13 марта 2014 г.
Начало весны выдалось чересчур тёплым — с привычным таянием накопившегося снега и разбросанной по всему городу грязи. Прохожие лениво наступали в лужи, неохотно обходя растаявшие сугробы, и расстёгивали куртки, ощущая ещё недостаточно, но всё же горячие солнечные лучи. Даже к ночи воздух прогревался настолько, что некоторые отважные чудаки выходили в тонких кожанках на улицу и пытались всем своим видом показать, что в их жилках бурлила горячая кровь и весенние сквозняки — это сущий пустяк. Порывы ветра, хоть и тёплые, неприятно задували под ткань куртки, и Лена ускоряла шаг, постепенно приближалась к зданию тренировочного зала. Остановившись около тугой двери с ручкой, потрескавшейся после первой же зимы, она оглянулась по сторонам: на парковке была припаркована единственная чёрная машина, с испачканными от грязи боками. Грязь настолько противно прилипла тонким слоем, что портила всю картину, в своё время созданную немецкими специалистами для впечатления автолюбителей всего мира. Темникова, заметив знакомые цифры на номере, убрала капюшон с головы и вставила ключ в замочную скважину тугой двери. Несколько резких движений дали понять, что замок, на удивление, оказался в столь позднее время не закрыт. Пройдя внутрь помещения и поднявшись по крутой лестнице, Лена тут же наткнулась на Дашу, которая буквально умирала от скуки и пристально вглядывалась в экран мобильного телефона. Из динамика разносился какой-то наигранный закадровый смех, а из ярко-голубых глаз — недопонимание. — Ты чего не дома? Уже одиннадцать. — Потому что не все вышли, — недовольно произнесла белокурая девчонка и подпёрла подбородок рукой. — Там ещё одна чуть ли не с обеда занимается. На стойке аккуратно были составлены ручки, карандаши, мелкие листы и остальные канцелярские принадлежности, которые уже к концу дня были не так уж и нужны. Толстый блокнот в плотном грубом переплёте лежал закрытым на краю стола. Похоже, Даше действительно было скучно. — Можешь идти, — Темникова расстегнула куртку и тут же нахмурилась: автомобиль со знакомыми номерами, кто-то в зале — всё совпадало. — Я закрою. Ключ у меня есть. — Правда? — и опять этот ангельский взгляд. — Ага, иди. Только при выходе закрой замок снаружи, а то у меня фобия — боюсь всяких ночных маньяков, которые могут сюда случайно запереться. Стремительно торопящейся Даше хватило и одной минуты, чтобы накинуть на плечи очередную белоснежную полушубку, в которой ей наверняка было довольно-таки жарко ходить, и с такой же скоростью покинуть здание. Из разговоров по телефону стало понятно, что её молодой человек ждал чуть ли не с самого утра, и потому блондинка, лишь кивнув на прощание, скрылась за резко обрывающейся лестницей. Противный скрежет деревянной двери эхом пронёсся по территории опустевшего зала, не заставив единственного человека в нём обернуться. Зная все негласные правила, предписанные уже несколько десятков лет назад, Лена сняла обувь около входа и, кинув сумку рядом, прошла внутрь. — Привет, — раздался звонкий голос, слившийся с глухим ударом об манекен для тренировок. — Привет, — Темникова кивнула и подошла ближе. — Время позднее, ты здесь. Всё в порядке? — У меня? У меня всё прекрасно, — чуть ли не по слогам выговорила Оля и вновь со всей силы прошлась левой рукой по резиновому человеку. — Крайне прекрасно. Живу и радуюсь этой прекрасной жизни. — Точно всё в порядке? — Не веришь? Говорю же: великолепно. Честное слово, — ещё один удар, и манекен накренился вбок, жалобно скрипя винтовым механизмом крепления. — Весна. Правда, я не люблю весну. Весной дождливо. Хотя осенью тоже дождливо, но осень я люблю. Осенью листья падают — это красиво. Заметив в интонации непонятный оттенок суетливости, Лена нахмурилась. Что-то изменилось — и это ощущалось больше интуитивно, без каких-либо доказательств. — Как в целом настрой на завтра? — словно нехотя задала она вопрос и встала позади бедного манекена. — Лучше не бывает, — торопливо пронёсся мгновенный ответ по углам зала. Чёрно-фиолетовые синяки под широко раскрытыми глазами, стеклянный взгляд — будто напротив стоял не человек, а робот с бледным разукрашенным механизмом. Вместо новой фразы Оля резко вцепилась зубами в липучую застёжку перчатки, демонстративно отлепила её от грубой ткани и направилась к электрическому щиту: оттуда мгновенно раздался громкий щелчок, и свет остался только на небольшом квадрате зала, где стояла Темникова. — По-моему, тебе надо отдохнуть перед завтрашним боем, — Лена поймала девушку за запястье и с неожиданной заботой посмотрела в глаза. — Ты достаточно спишь? — Сплю достаточно, — странное молчание, и последующее предложение словно залпом фейерверка взорвалось в помещении: — Жаль, что без тебя. — Что, прости? — повис следом нелепый вопрос в воздухе. — Что-то не так? — Серябкина была везде и всюду: её и её фраз, наполненных каким-то бессмысленным бредом, казалось чересчур много. Пальцы на запястье разомкнулись, но Оля, будто заметив какое-то взаимное мимолётное желание, шагнула навстречу. Лена начала пятиться назад до тех пор, пока не врезалась спиной в не так давно перетянутый ринг, и попыталась всё-таки отстраниться от очередной грубой хватки, но грубо сплетённые верёвки неприятно вонзились в оставшуюся на плечах куртку и отступать дальше было уже некуда. — Я о тебе думала. Часто думала. Слишком часто, — отстранённо прозвучала фраза, и вторая перчатка полетела вниз, бессмысленно путаясь под ногами. — Знаешь, обычно я люблю по-другому, но конкретно с тобой... В голосе самодовольный оттенок, и вновь эти упорные попытки добиться своего. Обтянутая бинтами кисть плавно прошлась по бархатной коже щеки, и Оля так резко впилась губами, что у Лены тут же перехватило дыхание — скорее, от неожиданности. Неприятный толчок в грудь, и Серябкина провела левой рукой по напряжённому животу, очерчивая под футболкой пресс. — Хочу тебя, — услышав бесшумный выдох, она опустила ладонь ещё ниже — по-собственнически оттягивая в одно и то же время и плотную ткань джинсов, и тонкое нижнее бельё. — Прямо здесь и прямо сейчас. Ещё ниже — и указательный палец коснулся слизистой, и Оля, ощущая вязкую густую влагу, приблизилась вплотную. Аккуратно, специально не надавливая, она вызывающе провела по слипшейся коже и сразу же вытащила горячую ладонь обратно: влажные пальцы трепетно дотронулись до искусанных губ, очерчивая их контур, и от подобных прикосновений Лена, опустив отяжелевшую голову назад, блаженно приоткрыла рот. — Ты, похоже, тоже не против, да? Можешь не отвечать, — ноготь простучал по зубам, и довольная слащавая улыбка расползлась по лицу. — Я и так всё вижу. И не только вижу. И Оля тут же как можно глубже протолкнула язык в приоткрытый рот, нагло кусая и оттягивая нижнюю чужую губу. Сама Темникова со слабостью в коленях уже постепенно опускалась на пол, держась за ограждение ринга. Вся одежда, в данный момент казавшаяся больше набором ненужных тряпок и ниток, тут же полетела в сторону, и на худощавом теле осталась лишь одна свободная чёрная футболка, от которой никто почему-то и не собирался избавляться. — Я так не люблю, когда сдерживаются. Очень не нравится подобное, — наигранно просипела на ухо Серябкина. — Я тебя предупредила, — она, спустившись ладонью вдоль тела, резко вошла двумя пальцами и мгновенно, без лишних продолжительных действий, задала нужный темп. В спёртом воздухе повисли тихие рваные стоны, и Лена жёстко вцепилась ногтями в каштановые волосы, с неконтролируемой грубостью сбивая их в единый комок хаоса, и, выгнув дугой затёкшую спину, сильнее подалась бёдрами навстречу властным движениям. — Господи, тебе говорили, что ты просто блядски красивая? — нахальный взгляд оценивающе прошёлся по представшей перед взором картиной: кукольное лицо, тонкие запястья, выпирающие косточки — и всё это так покорно вздымалось от очередных толчков. — Настолько, что в первый раз тебя захотелось отыметь ещё в декабре. Я всё думала, как же пахнет секс с тобой. Оказывается, ещё слаще, чем ожидала. — Да перестань ты уже пиздеть-то, — сдавленными рычащими слогами произнесла Лена и, нервно сглатывая, повернула голову в сторону. С безграничной настойчивостью Оля впилась губами в тонкую кожу шеи и бесцеремонно начала прикусывать так неестественно выпирающие мышцы. Цепочка из непрекращаемых мокрых поцелуев постепенно перемещалась всё ниже и ниже, и через несколько секунд Серябкина оттягивала края футболки и кончиком языка проводила по ровным ключицам, до невозможности замедлив движения рукой. Недовольный стон — и Лена от удовольствия ещё больше выгнулась в пояснице. — Попроси, — сбитый шёпот растворился в воздухе. — Громко. Темникова мгновенно открыла глаза, всматриваясь в нахальное выражение лица девушки — животный интерес и столь изучающий прищур, и от всего этого вида действительно хотелось кричать на весь зал охрипшим голосом, а от накрывающего желания дальше упираться пятками в холодный потёртый мат. — Не тяни, — на зло тихо произнесла Лена, осознавая, что не в силах адекватно реагировать на столь замедленные прикосновения. — А мы никуда не спешим. Со столь остервенелым видом Оля расположилась на бёдрах и, заметив, что бирюзовые глаза уже теряли фокус, с огромным трудом смотря в одну точку, облизала собственные пальцы — жадно и так неистово, со столь ехидным взглядом. В голове Лены что-то броско щёлкнуло, и она потянула эту же ладонь девушки к себе, опустив её между своих ног. Ответная реакция не заставила себя долго ждать: резкое умелое движение, и податливый организм превратился в вязкий пластилин в чужих руках. Предательски и несколько по-юношески — если её так трясло даже от малейшего беззаботного прикосновения, то из-за властных надавливаний хотелось буквально кричать на весь пустой зал, разрывая чужое имя на звонкие гласные. Оставшаяся футболка прилипала к худому телу, покрытому мелкими каплями пота, и вся эта ситуация, что Темникова осталась в одной-единственной вещи, и не особо смущала. Оля, заметив, как мышцы начали судорожно сжиматься, приблизилась вплотную к лицу и хрипло протянула на ухо заключительную фразу: — Повторюсь: не люблю, когда сдерживаются, — и костлявые пальцы круговыми движениями прошлись по чувствительному участку тела. — Громче. В последний момент Лена ещё сильнее вцепилась в шею, оставляя едва заметные вмятины, и, ощущая, как по каждой клетке прошёлся невыносимый разряд, согнула ноги в коленях. Напряжённые мышцы тут же расслабились, и девушка резко выдохнула в покрасневшие губы, желанно ловящие последнюю шумную реакцию. — И всё же ты безумно красивая, — Оля поцеловала в висок и, продолжая вальяжно сидеть на бёдрах, провела пальцем по оголённому животу, на котором остались ощутимые испарины. — Особенно сейчас. Опущенные ресницы, подрагивающие тонкие губы, тяжело вздымающаяся грудь — всё выглядело настолько чарующе, что Серябкина была заворожена только одним этим видом — видом из всех тех грязных фантазий, которые часто всплывали статичной картинкой перед сном, а иногда — и в самих снах; видом, от которого возбуждение только накатывало по-новому. Лена попыталась притянуть к себе тело, так нагло вжимающее её ягодицы в пол, но Оля лишь отрицательно покачала головой, вслепую считая выступающие рёбра под майкой и проводя поочерёдно по ним мизинцем. — Тебе сегодня хватит, — она ещё раз маняще прошептала около губ и, отстранившись без какого-либо касания, поднялась с пола. — Не забудь завтра прийти. Время и место ты знаешь. Собрав перчатки и бинты, разбросанные по полу, девушка демонстративно перекинула волосы на одну сторону и, намеренно включив слишком яркий свет на электрощите, закрыла за собой тяжёлую дверь.***
14 марта 2014 г.
В этот раз новый клуб выглядел, на удивление, прилично: будто Ирма действительно подсуетилась и нашла адекватное место, хоть и привычно пропитанное дерьмовой атмосферой грязи. Столики выглядели не так ужасно, они были хотя бы равномерно покрашены; бармен разливал напитки не из странных незнакомых ёмкостей, а из высоких бутылок с этикетками. И, что больше всего удивило Лену, ВИП-места, которые предназначались для тех, кто делал крайне высокие ставки, были огорожены так, что снаружи невозможно было заметить людей внутри. Это одновременно смущало и одновременно несколько расслабляло — казалось, что внимания всё же не столь много, сколько его было на самом деле. — Просили тебе передать, — Макс незаметно подошёл со спины, тем самым напугав Темникову, но вызвав щенячий восторг у рядом стоявшего Егора, и протянул на ладони автомобильный брелок. — Зачем? — Я откуда знаю? — парень пожал плечами и протёр объектив любимого фотоаппарата. — Меня попросили, я передаю. Всё. Никаких подробностей. В принципе, объяснять что-либо не пришлось: на брелоке яркая эмблема немецкого бренда дала сразу понять, кто являлся хозяином припаркованного снаружи автомобиля. Сидя прямо на полу, Оля растирала мышцы голени и слишком усердно оттягивала носки, пока народ так жадно поедал взглядом представшую перед ними картину: короткие шорты, столь блевотного розового цвета, и тугой топ подчёркивали контуры тела, заставляя почти каждого мужика в клубе невольно облизываться. С недовольным видом Лена сложила руки на груди и опёрлась на бетонную колонну, так нелепо стоящую посреди столиков. Ей хотелось одного — накинуть на оголённое тело несколько слоёв из кофт, чтобы все эти извращенцы перестали представлять очередную пошлятину в своих грязных мыслях. — Это ещё кто такой? — Темникова взглядом встретилась с парнем, который стоял около Ирмы и что-то активно пытался ей рассказать, пока женщина одобрительно указывала на некоторые участки ринга. — Это ведущий, — спокойно ответил Макс, спрятав запыленную салфетку в один из карманов тёмно-синей рубашки. — Кто? — удивились одновременно Лена с Егором. — Ведущий, чтобы не было так скучно, — блондин утвердительно кивнул. — У него сегодня второй день, но, скажу вам честно, он только раздражает своими постоянными комментариями. Сделали какой-то цирк для богатеньких. Свет в клубе внезапно загорелся ещё больше, падая ослепительными лучами на жёсткую поверхность самодельного ринга, и толпа тут же заликовала, по-идиотски хлопая в ладоши. Через несколько секунд, пока Оля разминала уже и так разогретые мышцы, с гордой статной осанкой вышла та девушка, которая сегодня должна была встать в пару. Лена закатила глаза и повернулась к Егору: — Ты ей про вазелин говорил? — Эм… — парень смущённо посмотрел на рядом стоящего Макса, который, улыбаясь, крутил в руках новую кассету с непроявленными кадрами, и всё же решил зачем-то уточнить: — Ты про лидокаин с вазелином¹? Забыл. Ну, Кищук вроде не любит бить по лицу. — Как раз таки Катенька и отличается любовью к ударам по самым миловидным частям тела, — Темникова обеспокоена сжала кулаки и осмотрела ту самую «любительницу ударов по самым миловидным частям тела». — Тренер ты, конечно, пиздец какой грамотный. — Я не виделся с ней после того, как она пришла ко мне на концерт. Она начала просто игнорировать все мои звонки, сообщения, — с некой обидой в голосе начал рассказывать Егор. — Подумал: не хочет — не буду навязываться. Чего мне за ней ещё бегать. Зачем только тогда было приходить ко мне на концерт, не понимаю. — Пока вы тут выясняете свои отношения и кто же всё-таки лучший тренер в мире, я пойду поработаю, — Макс похлопал обоих по спинам и вновь скрылся среди многочисленной толпы, успевая по пути ослеплять вспышкой случайно попавшихся под руку (или, точнее, под объектив) зрителей. Зрителей собралось неожиданно много. Казалось бы, никакого существенного мероприятия не намечалось, обычный бой, но шумный народ был везде и всюду, толкая друг друга и недовольно споря за более привлекательное для просмотра место. — Добрый, добрый, добрый вечер! — у ведущего оказался ещё и противный гнусавый голос, от которого большинству людей из толпы хотелось только спрятаться подальше в непробиваемый бункер и никогда в жизни не подниматься из него. — Наша схватка, столь горячих и привлекательных девчонок, состоится через пять минут. Внимание, пять минут! — Клоун, — кратко и по делу сделал вывод Егор. Для Лены все эти схватки уже давным-давно превратились в цирковое зрелище, где два клоуна в масках предстают перед «чадами» с глубокими кошельками, стараясь рассмешить их своими действиями, чтобы получить хоть одну серебряную монету из этих кошельков без дна. Понимание этого приходило не сразу и даже не каждому, но как только мозг начинал видеть всю систему боёв именно в таком формате, то становилось настолько дурно, что желание собрать все вещи и скрыться в одной из стран Африки не казалось и особо странным. Жаль, что некоторые бойцы — например, такие как Темникова — были чуть ли не насильно привязаны к этим местам — и, как правило, привязаны по собственной глупости. Лена давно видела в карих глазах отчаянное, даже несколько нездоровое, вожделение оказаться в одном из дешёвых клубов, навечно окутанных дурманящим дымом кальянов и запахом крепкого алкоголя; оказаться для того, чтобы привлечь к себе чужое внимание. И самое ужасное в этой ситуации было то, что, как бы она не пыталась, пойти против Оли не могла никаким образом (или, правильнее будет сказать, это никоим образом не выходило) — в ответ только усмешка. — Три, два, один, — и вновь этот резкий голос, скудный по своей краске, раздался на всё помещение, — и мы погнали! В правом углу — профессионал, за два года всего лишь четыре поражения. Поприветствуем бойца с синей повязкой! Чуть ли не утонув в толпе аплодисментов, Кищук демонстративно перелезла через верёвки и подняла руки с таким гордым видом, будто она главный нарцисс страны. Лене на несколько секунд от такого поведения стало противно: за время, которая эта девчонка провела в этом котле, можно было добиться и большего, однако чувство собственного достоинства взлетало на уровень, словно она — непобедимая глыба подпольных боёв. На деле — Кате просто везло. Настолько, что некоторые — то ли по-доброму, то ли, наоборот, завистливо — называли её «везунчиком». — А теперь внимание! — ведущий приложил микрофон ближе ко рту, из-за чего гнусавость стала казаться ещё больше. — Новичок, который только через несколько месяцев смог попасть к нам. Правый угол — боец с красной повязкой! — К чему эти повязки вообще появились? — возмутился Егор, недовольно сжимая зубы. — У нас тут что, Олимпийские игры? Или люди путаются в двух бабах? — Без понятия, — и Лена действительно не понимала эти нововведения. Знала лишь одно: их мнение здесь никто не спрашивает. Сегодня всё действительно было по-новому. И даже сам бой начался без каких-либо задержек — моментально после фразы ведущего. Будто разозлённый хищник Оля зачем-то сразу же начала носиться по собственной половине ринга, словно кто-то насильно заставлял её перемещаться с бешеной скоростью из одного угла в другой, пока ещё незабитые ноги послушно пружинили. Кусая собственные губы, она всматривалась едким взглядом и пыталась изучить незнакомое тело в мельчайших подробностях. Первый удар последовал — что оказалось даже несколько неожиданно — именно от Серябкиной: подняв ногу от пола, она попыталась попасть пяткой по локтю противницы, чтобы заметно сбить её защиту, но удар вышел несколько смазанным, и Катя отстранилась небольшим ловким прыжком. На насыщенно-голубой радужке отблёскивали лампы, так неровно закреплённые на потолке, а зрачок сузился донельзя, превратившись больше в крошечное зерно. И из этого зерна исходила вся ярость и злость, которые тут же расплывались в воздухе, смешиваясь с парами напущенного для эффекта дыма. Оля шагнула назад и, буквально через мгновение, поняла, что никакой пользы от столь резкого движения в самом начале не было: «везунчик», будто бы проверяя, прошлась по правой стороне тела серией ударов с руки — и один из них попал в скулу, от чего мышцы лица неприятно свело. Зрители зашумели, и кто-то, мощно хлопнув по столу, опрокинул сразу несколько бутылок пива. Зловонный напиток ещё больше отравлял воздух, и Лене захотелось закрыть ноздри обеими руками. Однако вместо этого она хмуро продолжала наблюдать, как Катя начала проверять своего соперника на уязвимость — всё теми же сериями ударов проходясь по незащищённым местам. Лучи софитов преломлялись в дыму, и голос ведущего довольно затрепетал фоном. Новый замах — и Кищук прижала Олю к ограждению ринга и, вытянув руку, вцепилась в её шею. Кулак мгновенно прилетел в оголённый живот, и Серябкина ненароком согнулась, пытаясь сохранить равновесие. Тошнота подкатывала к горлу, в глазах темнело — и это только прошло две минуты от силы. Новая порция боли прошлась прямо по плечевому суставу: Катя с довольной усмешкой вызывающе надавила на спину и зарядила острой коленкой по ключице. — Ты вообще чему её учил? Она двигается как амёба, готовая развалиться от первого прикосновения, — Темникова грубо задала вопрос рядом стоящему Егору, который посчитал, что в этой ситуации лучше всего будет промолчать, так как все аргументы окажутся банальной отмазкой собственной обиды. Нельзя было всё же сказать, что Оля выглядела слишком жалко: изредка она пыталась достать рукой до соперницы и в один момент ей даже удалось завалить её лопатками на мат, но в ответ последовал только толчок пятками в рёбра — и Серябкина держалась за грудную клетку, с трудом пытаясь сделать новый вдох. Лена подсознательно чувствовала на себе каждый пропущенный выпад, и от этого чувства, смешанного с атмосферой клубного дерьма и людского безразличия, становилось ещё дурнее. У народа, так пристально наблюдавшего за поединком, не было никакого сожаления. Каждому, кто сейчас находился в этом Колизее 21 века, хотелось больше зрелищ. И пусть даже без чёрствого хлеба, но с грязными приёмами и тяжёлыми бросками об пол. — Наверное, мы уже знаем победителя, не так ли? — раздался очередной свинячий крик ведущего, который для Оли, словно она загнанный в тесную клетку бык, послужил некой красной тряпкой. Она тут же попыталась схватить Кищук за бедро, но ладони вновь предательски соскользнули с кожи, и грузный удар пришёлся прямо по изгибу позвоночника, от чего пришлось упасть на колени и хотя бы попытаться мало-мальски сгруппироваться. В таком случае никакая группировка уже бы и не помогла: Катя сразу приметила все те места, по которым можно было бить отчаянно со всей силы и особенно, как говорила раньше Лена, лицо. Острые костяшки попали прямо в район рта, и кровь тут же полилась из разбитой губы, стекая каплями на мат. Тяжёлый выдох — Егор попытался не произносить каких-либо звуков, понимая, что ситуация складывалась не совсем приятная. И неприятной она была и для него. В полусогнутом состоянии, так глупо стоя на содранных коленях, Оля пыталась привести дыхание в норму, но учащённый пульс заставлял хватать затхлый воздух ещё большими порциями. Подойдя ближе, Кищук с размаху ударила пяткой по виску, из-за чего каштановые волосы рассыпались по красному полу, скрывая разбитое лицо. — Ещё давай! — послышался мужской голос с верхнего этажа. Сев на корточки и зачем-то произнося какие-то фразы на ухо, которые тут же проглатывались в шуме всей многочисленной оравы, Катя толкнула соперницу в плечо: Серябкина тяжело завалилась на бок и всё в том же полусогнутом состоянии прижала собственные ноги к груди. Тихий скулёж впился в барабанные перепонки каждого зрителя, и особенно он не остался без внимания Лены, которая нервно перебирала в руках связку ключей. — И что же? — ведущий оглянулся по сторонам и затрепетал с ещё большей силой: — Неужели это конец? Все ли успели сделать ставки? Может, у нашего новичка есть ещё шансы! Возможно, шансы действительно были, но к ограждению ринга в один миг подошла Ирма и тут же начала властно втирать в доверчивые уши Кищук то, отчего у самой девушки моментально изменилось выражение лица: она смотрела по очереди то на свою противницу, у которой так противно по разбитому лицу стекала тёмная кровь, то на Польских, через свои привычные прямоугольные очки нагло выжигающую взглядом. По губам последней Лена внезапно для себя прочитала одну-единственную фразу, от которой внутри всё резко перевернулось: «Доводи до конца». Испуганно, будто зашуганный щенок, Катя вопросительно бросила устрашённый взор в ВИП-ложу, за которой прятались самые богатые спонсоры, и, не дождавшись оттуда какой-либо реакции, подошла ближе к Оле, которая не могла сдерживать ноющую боль в теле. Очередной повелительный выкрик Ирмы привёл блондинку к логичному умозаключению: новый удар, и опять с ноги, пришёлся по незащищённой шее, и Серябкина закашляла, выплёвывая на мат плотные бордовые сгустки. Толпа вызывающе загудела. Лена понимала, что то, что происходило в данный момент, заставляло память неприятно поднимать старые воспоминания, которые совсем недавно начали окончательно замыливаться новыми событиями. — Вставай давай, — звонко раздавалось над головой. И лучше бы она не пыталась последовать совету очередного недалёкого зрителя, потому что Катя, увидев поднявшуюся спину, моментально села на пол и, выгибая запястья в неестественное положение, прижала руки к полу. Завалив соперницу на лопатки, она сбоку попала между рёбер прямо локтем и несколько раз нажала с силой на кости. Оля задыхалась от своей же крови и не могла по-новому вдохнуть из-за боли в грудной клетке. В глазах Лены помутнело, и всё происходящее закрылось белёсой пеленой. — Дай телефон, — она отвернулась к Егору, чтобы не видеть продолжения. — Быстро. — Это прям совсем пиздец какой-то, — парень продолжал смотреть, не отрываясь. — Мне похуй, что ты считаешь об этом! Телефон! Взгляд Лены прожигал Крида настолько, что он с беспокойством вытащил мобильный и протянул аппарат вперёд. Толпа неистово ликовала, жадно выкрикивая только что придуманные тупые лозунги. С ринга послышался болезненный стон — похожий на тот самый, который Темникова буквально ловила на своих губах ещё вчера, только сейчас хотелось сесть на пол и, закрыв уши, прекратить вообще что-либо ощущать. Лена уже абсолютно не понимала, что делала, и двигалась по коридорам, полагаясь на собственную интуицию. — Оба, — дверца туалета открылась, и пара смущённо обернулась на тихое, но злобное обращение, — пошли отсюда вон. — Эй, дамочка полегче, — парень сконфуженно застёгивал приспущенные джинсы, пока стоявшая перед ним на коленях девушка вытирала ладонью с лица оставшуюся жидкость. — Я сказала на хуй пошли отсюда, пока я все кости не переломала. Дверь захлопнулась. Лена, понимая, что выход остался только один, дрожащими руками набирала номер, постоянно прокручивая в голове фразу. А в сознании вспышками появлялись воспоминания, так сильно похожие на весь происходящий пиздец, от которых становилось только хуже, а к горлу подкатывал ком страхов и волнения, не позволяющий чётко вымолвить какой-либо звук. ________________________ ¹ В контактных видах спорта используют мазь на основе лидокаина и вазелина, чтобы было обезболивание из-за лидокаина и (или) противник «соскальзывал» рукой при ударе из-за вазелина.