Я его не боюсь

      — Так ты мне расскажешь, что случилось, или будешь продолжать состояние алкогольного бреда? — все-таки спрашивает Армин, подперев голову рукой.       Он пьет гораздо меньше Эрена. Тот уже пьяно косит и медленно моргает. Выдуть столько пива одному и еще быть в состоянии нервно ходить по небольшой комнате Арлерта. Чудо какое-то.       — Леви — мудак, — Эрен подводит итог тому, что происходит в его голове. — Он вечно нудит, ничего не разрешает мне. Думает, что самый умный! Что это за отношения такие! Где я не могу спросить даже, что у него со спиной!       — Но… разве он не предупреждал изначально обо всем этом? — друг специально не уточняет, что там со спиной, чтобы не подливать масло в огонь.       — Да… Но… — усиленно ведется поиск проблем и аргументов. — Но это же ненормально!       — Он говорил, что нормальных отношений не обещает. Ты же сам рассказывал. Если тебе не нравится, просто уходи. Но просто так злиться — бессмысленно.       — Но…       — Эрен, по-моему, несправедливо требовать от человека того, чего он не может, это во-первых. А во-вторых, как же все те мелочи? Ты говорил, что он не любит обниматься, но обнимал тебя во время фильма, — Армин на пару секунд задумывается. — Я слишком много знаю о вашей личной жизни…       — Но…       — Да и в тот вечер… Ты ведь так и не спросил у меня, что тогда было. На твой телефон пришло от него сообщение, он спрашивал, дома ли ты. А я был в такой панике, еще и Жан куда-то подевался… Короче, я не нашел ничего лучше, кроме как позвонить ему. И, сказать честно, он не был рад этому звонку. Но как только Леви узнал, что тебе плохо, он пообещал, что приедет и дал четкие инструкции, что с тобой делать. Я много раз пытался представить себе его по твоим рассказам хоть примерно, но не был прав даже наполовину. Эрен, он носился с тобой, как с ребенком. Практически нес тебя до машины, в такси держал твою голову, да и дома у себя… Ну серьезно, равнодушный человек не стал бы так волноваться за левого парня.       В комнате общежития повисает молчание. Эрен перестает настойчиво протаптывать старенький ковер. Даже пьяному сложно не признать, что аргументы Арлерта имеют смысл. Как он мог забыть обо всех тех мелочах, которые его радовали… Его нетрезвый взгляд падает на бутылку. Он тянется к ней, но картинка плывет, рука ошибается и выбирает фантомное изображение. Бутылка падает, пиво выплескивается на пол и ковер.       — Черт, Эрен!       — Извини… — он пьяно трет глаза, чтобы восстановить зрение.       — Ничего, я принесу тряпку. Но тебе явно хватит.       — Да… Я поеду, — вдруг решает он.       — Погоди, я вытру и провожу тебя.       — Не надо, я вызову такси.       Захватив свой рюкзак, Эрен выходит из общежития по принципу «пьяного Бог бережет». По пути он смотрит в телефон, вызывая машину, но при этом умудряется не навернуться с лестницы и ни во что не врезаться. К горлу подкатывает тошнота, голова кружится, мысли похожи на вязкую жижу. Машина находится с трудом. Он называет адрес и закрывает глаза, чтобы не видеть космоса за окном. В висках стучит. Такси подъезжает к дому, Йегер расплачивается, рассыпая мелочь по салону. Ноги ведут на нужный этаж, к нужной двери.       — Эрен? — удивленно произносит Леви, открыв дверь пьяному в дрова Йегеру. — Какого…       — Л-ви, я, пр-сти, я… — алкоголик спотыкается о порог, попытавшись сделать шаг.       Леви вынужденно ловит любовника, растерянно глядя на пустое пространство за ним. Такого подарочка под свою дверь он никак не ожидал.       — Леви, все нормально? — со стороны кухни раздается голос Эрвина. — Это что, Эрен?       Он сидит за столом еще с двумя мужчинами. На столешнице разложены карты, фишки, стоят стаканы, в воздухе витает аромат сигар и смешанных друг с другом запахов парфюма и выпивки.       — Да, — выдыхает хозяин квартиры, перехватывая бухое тело удобнее. — Закройте дверь кто-нибудь, — он обращается к гостям.       Нехороший звук предупреждает о том, что скоро Эрена будет тошнить. Притащив его в ванную, Леви сгружает проспиртованную тушку около унитаза.       — Мн т-к ст-дно… — ноет Йегер, не способный сидеть прямо, пока ему наливают воду в стакан.       — Заткнись, — рыкает Аккерман в ответ. — Пей.       — Не м-гу, м-ня т-шнит…       — Я сказал, пей. Живо.       — Пр-сти… — всхлипывает Йегер, и по его щекам начинают катиться крупные пьяные слезы. — Не бр-сай меня, пожал-ста…       — Да кто тебя бросать-то собрался, придурок, — Леви вздыхает, опускается перед ним на одно колено и снова подает тому стакан. — Тебе надо прочистить желудок от продуктов распада. Алкогольное опьянение и отравление — это одно и то же. Если не прочистить организм сейчас, впитается больше яда, и завтра тебе будет плохо. Поэтому либо пей, либо я вставлю шланг от душа тебе в задницу.       Несмотря на жесткие слова, он разжевывает информацию, как ребенку, и стирает слезы с красных от алкоголя щек. Эрен давится водой, но послушно выпивает два с половиной стакана, после чего делится с унитазом самым сокровенным. Леви стоит над ним со сложенными на груди руками, подает заново наполненные стаканы, и заканчивает эту пытку лишь тогда, когда юноша начинает сплевывать горькую желчь. Его голова так сильно кружится, что мир превращается в размытое пятно. Сильные руки тянут наверх, а потом в ванну.       — Руки поднимай, пьянь, — требуют от него, чтобы снять футболку.       Сначала ее, а потом и все остальное. Ледяные струи обжигают кожу, но избегать их не получается, потому что силы совсем неравны. С Леви и трезвым-то тягаться бесполезно.       — Я тебе такую взбучку устрою, сесть не сможешь… — снова раздраженно рычит он, когда Эрен до боли вцепляется в его плечи.       — Я больше так н-не б-буду…       — Конечно, не будешь. Господи, я трахаю ребенка…       — Я буду пос-слушным. И даже про... про шрамы спрашивать не б-буду…       Леви замирает и смотрит в лицо с бессмысленным взглядом и почти синими от холода губами. Поднявшись, он выключает воду, помогает пьяному голому пацану встать на ноги и укутывает его в большое полотенце.       — Ты к нам еще вернешься? — спрашивает один из мужчин, когда хозяин квартиры выходит из ванной с грузом на плече.       — Да, только уложу этого долбаеба спать.       В комнате он скидывает тело на кровать и уже хочет снова устроить пьянчугу на полу, но тот так уютно растягивается, бурча что-то о том, что во вращающейся комнате он не заснет, что Леви только вздыхает и возвращается к гостям на кухню.       Сильнейшее похмелье с размаху бьет по голове. Эрен обнимает подушку и утыкается в нее носом. Как хорошо, что вчера он все-таки остановился, ушел от Армина и поехал… Он резко вскидывает голову и морщится от боли. Спальня Леви. Кровать Леви. Вторая половина кровати смята. Воспоминания смутные, путанные, в ушах стоит гул. Рядом с ним на столе стакан с водой и большая белая таблетка, которую растворяют. Пузырьки медленно с шипением заполняют стакан. С большим трудом поднявшись с кровати, Эрен выходит из спальни и обнаруживает босого хозяина квартиры на диване. Леви выключает звук в рекламе какого-то йогурта с противно-высокими голосами. Несколько бесконечно долгих секунд они молча смотрят друг на друга. Первым тишину нарушает Аккерман.       — И что с тобой делать? Ты заебал напиваться.       — Прости меня, пожалуйста… снова, — просит Эрен, неловко переминаясь с одной ноги на другую. — Мне очень стыдно за то, что я ушел так вчера утром и за то, что завалился к тебе вечером, да еще и при твоих друзьях… Я веду себя, как дурак, потому что ты мне… нравишься. Очень.       — Ты регулярно уходишь в алкоотрыв, потому что я тебе нравлюсь? — Леви скептично выгибает бровь.       Йегер не находит, что ответить, и Аккерман просто выдыхает и хлопает по дивану около себя.       — Принял таблетку?       — Да… — смущенный Эрен садится рядом и, ведомый чужой рукой, ложится головой на чужие колени.       Эта же рука почти ласково начинает перебирать спутанные волосы.       — Примерно через час подействует.       — Хорошо… Накажешь меня?       — Накажу. Позже.       Свободную руку молодой человек боязливо, робко кладет на колено Леви, а тот не возражает. В квартире становится тихо и спокойно.       — Как от тебя воняет…       — Извини, — парень пытается подняться, но ему не позволяют и включают звук на телевизоре.       Под монотонное повествование какого-то детектива Йегер начинает дремать и не замечает, как проходит не один час.       — Эрен…       Открыв глаза, он обнаруживает, что в комнате уже по-вечернему сумрачно. Через окно проникает немного холодного света сквозь тучи на небе.       — У меня задница затекла, вставай. А то ночью не заснешь. Да и пожрать бы.       Поднявшись, Эрен широко зевает и трет слезящиеся глаза. Тело все еще совершенно ватное и слабое. Слой собственной кожи кажется слишком толстым. На щеке отпечатался след от складки на домашних штанах Леви.       — Я закажу лапшу на ужин, — сообщает Аккерман.       Через пару минут в зону кухни выходит и Эрен вслед за хозяином квартиры, пока тот ставит чайник и заказывает еду. Взгляд падает на набор кружек, одну из которых Леви почему-то заменил на другую, когда парень взял ее вечером, чтобы наутро возле него стояла вода. Обычный стакан с ручкой из черного прозрачного стекла. Ничего примечательного. Да и на фамильную реликвию не похоже. Может, он сам пьет из нее?.. Но их ведь четыре, он мог бы взять любую другую такую же. Так ни к чему и не придя мысленно, Эрен решает вернуть загадочный предмет на место. Дряблые, как вареные спагетти, руки не справляются с простой задачей. Громкий удар об пол завершает жизнь предмета кухонной утвари.       — Вот черт, прости, пожалуйста… Я куплю тебе новую.       Йегер садится на корточки и начинает собирать крупные осколки, к счастью, их не так уж и много. Неловкая ситуация. Никак у него не получается не косячить! Вдруг в голову бьет тупая резкая боль, она же заставляет завалиться набок и треснуться черепом немного выше виска. Внутри — звон церковного колокола, и чтобы многострадальное вместилище мозга не раскололось, приходится стиснуть его руками. Звук разбитого стекла возвращает в реальность, заставляет открыть глаза и уставиться на пол. Три разбитых кружки. Одну разбил сам Эрен, у второй только ручка отколота и еще одна вдребезги. Он поднимает глаза, и его тело сковывает настоящий животный страх. Леви стоит рядом, и зрачки его превратились в маленькие точки, ноздри раздуваются, на висках и лбу выступил пот и вздулись вены, мышцы на руках что узлы. Это жутко.       — Леви… — шепотом зовет Эрен.       Но тот его не слышит. Вместо этого берет последнюю кружку и с огромной силой бьет ее об пол, заставляя Йегера вздрогнуть и прижаться к стене от необъяснимого страха. Когда последняя кружка уничтожена, из серых глаз и вовсе пропадает жизнь. Лицо превращается в отвратительную мертвую маску.       — Надо купить новые… — вдруг говорит Леви и делает шаг вперед, с хрустом наступая на битое стекло.       — Что ты… Ты же поранишься… — севшим голосом бормочет Эрен, не замечая, как из глаз катятся крупные слезы ужаса.       Но Аккерман все еще не слышит и наступает на осколки второй оголенной стопой.       — Леви, что ты делаешь?! — срывается невольно.       Еще один шаг, который заливает пол кровью и наполняет воздух отвратительным хрустом стекла.       — Леви!!! — перепуганный вопль разносится по кухне и рикошетит от стен, и Эрен, не раздумывая, бросается вперед и валит Аккермана так, что тот сильно бьется спиной и головой о стену.       — Да что с тобой! Зачем ты так... — голос изменяет ему.       Эрен не имеет представления, что делать. Он сам совсем бледный и руки дрожат, его всего трясет, пока Леви очень медленно фокусирует взгляд сначала на мокром от слез лице напротив, а затем переводит его на то, что натворил. На осколки и кровавые разводы по полу. В его глазах снова появляется что-то живое. Нахмурившись, он вдруг притягивает перепуганного парня ближе и быстро проводит руками по его голове, по плечам, по бокам. Он будто исследует тело около себя, пока Йегер не соображает, наконец, что происходит, и не хватает его за руки, впервые увидев, как Леви вздрагивает.       — Это твоя кровь. Я в порядке. В порядке.       Мужчина снова замирает и опускает руки. На него больно смотреть. Он потерян.       — Уходи.       — Что?       — Эрен, уходи. Немедленно.       — Ты с ума сошел?! Я не оставлю тебя в таком состоянии!       Леви кривится от крика и отворачивается.       — Позвони Ханджи… Расскажи, что случилось. И отойди от меня подальше.       — …Хорошо… — рассеянно после паузы соглашается Эрен.       Он медленно поднимается на ноги и снова смотрит на кровь на полу, смачивает кухонное полотенце и протягивает пострадавшему. Леви принимает его с кивком. Ретировавшись в зону гостиной, откуда из-за кухонной стойки не видно сидящего на полу угнетенного Аккермана, Эрен набирает номер.       — Алло, привет! — лучезарно приветствует женщина, но не получает ответа. Только слышит всхлип. — Эрен, что случилось?       — Л… Леви…       — Я сейчас приеду. Вы у него дома?       — Да…       — Жди.       Он откладывает телефон, подтягивает колени к груди и утыкается в них лицом, пряча горькие слезы. Ему в жизни не было так страшно. Даже в тот раз, когда в дом пришли люди и сказали, что мамы и папы больше нет в живых. Эрен до сих пор хорошо помнит, как оборвалось тогда сердце. Как, еще совсем мальчик, он схватился за кофту Микасы. Тогда было странно. Казалось, что мир рухнул, но почему-то не изменился. Продолжало светить солнце, земля не треснула, горизонт не поглощало пламя. Все было так же, как и всегда, но было совсем по-другому. Эрену тогда хотелось спрятаться где-то от всего плохого, что может существовать, но не знал такого места. Если бы только он мог вырвать сознание из своего тела и поместить в другое… Сейчас хуже. Потому что ему показалось, что он нашел то самое место. Маленький остров в большом океане безумия и боли. Леви, даже при его характере, внушал ощущение безопасности, стабильности. Пусть это диаметрально противоположно тому, что думалось раньше. Теперь его мысли прояснились.       Ханджи приезжает быстро, в течение где-то пятнадцати минут. Бросив взгляд на Леви, который все еще сидит у стены, не меняя позы, Эрен открывает ей дверь. А затем послушно приносит веник, тряпку и щипчики из ванной. Пока он сам принимается убирать осколки и кровь с пола, врач занимается очень печальной куклой, отдаленно похожей на мужчину, живущего тут. Со стороны можно видеть, как Ханджи суетится вокруг пострадавшего, вынимает осколки из стоп и обрабатывает раны.       — Давай-ка пойдем в спальню, — говорит она, закончив. — Леви, постарайся наступать только на пятки. Помоги, — бросает она Йегеру.       Ее спокойствие немного передается и ему. Он хотя бы перестает шмыгать носом, и вдвоем они ведут Аккермана до кровати.       — Подожди меня в гостиной, — говорит Ханджи.       Эрен слушается и, глянув напоследок на Леви, выходит из спальни, оттирая так и непросохшие дорожки слез. Квартиру окутывает пугающая тишина. Еще более напряженная тишина, чем до прихода Ханджи. Кожа холодная. Руки мелко дрожат. Ощущение такое, будто попал в кошмарный сон или фильм ужасов. По телу от самого сердца вновь расползается страх, заползает в каждую клеточку, щиплет кончики пальцев.       — Эрен?..       Он вздрагивает, потому что не замечает, как Ханджи заходит в гостиную и садится рядом. Теперь она кладет руку ему на плечо, и он, на эмоциях, чувствуя себя незащищенным ребенком, сжимает пальцы в ответ.       — Что это было? Что с ним? Это... из-за меня? — Эрен снова всхлипывает.       — Нет. Ты ни в чем не виноват. Это… — она шумно выдыхает и снимает очки. — Леви болен. Его диагноз называется ОКР, обсессивно-компульсивное расстройство.       Йегер прищуривается непонимающе и молчит.       — Обсессия — это привычка, возведенная в ранг навязчивой идеи, — помедлив, объясняет Ханджи. — Он привык контролировать все вокруг себя: вещи, людей, пространство… Когда что-то выходит за рамки привычного, он нервничает. Люди вообще по-разному реагируют. Кто-то плачет, кто-то злится, кто-то пугается. Леви… ну, ты сам видел. Таких приступов у него давно не было.       — Откуда ты можешь знать, он ведь живет один… — Эрен вытирает слезы с лица дрожащими пальцами. — Что за привычки, про которые ты говоришь?       — Ну, «привычка» — это очень условно. Например, его выводит из себя…       — Погоди! — не дослушав, перебивает ее Йегер. — Ты про все эти его «не нравится»? Шумные компании, беспорядок… И он... пьет таблетки, когда нервничает?       Сознание вдруг становится таким ясным. Все, чего он не понимал, оказывается очень простым. Не он один шагал навстречу этим отношениям. Шаги Леви куда болезненнее и серьезнее. Он же фактически ломал самого себя, чтобы наконец-то коснуться его. Каждый раз, когда он нарушал свои же принципы — постоянный партнер, общение с пьяным человеком, объятия… И… И ведь Эрен сегодня утром вышел из его спальни.       — Да… — Ханджи убирает руку с плеча Йегера, который напряженно смотрит в одну точку, и кладет локти на свои разведенные колени, вертя в руках очки. — Это антидепрессанты. Он их терпеть не может. Говорит, что они туманят его мысли. Но очень боится срывов, поэтому отказаться от них не может. Сейчас я вколола ему кое-что посильнее. Он проспит до утра. Завтра побудет дома, я договорилась с Эрвином… Идем, я подвезу тебя домой.       — Что? — Йегер отвлекается от собственных мыслей. — Нет, я останусь.       — Эрен, мне жаль, но Леви попросил тебя уйти.       — Нет. Я сказал Леви, что не оставлю его.       — Эрен…       — Нет! — он вскакивает на ноги и переходит на громкий шепот. — Я не уйду! Ханджи, я считал, что он просто не подпускает меня к себе, а выходит, он, наоборот, пытался! Он говорил, что не любит обниматься, но недавно сам обнял. Он даже посуду мне мыть разрешил! Я останусь и помогу ему. Я буду бороться и помогу!       Громкий шепот обрывается. Небольшая квартира тонет в вечерней тишине, перебиваемой только шумом с улицы. Сердце бьется часто-часто, спутанные мысли вдруг выстраиваются в прямую линию. Он вспоминает каждый эпизод, когда Леви прилагал усилия. Снова вспоминает каждую таблетку. Включая те три, которые мужчина принял вчера во время глупой истерики своего молодого любовника. Выпил так много ненавистных ему лекарств только для того, чтобы глупый Эрен не попал под горячую руку очередного приступа.       — Ты должен понимать, что находиться рядом с таким человеком непросто. Все то, что, как тебе кажется, преодолеть легко, для него — тяжелый труд. Каждая обсессия — это не просто привычка, которую можно перевоспитать, — пытается внести ясность Ханджи, глядя снизу вверх.       — Мы смогли начать, и мы продолжим. Человек проиграет лишь тогда, когда перестанет бороться.       По тонким губам женщины скользит легкая улыбка, почти заметная.       — У него есть список, — тихо выдыхает она, уступая. — Они составили его с лечащим врачом. То, что он должен делать, чтобы начать поправляться. Для этого надо начать выходить из зоны комфорта, но Леви избегает раздражителей. Если ты, и правда, считаешь, что он открывается… Эрвин, вообще-то, тоже говорил об этом. Леви ведь никому не разрешал заходить в квартиру, когда его нет. А тебе разрешил… Хорошо, — она встает и надевает на нос очки. — Только будь осторожен. И не буди его завтра, он…       — ...не любит, когда его будят, — закончил за нее Эрен. — Он говорил. Да и я не первый раз тут ночую.       Немного удивленно моргнув, Ханджи тепло улыбается и снова берет его за руку.       — Спасибо, Эрен. Я рада, что у него появился ты.       Он закрывает за ней дверь и возвращается на диван. Дверь спальни отделяет от него спящего мужчину. Они оба пережили страшный и непростой вечер. На голове пульсирует шишка, о которой он так и не сказал Ханджи. Незачем. Да он и не вспоминал о ней, пока женщина не ушла. Слишком много мыслей, чтобы думать еще и о каких-то незначительных вещах. Расстелив диван, Эрен не раздевается, а просто накрывается пледом и через телефон погружается в статьи об ОКР.       Всю ночь Йегер очень старается не шуметь, но уснуть не может. Всю ночь он думает о Леви и о том, что привело к развитию этой непростой болезни. Он вспоминает о страшных шрамах на его спине и понимает, что хочет знать. И есть простой способ — спросить у Ханджи. Но Эрен решает, что дождется момента, когда Леви сам расскажет ему. Выход из зоны комфорта людям с таким расстройством дается очень непросто. То, что для любого человека обычное дело, для них — адская пытка. Нельзя говорить им, что что-то легко, занижать их проблемы. Каждый человек сам для себя определяет, что ему легко, а что сложно. Но привычки людей с ОКР часто сильно не вписываются в общество, а потому им приходится себя перевоспитывать и принимать лекарства. Ужасно, что Леви при этом живет один. Что, если бы Эрена не оказалось рядом? Если задуматься, конечно, тогда бы не разбилась кружка, но, как говорится, если на стене висит ружье, оно должно выстрелить.       Полусонная амеба, которой удалось задремать всего на пару часов под утро, начинает движения по кухне в ранние шесть часов утра. Нельзя сказать, пришел ли он к чему-то в сухом остатке за ночь или напрасно мучил себя бессонницей, полной чувствами вины, страха и сожаления. И хуже всего оказалась навязчивая, как навозная муха, мысль о том, что принятое им решение не будет иметь никакой силы, если Леви не захочет его впускать в свою жизнь и чувства.       — Какого хрена ты все еще здесь? — из спальни появляется хмурый хозяин квартиры.       Обычно по утрам Эрен видит его уже после душа, расчесанного и опрятного, но магия монтажа испаряется и выясняется, что выглядит Леви по утрам плохо. Смятые волосы, узкие глаза и темные круги под ними. Но этот образ, далекий от того, что Йегер видит обычно, совсем не отталкивает. Напротив, это еще одна ниточка, которая их связывает. По крайней мере, он на это надеется.       — Доброе утро, Леви… Я же сказал, что не оставлю тебя. Ханджи рассказала мне…       — Ц… — перебивает он и скрывается за дверью ванной комнаты.       Эрен выкладывает на тарелки вкусный горячий омлет и разливает чай. У него мелко дрожат руки. Он очень боится, что ему укажут на дверь. Так не должно быть. Друг без друга они не смогут. Леви — потому что не преодолеет болезнь в одиночку, а Эрен — потому что протянул ему свое сердце в разжатой ладони. Мелкий электрический заряд проходит от сердца до кончиков пальцев. Он его…       — Надо повесить тебе свежее полотенце, — спокойно говорит вышедший Леви. — То, что ты привозил, уже нужно стирать.       Зеленые глаза смотрят удивленно, не моргая. Еще вчера Йегер бы порадовался тому, что Леви не сердится. Хотя бы просто этому. Но теперь понимает, что мужчина всего лишь делает маневр и уклоняется от раздражителя. От разговора. Да, все так. Эрен его любит.       — Леви… Я не знаю, каково тебе. И даже не представляю, сколько нужно сил на то, чтобы хотя бы попытаться вырваться из плена стен, которые ты выстроил, чтобы спрятаться от раздражителей. Но теперь ты не будешь делать это один. Я буду рядом. Мы справимся со всем, — его глаза заблестели, как у солдата, готового к войне с любыми жертвами ради достижения победы. — Пожалуйста. Умоляю. Позволь мне помочь.       — Ты зубы чистил? — опять спокойно спрашивает мужчина невозмутимым тоном.       — А?.. Нет… Еще нет. Я хотел после завтрака.       — Иди сейчас.       Вздохнув, молодой человек уходит и долго водит щеткой по зубам. Странно, что у него теперь две щетки. Одна в квартире Леви, а другая дома. Пластиковая ручка бьется о дно стаканчика. Эрен вытирает рот, подбородок. Затем протирает раковину от капель, остатков пасты и выходит.       Зрачки резко сужаются, воздух стремительно бьет в легкие от неожиданности. Леви прижимает его к стене и целует. Глубоко, властно, обхватив шею обеими руками. Его язык толкается в рот с привкусом мяты. Эрен закрывает глаза и кладет руки на его плечи, сжимая их, пока сознание ликует и уносится не прощаясь.