***
Тревожный звоночек звучит, когда Чонин видит Porsche Бэкхёна, припаркованный у дома Пака. С другой стороны, это же хорошо? Они сейчас поговорят, помирятся, Чанёль будет в добром расположении духа и простит Чонина. В голове это звучит обнадеживающе, но на практике, зная этих двоих, они вполне могут разругаться окончательно и спустить на него всех собак, стоит только виновнику появиться на пороге квартиры Чанёля. Может, стоит подождать, пока дядя выйдет или сам, или вдвоем с Паком? Чонин мнется у входа. Ждать – не его сильная сторона. Он человек-действие. Обычно действие, за которое потом по головке не погладят. Но терзаться чувством раскаяния уже нет сил, и потому Чонин, переступив еще раз с ноги на ногу, влетает в подъезд. Быстрый шаг должен был придать решимости и пресечь попытку к бегству, вздумай он дать заднюю по дороге. Но вместо этого парень на полном ходу впечатывается в выходившего жильца. От встречи с чужой головой из глаз сыпятся искры, и на миг мир теряет внятные очертания. Первое, что Чонин видит, проморгавшись, – это асфальт и чужой смартфон, валяющийся у его кроссовок. Видно, жертва столкновения держала девайс в руках и не глядела перед собой, раз не увернулась от летящей катастрофы. Чонин подбирает телефон, протягивает его, медленно выпрямляясь, начинает извиняться еще до того, как поднимет взгляд: – Простите, я не хотел, я спешил и не смот…, – проморгаться от желтых пятен выходит не сразу, но когда глаза Чонина наконец равняются с лицом незнакомца, парень осекается на полуслове. Из-под густых черных ресниц на него смотрят внимательно, изучающие. Чонин затыкается вовсе не из-за явного интереса к его персоне. Нет. Просто в этом взгляде нет ни капли злости, удивления или недоумения, как для того, кого только что сшибли в собственном доме. – Все в порядке, не стоит извинений, – теплые пальцы касаются чуть дольше необходимого, забирая телефон. – Вы, должно быть, Чонин, – смешинки в голосе и с трудом сдерживаемая улыбка. – Да, а мы знакомы? – Нет, но я о вас слышал и пару раз видел. Я сосед вашего друга Чанёля. Юкхэй. Возможно, он говорил что-то обо мне? Чонину кажется, или в этом вопросе маячит надежда? Да бред. Он видно хорошо шибанулся головой о чужой лоб. – Тогда ясно. Нет, не говорил. – Жаль. В темных глазах есть что-то, чего Чонин не может разобрать. Разочарование? Ситуация становится неловкой. Незнакомый парень, который вдруг знает Чонина, хоть и заочно. Странный вопрос и не менее странный ответ. Надо бы тактично увильнуть и подняться к Паку, как и планировал. – Простите ещё раз. Правда, извините. Я спешил. И спешу, – последние слова Чонин произносит с нажимом. – Надеюсь, синяков не останется, – он пытается обойти Юкхэя, но тот одним быстрым шагом преграждает путь. – Если вы к Паку, то не думаю, что сейчас это хорошая затея. Мне кажется, он не захочет встречать гостей. – Что? – Чонин недоумевает, почему парень, которого он видит первый раз, вдруг лезет не в свое дело. Юкхэй недвусмысленно кидает взгляд куда-то за спину Чонина и поджимает губы. Тачка Бэхёна припаркована немым напоминанием, что, возможно, Чонину и правда будут не рады. Наверное, Чонин погорячился, и ему стоит подождать, пока Пак и Бэкхён разберутся между собой. Что ж, вариант караулить у дома снова кажется самым надежным. Он тушуется, делает пару шагов назад, пропуская Юкхэя. Но тот не собирается никуда уходить и останавливается возле Чонина. – Как верный пес у конуры. Неужели нет поинтереснее занятий, чем сторожить чужую дверь? Это уже откровенное хамство. Что он себе позволяет вообще? – Не ваше дело, – Чонин огрызается, но получается как-то невнятно. Неотвеченные звонки и конкретный проёб давят на самооценку. Кроме этого, ему действительно особо нечем заняться. Юкхэй чует неуверенность, как акула чует кровь. К и без того повышенному интересу добавляется хищный блеск глаз. – Могу предложить свою компанию. Обещаю вернуть в целости к вечеру. До девяти, чтобы строгий дядя не ругался, – голос звучит мягко, но в нем неприкрытый сарказм. То, с какой фамильярностью Юкхэй говорит о Бэкхёне, наводит на мысли, что они знакомы. И знакомы близко. – Я, пожалуй, домой поеду, – оставаться у подъезда, пока тут Юкхэй, теперь тоже не хочется. Голос разума не просто кричит. Он орёт, что знакомство с этим парнем не сулит ничего хорошего. Юкхэй и выглядит как “ничего хорошего”. Черная кожаная куртка, грубые шнурованные ботинки, на джинсах потертости и пару прорех над коленями. Под воротником на такой же однотонной, без рисунков, футболке блестит россыпь серебристых цепочек. В тон цепочкам серебряные колечки сережек в левом ухе. Весь парень с головы до ног выглядит задиристо, как ходячая проблема. – Да брось, испугался? – Юкхэй крутит на пальце вытащенные из кармана куртки ключи, когда идет к парковке. Прямо к черно-красному спортивному Ducati. Хочется возмутиться, что на ты они не переходили. Но еще больше чешется под кожей желание показать, что Чонин не боится ничего. С каких пор он ведет себя, как размазня, теряясь перед незнакомцами? В клубах он таких хамов запросто ставит на место. Юкхэй бросает из-за спины насмешливый взгляд. Этот взгляд становится последней каплей, в чаше благоразумия Чонина. Чаша, в принципе, была неглубокой пиалой, когда дело касалось очередных приключений на задницу. Это же Чонин та самая заноза в пятой точке. Это он ничего не боится и ввязывается во всякие авантюры. И теперь, невесть что возомнивший нахал думает, что он испугался? Его берут на тупое и детское слабо. Какой-то выпендрежник решил, что раз он водит мотоцикл и напялил черную кожу, то может выёбываться перед Чонином. Но это, черт бы побрал подонка, работает. – Поехали, – Чонин слабо представляет, что он делает, но уже стоит плечом плечу к Юкхэю, прищурившись и отвечая на вызов в темных глумливых глазах. Довольный смешок Юкхэя, как звук захлопнутой мышеловки. В грудь твердо утыкается шлем. Свой Юкхэй как раз фиксирует на подбородке, щелкнув креплением. – Помочь? Парень кайфует от ситуации. Понять бы еще почему, и куда Чонин встрял. – Справлюсь, – пальцы шарят по ремешкам и наконец застегивают шлем. Азартная смелость чуть отступает, когда Чонин осознаёт, что ему придется ехать в обнимку с парнем. Об этом он как-то не думал, когда затыкал здравый смысл. – Ну же, садись, – Юкхэй хлопает рукой в кожаной перчатке по оставшемуся кусочку сидения позади себя. Слишком узкому кусочку сидения. Двигается вперед, освобождая еще чуть больше места. Все еще слишком мало места. Отступать надо было раньше. Если Чонин откажется сейчас, уже со шлемом на голове, то будет выглядеть полным придурком. Он даже не знает, куда они едут. Чонин смотрит на дом Чанёля, втайне надеясь, что Пак сейчас выйдет и спасёт от так внезапно нарисовавшегося урагана в виде Юкхэя. Но увы. Угол наклона сидения не дает и шанса отстраниться хотя бы на сантиметр. Прижиматься к мужской спине странно, и Чонин незаметно застегивает пуговицу джинсовки, чтобы между ним и Юкхэем был еще один слой ткани, кроме тонкой футболки. – Ну же? – Что? – Тебе нужно держаться. Я же обещал вернуть тебя к дяде в целости. А езжу я быстро. Чонин растерянно крутит головой. Шлем сужает угол обзора до кожаной куртки напротив и узкой полосы пейзажа. Он шарит руками, пытаясь найти, за что ухватиться. Но руки Юкхэя находят его запястья быстрее и одним рывком укладывают на живот. Хотя инициатором был сам Юкхэй, но он все равно вздрагивает, когда пальцы Чонина смыкаются под курткой, а тело парня прижимается крепче. Глухой рокочущий рык мотора, и мотоцикл, ярко мазнувшей красной стрелой, вылетает со двора. Юкхэй не соврал. Стоит им только вырваться из тесных улочек и плена частых светофоров на шоссе, как обочины и высотки смазываются в одну мельтешащую полосу. Юкхэй гонит предельно допустимые для трассы 130 км, и Чонину кажется, что так же быстро пульс разгоняет кровь по венам. Пожалуй, упоение скоростью круче чем угар тусовок. Это неразбавленный адреналин, впрыснутый прямо в позвоночник. Растекается от затылка по всему телу. Чонин неосознанно крепче сжимает руки под теплом кожаной куртки, буквально впивается в напрягшийся пресс через футболку, а Юкхэй тут же выжимает еще одно деление на спидометре. Если это и понты, то они работают, потому что под визором шлема Чонин восторженно улыбается. И если бы его мозг не закипал бурлящим котлом гормонов от гонки, то он бы заметил, какой Юкхэй горячий, даже сквозь ткань. Заметил, как неровно, от сбившегося дыхания, толкается в ладони его живот. И как натянутой струной замирает тело Юкхэя, стоит Чонину поёрзать, или усилить давление пальцев.***
Юкхэй паркуется недалеко от набережной реки Ханган. Снимает шлем, заученным до автоматизма движением проводит по волосам, чтобы пригладить беспорядок. Упрямая и слишком короткая челка все равно падает на брови по бокам. Чонин вспоминает своё отражение в зеркале и представляет, какой бардак у него самого на голове. Пропускает пряди сквозь пальцы, надеясь, что помогло. И тут же замечает, что Юкхэй неотрывно следит за этими простыми действиями. – Тебе идет. – Что? – Чонин пытается сообразить, куда деть шлем. – Просто идёт. Это всё, – Юкхэй неопределённо машет рукой, очерчивая фигуру парня, прежде чем отобрать шлем и пристегнуть к ручке под сидением. – Дяде стоит подарить тебе мотоцикл. – Я не умею водить. – Я научу, – улыбка Юкхэя совсем уж лукавая. Он надевает солнечные очки и идет в сторону парковой набережной. Чонину не остается ничего иного, как последовать за ним. – Не думаю, что это хорошая идея. Бэкхён скажет… – но договорить ему не дают. – Бэкхён то, Бэкхён это. Ну хватит, – Юкхэй передразнивает по-доброму, без тени раздражения. – Тебе же понравилось. Сердце чуть из груди не выскочило. Тут Юкхэй прав, нет смысла отрицать очевидное, если даже спиной он почувствовал гулкие удары сердца сквозь грудную клетку. Когда Чонин снял шлем, то его глаза недвусмысленно и возбужденно блестели от запала скоростью. Стоило им сорваться с парковки у дома Чанёля, как из головы выветрилось все самокопание и чувство вины. Мир снова стал охуительно простым и прекрасным. – Почему ты привез меня сюда? – Чонин подстраивается под вальяжно шагающего по парку Юкхэя. – Да пофиг куда. Первое, что в голову пришло. Лишь бы подальше от дома Чанёля, – в ответ на это заявление на парня смотрит пара удивленных, прищуренных от солнца глаз. Юкхей разворачивается к Чонину, не переставая идти. – Ну что? Ты своё лицо видел? Явно не счастливое в преддверии неприятностей, – парень начинает загибать пальцы. – Тачка Бэкхёна, это раз. Дом Пака, это два. Кислая мина, это три. До трёх я считать умею. – То есть ты наглым образом похитил меня, – Чонин прикладывает руку к виску козырьком. Против солнца он видит только темный силуэт Юкхэя, окруженный ослепительным ореолом, и белозубую улыбку. – Ты против? Чонин пока не знает. В любом случае, ему придется поговорить с Чанёлем. И потом, Юкхэй явно хорошо знаком с Паком и дядей. Пока не очень понятно, в каких они отношениях, а значит вполне возможно, что Чонин снова ввязывается во что-то скверное. Вопрос зависает без ответа, и Юкхэй видит, что его новый друг опять начинает грузиться, пряча глаза под навесом ладони. – Так не пойдет, – решительный голос отвлекает от размышлений. – Давай сюда. Пока Чонин соображает, куда “сюда” и что “не пойдет”, его уже хватают за предплечье, разворачивают и толкают в сторону ряда торговых палаток. В одной из них как раз продают солнечные очки. Продавец мило улыбается подошедшим парням. – Думаю эти, – оправа комфортно садится на горбинку носа Чонина. Подушечки пальцев Юкхэя невесомо соскальзывают по щеке. Чонин заглядывает в прямоугольник зеркала. Ему идет. – Я денег не взял, – он собирается снять очки и повесить место, но рука Юкхэя мягко перехватывает попытку. Второй рукой он уже отдаёт наличку продавцу. – Пытаешься купить меня? – Планировал. Покатать на мотоцикле – есть. Подарок – дешевый, но главное внимание. Есть. Осталось споить. Пошли! Юкхэй невозможный. Но с ним легко, что хочется поддаться. И Чонин выбрасывает из головы опасения, пообещав, что подумает обо всем вечером. Продавец в следующей палатке учтиво уточняет, что они будут заказывать. На улице полуденная жара, хочется чего-то прохладного, и Чонин выбирает первое, что приходит в голову, даже не взглянув на доску с меню. – Мохито. – Безалкогольный? Парень косится на Юкхэя, но тот разводит руками. – Я за рулем, – Чонин продолжает испытующе смотреть, пока до Юкхэя доходит. – Чонин, я не твой дядя и не папочка. Можешь не спрашивать разрешения. – Алкогольный. – Хороший мальчик, – чужая рука похлопывает по плечу, замирает там теплым грузом. – Прекрати, – Чонин сбрасывает ладонь Юкхэя. – Что именно? – Мне начинает казаться, что ты флиртуешь со мной, – Чонин смеется, чтобы прозвучало не обидно. Эти знаки внимания должны напрягать. Чонину пока стыдно признаться самому себе, что от Юкхэя они не раздражают. Его компания приятна. – А если и так? – То я тебя разочарую. Мне нравятся девушки. И ужасно не нравятся геи. – Встречаешься с кем-то? – Юкхэя, кажется, абсолютно не смущает ответ Чонина. Но в вопросе звучит особый интерес. Возможно, Чонину стоит соврать, сказать что да, чтобы пресечь такие очевидные попытки заигрывать с ним. Но он, не мешкая, произносит “нет”, и Юкхэй удовлетворенно кивает, снова хватая Чонина за руку, ладонь в ладонь. Тому приходится убрать пластиковый стакан с Мохито подальше от себя, чтобы коктейль не пролился прямо на одежду. Несколько сахарных капель стекают по сжатой ладони. Салфетка в комплекте к напитку не прилагалась, потому Чонин широко слизывает липкий потек с кожи. – Мог бы меня попросить. Ай! – ощутимый толчок в грудь не успевшему уклониться Юкхэю, заставляет подавиться комментарием. Чонин тактильный. С этим ничего не поделать, как бы он не старался осторожничать с Юкхэем. Чонин и понятия зоны комфорта или личного пространства находятся в параллельных вселенных. Он хлопает по спине и виснет на плечах, играючи, засаживает саечку за испуг и отвешивает легкие подзатыльники в ответ на пошлую шутку. Обычно другим Чонина много. Юкхэю, кажется, мало. Потому что он не уворачивается, продлевает недолгие касания и контакты, тычет пальцем в бок, заставляя Чонина согнуться от щекотки и, защищаясь, обнять себя руками. Прогулка по парку и уже третий алкогольный коктейль стирают отчужденность. Говорить становится все проще. С Юкхэем свободно и комфортно, словно они близкие друзья, а не случайно встретившиеся только сегодня знакомые. Так непринужденно и потому, что на самом деле Чонину не с кем говорить по душам. Семья далеко, Чанёль, явно подражая дяде, занимается морализаторством, Бэкхён просто осуждает. Знакомым на один вечер не откроешься, а обрасти друзьями из универа парень еще не успел. Чонин откидывается на расстеленную джинсовку, закинув руки за голову. Закатное небо раскрашено всеми цветами пурпурной гаммы. День клонится к завершению. День, который еще с утра обещал стать катастрофой, но внезапно перестроил свой маршрут, став охерительно хорошим. Благодаря одному парню, прямо сейчас заслоняющему теплые лучи катящегося за горизонт солнца. Куртка Юкхэя тоже лежит на траве. Он сам уперся локтем в подкладку и жует травинку, пытливо разглядывая лицо Чонина. Чонин лениво щурится, фокусируется на проступивших мышцах чужого предплечья и, смахнув наваждение, снова встречается с глазами Юкхэя. – Спасибо, – звучит тихо, но расстояния между ними убийственно мало, чтобы быть неуслышанным. Юкхэй острый и угловатый, жесткий, как и его подколы, с резкими чертами лица. Линия челюсти ведет прямо к звенящим друг о друга колечкам сережек, когда парень качает головой, или запрокидывает ее, заливаясь хохотом. Чонин подмечает ямочки, когда Юкхэй смеётся. А смеется рядом с Чонином он много. – Да не за что. Все еще хочешь сторожить квартиру Чанёля? – Нет. Отвезешь меня домой? – Как я могу упустить возможность узнать твой адрес. Чонин должен возмущаться и требовать прекратить. Учитывая скандал, который он учинил дяде и Паку, когда узнал об их отношениях, он просто обязать поставить Юкхэя на место. Вместо этого молчит и смотрит на обветренные и отмеченные красной кромкой после долгой прогулки губы Юкхэя.***
Юкхэй подвозит их под дом и, ловко перекинув ногу, разворачивается лицом к лицу к Чонину, впечатавшись в него острыми коленями. – По канону, ты должен позвать меня на чай, – Чонин кладет шлем на кожаное покрытие в пространство между расставленных ног. – Размечтался. По канону, мы должны были подцепить в парке девчонок. – Мы? Говори за себя. Я подцепил, кого хотел. – Фу, мерзкий, – Чонин возмущается для виду. За день он привык к шуточкам Юкхэя. После выпитого они и вовсе начинают казаться остроумными. Они так и сидят на мотоцикле, негромко болтая. Точнее, Чонин болтает. Продолжает рассказывать о жизни дома, о поступлении, о новой квартире. Целого дня оказалось мало, чтоб наговориться с тем, кто по-настоящему тебя слушает. Юкхэй умеет слушать. Не зря же он так внимательно ловит каждое слово, задает вопросы и следит за ртом Чонина, когда тот трещит без умолку. А ещё Юкхэй красивый. Чонин заметил это сразу. И дело вовсе не в легкой хмельной дымке, в которой пребывает сознание Чонина после неспешного потягивания алкоголя на протяжение всего дня. Но коктейли развязывают язык на признания, которые он бы никогда не сказал просто так. В голове Чонина фраза звучала шуточно, а получается почти интимно, учитывая позу, в которой они говорят. – Если бы я был геем, и мне нравились парни, – Чонин запинается, потому что Юкхэй ловит каждый звук, наклоняется вперед, чтобы не пропустить ни единого слова. Хотя куда уж ближе. Их колени и так соприкасаются, и они вот вот столкнутся носами, если Юкхэй снова не сядет вертикально. – То мне бы нравились парни как ты, – Чонин заканчивает, сбившись на выдохе, и взгляд бессознательно падает на губы напротив. – Тогда так жаль, что тебе не нравятся парни, – фонарный свет бросает длинные дрожащие тени от пушистых ресниц Юкхэя, когда он прикрывает глаза. – Жаль… – мягкий шепот тепло щекочет оказавшиеся совсем близко губы Юкхэя. Наверное, этот шепот пахнет сладким сиропом. – Тогда я пойду, пожалуй. – Спокойной ночи, – Юкхэй не шевелится. Не останавливает, но и не отодвигается. Чонину стоит пожелать добрых снов в ответ и, не оборачиваясь, уйти. Стоит подумать о сегодняшнем дне на трезвую голову завтра. А еще лучше, поговорить таки с Чанёлем, расспросить у него о Юкхэе, особенно откуда тот так много знает о дяде. Чего Чонину не стоит делать ни под каким предлогом, так это накрывать прорехи джинс Юкхэя своими чуть влажными от волнения пальцами, легонько оглаживая тут же покрывшуюся мурашками кожу. И абсолютно точно не стоит прижимать свои губы к манящим губам напротив, затыкая шумный выдох поцелуем. Юкхэй улыбается в поцелуй, словно он только-что сорвал джек-пот, двигается навстречу Чонину, перекидывает ноги через его бедра, прижимаясь вплотную. Зубами оттягивает нижнюю губу, прежде чем уточнить: – Чай?