* * *
В просторной комнате стояла красивая девушка. Изящная фигура, темные глаза, от которых невозможно отвести взора, длинные черные ресницы и густые темные волосы, струящиеся до талии. Она молча стояла с закрытыми глазами, белое свадебное платье в пол, сшитое на заказ, прекрасно подчеркивало фигуру; волосы, завитые в локоны, ниспадали на обнаженное плечо; образ дополняли изящное колье и серьги с бриллиантами — мамин подарок на свадьбу. Вокруг нее порхали что-то щебечущие подружки, поправляя прическу и фату, но девушка не обращала на них никакого внимания. Большинство невест волнуются перед свадьбой, боятся оступиться, сказать или сделать что-то не так, но только не Пирс. Она с раннего детства привыкла все делать безупречно, быть эталоном красоты и женственности, нести себя как королева, всегда держать лицо и соответствовать статусу. Кэтрин всегда жила под маской, играя свою роль, и сейчас также изображала счастливую невесту. На протяжении последних двух недель они с Элайджей работали на камеру, принимали поздравления, выслушивали, какая они «идеальная пара». Кэтрин мысленно усмехнулась — да уж, их и просто «парой» назвать было нельзя. Да, партией Элайджа был идеальной. Старший сын богатого бизнесмена, Майкла Майклсона, которого отец уже вводил в курс дел компании, которую ему предстояло унаследовать. Он получил прекрасное образование, обладал острым умом и безукоризненными манерами, да и внешне нравился Кэтрин. Высокий, темноволосый, с аристократическими чертами лица и темно-карими глазами, по которым нельзя было прочитать ни мысли, ни эмоции. Молодые люди неплохо общались еще со времен школы, можно сказать, дружили, но Пирс никогда не представляла Элайджу в роли мужа или бойфренда, скорее, считала старшим братом, который всегда защитит и поддержит в трудной ситуации. Он неоднократно вытаскивал ее из неприятностей и давал почувствовать себя в полной безопасности рядом с собой. Кэтрин прекрасно понимала, что рано или поздно ее выдадут замуж за того, кого отец посчитает подходящей партией. Ну, а кандидатура старшего Майклсона вполне подходила, так что, когда он сделал предложение, она согласилась. Иллюзий о чувствах Элайджи Кэтрин не питала, прекрасно понимая, что Майкл Майклсон банально поставил сыновьям условия. Нет, конечно, оба ничего не говорили, но какая еще причина могла заставить двух братьев сделать предложения девушкам (с которыми у тех ничего не было) с разницей в пару дней. Одним из главных достоинств Элайджи было несвойственное большинству парней благородство, которое всегда восхищало Пирс. Майклсон не мог играть чувствами девушки и решил не обманывать Кэтрин, рассказав, что женится не по своей воле, но раз уж должен с кем-то связать свою жизнь, то пусть это будет та, которая ему дорога как друг. Пирс, действительно, была удивлена этим разговором, но он позволил им все обсудить и обговорить, как будут выглядеть их отношения для окружающих. Их семьи остались довольны выбором своих чад, и на следующий же день о помолвке было официально объявлено. Младший брат Элайджи — Никлаус, недолго думая, сделал предложение безумно влюбленной в него девчонке Кэролайн Форбс. С ней Кэтрин особенно не общалась, но знала ее неплохо, так как дружила с ее старшей сестрой. Кэролайн едва окончила школу и, в отличие от Кэтрин, верила в неземную любовь и принца на белом коне, которым по необъяснимым причинам выбрала младшего Майклсона и пыталась добиться его всеми силами. Так что она была на седьмом небе от счастья, когда ее мечта исполнилась, и Клаус сделал ей предложение. По решению родителей, их свадьба должна была состояться на полтора месяца позже их с Элайджей. Пожалуй, Кэролайн была единственной, кто действительно был счастлив в этой ситуации. Из задумчивости Кэтрин вывел голос одной из служанок, сказавшей что-то о времени и быстро удалившейся из комнаты. Кэтрин бросила последний взгляд в зеркало и покинула комнату — был ее выход.* * *
У алтаря стоял привлекательный молодой человек. Идеально сидящий смокинг, в котором он выглядел бесподобно и, конечно, дорогой парфюм — по нему все свободно могли узнать, что это никто иной, как Элайджа Майклсон. Зазвучали первые звуки флейты и скрипки, через несколько мгновений должна была появиться невеста. На лице Элайджи играла счастливая улыбка и трепетное ожидание, никто из окружающих и не подозревал, что это лишь фальшь. Любил ли он Кэтрин? Нет, никогда не любил и не полюбит, как и она его, но в сложившейся ситуации она была наиболее подходящей партией. Элайджа никогда не думал, что будет так цинично делать предложение и заключать союз, который, по сути, являлся наименьшим из зол для обоих. Но все равно счастливыми жениха и невесту назвать было нельзя, сколько бы они ни прятались под масками, играя счастливую пару. Но самым ужасным для Элайджи было то, что совсем рядом стоял его любимый, которого вынудили прийти на эту свадьбу, ведь положение не позволяло пропустить "событие года". И совсем скоро он скажет «да» у него на глазах и свяжет свою жизнь с другой, а все лишь потому, что отец просто выдвинул ультиматум, как только открылась правда об их отношениях. Хотя рано или поздно это бы все равно случилось.* * *
Элайджа и сам не мог сказать, когда все началось. Они с Никлаусом с детства были не только братьями по крови, но и лучшими друзьями; чуть ли не с рождения между ними установилась глубокая эмоциональная связь. Но они взрослели, менялись их интересы и отношение к окружающему миру и людям, и в какой-то момент Элайджа стал ловить себя на том, что подолгу наблюдает за братом и не может оторвать взгляд. Он долго искал надуманные причины, оправдываясь перед самим собой, но, в конце концов, был вынужден признать, что испытывает к Клаусу совсем не братские чувства. Тот вечер кардинально изменил их отношения. Именно тогда Никлаус расстался с очередной девушкой и предложил брату встретиться вечером и выпить. Они провели вечер в баре, что-то обсуждая, вспоминая детство и споря о ценностях бренного мира, бармен своевременно подливал алкоголь, так что были изрядно пьяны, когда бар опустел. И Элайджа впервые за долгое время позволил себе поддаться эмоциям и прильнуть к таким желанным губам, ожидая чего угодно: что Клаус оттолкнет, накричит, ударит… но только не того, что тот ответит. Вечер прошел словно в тумане, обоими двигали давно сдерживаемые эмоции и алкоголь, и братья даже не заметили, как доехали до пентхауса Элайджи, срывая друг с друга одежду. Но на утро проснулись они в одной постели, и Никлаус признался, что влюблен в старшего брата еще с пятнадцати лет и, постоянно меняя девушек, пытался избавиться от этих чувств. С этого дня и начался их тайный роман. Элайджа вновь чувствовал себя школьником, сбегая с братом на тайные свидания и скрывая свои отношения ото всех. Многие осуждали, а кто-то откровенно призирал отношения между мужчинами, а уж между братьями тем более. Клаус дрожал, словно невинная школьница, первый раз сбежавшая с уроков, когда Элайджа заговаривал о том, что скрывать свои отношения вечно они не смогут, и рано или поздно правда всплывет. Видя реакцию любимого, Элайджа перестал затрагивать эту тему, надеясь на лучшее и в глубине души опасаясь, что обо всем узнает отец. Но, как говорится, все тайное становится явным. Этот вечер стал для них особенным. Они довольно долго не виделись из-за отъезда Элайджи по вопросам бизнеса. И теперь, после двухмесячной разлуки, Элайджа назначил брату встречу в семейном особняке, который редко посещал отец. Здесь Ника ожидал романтический ужин. Эта ночь была одной из лучших в их жизни. Нежность, страсть, желание и любовь витали в воздухе, не давая думать юным влюбленным ни о чем, кроме друг друга. Любовники слишком увлеклись, совершенно забыв об осторожности. Они заснули счастливые и довольные, ещё не зная о том, что утром всё изменится. А на утро случилось то, чего братья Майклсоны никак не ожидали. Майкл еще с утра ожидал приезда старшего сына, ведь тот обещал не только приехать к нему, но и в неофициальном порядке доложить отцу о работе филиалов их компании. Но, к огромному раздражению отца, Элайджа не только не приехал, но даже не удосужился позвонить, хотя долетел и уже находился в городе. Майкл, конечно, понимал, что Элайджа давно не ребенок, но все же какое-то нехорошее предчувствие у него было, так что на утро он решил заехать к сыну для того, чтобы убедиться, что все в порядке, и причин для беспокойства нет. Но найти Элайджу не удалось ни у него дома, ни на работе, что еще сильнее разозлило Майклсона. Не найдя сына и так и не сумев до него дозвониться, Майкл решил навестить их семейный особняк, сыновья там появлялись довольно редко, обычно приезжая лишь на праздники, но проверить все же стоило. Дорога до особняка заняла мало времени, так что вскоре Майкл уже был на месте. — Поиски увенчались успехом, — усмехнулся Майкл, подъехав к особняку и увидев автомобиль Элайджи, и остановился, выходя из машины. В доме стояла тишина. Майкл глянул на свои часы — двенадцатый час, — пора бы уже вставать. Недолго думая, Майкл сразу направился к лестнице, поднимаясь на второй этаж и направляясь к спальне сына. Он уже успел успокоиться, в конце концов, то, что взрослый сын не приехал к нему сразу с докладом, не было серьезным проступком и ссориться из-за таких мелочей не хотелось. Майкл открыл дверь в спальню, собираясь что-то сказать и остолбенел… Сказать, что он был в шоке — значило бы, не сказать ничего. Он просто потерял дар речи, с каким-то ужасом и отвращением смотря на развернувшуюся перед ним сцену. На огромной двуспальной кровати, под одними простынями, спали его обнаженные сыновья. Рука Элайджи по-хозяйски лежала на бедре Никлауса, всем телом прижимающегося к нему, голова покоилась на груди брата. Шею младшего Майклсона украшал узор засосов, явно оставленных не более, чем пару часов назад. Валяющиеся кругом вещи наглядно демонстрировали, что снимали их в спешке, особо не церемонясь… Не понять, что здесь происходило совсем недавно, было просто невозможно. Отойдя от первого шока, Майкл направился прямо к постели. Элайджа всегда спал довольно чутко, так что, услышав тяжелые шаги поблизости, тут же проснулся, увидев разъяренное лицо отца. — Отец, не делай поспешных выводов. Я все объясню! — выпалил Элайджа, понимая, как глупо это звучит: в конце концов, увидев их, можно было сделать лишь один вывод, являющейся абсолютной правдой. — Я в этом даже не сомневаюсь, ты никуда не денешься и объяснишься в любом случае, — прошипел Майкл и прежде, чем Элайджа успел как-то отреагировать, бесцеремонно схватил спящего Никлауса за шкирку, выволакивая из постели. Проснувшись от подобного обращения, Клаус тут же попытался вырваться из железной хватки отца. Майкл лишь окинул сына презрительным взглядом и швырнул того в стену, несмотря на возмущенный возглас Элайджи, тут же прерванный яростным взглядом отца. — Какого хрена?! — прошипел Никлаус, которого неслабо приложило головой о стену, похоже, он только сейчас окончательно проснулся и осознал происходящее, тут же замолчав и испуганно вжавшись в стену, бросая настороженные взгляды то на брата, то на отца. — Быстро привели себя в подобающий вид и чтобы через пятнадцать минут оба явились в мой кабинет, — холодно произнес Майкл, разворачиваясь и покидая спальню.* * *
Элайджа вздохнул, вновь возвращаясь в реальность, со счастливой улыбкой и восхищением глядя на идущую к нему невесту. Как же ему надоел этот глупый спектакль, последней сценой которого должен стать брак с Кэтрин. Еще немного. Будущих супругов уже разделяло несколько шагов, но чем ближе подходила Пирс, тем тяжелее становилось Элайдже. И вот невеста уже стояла рядом, священник начал церемонию. Элайджа не слушал слов, лишь в нужный момент вставляя свои реплики и продолжая играть. Говоря свою клятву, в которой не было ни капли искренности, он каждой клеточкой своего тела чувствовал прожигающий насквозь взгляд. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы понять… Никлаус… Он прекрасно понимал, что бесконечно виноват перед ним. Да, в тот день, когда Майкл все узнал, он поставил сыновей перед фактом, что те должны жениться в ближайшее время. Только вот Никлаус был готов пойти против отца, отказаться от привычной жизни ради любимого, а вот Элайджа не смог, не смог пойти против воли отца и сделал предложение Кэтрин, а Клаус не простил и, скорее всего, никогда не простит. Элайджа слишком хорошо помнил полный боли и обиды взгляд Клауса, когда он сообщил о помолвке. Ник тогда высказал все, что о нем думает, и, швырнув брату в лицо приглашение на свадьбу, развернулся и ушел. А на следующий день Никлаус сделал предложение давно влюбленной в него девушке, на которую ему было абсолютно плевать. С того дня они не виделись, о помолвке брата Элайджа узнал от отца. Жених и невеста произнесли свои «да», он надел на палец Кэтрин кольцо. — Вы можете поцеловать невесту! Все с восхищением смотрели на молодоженов, и лишь один человек до побелевших костяшек пальцев сжимал кулаки и закрывал глаза, пытаясь усмирить гнев. Может, его и вынудили прийти на свадьбу брата, но смотреть на то, как Элайджа целует эту сучку, Клаус не мог и не хотел. Внутри бурлила ярость и злость, он с трудом сдерживался, чтобы не устроить скандал прямо на свадьбе. Губы новоиспеченных супругов соприкоснулись, ни чувств, ни эмоций никто из них не испытывал, просто поцелуй, продолжавшийся столько, сколько было необходимо. Вот настал момент первого танца молодоженов. Заиграла мелодия вальса, пара вышла в центр зала, рука Элайджи легла на талию жены, Кэтрин бросила на мгновение полный поддержки и сочувствия взгляд на мужа, кладя руку на плечо и вновь надевая счастливую маску; Майклсон благодарно кивнул, закружив ее в танце. На пару, кружащую в вальсе, были направлены десятки восхищённых взглядов. Они завораживали своей грацией и изяществом. Кэтрин счастливо улыбалась, смотря на Элайджу, хотя ее мысли витали далеко отсюда. Но роль счастливой невесты она должна была играть до конца. Элайджа же смотрел за ее спину на удаляющуюся фигуру Никлауса. Было слишком больно осознавать, что это конец всего. Да, они останутся братьями, но сегодня Элайджа поставил точку в их отношениях, и это вряд ли удастся когда-нибудь изменить.