие порезы долго, сперва превращаются в татуировку, а потом постепенно исчезают. - А как же порезы с нашими именами? Она тоже заживут и исчезнут? Тут Чонгук краснеет. Он не знает, как сказать об этом Чимину. Наверняка невинный хён даже такого понятия не знает. Да и вообще, слова "секс" в Корё не существовало. - Гук, ты чего красный? Температура? Чимин убирает назад волосы младшего ладонью и касается лба губами. В этот момент Гука будто пробивает. Он внезапно сжимает хёна за талию, заставляя того вскрикнуть от неожиданности и валит на кровать, прижимаясь всем телом. - Чон Чонгук, ты что творишь?! - Хён... Чтобы порез с именами зажил нам нужно заняться любовью... Щёки Чимина приобретают пунцовый оттенок, а их обладатель начинает заикаться от смущения. Пак упирается ладошками в грудь тонсена и шепчет: - Т-ты вообще думаешь, ч-что говоришь...? - Значит, ты знаешь, о чём я? - К-конечно знаю... Я читал об этом в книгах... Чонгук отпускает старшего и садится рядом на кровати. - Но я подумал, что ты ещё не готов к такому, поэтому, давай, не будем торопиться? Ответом Чонгуку служит подушка, прилетевшая ему прямо в лицо и надувшийся Чимин, обнявший колени. - Хённим... - Ты прав, я не готов, но дразнить и пугать меня зачем? - Простите, хённим, - Чонгук сползает на пол и кланяется в пол, встав на колени. - Иди уже сюда. Младший моментально вскакивает и принимается обнимать хёна. Чимин утыкается носом в шею Чонгука и мурчит, смущаясь, когда слышит шёпот тонсена на ухо: „Котёнок...“ - Чонгука, я люблю тебя... Гук чуть не подскакивает на месте, слыша эти слова. Чимин смотрит с улыбкой на удивлённо-радостную мордашку младшего, после чего тянется к нему и целует. Чонгук отвечает, усаживая хёна к себе на колени, крепко обнимает за талию и тихо ликует, чувствуя, как руки хёна обвиваются вокруг его шеи. Но пока дальше поцелуев заходить нельзя. Однако, Чонгуку понравилось доводить старшего. „Надо будет ещё разок попробовать, только не давать ему кончать долго-долго, чтобы член был очень чувствительный...“***
Чонгук ловит рыбу. Уже полчаса сидит неподвижно и смотрит на поплавок, мирно покачивающийся на поверхности воды. Рядом сидит Император и Ван Хун. Всё это время в голове Чонгука лишь одна мысль: „Спросить или не спросить? Вот, в чём вопрос... - Чонгук смотрит на умиротворённое лицо Его Величества и решается. - Спросить“. - Ваше Величество, могу я попросить Вас кое о чём? - Конечно, Чонгук. - Я хотел бы иногда прогуливаться с Чимином до океана. Верхом, разумеется. - Чимин делает успехи в верховой езде? - Да, Ваше Величество, он настолько хороший ученик, что я мог бы спокойно сказать, что горжусь им. - Хорошо, катайтесь до моря, раз такое дело. Но у меня просьба в ответ. - Я не смогу отказать. - Научи его стрелять из лука. - Как пожелаете. Чонгук смотрит на Ван Хуна, состороившего на лице Вселенское Удивление и еле сдерживает смех. Что ж, теперь у них есть разрешение от Императора. Осталось выпросить прогулки по городу.