***
Холодно, очень холодно. И теплее не станет еще сутки. Это было жестоко, но ничего в этой ситуации он изменить уже не мог. Металлический браслет на руке давил на кожу, стирая её почти что в кровь, и сколько ни пытался, он не мог высвободить руку. Но не это было самым неприятным. Самым неприятным во всей ситуации был все же холод. На дворе январь, а в его комнате открыта форточка, и через нее на каменный пол падают редкие снежинки, оставляя на полу мокрые следы. За окном минус пять, ветер прорывается в комнату и обдает ледяным воздухом прикрытое лишь полотенцем на бедрах тело Бестии, заставляя всё тело судорожно дрожать, а мышцы сокращаться, чтобы хоть как-то согреться. Он свободной рукой снял полотенце с бедер и, хоть оно было недостаточно большим, попытался накрыться им, так как одеяло валялось на полу и простынь тоже. Полотенца хватило только от середины груди до середины бедер. «И то хорошо…» — подумал он. Изо рта вырывались едва заметные завитки пара от его коротких выдохов и вдохов. Волосы у него были еще влажные после душа, и кое-где на ногах еще блестели капельки воды. Он не понял, что сделал не так, а объяснять ему никто не собирался — один из качков-помощников хозяина просто ворвался в комнату, затащил его на кровать и приковал наручником к изголовью, перед уходом не потрудившись даже закрыть форточку. Он сказал лишь, что так велел хозяин, что он вернется через сутки, и чтобы к его возвращению Бестия осознал свою провинность. Качок не кричал, не ругался, но в его голосе было столько угрозы, что даже из открытого окна воздух был не настолько ледяным, как его тон. Вообще, Бестия понял, что если выдохнуть и не вдыхать как можно дольше, полностью расслабившись, то с холодом вполне можно было справиться. «Ничего страшного, качок вернется завтра и всё объяснит…» — думал он про себя. На самом деле, даже в этой ситуации он старался найти какие-никакие плюсы. Ну вот, например, за криотерапию многие отдают кучу денег, а она у него сейчас бесплатно… И от холода жир сгорает быстрее, а он как раз хотел похудеть… И вот даже закаливание — он ведь теперь болеть, наверное, никогда не будет, потому что холоднее, чем сейчас, ему никогда не было… Хотя это была глупая причина для радости, потому что он, скорее всего, заработает себе воспаление легких, если выживет вообще. Если подумать, то можно было бы найти еще пару причин порадоваться своему внезапному и непонятному наказанию, но предательские слезы все-таки покатились из уголков глаз и сбежали по щекам, падая на грудь. Он запрокинул голову назад, пытаясь подавить порыв расплакаться. «Нет! У меня всё хорошо. Просто сейчас трудное время, вот и всё…» Он не мог жаловаться на свою жизнь. Руки-ноги есть, голова на месте — значит, выкрутится. Тогда, в мае, без опыта работы и аттестата его не брали никуда, совсем. И после, наверное, пятидесятого отказа, он задумался над тем, чтобы пойти-таки работать в стрип-клуб. Когда он пришел туда, то первое, что его попросили сделать, это станцевать у пилона. Особых сложностей для тогда еще Чимина это не представляло — он был тренированным, гибким, два года занимался танцами в школе, в том числе и стрип-пластикой (в тайне от всех, конечно же, и сейчас ему это пригодилось). Правда, после смерти деда он перестал ходить на танцы, стал работать больше, на учебу забил, ну и в общем, жизнь его покатилась по наклонной. За квартиру он так и не мог заплатить, и его выселили, а пропусков в школе у него накопилось немерено, так что его и оттуда выперли тоже. Станцевал он тогда хорошо, ему даже похлопали, а затем приняли на работу. В основном, смены были ночные. Ему выдавали «форменную одежду» в виде обтягивающих до невозможности кожаных леггинсов, портупеи на голое тело, чокера и массивных кожаных браслетов на запястья и лодыжки. Всё черное. Затем он взъерошивал в художественном беспорядке свои высветленные волосы и подводил сурьмой глаза, чтобы придать образу дикости, и уже готовый, он выходил на «сцену». Он воспринимал свою работу как шоу, как выступление, и не считал это чем-то грязным. Ну, по крайней мере, заставлял себя не считать. Он всегда твердил себе, что все хорошо, пока он жив и здоров, пока он может есть, пить, дышать, банально — жить. И он жил, старался во всем находить только хорошее, заталкивая куда-то в угол сознания все минусы своей работы, да и жизни в целом. Однажды один из зрителей заприметил его и вызвал на приватный танец. Чимин принял заказ, зашел в кабинку и уже собирался начать танцевать, но клиент резко остановил его. — Подожди, я не за этим тебя вызвал. — А зачем тогда? — удивился Чимин. — У меня есть предложение для тебя. — Клиент прошелся взглядом по его телу. — Ты знаешь, кто такие «куртизанки»? — Ну да… — Как думаешь, сможешь справиться с этой ролью? Чимин знал о том, кто такие куртизанки, но как-то не думал, что ими могут быть мужчины. — Мне нужны подробности… — Сопровождаешь «папиков» на элитные вечеринки, сверкаешь золотом-бриллиантами, которые они тебе дарят, ублажаешь их после вечеров, — будничным тоном проговорил клиент. — Все максимально качественно, деньги платят приличные за саму работу, ну и то, что тебе будут давать клиенты, будет только твоим. — Клиент снова оглядел его и кивнул. — У тебя есть перспективы, ты симпатичный, даже красивый. Цепляешь. Ну так что? Подумаешь? — Я согласен, — не раздумывая, ответил Чимин. Предлагают — бери. А если еще и большие деньги при этом будут, то тем более, клювом щелкать нельзя. — О, как ты быстро… — ухмыльнулся клиент. — Однако, есть некоторые условия — жить ты будешь в загородной вилле, у тебя будет своя личная комната для приема клиентов, с ванной, балконом, мини баром и прочими прелестями. Выходить из дома, кроме как в качестве сопровождающего, будет запрещено. Ты должен будешь подписать контракт на три года, после истечения которого ты полностью освобождаешься от своих обязанностей и волен покинуть дом. — Оу… тогда, надо подумать… — Имей ввиду, что за эти три года ты сможешь накопить себе столько денег, что можешь потом вообще не работать никогда. Три года — и ты богат на всю оставшуюся жизнь. Денег много не бывает, но у тебя их будет действительно много. Поверь. К тому же, я уверен, что ты будешь иметь большой, очень большой спрос, с твоим-то талантом… Клиент уже в третий раз внимательно осмотрел его с ног до головы, как бы намекая, что и так понятно, почему он будет пользоваться спросом. — Гибкий, стройный, с приятной внешностью — только таких мы и ищем. Ты будешь элитой элит. Соглашайся… — Я… — Чимин задумался еще на несколько секунд. — Хорошо. Я согласен. Я согласен на эти условия. Три года? Отлично. Я буду стараться, спасибо за предложение. — Тогда, как только ты закончишь свою смену, приезжай по этому адресу со своими вещами. Итак, жду тебя. Как только подойдешь к зданию, набери мне, я тебя встречу. Заказчик протянул ему визитку с номером телефона и адресом. На лицевой стороне витиеватыми буквами было выведено:~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~ «КУРТИЗАНКА» элитный эскорт Мастер по подбору персонала Чон Чонгук ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Заказчик быстро вышел из кабинки, закрыв за собой бордовую штору, а Чимин всё стоял и вертел в руках визитку, пытаясь до конца понять и осознать, на что он согласился. «Элитный эскорт, куртизанка, ''папики''… Во что я втягиваюсь? Но мне нужно жить дальше, нужно учиться, оплачивать кучу всего, а я вот вообще уже третий день на одном рисе и воде живу… Деньги кончаются, да и на зарплату надежды небольшие — половина уйдет за жилье, на остальную половину нужно будет прожить еще месяц… И что мне остается?! Куртизанка, как бы круто ни звучало, — это шлюха. Элитная шлюха. Неужели я опущусь до этого?.. Я стану шлюхой? Докатился… Но мне нужны деньги, а там платят много, как он сказал… Когда я последний раз отдыхал вообще?.. Я бы не прочь хоть раз в жизни слетать на Мальдивы, эх… Мечты-мечты. Но я ведь могу их осуществить, вроде?..» Сводить концы с концами и дальше? Или разбогатеть и стать свободным? Хорошенько обдумав все за и против, Чимин решился. Он уволился с работы в стрип-клубе в тот же вечер и ринулся домой. Собрав в сумку свои немногочисленные пожитки, он рванул на такси к тому дому, который теперь обещал стать ему родным на целых (или всего лишь, смотря с какой стороны посмотреть) три года. Он стоял у ворот дома, и по его звонку к нему действительно вышел тот самый клиент из клуба. — Что-то ты быстро, — усмехнулся он. — Не хочу мешкать, быстрее начну — быстрее кончу, — проговорил улыбаясь Чимин. Клиент цокнул языком и покачал головой, ухмыльнувшись. — А вот в стенах этого дома лучше никогда такое не произноси. Тут нужно быстрее начать и кончить только тогда и так, как скажет твой клиент. Но об этом потом. Пошли, я покажу тебе твою комнату, а затем принесу контракт. Его отвели в одну из десяти комнат на первом этаже — она была небольшой, обставленной хорошей мебелью. В ней имелась душевая, большой гардероб, большая кровать, зеркало рядом с окном. Вот, собственно, и всё. Ну и пушистый коврик у кровати. Обстановка простая, но Чимина это устраивало. Когда ему принесли контракт, он внимательно прочитал его, просмотрел каждое слово, весь мелкий шрифт, мысленно еще раз сказал себе, что это всего на три года, и подписал. Сразу после этого ему прилетела пощечина, из-за которой Чимин упал на пол. — Всё, теперь ты официально куртизанка, поздравляю, — засмеялся его теперь уже хозяин, господин Чон, и тут же подал руку, помогая Чимину подняться. — Имей ввиду, ну это просто, чтобы ты не пугался — тут с тобой могут делать, что хотят. Клиенты — твои господа, ублажить их — твоя основная работа. И если вдруг тебе станет больно, или неприятно, или захочется вены вскрыть — помни, три года. Всего три. И ты обеспечен на всю жизнь. Ты свободен, лети и едь, куда хочешь, ты независим. Богат. Всего три года. Так что, обустраивайся пока и жди, возможно скоро к тебе кто-нибудь придет, я позабочусь об этом. — И господин Чон покинул комнату. Чимин кивнул, немного опешив от такого «теплого» приема, и принялся распаковывать свои вещи. Развесив одежду на вешалки в гардеробе, тот оказался заполнен даже меньше, чем на половину. Но Чимин уже мысленно представлял, как его гардероб будет ломиться от новой одежды от Кельвин Кляйн, что на пальцах он будет носить дорогие кольца с камнями, что будет пользоваться только духами Шанель, и вообще — что вырвется наконец в люди. Внезапно на прикроватном столике затрещал телефон. — Новенький, — послышался голос господина Чона. — К тебе через полчаса придет клиент, подготовься. И кстати, теперь у тебя новое имя. В стенах этого дома ты должен забыть свое настоящее имя, оно ни к чему, лучше сохранять анонимность, это для твоего же блага. Теперь тебя зовут Бестия. Как тебе, а? Это я придумал. Ты и правда бестия, когда танцуешь. — Он тихо засмеялся. — Так вот. Новому клиенту ты представишься как Бестия. Доставь ему удовольствие, чтобы он захотел вернуться к тебе. Всё. Чао. Повисла тишина. Чимин, теперь уже Бестия, пытался переварить в своей голове всю эту информацию. «Так, надо воспринимать это всё как игру, да. Я просто играю, и сейчас я — Бестия. Я коварен, скрытен, меня все хотят, но мне на это плевать. Я холоден, красив, властен. Никто не посмеет это отнять у меня. Я Бестия. С сегодняшнего дня, Пак Чимин, ты улетаешь в отпуск на три года». Все то, что он говорил себе, оказалось полной херней, когда клиент, который пришел к нему в указанное время, буквально сходу накинулся на него. Казалось, что ему вообще было плевать на вскрики Чимина, на его просьбы остановиться — это еще больше распаляло его. Он был груб, очень груб, взял его без подготовки, отчего Чимин зарыдал, стискивая в зубах одеяло, руками цепляясь за спину клиента. Тот думал только о себе, а Чимина он просто использовал только, чтобы удовлетворить свои потребности. И как ни странно, ему понравилось, как вел себя Чимин. — Как…тебя зовут? — задыхаясь спросил клиент, все еще лежа на нем сверху и смотря ему в глаза. — М-меня зовут… Бестия. — Бестия, значит… Ты мне понравился. Такой вертлявый, гибкий, и губы у тебя… — Клиент затянул его в очень глубокий поцелуй, как будто буквально пытался съесть его. — Губы у тебя то, что надо. Я буду приходить к тебе по понедельникам и средам. И где эти хитрюги прятали тебя так долго? — Сегодня… мой первый день. — Что? — удивился клиент. — Вау, да ты… талант! Я так круто еще никогда и ни с кем… — Правда? Ну и хорошо… — Вот и все, что мог сказать Чимин. То есть, теперь уже Бестия. Уходя, клиент, имя которого он так и не узнал, оставил ему в качестве чаевых двести долларов. «Вау! Что? Так понравилось?..» — подумал Чимин. Клиент ушел, а Чимин тем временем спрятал свой первый доход в потайной карман своей сумки и, пытаясь игнорировать боль во всем теле, поплелся в ванную, чтобы привести себя в порядок. С тех пор, всю неделю, кроме четверга, который был его официальным выходным, он принимал у себя клиентов, которые не скупились на чаевые, которые были то грубые, то заботливые — разные. Чимин, чтобы как-то соответствовать своему новому имени, перекрасил волосы в рыжий, и теперь господин Чон называл его Рыжей Бестией. С ним обращались хорошо, хотя с другими куртизанками на этой вилле случались неприятные инциденты, за которые их иногда наказывали. Лишали еды или били, но несильно, только чтобы проучить. Чимина никогда не били, никогда не наказывали, после него все клиенты уходили довольными, оставляли крупные чаевые, и вскоре Чимин перебрался на третий этаж виллы, в большие апартаменты с личным балконом, на котором он любил по вечерам выкуривать сигариллу с ароматом розы; с джакузи, в котором он иногда купался не один; с отдельной гардеробной, которая с каждым днем пополнялась подарками клиентов и личными покупками по интернет-магазину… На его счету было много, очень много денег, а прошло всего полгода, как он работал куртизанкой. Раз-два в неделю он выходил с кем-нибудь из клиентов в свет, и каждый раз надевал специально предназначенный для выходов чокер — черный, кружевной, с красивой подвеской в виде алмазной капли черного цвета. В этой капле был датчик с геолокацией, чтобы господин Чон всегда мог узнать, где находится его подопечный. Чокер расстегивался специальным магнитом, который был только у господина Чона — разумная мера безопасности, на случай, если куртизанку похитят или она сбежит сама. Бестия, как и предрекал господин Чон, стал самым востребованным среди всех остальных куртизанок, а на вилле их было, ни много ни мало, восемнадцать: десять 3 класса, пять 2 класса и трое 1 класса. Бестия был одним из трех, и вместе с ним корону элиты разделяли две девушки, невероятно красивые, но при этом часто ссорящиеся между собой. Чимин был открыт для мира, лишен предрассудков и позитивен, и воспринимал свою работу как новый необычный опыт своей жизни. «Не унывать» было его главным девизом. И он вспоминал это, когда ложился на пол балкона и лежал, пялясь в темное звездное небо и сдерживая слёзы после особенно грубого постоянного клиента. Он убеждал себя, что всё хорошо, и что сейчас качество жизни у него заметно лучше, чем было тогда, когда он работал в стрип-клубе. Но все же, хотелось иногда пройтись по парку, подышать свежим воздухом, съесть мороженое… В такие моменты он вспоминал Мин Юнги, с которым ему довелось пообщаться всего минут двадцать, и чья визитка до сих пор лежала у него в кошельке. За эти восемь месяцев он всего два раза порывался позвонить ему, но все-таки, обдумав всё еще раз хорошенько, убирал визитку обратно в кошелек и смиренно принимал свою жестокую действительность, надевая на себя «розовые очки», просто чтобы не сойти с ума. Потому что, все же, как бы он ни убеждал себя, его жизнь была полным дерьмом, и работать шлюхой — это работать шлюхой. Хоть и элитной. Он торговал собой, своим телом, отдавался без вопросов, был куклой в руках клиентов — что ни попросят, Бестия выполнял. Даже если это слизывание шоколада с поясницы клиента или короткий перепих с одним из ''папиков'' на вечеринке где-нибудь за фонтаном в саду, чуть ли не на виду у всех гостей. Или что похуже, смотря, сколько фантазии было у клиента… Но что же сейчас было не так? От него только что ушел тот самый клиент, которого он принял в свой первый день. Чимин, сквозь сковывающий тело и разум холод, пытался вспомнить, что же сделал не так? Он заподозрил что-то не то, когда клиент не оставил ему обычные двести долларов чаевых и громко хлопнул дверью, когда уходил. Может, это потому, что Чимин попросил его быть чуточку нежнее, потому что вчера он потянул шею, когда его голову клиент сильно потянул в бок, и теперь от каждого движения головой затылок простреливала дикая боль. «Да… наверное, из-за этого…» — подумал Чимин. Прошло уже два часа, тело замерзло так, что уже занемело, поэтому и холода он не чувствовал. Просто лежал и ждал, как Хатико. Ждал качка или чуда какого-нибудь… Внезапно в его комнату зашел господин Чон. — Ну что, ты подумал над своим… Бестия! — господин Чон кинулся к нему и принялся трясти за плечи, потому что Чимин как будто впал в «зимнюю спячку», почти не дыша и уже даже не дрожа, потому что замерз. — Бестия! Намджун, ты придурок! Ты почему окно не закрыл?! — Вы не говорили, господин Чон. — Бестия, проснись! Намджун, быстро набери теплой воды в ванну и помоги затащить его туда. Придурок блять… Ты ж его убить мог! Чимин как сквозь вату слышал, как господин Чон его звал, но ответить не мог, потому что весь занемел, и язык не слушался. — Джун, ключи. Чимин почувствовал, как его руку высвободили из наручников, и она безвольно упала на кровать. Изо рта вырывались тихие вздохи и стоны, когда его тело потащили в ванную и положили в воду, которая его ледяному телу казалась слишком горячей. — Горя…чо…с-слиш…ком… — попытался сказать Чимин. — И х-холод…н-но… Намджун вышел, а господин Чон остался с Чимином и следил за его состоянием. — Намджун блять… Идиот… Ты как, моя Бестия? — Господин Чон взял его за руку и погладил. — Живой? Чимин кивнул головой, прикрыв глаза и привыкая к тёплой воде. — Ты хоть понял, за что наказан? Чимин снова кивнул. — Никогда не смей просить о чем-либо своего клиента. Больно, страшно — не важно. Ты выполняешь всё. Ясно тебе? — Да, г-господин Чон, и-извините, эт-то больше не п-повторится… — заплетающимся языком ответил Чимин. Тело потихоньку согревалось, оттаивало, и сознание прояснялось. — Отогрелся? — спустя минут пятнадцать спросил господин Чон. — Мгм, — кивнул Чимин. — Тогда вылезай, через два часа у тебя вечеринка. Заказ поступил внезапно, так что потом как-нибудь отблагодари этого клиента, потому что я и правда собирался прийти к тебе только завтра. К этому времени ты бы уже умер. Но по приходе я все же накажу тебя, так как сутки не прошли и своё наказание ты не отбыл. Таковы правила, моя Бестия, таковы правила… Давай, собирайся. Таблетки не забудь. — Хорошо, господин Чон. Затем хозяин покинул ванную, и Чимин, полежав еще пятнадцать минут в тёплой воде, окончательно приходя в себя, вышел из ванны и стал собираться на вечеринку. Он выбрал себе наряд, состоящий из свободной серебристой рубашки и чёрных обтягивающих брюк, надел перстни и несколько серег, нанес немного макияжа, подчёркивая глаза и мазнув по своим пухлым губам увлажняющей помадой с едва заметным вишневым оттенком. Рыжие волосы красиво уложил и разделил челку на две части. Всё аккуратно, неброско, стильно. Завершающим элементом был чокер. Застёжка щелкнула, лишний раз напоминая Чимину, что он не будет принадлежит себе, по крайней мере, ещё чуть больше двух лет. Он выпил таблетки — афродизиак, совсем лёгкий. Это было нужно, чтобы все-таки хоть как-то получать удовольствие от процесса, а не воротить нос от любого прикосновения. А затем, подумав, залпом осушил стакан виски из мини бара. Ему было холодно, да и реально хотелось выпить. Этот стакан виски стал второй его ошибкой за день, о которой он потом сто раз пожалеет и тысячу раз поблагодарит судьбу.