Devotion

Сарина вошла в магазин Гарака и замерла, оглядываясь. Мир радовал ее, открываясь новыми гранями и красками, и она не могла отказать себе в удовольствии изучать его, поглощать, впитывать в себя изо всех сил. Но здесь, среди модных фасонов и красивых тканей, среди вещей, которые теперь она могла познавать в полной мере, на нее нахлынула внезапная робость. Впрочем, обычный человек вряд ли бы это заметил — справившись с собой, она шагнула дальше и обнаружила хозяина у рабочего стола. — Мистер Гарак?.. — конечно, это был он, кто еще на станции занимался бы сейчас подшиванием брюк? Но Сарина пока с трудом начинала разговоры, поэтому уточнение показалось ей наилучшим из возможных вариантов. — Чем могу быть полезен? — вежливо отозвался кардассианец, ни на секунду не прекращая своего занятия. Он взглянул на нее коротко и чуть улыбнулся, словно приглашая говорить вполголоса, точно между ними была какая-то забавная тайна. — Мне нужно… платье, — Сарина, ответив улыбкой, снова осмотрелась. — Для свидания… — отчего-то голос едва не подвел ее, и она добавила совсем тихо: — С Джулианом… От нее не укрылось, что на самый короткий миг — на полувдох, на взмах ресниц — руки Гарака замерли над тканью. — С Джулианом Баширом, я полагаю, — ровно и без особенных эмоций дополнил кардассианец, не глядя на нее больше. — Вы — Сарина. Услышав свое имя, она не удивилась. Наверняка о ней знала вся станция. Не столько о ней… Об успехе Джулиана. Невероятном успехе. Сарина зажмурилась бы, чтобы прочувствовать все то новое, что сейчас рождалось внутри, заполняя пустоту, в которой она так долго существовала раньше. Все это подарил ей Джулиан. Она знает, что может дать в ответ. — Вам подходят такие тона, — оказывается, пока она замирала, погружаясь в себя, кардассианец уже начал перебирать ткани. — И эти тоже… Вы невероятно красивы, Сарина. Почему-то теперь она ясно ощутила угрозу. Обостренные чувства, пусть пока неопытные в познании реальности, лежавшей за пределами ее головы, все-таки различали опасность. — Благодарю, — прошептала она одними губами. В груди разрасталась тревога, и Сарина не понимала, как ее успокоить — ведь Джулиана, казавшегося ей сейчас единственным ориентиром, единственным надежным якорем, не позволяющим снова утонуть в океане пустоты, рядом не было. — Джулиан невероятно привлекателен, неудивительно, что вы так заинтересованы в нем… — продолжал перебирать ткани кардассианец. — Могло ли быть иначе, ведь вы так похожи. Оба — генетически улучшены. Сарина не могла двинуться с места. Голос кардассианца, стоявшего напротив нее, больше не был любезным, в нем сквозила холодность. — Я обязана ему всем, — Сарина уцепилась за эту мысль, словно за единственную опору. — А он так одинок среди всех этих… — кардассианец наконец-то посмотрел на нее, и глаза у него потемнели от сдерживаемых чувств, — всех этих недостаточно умных существ. Сарине захотелось сбежать, но кардассианец поймал ее, и вырваться из этого незримого плена не представлялось возможным. Страх оплетал ее, подобно паутине, сжимал горло, не позволяя дышать в полную силу. Гарак чуть сощурился и улыбнулся. Остро и холодно. Сарина слишком поздно вспомнила, что они были в магазине совершенно одни. — Вы не пойдете на свидание, — продолжал Гарак. — Вы разобьете Джулиану сердце, но не выйдете из своих апартаментов сегодня. Хотите знать почему?.. Она не могла ответить. Новообретенный дар исчез, растворился, как она и боялась буквально вчера. Кардассианец не смотрел на нее с выжиданием. Он отложил ткани, и в этом простом движении было столько опасности, что Сарина сглотнула. Гарак подошел к ней так близко, что она услышала, как бьется его сердце — ровно, даже чересчур. Его ладони — нисколько не похожие на руки портного — скользнули по ткани платья, которое подобрала ей Лорин. — Джулиан… принадлежит мне, — дыхание коснулось уха Сарины. Она вздрогнула, ощущая в полной мере, насколько беззащитна, каким бы улучшениям некогда ни подвергалась. Гарак отстранился и вновь отошел к рабочему столу, точно только что ничего не говорил. Сарина продолжала стоять, ожидая, что произойдет дальше. В ней не было ни слов, ни сил, чтобы сопротивляться, возразить, оспорить. У дабо-стола она видела, куда поставить, чтобы выиграть. Здесь и сейчас она познала вкус проигрыша. — Вам пора, моя дорогая, — сказал Гарак, больше не глядя на нее. — Вас ждет жизнь за пределами этой станции. Платье станет моим прощальным подарком, не беспокойтесь об оплате. Оно скоро будет готово. Сарина развернулась и медленно двинулась к дверям, понимая, что сделает именно так, как сказано: не пойдет к Джулиану, не позволит себе рассказать ему о чувствах… или об этом диалоге. Не говорить она умела отлично. — И дорогая моя, — окликнул ее Гарак, когда она почти дошла до двери. Сарина застыла, не поворачиваясь. — С таким удивительно подвижным и во всех отношениях замечательным разумом вам пора научиться лгать. Среди тех, кто никогда не сможет понять ваших мыслей, ложь станет для вас лучшей защитой. Слова намертво закрепились в памяти, звук голоса мерещился, даже когда Сарина оказалась в своих апартаментах. Она села у окна, за которым раскинулись тысячи звездных огней, и погрузилась в привычную сосредоточенную тишину. Она собиралась последовать совету.