***
— Сохен-а! Ну скажи мне, просто скажи, что ты хочешь на дэрэ! — уговаривала настырная подруга. — Мэй, я полностью полагаюсь на твой выбор... Да и вообще, праздновать не очень хочется, если честно... — ТАК! Ты это, поаккуратнее там, с выражениями... — запаниковала подруга, — в любом случае, не планируй ничего на 15 число, ибо я собираюсь украсть тебя! — Боюсь, боюсь, — с улыбкой ответила Сохен, — И вообще! Как у тебя с Юнги? — Как у меня с Юнги? — Мэй задумалась, — никак... то есть... совсем никак... — Я думала вы теперь друзья... — Я тоже так думала... Ну мы вроде бы друзья, а вроде ничего не изменилось. Это слово "друзья" в нашем с Юнги контексте вообще не выражает ничего! — жалуется Мэй, — ну да ладно, как у тебя с Чимином! — она решила отаковать Сохен ее же оружием. — Ну, он все такой же идеальный и чудесный парень с лучезарной улыбкой../ — омо, все еще не верю что слышу это от тебя! — я просто... мы всегда романитизируем людей, которых любим... да и вообще! не смешно, Мэй! — ответила внезапно угрюмая девушка, — ты лучше всех знаешь, что у нас с ним никак. — А ты не хочешь попытаться? — настаивала Мэй. — А смысл? Мы скоро закончим школу, я могу и потерпеть со своими глупыми чувствами.... — Теперь дуреха это ты...***
Все последующие дни Мэй полностью погрузилась в организацию вечеринки для лучшей подруги и весьма небезуспешно. Шарики и прочие украшения были куплены, еда заказана, как и тридцати-сантиметровый торт, на котором должна была красоваться не лучшая фотография Сохен. Мэй тщательно продумывала детали поздравления, с чем ей все это время старался помогать Чимин. Мэй радовалась, что Чимин был так инициативен по отношению к организации вечеринки для Сохен. Она думала, что это определенно хороший знак, что Сохен и Чимин смогут сблизиться таким образом. А Чимин думал, что это чертовски круто - иметь предлог для каждодневных встреч с Мэй. Смеяться, ходить по магазинам с ней, вместе есть рамен и вообще принимать хоть какое-то участие в ее жизни и жизни ее подруги. Нет, он не забросил парней, не по уши погрузился в девушку. Это были просто чудесные пара-тройка часов в компании Мэй, которые позволяли Чимину оставаться в хорошем настроении всегда и везде. Тем временем, до события оставалось всего ничего. В день рождение Сохен Мэй не написала подруге с утра, ни днем и вообще не подавала признаков жизни. Сохен бы очень огорчилась, но Мэй она знала слишком хорошо, поэтому весь день девушка потратила на себя. Прическа, ноготочки, одежда - все, что так не свойственно Сохен имело место быть сегодня. Хотя бы в свой день рождения она хотела почувствовать себя особенной. В восемь часов вечера Мэй заказала такси к дому Сохен, написав той сообщение, чтобы она села в машину, но опять же, без лишних слов. Когда Сохен увидела очертания знакомого особняка, её уголки губ радостно приподнялись вверх. Девушка спокойно вышла из машины, постучала в дверь на удивление спокойного дома, и не дождавшись никого вошла внутрь темного помещения. Громкое " С Днем Рождения, Сохен!" оглушающе раздалось на весь особняк и продолжалось. В темноте никто не мог увидеть слез, пытавшихся выступить из глаз Сохен, потому что "Это Мэй, это всё она, и все эти люди, это все ради меня..." крутилось в голове Сохен оглушающе. Откуда не возьмись появилась Мэй, которая на мили столике с колесами везла торт со свечками прямо в сторону Сохен, а та серьезно задумалась, что она не ради того чтобы разрыдаться, красилась полтора часа. — С Днем Рождения, моя Сохен-а, с днем Рождения тебя, — почти шепотом, проговорила улыбающаяся Мэй, смотря на влажные глаза довольной Сохен, в которых отражался огонек свечей. Та, немного подумав, задула свечи, загадав как можно дольше быть вместе с Мэй. С подругой её жизни, которую она совсем не готова отпускать. Затем Сохен обняла Мэй и прошептала ей тихое, но такое значимое: "спасибо...", а в ответ получила не менее значимое: "Роднее тебя у меня нет, Сохен-а, спасибо, что прокладываешь путь своей жизни вместе со мной все это время. Я надеюсь, что ты будешь счастлива." Свет повсюду загорелся, отчего девушки немного опешили, но в толпе Сохен смогла распознать всю семерку бантан, людей из её группы, друзей и просто университетских тусовщиков. В этот день здесь не было проходного двора, как всегда. — А теперь давайте набухаемся в честь Сохен! — прокричал Хосок, открывая и взбалтывая бутылку шампанского, пробка которого влетела и пробила натяжной потолок Джина. — Упсики... Смех со стороны парней, громко включенная музыка, радостные подруги и разъяренный Джин. Вечеринка началась отлично. Впрочем, все шло своим ходом. Студенты напивались в стельку, танцевали, как и Сохен с Мэй, закружив друг друга в медленном танце и просто вспоминавших все самые лучшие моменты, которые с ними происходили. — Сохен, хотел поздравить тебя! — внезапно появившийся Чимин смотрел на девушек своими веселыми пьяными глазами и держал в руках два шота с импровизированным напитком. Мэй подумала, что лучшим вариантом будет оставить этих двоих и решила отправиться в пляс с рандомным человеком из толпы. Пьяное состояние совсем не сковывало её, ей было весело и запрещенных вещей никаких она не делала, просто танцевала с каким-то парнем из университета. В это время Мэй не подразумевала, что пьяный и нервный Юнги смотрит на ее действия и сам не понимает отчего становится раздраженным с каждой секундой все больше. То ли от того, что двигается она нелепо и глупо, то ли от того, что какой-то паршивец жмется к ней непозволительно близко, то ли от всего вместе. Одно Юнги понимал точно: его не должно это волновать, они с Мэй вроде как "друзья". — Эй, Юнги, — позвал друга Хосок, заметивший, что у Юнги глаза горят от злости, затем посмотрел в сторону предполагаемой цели, и на его лице разлилась довольная улыбка, — ты все таки запал на Мэй?! — Нихуя я не запал, — ответил Мин и отвернулся, чтобы отпить глоток крепкого напитка. В этот самый момент, никого не боящийся Хосок подошел к Мэй, схватил её за руку и подвел к прямо ничему не понимающему Юнги. — Хосок, ты чего? — также не понимающе спросила Мэй и смущенно посмотрела в глаза Юнги. — Думаю вам стоит поговорить, — последнее что сказал Хосок, перед тем как забрал последнюю бутылку Хеннеси и успешно ретировался, оставив этих двоих сконфуженными. Между тем, Мин всеми силами старался не обращать внимания на квон Мэй, которая все это время стояла там и до одури бесила его, а сейчас она прямо перед ним, неловко жмется, переступая с ноги на ногу и даже понятия не имеет, о чем она должна поговорить с Юнги. Мин достал сигарету, зажег её и по-блядски закурил её, понимая, что Мэй сейчас не сделает ничего. Она слишком пьяна, и ей до одури нравится наблюдать за парнем. Также, Юнги думает, что безумно хочет поцеловать Мэй все это время. Он уже полминуты не сводит глаз с губ Мэй, а она будто дразнит, облизывает их. Всё каким-то нереальным кажется, когда Мин берёт Мэй за подбородок, и целует медленно, пробуя, как будто ожидая реакции. Глаза Мэй прикрыты и реснички подрагивают, но она отвечает на поцелуй с такой уверенностью, будто до этого хотя бы раз целовалась. И её медленно плавит от привкуса сигарет, сначала губ Мина, но чуть позже и его языка на её собственном языке, ровно как и от ощущения зубов, через пару секунд прикусывающих её нижнюю губу. Всего мира не существует. Нет никакой толпы вокруг, громкой музыки, их друзей где-то поблизости. Этого нет. Есть только Юнги, который неосознанно поглаживает талию девушки пальцами, прижимаясь безумно близко, будто пытаясь сделать так, чтобы между ними не осталось и милиметра расстояния. Юнги который дал слабину своему собственному Я. И есть Мэй, которая думает, что это сон, потому что реальность еще никогда не была такой невероятно-сладкой с ментоловым привкусом. В какой-то момент парень приходит в себя и останавливается, переваривая произошедшее. Громкая музыка бьет по перепонкам, но она не громче его собственных мыслей, что готовы взорвать голову Юнги при любой возможности. " Что блять только что было..." - проносится в голове парня, а перед ним раскрасневшаяся Мэй и не менее шокированная. — Что это значит, Юнги? — с маленькой толикой надежды спрашивает девушка будто у самой себя, все еще ощущая вкус чужих губ на своих. Непривычно. Приятно. Хочется еще. — Я...Я просто слишком пьян, — будто перед самим собой оправдывается парень. "Уходи... Уходи отсюда, прошу тебя... Пока не поздно. Пока я не искалечил наши жизни. Пока мои дьяволы не искалечили твою жизнь." — Это ошибка, мы...мы друзья... Я должен идти, — последнее, что сказал Юнги перед тем, как быстрым шагом уйти в неизвестном Мэй направлении. <i>"...Это ошибка..."</i> Мэй будто сбросили с небес обратно в реальность за одну секунду. Она пока не совсем понимает, улыбка на лица сходит совсем медленно, так же как и осознание происходящего доходит до её головы. Её снова отвергли. Она медленно садится на диван рядом, выдавливает несчастную улыбку, пытается вспомнить вкус его губ и начинает плакать. Плакать, что есть сил. Потому что ничего не меняется. Потому что поддалась искушению. Потому что Мэй хоть и в истерике, она понимает, что Юнги ей ничего не обещал. И он ни в чем не виноват. Мэй сама романтизировала его образ. "...Но ведь мы всегда романтизируем людей, которых любим..." - слова Сохен. Мэй удалось отключиться на этом диване.***
Жуткая головная боль и вкус помойки во рту встретили Мэй в 9 часов утра вместе с лучиками солнца, пытавшимися пробиться сквозь занавески. Девушка потирала глаза и первое, что она увидела после этого это Чимина спящего в кресле напротив кровати, в которой лежала Мэй. Кровати? Мэй совсем не понимала, что она делает в этой комнате и почему здесь находится Чимин, но она встала с постели, добрела до кухни, нашла таблетки от головной боли и со стаканов воды и уселась на диван в гостиной. Обстановка могла бы быть умиротворяющей, если бы в голове Мэй не начал проноситься события вчерашнего вечера. — Блять...— вырвалось глухое их ее уст. — Уже проснулась? — внезапно ответил из неоткуда взявшийся и заспанный Чимин, потирая взлохмаченные волосы. — Чимин, почему я проснулась в кровати? — беспокойно спросила девушка. — Я нашел тебя спящей на кровати в самом эпицентре тусы и подумал, что это не лучшее место для сна, — он улыбнулся. — Ух, спасибо тебе, Чим, — я проглотила таблетку и надеялась, что головная боль утихнет. — Хорошая вечеринка получилась... Сохен была очень рада, правда. — Как у вас Сохен, Чимин? — Ну...— Чимин не понял, — А что у нас должно быть с Сохен? — Ну... — Мэй сконфузилась, — Да забей... — Ладно...Кстати, — он воодушевился, — Хосок сказал, что вчера оставил вас с Юнги вдвоем...Все было хорошо? — с некой осторожностью спросил парень, но лицо Мэй выдало её с потрохами. — Все было... все не было хорошо, — Мэй едва не заплакала прямо сейчас. Не время. Нельзя постоянно плакать перед Чимином. Он присел рядом с Мэй и начал гладить её по голове: — Я просто не понимаю, почему с ним все превращается в замкнутый круг страданий, почему Юнги сначала один, а потом другой, почему... почему он... — на этом моменте Мэй не выдержала и все таки пустила слезу, — прости Чимин...Я вечно плачу перед тобой, — она посмотрела в глаза Чимину, ей действительно было стыдно. На какой-то момент Чимин перестал поглаживать голову девушки. Для него все перестало существовать в этот миг. И в нем была только Мэй, которая сидела рядом с ним на мягком диване, плакала и смотрела в его глаза. И Чимину не нравилось видеть на ней слезы. Очень не нравилось. И Чимин дал слабину. За какой-то несчастный миг он приблизился к губам девушки и поцеловал её. Оборванно, неуверенно, но он чувствовал, что если не сделает этого, то упустит, что-то важное, возможно, потеряет единственный шанс в жизни. И он потерял его. — Что это, блять, было, Чимин? — как ошпаренная вскочила с дивана Мэй, не понимая совсем, что происходит начала кричать на Чимина. А он смотрит на неё испуганными глазами и сам не понимает, что только что сделал. Он понимает только то, что ему безумно понравилось, и что он больше никогда не сможет сделать это снова. — Чимин, какого хрена ты поцеловал меня?! — Я... Прости Мэй... — парень не знал, что должен был сказать. — Я...Я думала...Думала, что тебе нравится Сохен...Чимин, зачем?! — будто сама с собой вела диалог девушка спрашивала себя, держась руками за голову, которая так же несчастно болела. — С чего ты это взяла вообще? — встал с дивана парень, который тоже был на эмоциях, — Мэй ты... Ты вообще понимаешь каково это?! — О чем ты вообще?! — Я блять, тебя люблю, Мэй, тебя. Все это время ты была человеком, на которого мне было не плевать, потому что я люблю тебя! — вырвалось у Чимина на одном дыхании. Мэй первый раз видела Чимина в таком состоянии. Мэй было жаль, что она привела все к этому. И Мэй было жаль, что Чимин любит её, потому что она его нет. Потому что её лучшая подруга влюблена в Чимина. Потому что Мэй влюблена в его лучшего друга и еще великое множество причин, почему Мэй было жаль. Её голова просто кипела от этого всего, хотелось скрыться, исчезнуть из этого дома, оказаться в наедине со своими мыслями и просто абстрогироваться. — Мэ-эй? — дрожащим голосом донеслось со стороны двери. Чимин и Мэй одновременно обернулись и увидели Сохен, у которой предательски сильно дрожал голос. — Сохен-а...Что ты слышала? — спрашивает Мэй и изо всех сил пытается не начать реветь в голос, потому что сил, кажется, не осталось совсем. — В-всё...— и в следующий миг она убегает, еле сдерживая слезы. Девушка врезается в сонного и недовольного Чонгука, который встал из-за каких-то придурков, которые орали на первом этаже. И этими придурками были Чимин и Мэй. Между тем, Сохен, попала прямо парню в грудь, подняла на него взгляд и тогда, Чонгук смог увидеть искрящиеся от слез глаза Сохен. Он было пыталась проигнорировать и пойти дальше, но Чон схватил её за руку и развернул обратно к себе: — Что с тобой? — спросил он обыденно. Сохен было жутко стыдно плакать перед кем-то. Она недовольно вытирала слезы второй рукой и отводила взгляд: — Отвали, Чонгук...— он не дал ей договорить и просто прижал резко к себе и обнял. Сохен пыталась вырываться первые секунды, но опущенное состояние и некая поддержка со стороны парня ослабили её пыл, и Сохен просто уткнулась в грудь Чонгуку, прожигая это место своими слезами. В гостиной в это время была гробовая тишина. Только всхлипы Мэй давали понять, что здесь еще есть жизнь. Чимин стоял с опущенной головой, закрыв лицо руками и тяжело вздыхал. Мэй повалилась на кресло, потому что сил больше не было. Удручающую обстановку прервал Намджун, тоже проснувшийся, вероятно, от шума, издаваемого этими двумя. — Чимин, — у Мона был очень серьезный тон, хоть и заспанный вид, — ты проверял телефон? — Нет, а что... Что-то случилось? — Чимин заметно устал, он потирал глаза и пытался хоть немного сосредоточиться на словах Намджуна. — Господин Мин написал... — беспокойно ответил он и принялся читать сообщение отправленное глубокой ночью, — Юнги! Блять, Юнги... — Говори, Мон... — Заметно посерьезнел Чимин. — Юнги попал в аварию на мотоцикле... Мэй пришла в себя.