***
Если бы жизнь Юнги была бы книгой, то он предпочел бы быть читателем, а не главным героем. Главный герой слишком скучно, по его скромному мнению, конечно. Роль, требующая много концентрации, внимания, текста, да, в конце концов, много действий; о, Мин предпочел бы наблюдать за остросюжетными событиями со стороны обычного обозревателя, особо не влияющего на происходящее. Как читатель книги. Читатель — он видит всё, что скрыто от героя, может прокомментировать все события с максимальной отстраненностью и непредвзятостью. Он и в реальной жизни всегда старался быть таковым, соблюдая тонкую грань между откровенным похуизмом к окружающим и чутким отношением к чужим проблемам. И, судя по реакции окружающих, ему это удавалось — Юнги довольно редко принимал чью-то сторону, оставаясь в нейтралитете. Пожалуй, лишь ситуация с Чонгуком и Тэхеном заставила его слегка поступиться принципами, и без того ставшими шаткими со временем, проведенным в БигХит. «Это не такая уж страшная уступка, серьезно, иногда нужно приложить усилия лишь для собственного спокойствия», — убеждал себя рэпер. Убеждал и тогда, когда Тэхен с очередным «хен, я не знаю, как поступить» приходил в студию, тискал в руках Ентана и делился очередной историей о Чонгуке. Как Чон подлавливал его на общей кухне и быстро-быстро, почти умоляюще, просил дать совет, как «мужчина мужчине»… Сущие дети, чтоб их Холли покусал. Лишь в рабочие моменты они вспоминают о возложенных обязанностях и отбрасывают в сторону личное. Как сейчас, например. Они все вместе работали в студии наравне с работниками над «Crystal Snow». Японский, к сожалению, был не самой сильной стороной Юнги, но он старался быть уж точно не хуже гениального Намджуна или Чимина, для которых язык был не такой уж и большой проблемой. Джун уж точно мог поговорить с японцем, а Чимину нужно было преодолеть внутренние барьеры из смущения и неуверенности. Тэхен же, вдохновленно щебечущий на языке, словно тот второй родной, мотивировал не меньше. — Где ты так хорошо выучил японский, ТэТэ? — Хосок не меньше Шуги удивлен навыками Тэхена, когда спрашивает у младшего. Ким охотно отвечает: — В одной дораме половина сценария состояла из японских реплик. Мне понравился язык, и я в перерывах между съемками решил разобраться в грамматике, чтобы реплики звучали лучше и правдоподобней эмоционально. Юнги действительно в какой-то степени восхищен таким подходом к делу. Он видел айдолов и актеров, чей огонь в глазах со временем погас, уступив стабильности графика и не менее стабильному слову «должен фанатам». Фанаты и артисты — механизм, который в Корее всегда работает безукоризненно. Фанаты покупают альбомы, мерч, прельщаясь крохотными знаками внимания от своих идолов, а те в свою очередь продолжают работать, работать, работать… Над собой, над образом, взлелеянным и плотно сшитым из суровых ниток ещё со времен дебюта. Суровые нитки рождают суровые времена, в которых любовь превращается в кандалы, а стремление радовать фанатов становится самой ужасной каторгой. Но Тэхен… Тэхен не такой. Тэхен в глубине глаз хранит образ нескладного парнишки, худенького и без диет и так желающего стать кем-то, кем будут гордиться родители, друзья, близкие, но главное — будет гордиться он сам. И этот огонь хранится в их маленькой семье, опаляя своими стремлениями всех их. Глядя на такого Ви, хочется вдохновляться. Постоянно.***
Веселье всегда проходит мимо Тэхена. По факту, он из тех, кто не умеет вписываться в компании, оставаясь в стороне в любой ситуации. Когда он был подростком, это не причиняло особых неудобств; сейчас, когда взросление дышит в затылок, а окружающие ждут обдуманных и взвешенных решений, не стоит отпускать себя. Ви чувствует себя пружиной, впряженной в механизм: одно лишь ослабление и он выскочит из механизма навсегда. Тэхен смотрит, привалившись спиной к холодильнику в комнатке для съемки, всего лишь в паре метров от ближайшей камеры, снимающей в основном крупные планы. Ви наблюдает за Хосоком, клеящим ленту на брови: всё внимание сосредоточено на мистере Солнце, шутящего про техники из «Наруто». Чонгук (взгляд Тэ находит его по привычке, не специально) находится в противоположном конце комнаты, мнет в руках мягкий тигриный хвост и что-то негромко говорит Чимину, который наклонился так низко, что челка почти нависает на лицо макнэ. Тэхен почти не ревнует, но демонстративно подскакивает, когда начинается песня и как был — в маске — стряхивает с головы кепку и машет волосами перед камерой так, что лица не видно. Он так отчаянно поддерживает веселье с Хосоком и Чимином… Видит среди мельтешащий огней хен-лайн, бойко отплясывающий; даже старичок Юнги воодушевленно скачет перед камерой, не снимая темных очков. Это весело, даже очень — вот только единственная фигура стоит на месте на фоне мелькающих и танцующих, и Тэхен замедляет свой темп, подпевая, но двигаясь меньше. Ему слышится, будто Чонгук зовёт его. Ви игнорирует. Так правильней, так лучше, так честнее перед камерами. Их шоу должно продолжаться. — Устал? — на пол рядом приземляется Юнги. Бледно-бирюзовые волосы взлохмачены, а хен выглядит более уставшим, чем обычно. Судя по всему, он снова недосыпает, работая над новым альбомом, но Тэхен не говорит «отдохни, хен». Всё равно не послушает. — Не более чем ты, Юнги-хен, — вполголоса отвечает младший, наблюдая, как Сокджин переключает песню для своей команды. На экране знакомое название… — NAUL? Весьма необычный выбор, не знал, что Сокджин-хен о нём знает, — Юнги комментирует, повернувшись к Чимину с Хосоком. Тэхен вспоминает «Память ветра» и голос Чонгука: совершенно невозможный в стремлении достичь совершенства нот, идеальности звучания. Перфекционизм, казалось, в тот день достиг максимальной точки, при которой терпение Тэхена начинало сдавать. Хотя, казалось, сдаваться больше нечему. — Вместо того чтобы так драть горло для будущих каверов, лучше бы уделил внимание вокалу для группы, — не сдержавшись, раздраженно буркнул Тэ. Чонгук действительно удивленно смотрит на возлюбленного, который всегда бывал рад любым способам развития личности, стремясь интересоваться если не всем, то многим. Да, они сейчас «на передышке», с паузой, но ведь она не будет такой уж длительной. Верно? — А что с вокалом не так? Он стабилен, пою без одышки во время танцев… Что не так, хен? «Всё не так, Чон Чонгук», — горько усмехается про себя Тэхен. Чонгук продолжает двигаться вперед, дальше, без своего обожаемого хена, на которого ещё несколько лет назад стремился быть похожим. А сейчас… Гук и так красавчик, с огромной фанбазой поклонниц, не растерявший талантов «золотого макнэ» и приумноживший уже имеющиеся навыки. А сейчас, когда контракт обязывает быть как можно дальше от этого чуда, а «чудо» стремиться быть с Тэхеном лишь из чистого упрямства… — О-о, он хорош, — Мин наблюдает за Намджуном, который уже начал петь в микрофон, а остальные дружно подняли руки, покачиваясь в такт мелодии. Тэ встрепенулся — нечасто услышишь что-то лирическое из уст лидера. Дело уже движется к припеву, Джун-а передает микрофон Джину, но Чонгук успевает раньше, допевая до припева строчки чистым, звонким голосом, слишком идеальным для обычного баловства в караоке. Слишком идеальным голосом слишком уж говорящие строчки. Тэхен не успевает вслушаться в посыл, посмотреть в сторону Чонгука, как самый старший хен рушит всю атмосферу песни безумно высокими нотами, от которых становится смешно настолько, что Юнги падает от смеха прямо на колени Ви, придерживаясь за живот. Хосок гогочет, и Ким более чем уверен, что услышит ещё не раз шуточки по поводу этого караоке. Но голос Чонгука снова успокаивает, словами песни об увядших воспоминаниях и желании улыбаться, если он действительно любит. Любит… Тэ улыбается, присоединяясь к следующему припеву. Голос звучит приглушенно из-под маски, но сейчас, по крайней мере, Чонгук улыбается и смотрит на него. Как тогда, очень давно, взглядом, за который Намджун-хен прозвал младшего «Бэмби».***
Воздушный шар опасно кренится, пусть и подкрепленный тросами с четырех сторон корзины, и Ви, не боявшийся высоты (по крайней мере, он не визжал, как Хосок-хен, от чего-то совершенно пустякового), цеплялся побелевшими пальцами, слушая, как на соседних шарах по парам поют остальные мемберы. Вот Хоби-хен, бодро пропевающий свою партию, на лице — ни капли страха или неуверенности. Его сцена на сегодня лишь высота, сопровождаемая словами интерлюдии «Крылья». Шуга, находящийся рядом, машет АРМИ, которые в ответ мельтешат огоньками бомбочек, скандируя фанчиры. Фанаты жадно провожают глазами своих любимчиков, которых, возможно, они выбрали не только со дня дебюта, а, может, и всего несколько часов назад, выбирая мерч для концерта. Сонбэ-пейринг, парочка хенов Джин и Джун — это до сих пор звучит смешно, как комедийный дуэт — излучают ауру красоты, особенно мировой красавчик всея Бантан, пока Намджун отчитывает строчки партии, передавая эстафету Юнги. Мин подхватывает, неся нужные мысли в нужной форме. Обретая крылья, они всемером несутся ввысь, к своей цели, к своему пути. От него не нужно отказываться, он — решение, которому нужно следовать до самого конца, без сомнений и страхов. Ах, если бы всё в их жизни было бы так, как они поют!.. Чонгук начинает петь, пока Чимин делает миллион эгьё за его спиной. Голос Гукки заглушает своей чистотой исполнения бэк, и Тэхен наконец-то поет вместе с ним, синхронизируя звучание, и кожей чувствует, как сотни взглядов прикованы к нему, такому нелепому в бандане на пол-лица и в очках со слегка затемненными стеклами. Такому нелепому в самом худшем смысле слова. Тэхен вымученно улыбается, вливаясь в хор голосов группы, и, пролетая очень низко над сектором с АРМИ, видит, как губы девушки шевелятся, а глаза неотрывно смотрят на него. На него, а не на кого-то из участников. «Мы любим тебя, Ви», — читает по губам Тэхен, и руки сами складываются над головой, образуя из согнутых локтей и ладоней сердечко. Он осматривает ряды, и девушки, до этого державшие бомбочки со стандартной подсветкой, меняют цвет на… …фиолетовый. «We purple you», — на глаза попадается плакат, которым очень уж активно размахивает молодая девушка со слезами на глазах. Тэ, честное слово, не плачет. Он кричит «спасибо», тонущее в общей атмосфере радости и счастья и резким движением стряхивает очки с лица. Ему плевать, куда попадет аксессуар — главное, не на АРМИ, под ним внизу нет сектора с местами. И плевать, что выскажут снова, вызовут на ковер ли или ещё куда… Он хочет видеть глаза фанатов, которые размахивают теперь фиолетовыми бомбочками, крохотной частью большого «океана» из белых лайстиков. Глаза застилают не слезы, а счастье.