Не с тобой

Одиннадцать часов в самолете — это не шутки. Однако Алису радовала предстоящая половина суток вынужденного безделья. Она собиралась выспаться, потому что сделать это в ночь накануне ей не удалось. При воспоминании о причине бессонницы она слегка порозовела и покосилась на сидящую рядом Александру, словно опасаясь, что та прочтет ее мысли. Опасения ее были совершенно напрасны, Алекс сама безбожно зевала. Алиса усмехнулась. Не одной ей выдалась бессонная ночь. Они сидели в зале ожидания международного терминала аэропорта Лос-Анджелеса. Алиса возвращалась в Дублин через Париж, Александра летела во Францию по каким-то своим туманным профессиональным делам. — Нет, с этим надо что-то делать, — звучно лязгнув зубами после очередного душераздирающего зевка, проговорила Александра. — Пошли хоть кофе попьем. Время еще есть. Заказав по чашке двойного эспрессо, они заняли уютный диванчик перед огромным панорамным окном с видом на взлетную полосу. — Бизнес-зал, а кофе — пойло! — поморщилась Алекс, отодвигая чашку. — Зато красиво, — Алиса любовалась самолетиком из корицы на густой кремовой пенке. — Чего такая раздраженная? Александра неопределенно пожала плечами. — Надоело все. — Что — все? — Да, все. Тащишься на другой край света только лишь для того, чтобы снять все те же физиономии в ином антураже. Кому это нужно? — Ну, кому-то же нужно, — рассудительно ответила Алиса. — Что с тобой? Тебе же всегда нравилась твоя работа. Откуда такая неудовлетворенность? Александра потерла пальцами лоб. — Не знаю. Последнее время мне кажется, что я топчусь на месте. Никакого развития. Знаешь, я завидую нашим рокерам. Джей — состоявшийся, успешный актер и не побоялся замутить этот проект, фактически начать с нуля. Ведь никакой гарантии, что они добьются признания. Но это их мало смущает. Они жизнерадостно прут себе вперед, ничем особо не заморачиваясь. Просто делают то, что любят больше всего на свете. Счастливчики. — А ты, стало быть, несчастна? — фыркнула Алиса. — Потеряла ориентиры? — Смысл я потеряла, — вздохнула Александра. — Надоело. Надоело рекламировать достижения современной стоматологии, косметологии и пластической хирургии, потому что то, чем я занимаюсь, по-другому не назовешь. Для меня работа с Шенноном была, как глоток свежего воздуха. — Ну да, с Шенноном, — понимающе пробормотала Алиса. Алекс досадливо махнула рукой — Не в том смысле! — воскликнула она, потом подумала и честно добавила: — Хотя и в том тоже. Просто, понимаешь, я впервые за долгое время снимала нормальных людей, а не эту гламурную кунсткамеру. Алиса засмеялась: — Ты это Колину скажи, он оценит! — Не сомневаюсь, — согласилась Алекс и, задумавшись, вновь отхлебнула из чашки. — Ну, тогда меняй что-нибудь, — беспечно посоветовала Алиса. — Сашка, ты же талантливый фотожурналист! Займись тем, что будет интересно в первую очередь тебе. Александра молчала, отрешенно глядя на Алису. У нее был вид человека, который только что услышал подтверждение каким-то своим тайным мыслям, и это принесло ей глубокое удовлетворение. Что это были за мысли, и накануне каких очередных судьбоносных перемен находилась подруга, Алиса не спрашивала. Знала, что это бесполезно, Сашка все равно ничего не расскажет. Она вообще была человек-постфактум. Делилась уже свершившимся. — Ладно, — решительно сказала Александра, тем самым закрывая тему, и неожиданно поинтересовалась: — Вы больше не виделись с Джаредом? — Нет, — пожала плечами Алиса. — А что? — Ничего, — невинно хлопнула ресницами Алекс. — Просто тогда, на репетиции он глаз с тебя не сводил. — Ты все время сидела, уткнувшись в ноутбук! Что ты могла видеть? — Ну, кое-что видела, — протянула подруга и хитро прищурилась: — Признайся, он тебе нравится! Алиса улыбнулась. — Шурик, ну как он может не нравиться? На него уже просто смотреть — одно удовольствие. — Да ты эстетка! — Понимаю, у тебя другой объект для любования, — Алиса на секунду задумалась: — Джаред… он безумно талантливый. Он чувствует все как-то по-особенному остро, так, что от этого даже страшно. Нельзя жить с вывернутой наизнанку душой. А у него, похоже, по-другому не получается. — Алька, — осторожно начала Саша, — послушай… Джей, он ведь актер. Музыкант. Он натура увлекающаяся, ты понимаешь? Он вспыхивает, как пламя свечи, но… свеча ведь горит недолго. Черт, Алиска, я не хочу, чтобы тебе потом было больно! Тебе… или Колину. Алиса смотрела на нее, выгнув тонкие брови. — Саш, ты что несешь? Откуда у тебя такие дикие фантазии? Александра виновато почесала пальцами лоб. — Извини, — вздохнула она. — Что-то я и в самом деле… Это все братья Лето, их просто чумовое обаяние. Пошли, вон посадку объявили. Уже проходя через портал гармошки, Алекс вдруг притормозила и обернулась. — Не обижай моего любимого ирландца, ладно? Алиса только закатила глаза. Лететь бизнес-классом гораздо приятнее уже хотя бы потому, что кресло здесь полностью раскладывалось, чем сразу же воспользовалась Александра. Судя по тому, как деловито она стала обустраиваться, терять время зря она не собиралась. Заполучив плед и две подушки, Алекс блаженно вытянулась на своем лежбище и сонно пробормотала: — Разбудишь меня перед ужином. Ужин — это святое, — и моментально вырубилась, даже не дождавшись взлета. Алиса рассеянно слушала приветствие экипажа. Забавно, Колин ненавидел летать. «Это самая неестественная вещь в мире», — жаловался он. Всякий раз, когда они летели куда-нибудь вместе, он брал ее за руку и крепко сжимал ее ладонь, немного расслабляясь лишь тогда, когда самолет набирал высоту. Правда, теперь вместе они летали совсем редко. Вот и сейчас их ждала разлука на несколько месяцев. Сразу же после «Телефонной будки» Колин перекочевывал в другой проект, где ему предстояло сыграть с Аль Пачино. О чем-то подобном он мечтал уже давно. Так что дома он появится не скоро. А у нее — окончание интернатуры и столь желанный сертификат врача-специалиста. Алиса вздохнула и посмотрела в иллюминатор. Самолет резво бежал по взлетной полосе. Еще несколько минут, и солнечный теплый Лос-Анджелес останется позади. А в Дублине одиннадцать градусов тепла и дождь, привычный для столицы Ирландии. Там дождь всесезонный. Ему без разницы, осень за окном, лето или зима. Дождь в Дублине шел всегда. Другое дело снег. Снег зимой — явление не такое уж и частое. Выпав, он предпочитал тут же начинать таять, раскисая под ногами в грязно-серую хлюпающую жижу. За все годы, что Алиса жила здесь, настоящая снежная зима была лишь однажды, семь лет назад. В тот год снег лежал целых две недели. Настоящий, белый, искрящийся на солнце от легкого мороза. Это был год, который подарил ей Колина. …Их знакомство было сногсшибательным в самом прямом смысле слова. После лекций в колледже она нередко выбиралась в Сант-Стивенс-Грин — парк в центре Дублина. Студенты вообще проводили там немало времени, в теплое время года нежась на травке лужайки возле открытой эстрады. Зимой в парке было немноголюдно, но Алиса все равно любила там бывать, так как эти прогулки навевали ностальгические воспоминания о Петергофе, где прошло ее детство. Выпавший снег припорошил оледеневшие от ударившего накануне мороза тротуары, превратив передвижение по городу в тот еще квест. Оттопырив руку с бумажным пакетом, в котором лежал заботливо припасенный для лебедей белый хлеб, она мелкими шажками аккуратно шла по одной из дорожек. Впереди аллея плавно заворачивала, огибая небольшую беседку-ротонду. Проблема была в том, что дорожка имела легкий уклон в сторону пруда, и пока осторожная Алиса пингвиньей походкой продвигалась вперед, судьба в лице отчаянно спешащего Колина Фаррелла уже выскочила из-за поворота. Он мчался во весь дух, поминутно оскальзываясь и пробуксовывая на месте, и только каким-то чудом ухитрялся оставаться на ногах. Все произошло в какие-то доли секунды. В нескольких метрах от предусмотрительно остановившейся Алисы земная гравитация таки взяла верх, и молодой человек, отчаянно взмахнув руками, обрушился спиной на дорожку, подсечкой ювелирно укладывая туда же зажмурившуюся от ужаса девушку. — О, прости! — пробормотал он, приподнимаясь. — Ты не ушиблась? Алиса молча поправила съехавшую на нос шапку и, встав на ноги, принялась отряхиваться. Он тоже поднялся и, прихрамывая, подошел к ней. — Все в порядке? Извини, я не сразу тебя заметил, а когда заметил, уже было поздно, — проговорил он, заглядывая ей в лицо. — Тебе не кажется, что носиться так в гололед по меньшей мере неразумно? — раздосадовано спросила Алиса. — Кажется. Но я очень… очень торопился. Впрочем, — махнул он рукой без всякого огорчения, — это уже неважно. Я все равно безнадежно опоздал. — Понятно, — она по дуге обошла его и вернулась на дорожку, ведущую к пруду. Через минуту он догнал ее и заковылял рядом. — Не возражаешь, если я составлю тебе компанию? — Вообще-то, возражаю. Но ты ведь не отстанешь, да? Он засмеялся и пожал плечами. В кампус она вернулась поздно вечером. А в следующую ночь не вернулась вообще. Стремительность, с которой все произошло, ошарашила ее саму. В свои почти восемнадцать она толком ни с кем еще не встречалась. Ей просто было некогда. Она с головой была погружена в учебу. Однокурсник Марк робко пытался ухаживать за ней, но делал это так нерешительно, словно сам сомневался в необходимости подобных шагов, что Алиса не воспринимала его всерьез. Колин робким не был. Дерзкий, самоуверенный, напористый, он мало обращал внимания на ее слабые попытки сопротивления в тот их самый первый раз. Бормоча какие-то глупости на своем Irish English, он шарил руками по ее телу, ловил губами ее уворачивающиеся губы. — Нет, Колин, пожалуйста! — Почему — нет? — хрипло прошептал он, слегка отстраняясь и цепляя ее взгляд своими цвета гречишного меда глазами. «И в самом деле, почему?» — успела подумать она до того, как все ее благоразумие было смято и уничтожено напором его смелого и сильного тела. Все потом. Он целовал и ласкал ее потом. Гладил ее напряженно застывшую спину, скользил пальцами по судорожно сведенным бедрам, еще помнившим внезапное, столь болезненное вторжение, покрывал мелкими легкими поцелуями ее шею и плечи. — Прости меня! — удрученно шептал он, разрываясь от чувства вины. — Я грубая скотина! Просто я не ожидал, что ты … что у тебя это в первый раз. Обещаю, в следующий раз все будет по-другому. Перспектива следующего раза испугала ее не на шутку. Ожив, она попыталась высвободиться из его объятий, но, предвидя ее маневр, он держал крепко, понимая, что если отпустит сейчас, вернуть ее уже не удастся. Нежностью и терпением он подавил готовую захлестнуть ее с головой панику. Он до тех пор целовал ее и шептал разные смешные ласковые словечки, пока не почувствовал, как расслабляется ее натянутое, словно струна, тело, как ее руки перестают упираться ему в плечи, отталкивая его, как она уже не сжимается под его поцелуями, а напротив сама непроизвольно подается навстречу его подрагивающим от желания и нетерпения губам. Он сдержал свое обещание — в следующий раз все было по-другому. Любовь с ним была бурной, страстной, опустошающей. Рядом с ним Алиса теряла чувство реальности. Своим бешеным темпераментом он и ее ввергал в неконтролируемое сексуальное буйство, чего Алиса очень стеснялась. Спустя неделю после знакомства она перебралась в снятую для них Колином квартиру. Квартира была настолько крошечной, что обстановку единственной комнаты составлял лишь разбитый поколениями предыдущих постояльцев диван и колченогий столик. Ни стульев, ни шкафа, ни тем более телевизора. Они этого даже не заметили. Какое значение мог иметь скудный набор мебели, если они были здесь вдвоем! Итоги сексуального марафона длиной в несколько месяцев были неутешительны. Алиса, одна из лучших студенток курса, едва не вылетела из колледжа после первой сессии, а Колина отчислили из школы актерского мастерства за систематические прогулы. Это несколько отрезвило Алису и ровным счетом никак не повлияло на Колина. Он вообще испытывал стойкую неприязнь к разного рода учебным заведениям. Однако на жизнь нужно было как-то зарабатывать, и Колин хватался за любую работу, в перерывах мотаясь по кастингам, пока его, наконец, не пригласили в рекламу йогуртов. Эти йогурты он потом вспоминал со смехом и невольной теплотой. Благодаря им началась его актерская карьера. А жизнь Алисы превратилась в иллюстрацию знаменитой ирландской поговорки: «Три вещи приходят без спросу: страх, ревность и любовь». И все три этих чувства, глубоких и всепоглощающих, были связаны отныне только с ним.