[вечер прошлого дня]
— Думаю, тебе уже хватит, — Ньют забрал бутылку красного вина из рук Томаса и пошел убирать её куда-то в шкаф. В отличие от брюнета, он, хоть и выпил примерно столько же, но чувствовал себя превосходно и единственный контролировал происходящее. Вернувшись в гостиную, блондин обнаружил Томаса, медленно сползавшего с дивана на пол. — Ну все, пьяница, пора спать, вставай, — проговорил Ньют, но никакой реакции не последовало, — ясно, хорошо. Блондин подошел к парню, схватил его под руки и поставил на ноги. Благо, руки у него были сильные, и поднять брюнета не составило никаких проблем. Томас стоял на месте, немного покачиваясь из стороны в сторону, пытаясь найти равновесие. Ньют подхватил его под плечо и потащил в одну из комнат этого огромного номера, но Томас стал вырываться, бормоча что-то, похожее на то, что никуда он не хочет. Блондин обреченно выдохнул и потащил парня в другую сторону, в оставшуюся свободной его комнату. Бросив того на кровать, Ньют на пару минут вышел и тут же вернулся с футболкой и шортами Томаса, которые удалось найти в его рюкзаке. — Снимай одежду, так ты спать не ляжешь, — устало сказал Ньют. Томас удивленно похлопал глазами, но всё-таки попытался избавиться от футболки, но, запутавшись в ней, что-то пробормотал себе под нос и безжизненно распластался на одеяле. Ньют, уже много раз пожалев, что позволил ему столько выпить, кое-как переодел друга. Парень сопротивлялся, пару раз чуть не врезал блондину коленкой, но в итоге смирился и успокоился. Ньют уложил брюнета в кровать, словно заботливая мать, укрыл одеялом и хотел уже встать и пойти в другую комнату спать, но Томас схватился за край его рубашки. Ньют закатил глаза: — Томми, тебе надо отдохнуть, спи уже. Томас пошевелился и сильнее вытащил голову из-под одеяла. — Аштанся, — еле слышно промычал он и снова пропал под одеялом. И что с ним делать? Ведет себя как маленький ребенок, но Ньют не мог просто уйти. Не сейчас. Он осторожно прилег на соседнюю подушку, благо, кровать была широкой, и отвернулся, повернувшись на левый бок. Томас же покрутился под одеялом, завернулся в него и, напоминая этим самым гусеницу, медленно подполз сзади к блондину, чуть ли не прижавшись к его спине. Тут же дыхание выровнялось, и брюнет уснул. Ньют, напротив, заснуть не мог долго, то и дело вспоминая прошедший день, вспоминая сменившую ненависть заботу в глазах друга, а прокручивая в голове то, что происходило в последние десять или чуть больше минут, он широко улыбнулся.[утро]
Дослушав рассказ, Томас облегченно вздохнул. — Ешь, все остыло, — Ньют ткнул пальцем в тарелку Томаса, и тот только сейчас понял, что забыл доесть свой завтрак, когда как тарелка блондина уже давно была пустой. Томас кивнул и принялся за пищу. Нежный ароматный омлет словно таял во рту, а порезанные огурцы и помидоры, чуть приправленные солеными специями, служили потрясающим дополнением. Теперь он ел медленно, тщательно пережевывая каждый кусочек. После рассказа Ньюта у Томаса возникли смешанные чувства по поводу случившегося. Но ясно понял он только одно: пить много больше никогда не будет, особенно если поблизости находится блондин. Мало ли что пьяному ему может прийти в голову! В этот раз повезло, что все обошлось «нисколько не двусмысленной просьбой поспать с ним в одной кровати», в следующий же — наполненный алкоголем мозг мог выдать и нечто похуже. А сейчас давать понять, что брюнет явно испытывает какие-то слегка выходящие за нормы обычной дружбы чувства, было никак нельзя. Да и не только сейчас. Блондин ни за что не должен об этом узнать. После того, что случилось, Томас не мог больше всецело доверять ему. Во время этих размышлений парень понял, что один вопрос все еще остался без ответа. — Скажи, Ньют, как ты нашел меня? Блондин, казалось, замялся, явно не желая рассказывать правду: — Ты же знаешь, что у Всевидящего ока глаза повсюду… Томаса этот ответ не устроил. Ньют юлил, однако не врал. В одном ему можно было верить: в его честности и чести — дал слово — сдержал слово. Но блондин не позволил дальше продолжать эту тему, переведя стрелку в другое русло: — Тебе бы не помешало позвонить друзьям. Они переживают за тебя. — Откуда ты знаешь? Ты связывался с ними? — у Томаса сердце забилось сильнее: не хватало еще впутать в это темное дельце и их. — Даже если бы и нет, это естественно, что друзья бы стали волноваться, если бы ты пропал на несколько месяцев. — Отлично, значит, связывался, — нахмурился брюнет, — так бы ты не знал, что я им ничего не сказал, не позвонил или не написал. Итак, что ты им говорил?***
В тот день Ньют ушел, дав Томасу побыть одному, однако он никак не мог подумать о том, что на утро брюнет уже будет где-то далеко отсюда. Парень знал, что рано или поздно правда бы открылась, но никак не ожидал, что это случится именно так. В голове все рисовалось по-другому, словно одним вечером они оба сидят где-нибудь в полумраке после того, как Ньют позвонил Томасу с просьбой встретиться и поговорить. При этом Томас бы уже сразу понял что-то неладное по серьезному и слегка взволнованному голосу друга. И вот Ньют бы начал свой рассказ: — Я знаю, что ты догадываешься об этом, и я не могу скрывать от тебя правду, лучше, если ты услышишь это от меня, а не узнаешь это как-то по-другому. Я не рассчитываю на твое понимание и прощение, просто не хочу тебе врать. После того, как я закончу, ты можешь послать меня ко всем чертям, я пойму это, если же нет, то… Я буду тебе безмерно благодарен… Чуть ли не каждый день перед сном Ньют, как молитву, твердил начало этого разговора, с каждым разом повторяя все больше своей биографии. Но все это было зря, случилось то, чего парень боялся больше всего, он узнал это «как-то по-другому». И вот лишь из-за своей собственной глупости, из-за неосторожности, из-за того, что Ньют так долго тянул, сейчас он стоял, полностью разбитый, опершись о высокую тумбочку в коридоре, смотря на отражение измученного, скорченного немой болью лица в зеркале. «Почему?» в голове довольно быстро сменилось злостью, а вскоре и ненавистью. К самому себе. Он ненавидел себя за то, что произошло, винил себя. Осколки со звоном посыпались на ламинат — разбитое зеркало искажало лицо блондина еще больше. После осколков на пол капля за каплей стал стекать тонкий кровяной ручей из таких же разбитых костяшек на правой руке. Тогда Ньют еще не знал, что эти раны навсегда запечатлятся чуть заметными шрамами. Боль слегка охладила разум, этого времени хватило, чтобы блондин, с трудом опираясь о перила, поднялся к себе в комнату и достал из сейфа в шкафу тот самый злополучный телефон. Увидев несколько пропущенных вызовов, он, выругавшись, швырнул его об стену. Теперь ясно, как Томас все узнал. Ньют лег на кровать и прикрыл глаза. Перед ним тут же возник образ брюнета, лицо, полное боли, отчаяния и ненависти, проклинает предавшего его Ньюта. Парень понимал, что заслужил это. И, продумывая всегда заранее до мелочей свои действия, он не продумал лишь то, что ему следует делать в такой ситуации. Он знал, что бы делал, отвергни Томас его после того так и несостоявшегося разговора, знал, что бы делал, пойми Томас все это. И эта неопределенность, это непонимание делало блондина полностью уязвимым. Телефон, недавно с силой брошенный в стену, но оставшийся без единой царапины, снова зазвонил, доводя парня до предела. Яростно схватив трубку, он чуть не продавил экран пальцем, отвечая на звонок. — Ньют, слава богам, ты в порядке! — на том конце послышался облегченный женский голос, — я звонила тебе много раз, где ты был? Ладно, неважно, слушай, нам срочно надо встретиться. На том самом месте сегодня после заседания Ордена… Ньют молча слушал, что говорила ему девушка, но он не слышал её. Ему было всё равно. Но как только она упомянула ставший столь ненавистным за один лишь вечер Орден, которому он посвятил всю свою жизнь, по телу снова разлилась обжигающая злость. — В ПЕКЛО ОРДЕН! — прокричал чуть ли не в истерике парень и тут же бросил трубку. Опасность? Похер, сейчас ничего больше не имело значение. Судя по словам, его могли убить. Так пусть! Лучше сдохнуть, чем так жить, проклиная себя все оставшиеся годы. Томас был бóльшим, чем все, кого блондин знал. Резко вскочив с кровати, да так, что в глазах потемнело, Ньют подошел к столу и со злостью разорвал первый попавшийся под руку лист бумаги. Телефон продолжал названивать, но он словно не замечал этого. В ушах стоял голос Томаса. «Ненавижу тебя». Это все, что Ньют слышал сейчас. Трясущимися то ли от злости, то ли от боли пальцами он кое-как взял ручку и написал записку. На бумагу что-то капнуло, Ньют, забыв о порезанных костяшках, вытер ими глаза, измазав кровью лицо. Слезы? О да, это были они. Впервые за двадцать с лишним лет он плакал. В детстве ему ясно дали понять, что слезы — слабость, которую никогда в жизни ни при каких обстоятельствах нельзя допускать. Это обезоруживает, это дает врагам преимущество. Сейчас и на это было плевать… Ньют отнес несчастный клочок бумаги, но прежде чем подсунуть его под дверь соседа, прошептал: — Томми, ты же слышишь меня, пожалуйста, скажи хоть слово, я так виноват перед тобой, умоляю, прости меня… Парень вернулся домой и вновь лег на кровать. Телефон продолжал изредка выводить его из себя звонками, но на это ему также было плевать. Впрочем, ему стало плевать на все. Но в какой-то момент блондин всё-таки взял трубку. — Что у тебя происходит? Ньют? Ответь мне! — все та же девушка, все то же волнение в интонации. — Все в норме, — ответил Ньют полностью отрешённым голосом, — что случилось? — Ньют, слушай меня внимательно. В Ордене раскол. Много кто не верит в тебя как в лидера, они поддержали Дженсона и начали охоту на тебя. Их большинство. Тех, кто за тебя, тоже немало, но долго они с такой позицией не проживут. Уезжай из дома сегодня же. Найди безопасное убежище где-нибудь подальше. У тебя же есть люди, которым ты доверяешь? Поезжай к ним, хотя и это тоже может быть опасным. Встречаться нам нельзя — они проследят. Не смей появляться на собраниях, даже близко не приближайся. Забудь про Орден, у тебя же есть фальшивые документы? Поживи некоторое время так, пока здесь все не уладится… — Что с отцом? — перебил парень. В трубке повисло молчание. — Я не знаю. Никто не знает, Ньют… Умоляю, сделай, что я сказала. Твоя жизнь и безопасность сейчас превыше всего. Я буду держать тебя в курсе и позвоню, как только ситуация наладится, — пообещала собеседница. — Понял. Спасибо, Бренда, — проговорил Ньют и положил трубку, еще не зная, что она ему так и не позвонит.