Бабочка под стеклом

      Абсолютная тишина давила на виски, словно душила, пережимая горло. Или это верёвка так больно впивалась в шею, заставляя запрокинуть голову и встать на цыпочки? Руки зафиксированы за спиной и затекли, их будто не было, они не ощущались как часть тела. И от бессилия мужчина неосознанно царапал шершавую поверхность стены, обламывая, а иногда и срывая ногти. Лишь бы избавиться от этой удушающей тишины.       Шорох открывающейся двери. Она никогда не скрипела, а именно шуршала, впуская мир шума в погребальную тишину. Сюда не проникали звуки. Ни одного чёртового звука извне. Идеальная тишина, нерушимая криками в уже сорванном горле. Они не помогали. Как только ты переставал кричать, тишина накатывала с новой силой.       Луч мёртвого света разрезал неопределенный сумрак помещения, опаляя связанного слепотой, заставляя его прикрыть красные от слёз глаза. Стон, больше похожий на низкий рык, непроизвольно вырвался наружу когда жертва увидела своего мучителя.       Ровная осанка, аккуратно уложенные волосы, взгляд серо-голубых глаз словно прожигает насквозь, широкие скулы, на правом виске татуировка в виде небольшого круга, и идеально чистая, немного бледная кожа. Белая куртка с чёрными вставками и воротником-стойкой. Чёрные, безупречно выглаженные джинсы. — Как вы тут без меня, детектив? Не скучаете? — Холодное отчуждение с виду, но в голосе сквозила издёвка. — А я к вам с новостями.       Он подошел ближе к нагому мужчине, заглянул в мутную синеву глаз. Ранка на щеке начала затягиваться, приобретая нежно-розовый оттенок свежего шрама, и невесомое касание подушечкой пальца заставило пленного дёрнуться. Но верёвка на шее не давала простора для действий, да и жёсткий захват прохладных пальцев на подбородке не позволял двигаться больше, чем допускал их обладатель. — Не дёргайтесь, детектив Рид, — прошептал Ричард на ухо мужчине, ласково проводя пальцами по рубцу. — Мы только начали доводить вас до идеала. И чем меньше вы сопротивляетесь, тем чётче будут линии, — пристальный взгляд белёсых глаз завораживал и притягивал. — Вы будете безупречной работой. Самой лучшей в моём портфолио. Бабочкой под стеклянным куполом, — что-то неуловимо менялось в нём, когда речь заходила о его творениях. — Тем самым шедевром моей коллекции, которым можно гордиться, — офицер плотнее сжал губы, когда дыхание Ричарда обожгло их. Но сопротивление быстро сошло на нет, стоило пальцам сдавить челюсть, заставляя разомкнуть зубы.       Юноша целовал Гэвина властно, не давая ни намека на освобождение. Рука легла на тёмный затылок, сжимала волосы в кулак, заставляя мужчину шептать ругательства. И с тихим проклятием отстраниться, едва он ощутил солоноватый привкус собственной крови на прокушенном языке. — Строптивый, как и всегда, — губы искривлены в подобии улыбки, но взгляд оставался холодным, изучающим, в противовес горящему ненавистью взору детектива. — Но времени для вашего воспитания более, чем достаточно, — прохладные пальцы, чуть холоднее человеческих, очертили линию свежего шрама вдоль шеи, спускаясь ниже. — Я так и не сказал, что дело о вашем розыске получили лейтенант Андерсон и Коннор. Вы рады?       Хотелось выругаться в привычной манере, но верёвка давила, заставляя лишь хрипеть и метать проклятия взглядом, надеясь, что этот двухметровый ушлёпок верно истолкует их.

***

      «Утро добрым не бывает» — каждый знает эти слова. Но кто бы мог подумать, что именно это утро у конкретного детектива Департамента полиции Детройта не будет добрым?       Крики и переругивания в кабинете начальника сотрясали отдел уже некоторое время. Сквозь стеклянные перегородки помещения можно было отчётливо различить злого, подобно чёрту, детектива Рида, а вместе с ним — раскрасневшегося от безысходности хозяина кабинета — Джеффри Фаулера.       Гэвин упёрся руками в стол и разве что не убивал мужчину обжигающей яростью. Старался сдерживаться из последних сил, а ведь руки так и зудели бросить что-нибудь в стену. Желательно — новоиспечённого напарника. — Рид, сядь и успокойся, — устало потирая переносицу, вздохнул Джеффри. — Я ничего не могу поделать. Ричарда прислали из полицейской академии для прохождения практики так же, как когда-то прислали тебя. — Так приставь его к другому! Почему именно я?! — К кому? У Хэнка под крылом едва начавший оперяться Коннор, который и сам не так давно покинул академию. Коллинз и Миллер тоже имеют своих подопечных, один ты у нас радуешься жизни, — откидываясь на кресло, мужчина старался объяснить непонятливому подчиненному прописные истины. — Всё. Это не обсуждается. — Но… — Свободен. — Блять! Ну просто охренеть теперь, — детектив раздражённо хлопнул за собой дверью.       Когда Гэвин был зол по-настоящему, к нему старались не лезть. В лучшем случае можно было обойтись разбитым носом, а до худшего старались не доводить, зная дворовый характер Рида.       Новоиспечённый напарник сидел напротив стола самого детектива, и, казалось, даже не замечал заинтересованного перешёптывания своих новых коллег. Кто же знал, что у любимчика отдела — Коннора — есть брат-близнец!       Куртка с высоким воротником была застёгнута наглухо и сидела на молодом человеке как влитая, словно по нему сшитая. Идеальная, ровная осанка; одна нога закинута на другую, и с первого взгляда его и вправду не отличить от Коннора. Но что-то было в нём, что заставляло отводить взгляд первым. Может, это — лёгкий прищур холодных глаз с толикой превосходства в их глубине, которыми он осматривал остальных. Или слишком прямая осанка, горделиво вздёрнутый подбородок. Было в нём и то, что заставляло держаться на расстоянии.       Папки о зашедшем в тупик деле грохнулись на стол, душераздирающий скрип ножек о кафель пола резанул по ушам. Детектив тяжело опустился на стул, стараясь успокоить клокочущую внутри злость методом глубокого дыхания, как когда-то его учил школьный психолог.       Пристальный изучающий взгляд нервировал, мешая побороть часть себя, жаждущую кровопролития, не важно чьего — преступника или подвернувшегося под горячую руку коллеги.       Ясный взор голубых глаз детектива словно потемнел, брови сошлись на переносице, нос с косым шрамом слегка сморщился, словно у рычащего пса, тонкий изгиб губ с чуть опущенными уголками немного искривился. Колкий взгляд глаза в глаза и напряжённое молчание на протяжении считанных секунд. — Нашёл что-то интересное, утырок? — Отбивая пальцем дробь по столешнице, раздраженно спросил Рид, вскидывая брови и показывая передний ряд зубов. — Нет, ничего, детектив Рид, — переводя взор на содержание стола потенциального наставника, ровно ответил Ричард. — Похоже, мы с вами теперь будем напарниками. Надеюсь, мы сработаемся. — Ну, надейся, — хмыкнул Гэвин, приподнимаясь на стуле и склоняясь над сидящим напротив. — А ты чего такой правильный? Ни разу не огрызнёшься. Одет, словно хренова модель из телика, весь такой чистенький и с иголочки?       Ровный изгиб губ Ричарда на мгновение искривился, холодные глаза расширились, загораясь интересом — он казался приятно ошеломлённым. Всего лишь мгновение — и словно ничего не было. Он смотрел на детектива, вопрошающе изогнув бровь. — Бля, будто с машиной разговариваю, — разочарованно отстранился Гэвин, так и не дождавшись желаемой реакции на прямую провокацию. — Это тебе. Чтобы до утра ознакомился с делом. Его передали нам, — бросив на стол перед мужчиной папки, он взял куртку со спинки стула и направился на выход из отделения. — Детектив, а разве вам не нужно тоже ознакомиться с ним? — в спину спросил Ричард, прожигая взглядом затылок Гэвина. — Чё? — Не оборачиваясь полностью, офицер лишь немного повернул голову. — Чего я там не видел? Приятного вечера, ушлёпок.       И, вытащив сигарету из помятой пачки, Гэвин Рид вышел из помещения, оставляя своего молодого человека наедине с самим собой. — Интересно, — прищуренный взгляд, губы изломаны в подобии предвкушающей улыбки, бледные пальцы с ровными ногтями потирают подбородок. — Он похож на бабочку, спалившую крылышки об огонь. Будет хорошим материалом.