22 февраля 2014 г.
Слишком грубая, слишком травмоопасная, но всё же — работа. От таких постоянных «рабочих дней», где ты выступаешь лишь куском мяса, можно окончательно свихнуться, и вся сложившаяся ситуация рано или поздно закончится совсем не радостно. Чтобы избежать этого, каждый такой «кусок мяса», помимо безжалостных мордобоев, старался находить себя в чём-то другом — более тихом и менее агрессивном. Так, к примеру, Фаворская, весь февраль разгуливала по заполонённым улицам Пекина, пытаясь отыскать необходимых мастеров; Лена пряталась в книжных мирах, так ярко рисуемых её любимыми авторами; а Егор брал в руки любимую гитару, отправлялся в до боли знакомое кафе и, усаживаясь на неудобную табуретку, исполнял песни, написанные за несколько лет. В этом кафе, больше похожем на свободное пространство с обставленными низкими столиками и мягкими креслами, каждые две недели организовывали вечера, на которых любой желающий мог выступить с любимым материалом: будь то стихотворение, песня или даже мотивирующая речь. И Лена, крайне уставшая от людской суеты, любила прятаться в углу и, прислонившись плечом к панорамному окну, вчитываться в очередные сюжетные повороты новой книги под чужую фоновую трепотню. Стремительно пробегая глазами по мелким строчкам, она впитывала каждое предложение и поправляла очки, которые постоянно сползали по переносице. Струны гитары фоном изредка неприятно дребезжали, заставляя Лену жмуриться от резких звуков, словно ударом приходящихся по голове, однако в остальном Егор и его музыка отлично перекрывали несуразную болтовню рядом сидящих людей, и подобной тёплой атмосферой можно было согреваться в зимние холодные вечера. Сегодня гитарные аккорды звучали несколько суетливо, передавая эту нелепую суетливость каждому из присутствующих, и Темникова сделала глубокий вдох, тут же ощущая терпкий аромат кофе, смешанный со слишком стойкими нотами резкого парфюма, от которого мышцы тела невольно напрягались, а воспоминания начинали нарочито всплывать статичной картинкой. — Что с рукой? — послышался сбоку всё тот же приторный голос, наполненный настолько лисьей интонацией, что в ответ, будто бы на зло, хотелось только одного — промолчать. Лена повернула голову и увидела сидящую на корточках Серябкину, которая, прищурившись, пыталась хоть что-то разобрать из текста. Однако плохое зрение всё же дало о себе знать, и она лишь намеренно пододвинулась ближе, расположившись рядом. — С рукой всё в порядке, — Лена спрятала зафиксированное в лангете запястье под переплёт книги и недовольно перелистнула хрустящую страницу. — Только не говори, что ты и здесь оказалась случайно. — И не собиралась, — уголки губ дрогнули в хитрой улыбке. — Егор предложил насладиться его творчеством. — Наслаждаешься? — Наслаждаюсь, — уверенно произнесла Оля и, продолжая так же в открытую пялиться, сделала новый глоток кофе, — но не Егором. Малочисленная толпа захлопала, дождавшись окончания очередной песни, и какая-то дама пожилых лет решила мило побеседовать с парнем, устроив тем самым небольшой музыкальный перерыв. Зажглись новые лампочки приглушённого жёлтого цвета, и Лена ещё больше прижалась к оконному стеклу, от которого веяло последней, но уже несколько уютной зимней прохладой. Запах кофе становился ещё резче и, казалось, чуть ли не проникал под кожу. — И что, музыка не мешает? — следом последовал ещё один вопрос. — Нет. — И я не мешаю? — Оля поправила на своих плечах утеплённую джинсовку и с неким любопытством всмотрелась в опущенные ресницы. — Тебе честно? Серябкина только вновь по-доброму улыбнулась и, в очередной раз отпивая из бумажного стакана горячий напиток, опёрлась спиной на стекло. — А ещё, — голос Егора, которому надоело уже трепаться с безумной женщиной, раздался на всё помещение настолько резко, что окно внезапно задрожало от чересчур громких и столь непривычных звуков, — я хотел бы спеть дуэтом с одним человеком. Оля, поможешь? В голове Лены промелькнула глупая мысль о той самой свадьбе и ипотеке, но понимая, что это лишь очередная бредовая идея, заполонившая сознание, она демонстративно перевела взгляд на происходящее за панорамным окном: в нескольких километрах от здания старый пошарпанный поезд принимал новых пассажиров, отправляя их в совсем иные районы страны. Куда конкретно — это было неизвестно Темниковой, да и не особо хотелось-то знать, но поезд, буквально через несколько секунд, уже окончательно закрыл свои двери, запустив последних опоздавших в вагоны, и отправился в восточном направлении, отстукивая колёсами по стальным рельсам ровный ритм. — Отложи Чехова, — Оля приподнялась и, склонившись над Леной, тихо выдохнула слова ей на ухо, — он никуда не исчезнет. И фраза прозвучала настолько безобразно грязно, что казалось, будто девушка просила не оставить произведение классика в стороне, а снять с себя все оставшиеся вещи — прямо здесь и сейчас. Напоследок она провела с лёгкостью ладонью по плечу и деловито, несколько вальяжно, направилась к подготовленному заранее пианино. Егор, не совсем понимая, что вообще происходило, недовольно нахмурил брови и продолжил крутить колки расстроенной гитары. Инструмент жалобно то повышал, то понижал звуки, так и не попадая в идеально настроенный вариант, от чего парень злился ещё больше. Несколько минут — и всё же каждая струна чисто заиграла, обертонами сливаясь друг с другом. — Для тех, кто боится влюбиться, — Лена поймала на себе взгляд карих глаз и тут же опустила голову, понимая, что в данный момент каждое слово летело в её сторону. — Знаю, среди вас есть такие. Пальцы умело забегали по чёрно-белым клавишам, сметая скопившуюся за несколько дней пыль инструмента. Ненавязчивая мелодия путалась в клубок, состоящий из приятных отзвуков, и тут же развивалась во что-то более яркое и звонкое, заполоняя каждый свободный миллиметр кафе. Лена всё так же мельком пыталась всматриваться в строчки, но буквы начинали превращаться в нелепую кашу, смешиваясь с грязно-белой бумагой. Бархатный голос словно вбирал в себя всю разбросанную по углам теплоту и заново отдавал эту теплоту каждому сидящему в помещении. И в особенности тому, кто так яро пытался думать хоть о чём — пусть это и пропущенный не так давно удар по коленям или внезапное падение на холодный пол, — лишь бы очередные воспоминания от прикосновений не заставляли тело реагировать приятным тянущим чувством. И неожиданно для себя Лена положила ладонь левой руки на книгу и словно на автомате подняла голову, встретившись взглядом с Олей. Слова превращались в пустой набор звуков, смысл которых был не так важен, и Темникова интуитивно понимала, что вся эта ситуация по мелким частицам окончательно разрывает изнутри, а Оля лишь закрывала глаза и через музыку рассказывала всё то, что так филигранно когда-то пыталась сказать обычными фразами. — Спасибо, — вновь неожиданно раздался голос Егора, поглотившись новой дозой аплодисментов. Лена захлопнула книгу и, сняв очки и накинув куртку, вышла на улицу, где уже по одиночке бродили ночные заблудившиеся прохожие, испуганно выискивая ближайшую станцию метро. Ладонь свободной левой руки неприятно кололо от мороза. Колесо зажигалки трижды прокрутилось впустую, прежде чем из-под него появился слабый огонёк, и сигарета мгновенно затлела. Внутрь уставшего организма дым проникал тяжёлыми облаками и растягивался по сетке сосудов, отравляя кровь никотином. Пластиковая дверь приоткрылась, и Оля оказалась рядом. Вновь. Словно она была специально подосланным шпионом, так фанатично следующим за объектом своего наблюдения. — Всё хорошо? — и опять — эта улыбка с поднятыми уголками рта, будто бы она не понимала, что нет, блядь, ничего хорошего не происходило в этой жизни уже давным-давно. — Прекрасно, — иронично прозвучало в ответ, и Лена, выдохнув очередную порцию дыма, перешла проезжую часть — даже не обращая внимание на неподходящую дорожную разметку. Нервный водитель одного из автомобилей решил для приличия подать звук недовольства и тут же промчался за спиной, исчезая в петляющем повороте. Оля выкинула бумажный стакан из-под кофе в ближайшее мусорное ведро и подошла ближе к перилам, ограждающим берег Москвы-реки, на которую так завороженно смотрела Темникова, жадно впрыскивая в организм никотиновый яд. Серябкина приблизилась со спины вплотную и медленно провела ладонью вдоль руки Лены, неторопливо доходя до тлеющей сигареты и аккуратно и без спешки вытаскивая её из тонких пальцев, будто конкретно данная сигарета — последняя оставшаяся в этом погибшем мире. — Не думала, что ты куришь. — Я не курю, — тяжелая затяжка — и столь карамельный голос тут же приобрёл хриплый оттенок. — Это для того, чтобы кофе, оставшийся на моих губах, не вызвал у тебя отвращения. И Лена не поняла, как сама повернулась и покорно впилась поясницей в ограждение, податливо расслабляя ладонь и ощущая крепкую хватку. На щеке — горячее дыхание, наполненное табачными нотами, и дразнящий шёпот, от которого тело буквально млело в чужих руках. — Молчи, — Оля приложила указательный палец к губам Темниковой и, дождавшись в бирюзовых глазах определённого момента, медленно опустила палец, вырисовывая на оголённой шее ровные линии. Последовал тихий неконтролируемый стон, смешанный с грудным рыком, и Лена опустила голову вниз и так же послушно закрыла глаза, чувствуя прикосновение обветренных губ. На губах Оли действительно остался тот самый отвратительный привкус латте, но уже окончательно перемешанный с крепкими сигаретами, и от этой дикой смеси хотелось ещё больше впиваться спиной в заледеневшее ограждение, слишком довольно улыбаясь через кроткий поцелуй. Если в прошлый раз следовала лишь спокойная реакция на то, что Темникова самостоятельно пыталась управлять всей ситуацией, превращая её больше в соревнование, где необходимо было максимально беречь маску, надетую несколько лет назад, то сейчас всё происходило совсем иначе. Отстранившись на долю секунды и сделав глубокий резкий вдох, Серябкина вновь впилась в уже изрядно искусанные губы и по-собственнически протолкнулась языком в полуоткрытый рот — так, будто делала это каждый день, стоя посреди полузаброшенного у чёрта на куличках района Подмосковья. Впрочем, Лена покорно разрешала делать всё, что было угодно, пока чувствовала эти напористые прикосновения и томные выдохи около своего лица. — Молчи, — шёпотом произнесла Оля, вновь останавливая указательным пальцем, и касаясь уголка рта носом. — Никогда не бойся влюбляться. Столь желанно девушка ногтем очертила контур порядком разгорячённых губ и тут же тепло улыбнулась, замечая, как Темникова жадно хватает ртом холодный воздух, которого так не хватало в лёгких. В ярко-голубых глазах отражались такие же яркие фонари и белоснежный снег, покрывающий сырую промёрзшую землю. — Тебя подвезти? — Оля повернула голову в сторону, замечая, как из кафе начинали потихоньку выходить люди. Лена кивнула. Лена сдалась.***
23 февраля 2014 г.
В квартире царил настоящий полумрак, нагло пробирающий изнутри своей тяжеловесной мантией любого зашедшего. Темникова кинула ключи на тумбочку, которые тут же резко соприкоснувшись с деревянной поверхностью, издали неприятный звук, и аккуратно поставила обувь около входной двери. В голове события начинали путаться, превращаясь в нелепый хаотичный набор, и хотелось только одного — соприкоснуться лицом с шёлковой накрахмаленной подушкой, забываясь в глубоком крепком сне. Лена зажгла на столе лампу, оформленную в каком-то чересчур минималистическом стиле и напоминающую больше обыкновенную лампочку, и включила ноутбук. Усталость давала о себе знать, но обещания, данные ранее, всё же не могли оставаться невыполненными, и сообщение, как предупреждение об этом, вновь предстало на матовом экране компьютера. Полина Г.: Москва, приём. Позвони, как сможешь. Мы уже не спим. — Привет, солнце, — раньше ещё не прогрузившейся до конца картинки появился довольный голос. — Как-то ты хреново выглядишь. — Я тебя тоже рада видеть, — Темникова села в кожаное компьютерное кресло и опустила спинку назад, тем самым оставаясь в полулежащем положении. Мышцы шеи резко тянуло, и казалось, будто кто-то без жалости и сожаления вылил на кожу целую кастрюлю кипятка. — Ты спишь вообще? — монитор тут же озарило отдохнувшее лицо Полины. — Сколько у тебя боёв? — В месяц? Около трёх, — Лена повернула ноутбук в сторону, чтобы лучше видеть изображение на экране, и вытянула ноги, одной рукой лениво снимая промокшие от снега носки. — Всегда по-разному. Иногда больше, иногда меньше. — Больше трёх раз? — девушка недовольно нахмурилась и подложила руку под подбородок. — Ты там ещё жива или я общаюсь с миражом? Мы с Андреем, кстати, недавно смотрели мультик похожий. Там главный герой общался с призраком своего друга. Я даже сначала подумала, что у него шиза, и уже хотела выключить телевизор. Всё же американское телевидение — это несусветный бред. Мобильный, оставленный на кровати, внезапно озарился светом и нервно завибрировал, демонстративно призывая своего единственного хозяина обратить на него внимание. Лена, оттолкнувшись от пола носками, отъехала на стуле и подняла телефон, смахивая новое уведомление в сторону. Неизвестный номер: Петь нужно всегда адресно, и сегодня так и вышло. Спасибо. — Ты очень странные мультфильмы смотришь с сыном, — голос словно внезапно поглотился квартирным полумраком. — Много новеньких. Там стараться не надо. Когда начнётся по системе, тогда и будем думать, жива я или нет. — Ты же помнишь, что победитель системы выходит на годовую международку? — осторожно задала вопрос Полина, ожидая не совсем радостной реакции. — Да? Странно, — и эта реакция не заставила себя долго ждать, причём следом полетела новая колкая фраза, пропитанная долей сарказма: — Кажется, за шесть лет впервые забыла про это. Соседи на верхнем этаже нервно начали спорить между собой, от чего тут же залаяла собака, пытаясь перекричать бурную пару, выясняющую отношения во втором часу ночи. Темникова с трудом собрала волосы в короткий хвост, и опустила взгляд на собственные колени, где лежал мобильный с уже новым уведомлением. Неизвестный номер: Через две недели у меня первый бой. — Лена, — раздалось резкое обращение, и обладательница имени вздрогнула. — Вопрос в другом. Ты уверена, что после ситуации с Димой ты готова к международному? — После ситуации с Димой мне вообще плевать, — стараясь не отвлекаться от голоса подруги, Темникова напечатала мизинцем, который несколько нелепо выглядывал из-под чёрной лангетки, крепко стягивающей повреждённое запястье, лишь одно-единственное слово: «Удачи». — Ты всё равно живёшь прошлым, — Полина продолжала настаивать на своём и, словно заботливая мамочка, активно качала рукой перед включённой видеокамерой. — Нет. — Давай тогда по-другому. Когда у тебя были последние отношения? Неизвестный номер: Ты же придёшь? — Полгода года назад, — без какой-либо суматохи пронеслись слова по всему помещению, и довольный взгляд упал с экрана сотового на монитор ноутбука. — Это ты про того смазливого парнишу, который так тщетно всем пытался доказать, что он не гей, и поэтому чуть ли не зубами цеплялся за каждую женскую юбку? — Да, про Егора, — неохотно ответила Лена и уже левой рукой набрала новое сообщение: «Разве надо?». — Приехала только что с его концерта, кстати. — То есть тот конфетно-букетный период, который длился аж целый месяц, пока тебе в край не надоело, ты называешь отношениями? — хмыкнула с лёгкой издёвкой Гагарина и чуть ли в открытую не засмеялась. — Пацан же использовал тебя лишь как прикрытие, пока куролесил там со своим фотографом. Неизвестный номер: Надо. Мне. Мне надо. — Чего ты там лыбишься в свои оставшиеся двадцать восемь? Тебя использовали, а ты довольная. — Никто меня не использовал. Это ты чего-то себе там напридумывала. Типичная женщина. Вы приедете в Москву? — пальцы нехотя набрали лишь банальную фразу — «Я подумаю», от которой Лене самой хотелось недовольно закатить глаза, но вместо этого она окончательно отложила телефон на стол и обратилась к изображению на ярком мониторе: — Я скучаю. По тебе. И хочу наконец-то увидеть Андрея. — Ого, наша скрытая Темникова рассказывает о своих чувствах. Планета уже остановилась? Как в сумасшедших американских мультиках? — Гагарина тут же радостно ухмыльнулась и закусила от неожиданности нижнюю губу. — Мы приедем. Недели через три-четыре. Только не успей раньше времени влипнуть в очередную историю, из которой придётся тебя вытягивать, а не наслаждаться московскими красотами. В этот раз сообщения нервно вылезли на заблокированном экране друг за другом ленивой цепочкой с перерывом в несколько секунд. Вероятно, адресант не сразу смог сформировать свой мысленный поток и потому отправлял необходимое за несколько раз. Неизвестный номер: Подумай хорошо. Неизвестный номер: Но я бы хотела, чтобы ты пришла. Неизвестный номер: Очень хотела. Натянутая улыбка, полная кошачьего довольства, расползлась на лице Темниковой, и единственное, что она смогла ответить, так нелепо повисло в прохладном воздухе комнаты: — Влипнуть — не обещаю. Кто знает, что может случиться. И действительно: никто не знал. Не знала Полина, которая, смеясь, целовала сына в щёку и собирала его вещи для бейсбольной тренировки. Не знала Лена, которая наконец-то засыпала на любимой шёлковой подушке и всё ещё помнила на своих губах чужой вкус крепкого латте и собственных сигарет. Не знала Оля, которая срывала со сбитых казанков загрубевшую корочку и запивала сырой водой из-под крана очередную горсть горьких таблеток.