* * *
Элайджа сидел в гостиной, сосредоточенно смотря в монитор стоявшего перед ним ноутбука. Кругом царила тишина, нарушаемая лишь щелчками компьютерной мыши и скрежетом ручки по свеженапечатанной бумаге. Элайджа был слишком углублен в работу и не сразу услышал знакомый цокот каблуков. — Доброе утро, Катерина, — не отрывая взгляда от документов, произнёс он. — Доброе, — улыбнулась Кэтрин, поставив чашку свежезаваренного чёрного кофе без сахара и сливок, как любил Элайджа, на журнальный столик, и облокотилась на спинку кресла. — Благодарю, это сейчас очень кстати, мне нужно взбодриться, — быстро делая какие-то заметки карандашом в блакноте, произнёс Элайджа. — Ты сегодня рановато или у меня часы сбились? — сделал несколько глотков кофе. — Я раньше пришла, — еле слышно ответила Кэтрин, чуть прикусив губу. Она решалась что-то сказать. — Что-то случилось? — Да, — вздохнула она. — Мне нужно кое-что рассказать. Ты только не волнуйся. Мне звонила Кэролайн, она не смогла дозвониться ни тебе, ни твоему отцу... И... — Прошу, Катерина, не тяни, — напряженно произнес Элайджа, отложив в сторону документы и переведя сосредоточеный взгляд на супругу. — Несколько часов назад твой брат попал в аварию, — произнесла Кэтрин, но увидев, как Элайджа переменился в лице, мгновенно поднявшись на ноги, поспешила добавить. — Он жив, он в порядке, подушки безопасности сработали, Никлаус практически не пострадал. Она замолчала, внимательно вглядываясь в сменяющие друг друга эмоции на лице супруга. Она не знала, чего там было больше: беспокойства, раздражения, злости или усталости. — Может быть, тебе стоит навестить его? — осторожно спросила Кэтрин. — Он все-таки твой... — она не договорила, наткнувшись на суровый взгляд Элайджи. Она не знала, что произошло между братьями, но отношения в последнее время у них явно были напряженные. За те несколько месяцев, что прошли с их с Элайджей свадьбы, они виделись всего пару раз, и то на официальных приемах, где обмолвились несколькими дежурными фразами. Кэтрин не хотела лезть в их семейные разборки, надеясь, что со временем все уладиться, но дело не сдвигалось с мёртвой точки, и это явно много значило для Элайджи. Обсуждать это с ней он очевидно не собирался, делая вид, что все в порядке, но Кэтрин видела попытки Элайджи наладить отношения, от которых Никлаус старательно уходил. Вздохнув, Кэт подошла к супругу, осторожно положив руку ему на плечо. — Это, конечно, не моё дело, но я думаю, что тебе все же стоит съездить к брату. И ещё. Если вдруг захочешь с кем-то поговорить, я всегда рядом. Не буду больше тебе мешать, — развернувшись, она покинула комнату.* * *
Садясь за руль своего автомобиля, Элайджа до конца не знал, что собирается делать, но так продолжаться больше не могло. Поначалу он делал попытки встретиться, поговорить, извиниться, но Никлаус лишь сбрасывал звонки и захлопывал перед его лицом двери, и он перестал пытаться. Надоело бегать за Клаусом, пытаться наладить отношения, которые, похоже, нужны были только ему. И он перестал, решил оставить все как есть, как бы от этого не было больно. Шли недели, он полностью уходил в работу, сутками сидя, зарывшись в документацию, пока Кэтрин чуть ли не силой не заталкивала его спать, в такие моменты она напоминала сурового надсмотрщика. Да, она пыталась поговорить с ним, поддержать, и он ей был за это благодарен. В конце концов, если бы не её вмешательство, он бы вряд ли вспоминал о необходимости поесть или лечь спать. Но как бы она не старалась, заполнить бесконечную, разрывающую душу пустоту, что незаметно пришла, стоило угаснуть надежде, не могла. Он не верил, что что-то ещё можно вернуть, и даже не считал нужным пытаться. Никлаус давно пустился во все тяжкие, проводя каждую ночь в клубах, барах, борделях или на частных вечеринках. И в отличие от брата, отцовские условия выполнял, уже начинали ходить слухи, что Кэролайн в положении, и вскоре стоит ждать официального объявления. Но перспектива стать отцом не заставила Клауса остепениться, он продолжал просаживать отцовское состояние на развлечения, ввязываясь в драки, участвуя в безумных гонках без правил и практически ежедневно рискуя жизнью. И вот доигрался — авария. Пускай в этот раз он и отделался легко, но кто знает, чем может закончиться новый неудачный заезд. Никлаус совершенно отбился от рук, и с этим срочно нужно что-то делать, пока не стало слишком поздно. Именно с такими мыслями Элайджа подъехал к дому Клауса и Кэролайн — подарку на свадьбу от Майкла. Попасть в дом не составило труда, большинство прислуги было из их старого поместья, и Элайджу сразу пропустили в дом без лишних вопросов. Здесь было на удивление тихо. Никлаус и тишина вообще плохо сочетались и существовать вместе больше часа просто не могли. Искать Никлауса долго не пришлось. Едва Элайджа прошёл в холл, как послышался возмущенный возглас Клауса. — Ты?! Какого черта ты здесь делаешь? — слегка растерянный взгляд брата выдавал состояние лучше слов. Он собирался спросить что-то ещё, когда наткнулся на спокойный и сосредоточенный взгляд Элайджи, мгновенно разозлившись: — Что, поиздеваться решил? Посмотреть, жив я ещё или уже коньки отбросил? Сволочь ты! Вместе со своей сучкой. Убирайся из моего дома! Немедленно! — Кэтрин — моя жена, так что лучше следи за языком. — Как же я мог забыть!? Поздравляю! Что весело с ней ночью, да? — Никлаус, — вздохнул Элайджа. — Мерзкий предатель! Размазня! Что, с ней лучше, чем со мной? Сволочь! — с каждым словом Никлаус кричал все громче. — Только не говори, что ревнуешь. — Да пошёл ты! Кто ты вообще такой, чтобы я тебя к какой-то дешёвке ревновал? Больно надо ревновать мудаков всяких. Мне вообще плевать, с кем ты кувыркаешься! На губах Элайджи мелькнула тень улыбки. Все-таки какой-то его части доставляла удовольствие ревность Никлауса. Улыбка на лице брата взбеленила Клауса ещё больше: — Тебе еще и весело, животное?! Как нравится наблюдать за моими мучениями! Мразь! Да что ты вообще понимаешь в чувствах? — Никлаус схватил стоящую неподалеку вазу эпохи династии Сун, тут же зашвырнув её в голову Элайджи. — Тебе всегда было плевать на меня. Ты просто развлекался. Реакция не подвела Элайджу, и тот успел вовремя пригнуться, ваза пролетала над его головой, разбившись вдребезги о стену. — Никлаус, прекрати. Сядь и давай спокойно обо всем поговорим, — попытался утихомирить брата Элайджа, но это было бесполезно. Он выплескивал с криком и оскорблениями надежды, которыми жил все эти несколько месяцев, засевшую глубоко обиду и ревность, когтями рвущую душу. Приблизившись к брату, Никлаус выкрикнул: — Ты просто жалкий трус, не способный хоть слово сказать поперек отцу! Просто ничтожное подобие мужчины, — практически по слогам произнёс Клаус. Терпение Элайджи кончилось. Быстро и резко выбросив вперед руку со сжатым кулаком, он ударил Никлауса по лицу. Из разбитого носа хлынула кровь… Элайджа никогда прежде не применял к брату грубой физической силы и не ожидал, что когда-либо это сделает, но сейчас Клаус перешёл границу дозволенного. Потерявший от неожиданного удара равновесие Никлаус сидел на полу, беззвучно, словно рыба, открывая и снова закрывая рот, не в силах вымолвить хоть слово. В направленном вверх взгляде смешалось удивление, непонимание и обида, на ресницах поблескивали невольно выступившие слезы. Элайджа молча подошёл к брату, помогая подняться на ноги. Он вздохнул, почувствовав, что Никлауса сотрясает дрожь и приобнял его, осторожно стирая с лица кровь носовым платком. Парня колотило — то ли от избытка чувств, то ли от нервной встряски. Он вырывался из объятий и что-то злобно шипел, захлебываясь воздухом. Набрав воздуха в грудь, Никлаус собирался сказать очередную гадость, но у Элайджи, похоже, были другие планы. Подушечки пальцев осторожно прошлись по щеке младшего, оглаживая лёгкую щетину. По телу Клауса прошла сладкая дрожь, он прикрыл глаза, то ли наслаждаясь, то ли пытаясь взять себя в руки. Его обожгло горячим дыханием и он тут же встрепенулся, вновь что-то возмущенно прошипев, но Элайджа больше его не слушал. Гордо задранный подбородок уже был в плену его пальцев, а во взгляде голубых глаз читался явный вызов, который невозможно было не принять. Элайджа усмехнулся и позволил их губаи почти невесомо соприкоснуться, скорее дразня, чем целуя. Никлаус что-то возмущенно мычал, упираясь руками в грудь брата и слабо пытаясь оттолкнуть, но не спеша прерывать поцелуй. Его вялые сопротивления скорее не останавливали, а лишь побуждали к более решительным действиям. Рука Элайджи плавно скользнула под рубашку, проходясь вдоль позвоночника и ложась на поясницу. А губы все настойчивей сминали в поцелуе, чувствуя, как Никлаус сдаётся под напором. — Так не честно, — обиженно прошептал Клаус. Его грудь часто вздымалась, а щеки покрыл очаровательный румянец. Он больше не мог и уж точно не хотел сопротивляться, разве только для того, чтобы раззадорить брата. — Очень даже честно, — усмехнулся Элайджа, подхватывая младшего под бедра и затягивая в долгий жаркий поцелуй, который никто не хотел прерывать. Футболка Никлауса с треском отлетела в сторону. Элайджа явно не собирался отрываться от столь интересного занятия, ради того, чтобы аккуратно снимать вещи. — Эта была моя любимая футболка, — попробовал возмутиться Клаус. — Я куплю тебе новую, но сейчас не до неё, — губы Элайджи сомкнулись на соске, сорвав с уст Клауса первый тихий стон. Пальцы Клауса закрылись в тёмные волосы, слегка оттягивая их. — Не надо вырывать мне волосы, — усмехнулся Элайджа и вновь вернулся к своему занятию, параллельно наощупь расстегивая джинсы брата. — Да пошёл ты, — простонал Никлаус, тут же получив ощутимый шлепок по пятой точке. Поглощенный собственными ощущениями, он даже не заметил, как с него стянули джинсы. Руки Элайджи уже уже вовсю путешествовали по обнаженным бедрам Клауса, когда тот сквозь стоны пробормотал: — Пожалуйста, не здесь. Эти слова немного отрезвили Элайджу, и он смог взять себя в руки. — Где твоя спальня? — На втором этаже, вторая дверь слева, — прошептал Никлаус, прижимаясь к бедрам любовника и выдыхая его имя. Элайджа быстро поднялся наверх, занося Никлауса в спальню и легко избавляя от последнего элемента гардероба. Уложив уже полностью обнаженного любимого на мягкое покрывало, Элайджа навис над ним и тихо прошептал почти в самые губы: — Перевернись, Ник… Никлаус никогда не желал подчиняться: ни в обычной жизни, ни в постели, но сейчас он безумно боялся, что Элайджа просто развернется и уйдет. Уйдет навсегда, и Клаус просто не мог этого допустить, только не теперь, когда появилась возможность все вернуть назад. Возбужденный, но все же прекрасно себя контролирующий, Элайджа с удовольствием наблюдал, как любовник повернулся на живот и уложил голову на скрещенные руки, пожалуй, впервые в жизни сразу подчинившись. Осторожно взяв его за щиколотки, Элайджа потянул Ника на себя так, чтобы он опирался на кровать руками и грудью, а широко расставленные ноги касались ее коленями. Немного отступив, чтобы полюбоваться картиной, Элайджа наполнил бокал виски. Он видел, что Клаус мелко подрагивает от нетерпения, но не желал торопиться, не спеша потягивая алкоголь. Никлаус уже нервно покусывал губы, не понимая, почему брат так долго тянет, но оборачиваться, чтобы посмотреть и тем более спрашивать, в чем дело, не собирался. Спустя несколько мучительных минут, Элайджа, наконец, отставил в сторону пустой бокал и приблизился к дрожащему Клаусу, нежно проводя пальцами вдоль позвоночника и шепча в самое ухо: — Что-то не так, дорогой? Не нравится ждать? — Издеваешься? — спросил Никлаус, выгибаясь вслед за нежными пальцами, не желая, чтобы прикосновения прекращались. — Возможно, — прикусывая губами мочку уха, прошептал Элайджа, оглаживая поджарый живот младшего и обхватывая пальцами уже вставший член. — А тебя что-то не устраивает? — усмехнулся, проводя по головке большим пальцем и размазывая выступившую каплю смазки. Никлаус глухо застонал, толкнувшись в руку Элайджи. — Не так быстро, Ник, — произнес Элайджа, отстранившись и подойдя к тумбочке. — Соседний ящик, — буркнул Никлаус и уткнулся лицом в подушку. Элайджа хмыкнул, открывая нужный ящик и доставая тюбик анальной смазки. — Ну и с кем ты её использовал? — поинтересовался Элайджа, медленно нанося смазку на пальцы. Никлаус сделал вид, что не услышал вопрос. Элайджа прошёлся пальцами между ягодиц, не спеша оглаживая колечко ануса. — Я не услышал ответа на свой вопрос, — плавно ввел палец на одну фалангу. Клаус упрямо молчал, кусая губы в попытке сдержать рвущиеся из груди стоны. Элайджа уже ввёл второй палец, разводя их на манер ножниц и постепенно подготавливая Клауса. Вторая рука ласкала член и яички, достаточно, чтобы возбудить ещё сильнее, но слишком мало, чтобы кончить. — Сколько можно издеваться? — простонал Клаус, подаваясь бедрами навстречу пальцам и чувствуя, что Элайджа намеренно не даёт ему насладиться. —Хочешь ответ? Хорошо. Во мне никого не было, сам пару раз развлекался. Доволен? — прошипел Клаус, понимая, что ещё немного, и он будет умолять Элайджу взять его. — Почти, — ухмыльнулся, позволяя Клаусу насадиться на пальцы и тут же полностью их вынимая. Никлаус полувзвыл, полузаскулил. — Хочешь продолжения — попроси. — Черт с тобой, — простонал Клаус. — Трахни уже меня, только быстрее. На губах Элайджи появилась довольная ухмылка, и, быстро расстегнув брюки, он вошел одним резким толчком. Оба вскрикнули в унисон, на мгновение замерев. Элайджа замер, думая, не был ли слишком резок и не навредил ли любовнику, но Клаус тут же резко двинулся навстречу, насаживаясь на член. Старший Майклсон больше не мог сдерживаться, беспощадно вбиваясь в партнёра и надрачивая ему в такт толчкам. Никлаус же лишь стонал и умолял не останавливаться охрипшим от возбуждения голосом. Ещё несколько движений, и Клаус не выдержал, кончив в руку любовника, непроизвольно ещё сильнее сжимая его член в себе. Элайджа натянул волосы брата, заставляя того выгнуться, опираясь на вытянутые руки, и повернул его лицо к себе, впиваясь в губы требовательным поцелуем. Последнее движение, и Элайджу накрыла волна оргазма. Оба несколько минут лежали в объятиях друг друга, пытаясь выровнять дыхание и осознать, что между ними произошло и изменит это что-нибудь.