Воля Дождя

— Второго зачем взял? — спросил Кисаме сразу же, как только Наруто к нему присоединился. — Учти, заплатят нам только за Забузу, второй им без надобности. — Он не для продажи, — ответил Узумаки. — И уж тем более убивать его я не собираюсь. — Зачем тогда? — Бесклановый шиноби с кеккей-генкаем — редкость. А неприкаянный, без родины и дома — редкость вдвойне. Поселю его в Амегакуре; возможно, со временем от него произойдет сильный клан. Позиции деревни укрепятся, — Наруто искоса глянул на Кисаме, чье лицо ничего не выражало. — Хотя вам, нукенинам, этого не понять. Тут уже Хошигаке бросил на него взгляд, причем весьма выразительный, словно хотел что-то сказать без слов, а затем привычно усмехнулся, оскалив зубы в улыбке. Наруто передал ему нужный свиток. Справиться с доставкой тела Кисаме может и без него, а у Узумаки сейчас есть дела поважнее — можно сказать, деловая встреча с шиноби Конохи. Конечно, на какой-то неординарный исход ее Наруто не рассчитывал, но загадывать наперед не брался — Скрытый Лист издревле славился сильными ниндзя, владеющими непревзойденными секретами профессии, и если, как думал Узумаки, он сумеет выяснить хоть что-нибудь, встреча окажется не напрасной. *** Какаши места себе не находил. Этот юный шиноби, сила и навык которого не могли не вызывать восхищение, был просто копией Минато-сенсея! Да и его фамилия — Узумаки... Ошибки быть не могло, перед ним предстал никто иной, как сын Минато и Кушины. Но Третий хокаге уверял его, равно как и всю Коноху, что сын Четвертого погиб вместе с родителями... Трупа его Какаши, естественно, не видел. Но все же мысль, что за двенадцать лет, прошедших с того дня, он ни разу даже не усомнился в смерти мальчика, не могла не удручать. С тяжелым сердцем Хатаке вышел пройтись по берегу, как вдруг почувствовал сильную чакру неподалеку. Наруто все это время был тут, понял Какаши, он даже не особо скрывался. — Я рад, что ты пришел, Наруто-кун, — приветливо сказал Какаши. — А я рад, что пригласили, — ответил тот любезностью на любезность. *** За ужином Наруто вел себя нарочито расслабленно — постоянно широко улыбался (из-за чего, к слову, визуально казался младше), болтал о всякой ерунде, начиная с непривычной для него, как для жителя деревни Дождя, солнечной погоды, и заканчивая различными видами приготовления своего любимого рамена. Воспринимали его болтовню по-разному: Саю и Сакуре до него, кажется, дела не было (равно как и Наруто до них), Саске сидел с настолько угрюмым видом, что Наруто несколько раз подумалось, что против него сейчас используют шаринган, а Какаши, напротив, улыбался, как и сам Наруто, позиционируя себя крайне доброжелательно. Но Узумаки, несмотря на мнимую веселость, не спешил обманываться, поскольку был прекрасно осведомлен об истинных силах Какаши и понимал, что шиноби из разных деревень редко становятся друзьями. — Позволь спросить: тот мальчик, что был с Забузой — что с ним стало? — Жив и доставлен в надежное место, где ему окажут квалифицированную помощь. Наруто лукавил — пока что помощник Забузы (Наруто не имел возможности даже узнать его имя, поскольку тот не приходил в себя) находился запечатанным в свитке. Узумаки действительно хотел доставить его в Амегакуре, но чуть позже. — Доставлен вашим приятелем в деревню Дождя? — Какаши снова улыбнулся. А он не прост — прознал (или почувствовал?), что Наруто был не один. Интересно, думал Узумаки, установил ли Хатаке личность его спутника, Кисаме Хошигаке? Если да, то радоваться нечему: о том, что Хошигаке — нукенин, известно всем деревням шиноби, и еще половине из них о том, что он — член Акацуки. Наруто вовсе не стеснялся своей связи с Акацуки — наоборот, мечтал однажды стать полноправным членом и лидером отцовской организации, но пока подобную информацию раскрывать было ни к чему, особенно перед ниндзя Конохи. — Мой приятель ушел по делам в ином направлении, — и, не давая Какаши что-либо добавить, перевел тему. — Как самочувствие Саске-куна? — К счастью, лучше, чем предполагалось. Вдруг Учиха поднял на Наруто мрачный взгляд: — Едва я пришел в себя, мне показалось, что ты прошептал мое имя раньше, чем я представился. Откуда ты знал его? Просечка, с некоторой досадой подумал Наруто, но не столь существенная. А Саске наблюдателен, зараза, но слишком уж прямолинеен. — Герб на твой футболке, — Наруто смотрел ему в глаза без страха; в конце концов, он знаком с Учихой куда сильнее этого. — Трагичная история о двух братьях и уничтоженном клане известна и в наших краях. Саске хмыкнул. Устроил ли его ответ или нет, Наруто не понял. — Боюсь, Саске не очень хотел бы затрагивать эту тему... — попытался смягчить назревающий немой конфликт Какаши, но тем самым лишь раззадорил Учиху. — Очень скоро она превратится в историю о том, как я отомстил за свой клан, убив того, кто предал его и уничтожил. «С твоими-то навыками это будет скорее история об Итачи, который размазал младшего братца одной левой...» — мысленно усмехнулся Наруто, но вслух не сказал. — Саске мечтает отомстить старшему брату... А каковы твои мечты, Наруто-кун? — неожиданно задал вопрос молчавший ранее Сай. — Я хочу благополучия для своей деревни и счастья для своих родителей, — почти не соврал Узумаки. Это было недалеко от истины. Пейн-сама, как был уверен Наруто, желал с помощью Акацуки и гигантской мощи, которую те пытались заполучить (Наруто до конца не был известен весь план, но краем уха он слышал, что тот как-то связан с джинчуурики), покорить мир шиноби и править им по своему усмотрению; Узумаки больше всего на свете желал, чтобы планы его отца осуществились. Может быть хоть тогда он сможет увидеть улыбки на лице родителей?.. Его отец и мать постоянно печальны; Наруто известна причина, и все же он надеется, что новая картина мира — мира, где Пейн будет с помощью Акацуки править всеми шиноби — поможет им забыть о прошлом. — У каждого из нас свои мечты и планы, но сейчас вам, — Какаши обернулся к своим ученикам, — лучше думать о предстоящем экзамене на чуунина. — Экзамен на чуунина? — Наруто вытянулся в струнку, не скрывая свою заинтересованность. — Расскажите подробнее! Какаши удивился. — Увидев тебя во время боя, я решил, что ты, как минимум, чуунин, если не джоунин... — Увы, мне не довелось пока что принять участие в экзамене. — Понимаю. Ханзо-сан не отправлял команд на экзамен уже очень давно... — Возможно, на этот раз ситуация изменится, — сказал Наруто, мысленно усмехнувшись над тем, в каком неведении об истинном положении дел в Амегакуре пребывают другие деревни шиноби. — Да, мне пора. Благодарю за ужин. Они с Какаши и, как ни странно, Саем на прощание обменялись улыбками. На сей раз Наруто улыбался вполне искренне — идея показать себя (и не только!) на экзамене, где будут присутствовать представители практически всех скрытых деревень, захватила его настолько, что больше он и думать ни о чем не мог. Быстрее бы домой, чтобы поговорить с отцом и выпросить у него разрешение принять участие в экзамене!.. *** Откинув намокшие от дождя волосы назад, Наруто шел в сторону своей любимой лапшичной. Те жители деревни, которые встречались ему на пути, с уважением расступались, склоняя перед ним свои головы. Наруто привык к такому — здесь его любили, буквально почитали «сыном Бога». К нему нередко приходили с просьбами, как к посланнику, поскольку его мама, которую жители деревни называли Ангелом, появлялась на людях редко, а отца его и вовсе никто из живущих не видел. Наруто тщательно выслушивал (хоть и не всегда с желанием) и обещал передать их просьбы Пейну-сама. И когда тот так или иначе удовлетворял их прошения, люди ликовали и восхваляли Пейна-сама и Наруто. Едва он вошел, хозяин лапшичной тут же поставил перед ним самую большую и лучшую порцию рамена — естественно, за счет заведения. — С возвращением, Наруто-сан. — Как дела в деревне? — спросил Узумаки с порога. — Милостью вашего отца, божественного Пейна-сама, мы живем в мире и достатке, нужды ни в чем не испытываем. Как встретитесь, передайте ему нашу глубочайшую благодарность. — Передам, не сомневайся. Но сначала загляну к нашей маленькой подружке; как она там? — Постепенно осваивается. Приходила сюда несколько раз, выглядит уже куда лучше, но пока ни с кем не заговаривает — боится, видимо. — Со временем пройдет, — уверенно заявил Наруто. С порцией рамена расправился он быстро и, пока хозяин не предложил ему еще одну, поспешно выбежал на улицу. Путь его лежал к небольшому домику, куда не так давно сам привел чудом спасенную куноичи из Скрытой Травы — Карин Узумаки. *** Однажды Дейдара поспорил с Наруто, что «грязная» миссия по зачистке территории ему не по зубам: мол, сражаться в честном бою — одно, а убивать беззащитных и раненых — совсем другое, на это еще решиться надо. Члены же Акацуки в силу специфики организации и собственного статуса нукенина брались за любую работу, нередко за ту, на которую шиноби из деревень не соглашались. Наруто, хоть и не был одним из них (но мечтал стать), решил, что Дейдара его недооценивает, и захотел доказать обратное, потому и напросился вместе с Дейдарой и Сасори на подобного рода миссию. «Зачистить» необходимо было территорию близ Кусагакуре, где располагался госпиталь шиноби. Дейдара сразу же захотел продемонстрировать свое искусство, взорвав разом и госпиталь, и тех, кто в нем находился; Наруто же настаивал на вылазке и тщательном осмотре. Дейдара начал негодовать, Сасори — ворчать (он вообще недолюбливал сынка Лидера, поскольку тому все сходило с рук), но Узумаки все равно сделал по-своему, зная, что Дейдара ни за что не начнет серию взрывов, пока он сам находится внутри. Наруто не хотел, чтобы его действия восприняли как сострадание — скорее, как любопытство, ведь до сих пор он ни разу не встречал шиноби Травы. К слову сказать, ничего достойного внимания в лежащих на койках раненых он не обнаружил, зато заметил вдруг в дальнем углу плачущую девчушку с заметными ярко-красными волосами, которая никак не вписывалась в окружающую обстановку. Времени на долгие разговоры не было, поэтому Наруто просто вывел ее из лагеря (чем вызвал новый приступ негодования у Сасори, которого заставили ждать, да еще и ради какой-то пигалицы), чтобы разобраться позднее. И ничуть потом не пожалел о своем решении. Девушку, как выяснилось, звали Карин, она была куноичи из клана Узумаки (Наруто немало удивился, поскольку был уверен, что кроме них с отцом никого из Узумаки более в живых не осталось), да к тому же обладала сразу двумя редкими дарами — сенсорным и целительным. Родственников у нее не осталось, шиноби Травы (которые ранее немало издевались над ней) были уничтожены, а саму Карин Наруто привел в Амегакуре и поселил в свободном доме. Обходиться старался с ней вежливо, не напрягая работой, хотя и не мог совсем проигнорировать то, сколь ценными являются ее способности для деревни. *** — Привет, Карин! — постучал Наруто. — Могу я войти? — Добрый день, Наруто-кун, — Карин заулыбалась, увидев его. — Я рада, что ты вернулся! Наруто вкратце пересказал ей свои приключения — естественно, лишь часть, поскольку знать всего ей было и не нужно. — Так вот, тот шиноби... Он чем-то похож на тебя: был изгоем, потерял единственного человека, которому был предан, а теперь вот еще и серьезно ранен, хоть и не смертельно. Я не хочу напрягать тебя сверх меры, но будь добра, помоги ему! Карин глянула на Наруто, и он заметил, как заблестели под стеклами очков ее глаза. — Если ты просишь, я исцелю его. — Спасибо. Обещаю, что не буду заставлять тебя лечить кого-то слишком часто. — Я хочу быть тебе полезной, понимаешь? — Карин смотрела на него с надеждой. — Безусловно. Твои сенсорные способности уникальны — скажу честно, я ни разу таких не встречал. Если захочешь, я возьму тебя в свою команду. Щеки Карин зарумянились. — У тебя есть своя команда, Наруто-кун? Я ничего не слышала о ней... — Пока это секрет, — Узумаки хитро улыбнулся. — Скоро все узнаешь. А сейчас мне надо к отцу. Наруто снял печать со свитка, оставив напарника Забузы на попечительство Карин, легко попрощался и ушел. Впереди его ждал важный разговор...