***
— Вы его ещё любите, да? — даже спрашивать такое неприятно, но Чанёлю нужно точно знать. А когда он ещё осмелился бы это спросить, кроме как у пьяного мужчины? — Боже, Чанёль, что ты говоришь? — Бэкхён морщится, будто съел кусок лимона, и отпивает из стакана виски, без протестов принимая из рук Пака кусок мяса, зажатый палочками. Такого Бэкхёна видеть непривычно, но и не сказать, что это разочаровывает — просто он оказался таким же человеком, как и все другие люди. И внутри царапается негодование — сейчас Чанёль ненавидит всех, кто стал причиной такого состояния Бёна. Не только Юкхэя, но и других людей, что добавляли по капле в чашу терпения и душевного равновесия Бэкхёна всё это время — возможно, даже не один месяц, а в течение нескольких лет. — Я его не любил никогда. Серьёзно. Но как же меня взбесило то, что он позволял себе говорить такую херню, а я даже заткнуть его не смог. «А меня Вы любите?», — безумно сильно хочется спросить. Но парень прикусывает язык — в отрицательном ответе он не сомневается, а расстраиваться и видеть, как Бэкхён уходит от ответа, не хочется. — Вы просто устали, идём спать? — Чанёль осторожно пытается вытянуть стакан из чужих рук, но мужчина не поддаётся. Эта ситуация действительно выглядит так, будто Бэкхён просто не выдержал всего, что на него давило долгое время, и что он всё это время не показывал, а ситуация с Юкхэем сегодня стала тем, что окончательно его добило. И Чанёль знает, что уже завтра старший снова будет выглядеть с иголочки, как всегда, властный и безупречный, и ничем не напомнит о том, что происходит сегодня. — Господин Бён! Ну, правда, к Вам завтра Чонин приедет, вечером праздник, я ещё даже не представляю, кто будет готовить всю еду, поэтому очень надо, чтобы Вы остались в памяти и смогли утром встать, мне нужна будет Ваша помощь. — Давай ещё немного посидим, — Бэкхён даже в таком состоянии непреклонен. И Чанёлю на секунду даже хочется узнать, что же такого делает Юкхэй, что мужчина не может ему противостоять, но эта мысль тут же отметается — если это заставляет Бэкхёна чувствовать себя так отвратительно, то Чанёль никогда не хочет услышать, что нужно для этого сделать. — Господин Бён… — не успевает договорить — Бэкхён перебивает внезапно зло. — Называй меня просто по имени, надоело. — Я… Нет, я не могу, — выходит жалобно. — Назови меня «Бэкхён», тогда пойду спать. — Господин Бён! — Чанёль начинает злиться, потому что выпивший мужчина уже, кажется, специально издевается. — Вот расскажите мне, что такого Вам сказал Юкхэй, тогда я назову Вас по имени, — это почему-то внезапно кажется гениальной идеей, Чанёлю нужно знать, что так беспокоит Бэкхёна. Но тот резко становится серьёзным. — Нет. Я в душ, — у него даже получается встать с первой попытки, но затем мужчина опасно пошатывается, и Чанёлю приходится ловить его за руку. — Господин Бён… — Бэкхён, — мужчина упрямо смотрит на сидящего Чанёля, сложив руки на груди. — Чёрт, да мне проще Вас даже папочкой назвать, чем просто по имени, — ноет Чанёль, не замечая, как складка между чужими бровями разглаживается. — А вот это уже интересно. Ну, давай, назови меня папочкой, мне любопытно, как это будет звучать. — Как будто Вас никогда не называли папочкой, ну, в самом деле, — ворчит парень, чувствуя, как разговор заходит совсем не в ту степь. — Если и называли, то не ты, а я хочу услышать от тебя, — настроение Бэкхёна кардинально меняется, он садится обратно, и Чанёль рад, что смог переключить его внимание. Но совсем не рад тому, на что именно переключил. — Не буду, — ворчит он, пряча смущение за недовольством. Бэкхён, будто бы сдавшись, пожимает плечами и оглядывается. Что именно он ищет, Чанёль понимает почти сразу. — Ладно. Тогда спать мы не идём, где вторая бутылка? «Чёрт, всё же помнит про неё», — проносится в голове парня, который предусмотрительно спрятал лишний по его мнению алкоголь подальше, когда они вернулись домой. — Не знаю. Глаза Бэкхёна опасно прищуриваются. — Всё ты знаешь. Или говоришь, или я начинаю тебя щекотать. — Господин Бён, что за детский сад, — Чанёль цокает языком, но предусмотрительно отодвигается. — Ложитесь спать, утром ещё решать кучу дел. Как минимум, я не умею готовить, думаю, Вы тоже, а в умениях Чонина я вообще не сомневаюсь. — Я действительно не умею. Поэтому Тэён приедет с утра и начнёт готовить, ещё и тебя в помощники захватит. Чонина бы тоже захватила, но я уверен, он только из-за этого приедет уже поздно вечером, чтобы не заставили резать овощи. Я вообще собирался заказать всю еду, но моя сестра упёрлась, что сама приготовит вкуснее. А сомневаться и спорить с ней себе дороже, — помолчав пару секунд, Бэкхён поднимается. — Я в душ, сделай мне чай, пожалуйста. Чанёль поджимает губы, понимая, что мужчина снова закрылся от него. И всё оставил в себе, предпочитая пережить это самостоятельно.***
Парень уже успевает задремать, когда постель рядом прогибается под чужим весом. После чая и душа Бэкхён стал заметно трезвее, и это радует — хотя бы не придётся утром пытаться его оживить после целой бутылки. Позвонков на шее касаются влажные губы, отчего Чанёль рефлекторно вжимает голову в плечи. Но мужчина настойчивый — продолжает мягко целовать, утыкаясь носом в затылок и фыркая куда-то в волосы. — Господин Бён, — сопит парень, вздрагивая от пробежавших по загривку мурашек. — Я с пьяными не занимаюсь сексом. — Я просто целую тебя, — тихая фраза сопровождается очередным прикосновением к шее. Губы соскальзывают с задней стороны набок, а затем Чанёль громко шипит и дёргается от прошившей тело боли — судя по ощущениям, Бэкхён оставил неслабый такой засос. — Господин Бён! — Мне не даёт покоя то, что ты хотел назвать меня папочкой, — бормочет тот в шею Чанёля, который пользуется тем, что его лицо не видно, и закатывает глаза. — Не хотел. Ничего я не хотел, просто сказал, что даже это проще, чем назвать Вас по имени. — Давай же, мне интересно, — обжигающие касания переходят на голое плечо. А Чанёль на секунду сжимает челюсти. — Нет. — Ёл-и, ну же, — наглость мужчины переходит на новую стадию — и паха Чанёля бесцеремонно касается ладонь через ткань белья. Парень в очередной раз обещает себе никогда больше не ложиться в кровать мужчины без трёхслойной пижамы, но смысл в этих поздних обещаниях — сейчас уже не поможет. — Вы просто невыносим, когда выпьете, — выдыхает парень, прикрывая глаза. Кончики пальцев касаются головки, чувствительной даже через слой ткани, и пусть Чанёль ещё не возбуждён, Бэкхён всеми силами пытается это исправить. — Хочешь, чтобы я перестал? — Пак готов поклясться, что это не человек за его спиной, а сам дьявол. Потому что невозможно быть таким. — Нет. Хочу, чтобы продолжили, — с трудом выходит выдавить хриплым голосом, но Бён доволен — усмехается в самое ухо и двигает рукой активнее. А потом останавливается. — Попроси. — Пожалуйста, господин Бён, — едва ли не скулит Чанёль, готовый жалобно надуться от обиды. Но не работает. — Пожалуйста, кто? — Господин Бён, — стоит на своём Чанёль, но Бэкхён упорно держит руку на месте. — Неверно. «Боже, блять, что я вообще делаю», — проносится в голове. И парень уже почти говорит то, чего от него просит Бэкхён, но резко закрывает рот. — Нет. Бэкхён медлит ещё секунду, но продолжает мягко гладить член, твердеющий с каждым прикосновением. — Прости. — За что? — не понимает Чанёль — голова уже не соображает, а вся кровь, кажется, приливает явно не к мозгу. — За этот бред. Я не всерьёз. Если тебе доставляет дискомфорт, не нужно заставлять себя. Ты молодец, что стоишь на своём, — мужчина снова утыкается лицом в лохматый затылок и ненавязчиво стягивает немного бельё Чанёля, оголяя уже липкий от смазки член. Обхватывает горячий ствол и двигает по нему сжатой рукой, иногда касаясь большим пальцем головки и аккуратно массируя уретру, отчего Пак дёргается, подаваясь вперёд. Хватает Чанёля ненадолго — с тихим вздохом, закусив губу, он пачкает чужую ладонь и постельное спермой. — Фу, тут теперь липко, я не хочу тут спать, — жалобный тон помогает, и Бэкхён только вздыхает в ответ, вытирая руку о простынь — всё равно она запачкана. — Хорошо, пойдём спать в гостевую спальню. Но Чанёль вставать не спешит, он пару минут мнётся, не решаясь сказать то, что крутится на языке. И Бэкхён, на удивление, его не торопит — молчит за спиной, только размеренно дышит. — Я хочу Вам сделать минет, — вырывается внезапно и как-то слишком спокойно. Он наконец поворачивается лицом к мужчине, и вопросительно смотрит на него, когда не дожидается ответа. Но тот уже спит. На испачканной спермой Чанёля постели, и тот обессиленно выдыхает, не зная, что делать. Во-первых, он наконец осмелился это сказать, а мужчина просто уснул! Во-вторых, оставить его на грязной постели как-то не очень, но и будить его, чтобы перейти в гостевую комнату, жалко. Размышления занимают несколько долгих минут, а потом Чанёль наконец натягивает бельё, решительно встаёт с кровати, пытаясь не задеть липкие пятна. — Ну Вас, сами спите на этой мерзости, а я трезвый и не усну тут. Придётся спать в компании Кота, а не сексуального мужчины, но что поделать. Одну ночь можно и потерпеть. Всяко лучше, чем пачкаться.