Сдавайся.

Впервые за долгое время утро воскресенья кажется Саше настоящим проклятьем. И причиной тому является отнюдь не бессонная ночь, в течение которой ему несколько раз удавалось забыться жалким подобием беспокойной дремоты, ввиду чего сейчас он выглядит так, будто бы его огрели пыльным мешком аккурат по помятому лицу. Вовсе нет. Мальчишка раздражённо хмурится, разглядывая пылинки, различаемые в проникающих в комнату солнечных лучах, и сильнее закутывается в мягкий плед, заботливо предложенный ему непомерно гостеприимным Черышевым накануне вечером. И зачем он только согласился остаться на ночь после того, что произошло? Видел же прекрасно, как Денис сбежал — не вышел, как бы ни пытался Головин себя убеждать, — в коридор, отгораживаясь спасительным звонком; заметил перемены в настроении и поведении, когда тот вернулся обратно, сопровождая своё появление привычной вежливой улыбкой и неуверенным предложением переночевать у него. «Уже поздно, Сашка, поэтому возражения не принимаются, не возникай даже». Ты не представляешь, насколько поздно, Денис. Прости за то, что заставил тебя ввязаться во всё это; ввязал. Прости за то, что ты постоянно подставляешь свою спину — из-за меня. Прости за то, что я по-прежнему не умею ничего другого, кроме как чувствовать себя защищённым лишь рядом с тобой. Он прекрасно знает о том, что виноват, только это, к сожалению, ничего не меняет. «Ты не должен этого делать, слышишь?». Если бы на деле всё было так же просто, как на словах, Головин бы себе точно голову не морочил. Но его нервозность можно потрогать руками — вязкую и густую, словно патока. Она липнет на черепную коробку назойливыми опасениями за происходящее и не позволяет дышать полной грудью, обволакивая лёгкие ... ... безвыходностью и грядущими потерями. Что ты почувствуешь, когда он оставит тебя после всего, что ты сделал и сделаешь? «Верь мне, пожалуйста». Голос в голове — его голос — не приказывает и не заставляет — просит; сорванным дыханием и дрожащим шёпотом, полный невысказанных опасений и сомнений в последующем ответе. Сбивающий с толку и совершенно незнакомый. Такой несвойственный Денису, что внутри поднимается буря. Саша уверен: она не оставит на нём живого места. Снесёт все стены, которыми он так долго и упорно отгораживался от окружающего мира, вместе с фундаментом, сделает его уязвимым перед всеми. Перед ним. И мысль об этом заставляет внутренности скручиваться в тугой узел. Прости за то, что я заставил тебя доверить мне всего себя. Мальчишка вздрагивает, когда ощущает на своих плечах тёплые ладони. Фантомные прикосновения обжигают через чёртов плед, касаются обнажённой кожи, вырисовывая хаотичные круги, — совсем как накануне. Совсем как в тот момент, когда он практически позволил себе сдаться и перестать убегать. «Простого «Мы вместе» будет недостаточно». ... тебе придётся проиграть, чтобы все поверили в этот блеф; чтобы даже ты поверил. Саша закусывает щёку изнутри, сжимает зубы на коже, пока не ощущает лёгкий укол боли и металлический привкус крови на языке. Мальчишка морщится и сглатывает вязкую слюну, стараясь не концентрироваться на отвратительном солоноватом привкусе во рту, от которого к горлу подступает тошнотворный ком. Это ненадолго, но отрезвляет. Помогает отвлечься от самокопания и услышать тихий стук в дверь. Он не успевает сориентироваться, чтобы хотя бы притвориться спящим или недавно проснувшимся, потому что Черышев не дожидается приглашения войти, — на то он и хозяин квартиры, — вваливается в комнату, впуская и себя, и аромат свежезаваренного кофе — заодно. Головин чувствует себя неловко: торчащие во все стороны волосы, опухшее после бессонной ночи лицо, плед, намотанный на тело, — всё это выглядит весьма комично перед солнечно улыбающимся и явно выспавшимся Денисом, который разглядывает его, забавно щуря голубые глаза. — Хреново выглядишь, цыплёнок. Плохо спалось? «Прости». Чужое дыхание ломает губы. — Как ты догадался? — с нескрываемым сарказмом интересуется мальчишка, усмехаясь. Прочь из моей головы. Пожалуйста. Светлые брови Дениса ползут вверх. Он окидывает хмурящегося Сашу весьма красноречивым взглядом. — Явные признаки ПМС на лицо, но ты же мужчина всё-таки, поэтому... К несчастью, закончить делиться своими наблюдениями ему не позволяют: молниеносно прерывают ленивые философские рассуждения подушкой, впечатывая ту в лицо одним точным броском. Головин возмущённо сопит, воинственно подскакивает на диване, и выражает крайнюю степень недовольства услышанным одним всклокоченным видом, чем забавляет едва сдерживающего рвущийся наружу смех Черышева. Недавно запущенный снаряд отправляется на своё законное место, мягко приземляясь рядом с мальчишкой. — Человек опускается до применения физической силы, когда у него отсутствуют аргументы, — замечает Денис светским тоном, продолжая оставаться невозмутимым, чем выводит из себя ещё больше. Хуже откровенно веселящегося Черышева может быть только показательно спокойный Черышев. Как он поведёт себя, когда осознает, что ты предал его доверие? — Я слышал, что это происходит тогда, когда кто-то другой слишком много пиздит, — передразнивает его Головин. Он прекрасно понимает, что ведёт себя подобно маленькому капризному ребёнку, реагируя на намеренные подколки приятеля, но ничего поделать не может, потому что не привык оставлять последнее слово за кем-то, кроме себя. Впрочем, это никогда не мешает Денису брать главенство в их частых спорах. Чем он, собственно, сейчас и занимается, вынуждая его кряхтеть от злости. — Болтливых засранцев оставляют без вкусного завтрака, напомню, — чертята, встрепенувшиеся в голубых глазах напротив, танцуют победоносный танец, потому что знают, через что можно на него воздействовать. Черышев ухмыляется краешком губ, наблюдая за бессильной яростью на чужом лице. Он готов поклясться, что слышит громкое пыхтение друга, и это смешит. Такой невыносимый ребёнок, господи. — Бесишь, сил нет, — сдаётся Саша через пару мгновений повисшей тишины и спрыгивает с дивана на пол, оказываясь нос к носу со своим шантажистом. Последний даже не пытается выглядеть виноватым и являет ему одну из самых широких своих улыбок. — Бесишь, Черышев, слышишь? — уверенно повторяет он. Фраза срывается с губ неконтролируемым шёпотом, поэтому Головин не успевает вовремя себя одёрнуть: собственные нелогичные поступки толкают на череду других необдуманных действий, поэтому задаться вопросом «Что же я делаю?» у него просто не получается. Зачем я тащу тебя на дно вместе с собой? И по какой причине ты мне не сопротивляешься? Недавняя весёлость слетает с лица Дениса, как штукатурка с потолка: он выглядит сбитым с толку столь резким скатыванием их неловкой беседы в совершенно противоположное русло, хотя всё грёбанное утро старался уклоняться от мысли, что теперь они, пусть и не по-настоящему, но в отношениях, вынужденных — для одного и желанных — для другого. Не вини меня в том, что оказался в этом замкнутом круге. Я и сам — его пленник. Головин ощутимо вздрагивает, когда замечает сожаление, промелькнувшее во взгляде напротив. И хочет забрать свои слова назад — лишь бы только оно исчезло из него. Навсегда. — У нас всё основано на взаимности, цыплёнок, — хрипло информирует его Черышев, делая пару осознанных шагов по направлению к двери. — Собирайся, мы идём завтракать, — напоминает он, прежде чем выйти в коридор. ... кроме моих чувств к тебе. Саша не слышит громкого удара за стеной, зато слышит биение своего сердца. И не сразу осознаёт, что это — одно и то же. Что ты увидишь в его глазах, когда он узнает правду?

* * *

Разумеется, в квартире они не остаются, а идут в ресторан. После не самого приятного утреннего разговора, Головин потратил около сорока минут, пытаясь заставить себя выйти из комнаты и нормально поговорить с приятелем, объяснив ему причину своего поведения. Он почти собрался с духом и мысленно приготовился запинаться на каждом втором слове, когда Черышев практически снёс дверь с петель, схватил его за руку с угрожающим «Я заебался ждать, пойдём» и вытащил в коридор, намереваясь вытолкнуть из квартиры в домашних штанах и затёртой футболке с выцветшим принтом. Чего сделать, естественно, Саша ему не позволил, недвусмысленно намекнув на то, что их ни в одно приличное заведение не пустят, если Денис не оставит свои попытки отправиться с ним до ближайшего кафетерия в таком виде. Неловкость после пятиминутного смеха никуда не пропала, но и начать разговор о произошедшем мальчишка посчитал крайне неуместным: клятвенно заверив «зверски голодного» Черышева о своей готовности за «пятнадцать, блять, минут, не наглей», он скрылся в комнате, не желая тратить отведённого ему времени на пустую болтовню. — Мы могли бы поесть дома, — в сотый, наверное, раз ворчит Саша, засовывая руки в карманы джинс. — Не могли, потому что есть там нечего, — спокойно отзывается улыбающийся Денис. — Ты охеренно готовишь, нахуй нам ресторан? — справедливо недоумевает мальчишка, потому что мужчина действительно умеет сводить с ума представительниц слабого пола не только эффектной внешностью, но и любовью к кулинарии. — Слишком много вопросов для такого хорошего дня, цыплёнок. На это Головин ничего возразить не успевает, потому что давится возмущением, когда нахально ухмыляющийся Черышев галантно распахивает перед ним дверь ресторана, отходя в сторону, позволяя ему зайти в помещение. Первым. — Что ты, блять... — Просто замолчи и иди вперёд. Охранник сканирует топчущегося на пороге Сашу внимательным взглядом и недовольно хмурится, что заставляет мальчишку перестать сопротивляться и войти внутрь, позволив самодовольно улыбающемуся Денису шмыгнуть следом и закрыть дверь. Блондинка на ресепшене заученно улыбается, мимолётно оглядывает, заостряя внимание на Черышеве, которого буквально раздевает и лапает намалёванными глазами, но тот, кажется, не собирается отплачивать ей взаимностью: ограничивается вежливым приветствием, интересуется наличием свободного столика, а после получения утвердительного ответа просит проводить их к нему. Конечно же, та с радостью кидается исполнять его просьбу. — А она хороша, — шёпотом комментирует мальчишка, тыкая идущего рядом мужчину локтем под рёбра. — Особенно для такого гея, как ты, — фыркает Денис, с удовольствием отмечая вытянувшееся от недовольства лицо друга. — Ой, да иди ты... Саша нервно поводит плечами, осматривая внутреннее убранство заведения: донельзя вычурное и показушно дорогое, и желание оказаться где-нибудь подальше отсюда одолевает его с новой силой. Он ненавидит рестораны, потому что не умеет вести себя так, как ведут себя люди, их посещающие: выверено вежливо и тошнотворно пафосно. Возможно, даже к лучшему, но раз уж они здесь, ему бы не хотелось выглядеть ущербно. Блондинка незаметно смахивает со столика табличку «Забронировано» и поворачивается к Денису, который кивает ей в знак благодарности и опускает парочку фальшивых комплиментов в её адрес, оставляя ту неизменно довольной услышанным. — Мило, — сухо оценивает представление Саша, опускаясь на стул. — Ну, голод не тётка, не такое провернёшь, — отшучивается мужчина, открывая меню. Мальчишка тянется к своему комплекту, попутно обдумывая возможности зацепиться и за эту фразу тоже, дабы продолжить выражать недовольство всем происходящим. Вздёргивает голову, промахивается взглядом мимо опустившего голову Дениса и давится очередным вздохом, безжалостно вцепляясь пальцами в несчастную картонку. Блять, какого ... Лёша выглядит таким убийственно расслабленным, словно эта случайная встреча не производит на него никакого впечатления. Он пристально рассматривает шокированного Сашу спокойным взглядом, будто давно выловил его фигуру в помещении и заранее подготовился к этому моменту, старательно хороня любые эмоции под маской напускного безразличия. Мальчишка тяжело сглатывает, не смея разорвать зрительного контакта. Мы ведь оба знаем, что это не так. Он не сразу замечает сидящую за столиком Соню: та самозабвенно делится какой-то историей и смеётся над собственным рассказом, не замечая увлечённости своего собеседника кем-то другим. Своим заклятым врагом, которого здесь быть не должно. Хотя бы не сегодня. Миранчук склоняет голову набок и салютует ему бокалом с красным вином, облизывая пересохшие губы. — Денис, давай уйдём отсюда, пожалуйста, — просит мальчишка, не глядя на него. Я тебя из поля зрения никогда не выпущу, потому что знаю, чем это чревато. Черышев отрывается от своего занятия, хмурится раздражённо, потому что недовольство мальчишки пересекает границы его терпения, но вовремя прослеживает направление взгляда, избегая нелепой ссоры. Руки неконтролируемо сжимаются в кулаки, готовые разукрасить ухмыляющуюся физиономию. Лёша склоняется к Алендер, что-то шепчет ей на ухо, не отводя лукаво поблёскивающих глаз от заинтересовавшего его столика, а после поднимается со стула, чтобы направиться в его сторону вместе с притихшей девушкой. Напряжение становится таким осязаемым, что его можно резать ножом, и Головин вовремя спохватывается, вцепляясь в запястье Дениса с такой силой, что тот переключает своё внимание на него. «Не делай глупостей, он того не стоит». А ты — стоишь. Мужчина не пытается вырваться из хватки, позволяя привести себя в чувство, ловит извиняющуюся улыбку потеплевшим взглядом и старается дышать ровнее. Злость никуда не девается, но ради него он готов попытаться. Как тебе удаётся в считанные секунды делать то, чего годами не удаётся другим? — Какая неожиданная, но приятная встреча! — насмешливый голос Лёши окончательно портит момент, заставляя обоих синхронно вздрогнуть и поднять головы. — Надеюсь, вы не против разделить трапезу с нами?