B U R N M E

Тишина и мягкий запах бриза обволакивает тебя. Запах сырой глины – запах земли. Для тебя это место, как духовно-просвещенный музей. В тени потушенных фонарей только ты. Отца можно найти во втором домике, где разгорается оранжево-красное пламя печи. Он часто ложится поздно, но каждое утро встречает рассвет. Ты оставляешь свои вещи среди витрин фарфоровой посуды и летишь, как мотылек на жар. - Пап, - в этом слове тысяча эмоций даже для тебя, и все они прячутся в его глазах. Он не говорит, что ждал тебя завтра. Он обнимает. Крепко, до дрожи, отдавая свою любовь. Единственный человек, ради которого ты еще живешь. Открываешь свои чертовы глаза и дышишь... Ложишься спать в объятие новых запахов, как послушная девочка, раньше четырех утра. Впервые за долгое время тебе сниться мама и ваша счастливая семья. Постепенно ты отпустишь и будешь счастлива... Может это мечта? *** Дни здесь проходят, как в сказке. Еще пару часов назад ты мяла лепешку из глины своими руками. Под ногтями остались кусочки твоей работы... А сейчас вы сидите и смотрите на необузданные волны. Ветрено и ты натягиваешь на голову капюшон толстовки. Ваша тишина нерушима. Мысленно вы уже ответили на все вопросы друг друга. Он не спросил ни про твои метки, ни про порез, ни про настроение. Он смотрел глубже и видел, как тебе больно, а тебе было стыдно, что разочаровываешь его. Отец постоянно винил себя в том, что не мог излечить тебя и дать большего. Ты не желала большего. Вновь увидев океан, ты просто растворилась в нем. - Даже заранее зная, что все разрушится, я не могу выйти из под обломков, - твой голос тих. Смешивается с шумом волн, удавкой касается шеи духовного собеседника рядом. - Никто не в силах знать все заранее, - он пытается тебя успокоить, зачерпывая в свои крепкие отцовские объятия. Ты душишь слезы, вновь причитая, что они не для тебя. – Я люблю маму до сих пор, и этого не изменят даже обстоятельства. В этом нет слабости, но я признаюсь, что это и меня душит. Я не смог остаться рядом с тобой и растворился в работе. Не смог уберечь своего сына... Вы льете слезы вместе, смотря на просторы ваших страданий. Вы оба, как птицы со сломанными крыльями. У него на шее большой камень вины, а ты постепенно и сама превращаешься в камень. Вы даже не можете исцелить друг друга. Ты просишь прощение у матери и мысленно молишься, чтобы в жизнь отца вошел кто-то другой. Человеку нужен человек и ты знаешь эту истину, как свои пять пальцев, но сама же не подпускаешь к себе и близко. У тебя нет взрослой мудрости, а восприятие мира настолько крохотное, что хочется уснуть в кровати и не проснуться. - Я не могу любить, - уже успокоившись, ты встаешь на ноги и смотришь вниз обрыва. Так хочется упасть. - Не можешь или не хочешь? – ты знала, что он задаст именно этот вопрос... - И то и другое. Во мне пусто и ты в этом не виноват. Я сама приняла это решение, - ты не знаешь насколько должна быть откровенна перед тем, кто о тебе так печется. Просто выложила все то, что мучает, но даже после произнесения всех этих слов вслух легче стало ненамного. - Прости. - Не надо, прошу тебя. Я просто хочу, чтобы ты всегда мне верил, - смотришь, как небо сыплет красками. Закат наступает быстро, волнительно меняя оттенки и исчезая в звездной ночи. - Я верю в тебя, вот только после этих слов, я не понимаю, как ты хочешь жить дальше? – его голос становится строже и набирает обороты. Еще немного и тебе кажется, что он поставит тебя в угол за провинность. Ты оборачиваешься и смотришь в лицо статного симпатичного мужчины, а он с прищуром всматривается в твои черты лица, полностью отражающие мамины. - Буду стараться, - дорожки слез уже высушены и ты вымучено улыбаешься со всем теплом, что в тебе осталось. - Когда ты уезжаешь? – он переводит тему, чтобы облегчить ваш путь до машины. Вы возвращаетесь домой. - Когда тебе надоест готовить на одну чашку риса больше, - теперь вы смеетесь, но щемящее чувство буравит внутри у обоих. Твой отец не всегда был таким снисходительным и мягким. Часто ругал и вел себя высокомерно, и в тоже время его дополняла твоя мама. Нежный цветок в руках кропотливого садовника, который до этого умел лишь вырывать сорняки, а затем научился и заботиться. Твой характер такой же острый, как и садовые ножницы. Ты боишься, что потухла даже раньше, чем успела потерять... Юнги В квартире пусто и безжизненно. Тишина обволакивает до кончиков пальцев, ты не слышишь даже своей музыки, которая льется из самого сердца. Будто в трансе закуриваешь очередную сигарету, даже не считая это вредной привычкой. Она сменила код на панели. Ты стучался в ее дверь, обманывая себя тем, что просто хочешь убедиться в ее безопасности. Свет не появлялся, а шаги не были слышны. Ты не понял когда начал так запариваться, почему, когда начинал думать о ней, становилось душно. Почему она не могла стереться из головы быстро, как и обычно. Может, она была слишком красивой картинкой? Мало говорила, много молчала и смотрела сквозь. Ты не был тем, кто мог бы с ней справиться. Необузданная, непокорная, но ласковая, как в тот раз. Ты даже не слышал, что она говорила тебе тогда в ванной, хотелось лишь помочь. Себе – разобраться, а ей прийти в себя. Ты пришел на крышу и размышлял над этим в течение часа, смотря на звезды. Ветер принес тебе жгучие воспоминание о Тэхене и некая волна гнева затуманила разум. Нет, теперь она твоя. В этот раз ты отчетливо понял, что не хочешь делиться, но и измениться не выйдет. Ты уже не прежний, прошлая жизнь выгорела дотла. Со всей не благоразумностью, ты бы плюнул своему лучшему другу в лицо и заявил о своей победе, но вместо этого ты набрал номер Чимина – единственного человека, который способен не вывести тебя из себя. Он проговорил с тобой до самого утра, оповещая тебе о том, что ты крупно вляпался. Дружба всегда была чем-то сродни ненормальным для тебя, но ты умел доверять. Проверенные временем бойцы стояли за твоей спиной и всегда вытаскивали со дна. Выбор был очевиден, но на сегодняшний день тебе приходилось скрывать злость. К тем, кто мог бы обидеть ее... *** За эти три дня твоя жизнь значительно посветлела, хотя все должно было быть наоборот. Ты словил ее взглядом за витриной букинистического. Она стояла с легком светлом платье, с широкой красной лентой на шее и держала в руках книгу. Ты приостановился, чтобы убедиться, но ошибки быть не могло. Ее взгляд бегал по строчкам, которые ты не мог прочесть. Худые пальцы отстукивали свой ритм на плотной обложке. Она слегка прикусила губу, сдерживая улыбку, а твое сердце пропустило удар. Целый всплеск эмоций обкатил тебя, как из ведра. Ваши взгляды встретились и по иронии ты не смог даже сдвинуться с места, как и она. Твоя длинная челка, срываемая ветром, падала на лицо. Она гипнотизировала, пока к ней не подошел какой-то парень. Ее губы подарили ему широкую улыбку и что-то произнесли, а ты наконец сделал шаг. Шаг за шагом, ты слепо убегал, понимая, что ее гордость не позволит тебя догнать. Так даже лучше – лучше для всех. Ты испугался ее красоты вновь, ее взгляда, ее реакции. - Трус, - ты услышал это над самым ухом и оглянулся, чтобы увидеть ее вблизи. Солнце играло на темных прядях, отливающих необычным оттенком рыжего. – Трус, - повторила она и убежала, обгоняя тебя. Она почувствовала начало дождя быстрее тебя самого. Ты наблюдал за стройной фигурой в светлом платье, а она исчезала все быстрей. Ты ускорил шаг. Сноу стояла под навесом одного из магазинчиков. И когда ты проходил мимо уже будучи полностью мокрым, она потянула тебя за руку к себе. Вы стояли, смотря на дождь. Казалось, вас больше ничего и не связывало, кроме грозового неба и не любви к жаре, которую ты заметил в ней еще давно, когда видел ее усталый вид. - Почему я трус? – решаясь прервать тишину, спросил ты. - Я оставила свой номер телефона на крыше за столиком, - она говорила ровно, не осуждающе, скорее с некой задумчивостью. – Ты трус Мин Юнги. И она вновь скрылась, размылась красивой картинкой под каплями дождя, оставляя тебя в полной отрешенности. Сноу Ты парила, любила Сеул. Сегодня был просто хороший день, но когда ты столкнулась с ним взглядами... Извести Юнги было проще, чем признать тепло, которое начало вырабатываться в твоих мертвых клетках лишь от его присутствия в зоне видимости. Даже если ты и правда оставила свой номер телефона под кружкой давно остывшего кофе, ты знала, что, скорее всего, он его не найдет. Юнги был не из тех, кто в наглую нарушают личное пространство другого человека. Тебе это в нем нравилось. Ты даже не включала телефон до приезда из аэропорта домой, так как знала, что кроме звонков от Каи, ничьи больше не увидишь. После поездки ты не сделала никаких определенных выводов, да и твоя жизнь не изменится так просто, но тебе стало легче. Впервые за долгий год тебе становилось легче, прямо как от музыки соседа снизу. Захотелось почитать полезную книгу и взяться за кисти, поесть, наконец, мороженое с единственной подругой в парке и провести хоть это лето достойно. Ты не думала о любви и симпатии, путь это будет маленьким секретом даже для тебя. Хотя, ты понимала, что всему виной именно Юнги. Возможно, ты ошибешься, но в ту ночь, ты была уверена, что он единственный, кто тебе поверил. Нет, все началось гораздо раньше. Незаметно, тебя затянуло в круговорот плохого и хорошего, но цвета этих определений были не черно-белыми, а скорее быстро меняющимися. Каждый день определял многое... В планах уже вырисовывалось хоть что-то. Тебе стоило научиться жить, ведь отец научился. По-своему, но он никогда не сходил со своего пути. Он живет своей мечтой, а ты прячешь голову в воде, решаясь утонуть. Твое сердце должно разбиться об кого-то, чтобы вновь возродиться. Даже если будет больно и невыносимо, ты должна попробовать. Боль тоже чувство. Лучше, чем ничего... На экране высвечивается уведомление о сообщениях. Пропускаешь все от Каи и читаешь дальше. «Давай встретимся» Ким Тэхен