Воля Дождя

На башню Пейна — самое высокое здание в Аме — жители деревни смотрели с благоговейным страхом, а приближаться к ней не решались, считая ее местом обитания Бога. И лишь один шиноби беспрепятственно и уверенно подходил, а затем устраивал пробежку по ее стене до окна, расположенного почти под крышей. Наруто спешил — хотелось как можно быстрее поделиться с родителями последними новостями. Они дома, он уверен, ведь всякий раз, когда Пейн покидал деревню, дождь прекращался, а сейчас лил как из ведра. Едва оказавшись внутри, Узумаки привычным движением откинул мокрые волосы назад, огляделся и увидел Конан, которая, сидя в кресле, читала какую-то книгу. — Здравствуй, мам, — Наруто обнял ее, невзирая на то, что был до нитки мокрым. — Наруто, наконец-то ты вернулся! — на ее лице появилась улыбка, что случалось нечасто. — Где ты был? — Совершенствовал свои навыки, — усмехнулся Наруто. Это была дежурная фраза, которую он говорил всякий раз, когда не желал подробно докладывать о своих приключениях. — Ты ведь знаешь, отцу это не понравится... — Я с ним сам поговорю. Кстати, как он? Улыбка пропала с лица Конан так же быстро, как и появилась. — Второй день лежит в постели и меня к себе даже не подпускает, ссылаясь на плохое самочувствие, — она тяжело вздохнула и глянула на сына с надеждой. Этот взгляд был понятен им обоим. Наруто всегда был для отца «светом в окошке»: Нагато был слишком привязан к своему сыну (пусть и приемному) и подчас позволял ему больше, чем даже Конан. Когда она не справлялась, и Нагато снова впадал в затяжную депрессию, единственным, кто мог помочь, неизменно был Наруто. — Я понял, — Узумаки улыбнулся. При этом глаза его задорно блеснули, что от Конан, очень внимательной к настроению сына, не ускользнуло: — Ты слишком взволнованный и возбужденный. У тебя какие-то важные новости? — Почти, — подмигнул он. — Надо только сначала с отцом переговорить. — О чем же? — неожиданно вмешался в их разговор подошедший Пейн. — Сейчас зайду к тебе и расскажу. И даже не пытайся меня остановить! Наруто вел себя слишком самоуверенно, но тому была причина: хоть его отец частенько бывал не в духе (а в депрессии еще чаще), в одном Наруто был убежден — в глубине души тот хотел, чтобы Наруто чаще приходил к нему. — Ну вот и я! — довольно выкрикнул Узумаки, едва ли переступив порог отцовской комнаты — темной и мрачной, с плотно закрытыми окнами. — В этом не было необходимости, — ровным бесцветным голосом отозвался Нагато. — Неужели? А кто тебя будет от хандры избавлять, раз уж маму ты не пускаешь? — совершенно по-хозяйски Наруто раскрыл окно, в которое сразу же подул прохладный влажный воздух, а в комнате стало светлее. — Сейчас я помогу тебе пересесть в кресло, и мы посидим у окна, на деревню сверху посмотрим. — Ты же знаешь, мне не нужно смотреть в окно, чтобы знать все, что происходит в деревне. — Но с сыном поболтать ты же можешь, верно? Тем более, может быть, я только ради этого разговора сюда и вернулся... Нагато сдался, хотя пару минут назад не хотел даже с места сдвинуться; все-таки Наруто умел заряжать позитивом. — Опять выходил за пределы деревни? — Выходил, — глупо пытаться скрыть что-либо от того, кто видит все. — И узнал кое-что интересное, а именно об экзамене на чуунина, который вскоре состоится в Конохагакуре. И я очень хочу принять в нем участие. Позволишь? — Зачем тебе это? Если пожелаешь, я собственными полномочиями могу сделать тебя хоть джоунином. — Да дело не в этом,— отмахнулся Наруто. — Там будут шиноби из всех стран и деревень — понимаешь? Это же отличная возможность узнать их силы и способности! К тому же помнишь по девушку Карин, которую я спас из деревни Травы? Она отменный сенсор, сможет распознать джинчуурики — они ведь нужны тебе, верно? — С джинчуурики не связывайся! — жестко оборвал его Нагато. — Это работа Акацуки, не твоя! — Хорошо, хорошо, как скажешь. Но ты же отпустишь меня, верно? — Наруто, ты даже не понимаешь, насколько это может быть опасно! Нагато все еще колебался. Он редко отказывал сыну в просьбах, однако юношеская самоуверенность и беспечность Наруто пугали его. — Хорошо, но лишь на одном условии: ты возьмешь мой риннеган. — Что?! Отец, ты в своем уме? — Наруто ждал чего угодно (даже жесткого отказа), но только не такого. — А ты? Как же ты без риннегана?! — Справлюсь с одним, — уверенно сказал Нагато. — А у тебя появится доступ к технике Шести Путей, которую ты сможешь использовать в случае опасности. — Уверяю, это лишнее! Я видел генинов Конохи, — запоздало Наруто подумал, что об этом не стоило упоминать, — их уровень моему и в подметки не годится, даже без риннегана. — Ты думаешь, что на экзамене кроме генинов никого не будет? Ты идешь во враждебную деревню, шиноби которой славятся жестокостью и причинили нашей деревне немало горя, — лицо Нагато вмиг помрачнело. — Если с тобой что-то случится, если ты... — он не договорил. Наруто знал, что однажды отец уже потерял того, кто был ему очень дорог. С тех пор, как говорила Конан, он решил не привязываться ни к одному живому существу, но найденный им двенадцать лет назад на окраинах Конохи ребенок каким-то странным образом покорил его сердце. Наруто знал, как сильно отец боится потерять его, что заставляло его подчас перестраховываться там, где и не надо. Наруто опустился рядом с креслом Нагато, глядя ему в глаза: — Я обещаю тебе, отец, я не умру. Ты слышишь — со мной все будет в порядке! — И все же дай мне слово, что воспользуешься риннеганом в случае опасности, а если возникнет необходимость, то и призовешь любой из Шести путей Пейна. — Хорошо, я обещаю, — Наруто всегда знал, где в спорах с отцом стоит остановиться. — С шиноби Скрытого Звука, если они объявятся, будь осторожнее, — и, видя по-прежнему самоуверенный взгляд Наруто, добавил. — Орочимару берет скорее коварством, нежели силой. Будь начеку. — Буду, — кивнул Наруто. Ему не терпелось начать собирать и тренировать команду, а теперь (по воле отца) придется еще и риннеган осваивать. — Риски сведу к минимуму, а любые сведения, полученные о Конохе и талантливых шиноби, которых когда-нибудь можно будет привлечь на свою сторону, сразу передам тебе. *** Для начала надо было определиться с командой, ради чего Наруто снова отправился в дом Карин; та уже передала ему, что Хаку — отправленный к ней на лечение друг Забузы — пришел в себя и даже частично восстановился, но все время думает о смерти. Наруто подобные вещи не любил; жизнь прекрасна, считал он, а планы на будущее, которые он строил, были и вовсе грандиозны. По расчетам Узумаки Хаку идеально подходил в качестве третьего члена его команды: достаточно силен, чтобы не приходилось постоянно оберегать его, полезен своими навыками, к тому же показал просто потрясающую верность своему лидеру — пока что Забузе, но Наруто планировал это исправить. Хаку был морально сломлен; его душевное равновесие колебалось от попыток отомстить Наруто за смерть Забузы до просьб убить его самого в качестве кары за неспособность спасти друга. Наруто говорил долго и упорно, адаптируя для него то, что слышал от отца: про неизбежные последствия ненависти и кровной мести, про силу, способную очистить мир — силу великого Пейна и Акацуки. Он лгал, когда говорил Хаку, что убийство Забузы стало для него делом чести и идеологии — на деле Наруто был нужен опыт, а Кисаме — деньги; но отчего-то совершенно не испытывал угрызений совести или чувства стыда. Одна смерть ради великой цели — не цена, как говорил отец, а если Хаку станет ему помощником в миссии, которую Наруто сам возложил на себя, отправившись в Коноху, то цель всяко оправдает средства. Оставалась Карин, но ее уговаривать не надо было — согласилась она почти сразу, и хоть Наруто понимал, что дело, скорее, в ее личных симпатиях, чем в убеждениях, но остался доволен. Цель была проста и состояла из двух аспектов: во-первых, оценивать всех встречных шиноби — как генинов, так и тех, кто выше рангом, — выявляя сильных и способных стать либо потенциальными союзниками, либо потенциальной угрозой. А во-вторых... занять первое место по итогам экзамена. Нет, Наруто вовсе не был тщеславен, и все же, увидев слабый уровень генинов Конохи (которую с подачи отца привык недолюбливать), почувствовал удовлетворение. Команду Саске он одолел бы в одиночку даже без риннегана, поэтому теперь его мучил вопрос: придут ли на экзамен команды сильнее этой? Насколько вообще сильны шиноби скрытых деревень кроме Амегакуре? Наруто в задумчивость бродил по берегу озера, которое местные называли морем — настолько глубоким и необъятным оно было; размышлял о своей миссии и о тренировках по управлению полученным додзюцу, как вдруг почувствовал еле уловимое присутствие чужой чакры. Он довольно быстро распознал, кому она принадлежала. — Привет. Надеюсь, ты не злишься, что я увязался с Кисаме на миссию по устранению Забузы? — С чего бы? — ответил Итачи как всегда ровным, почти не выражающим эмоций голосом. — Я слышал, ты решил отправиться на экзамен в Коноху? Быстро, однако, слухи распространяются. — Пожелаешь мне удачи? — хитро усмехнулся Наруто. — Кстати, знаешь, кого я встретил в Стране Волн? — и прежде чем Итачи успел ответить, выдал. — Учиху Саске. Затем внимательно посмотрел на него, надеясь увидеть хоть какую-то реакцию, но той не последовало — на лице Учихи не дрогнул ни один мускул, а выражение глаз — пока что черных, а не алых — оставалось бесстрастным. — Хочешь, расскажу о нем? — Не стоит. Чего и следовало ожидать. — Так, может быть, мне передать ему от тебя приветик, когда приду на экзамен? — не отставал Наруто. — Нет, — довольно жестко ответил Итачи. — Впрочем, есть одна просьба: когда встретишь, не трогай его. — Хорошо, сберегу его для тебя, — Наруто хихикнул, сводя свои слова в шутку. Они переглянулись. Итачи не возразил. Наруто знал, что тот хочет собственнолично сразиться с Саске, однако учитывая уровень мастерства последнего, не исключено (как думал Наруто), что кто-то прибьет его раньше, чем это сможет сделать Итачи. Это определенно бы разочаровало Учиху-старшего (даже при таком раскладе, хотя Узумаки казалось иногда, то есть во всей этой истории что-то странное, нелогичное). Что ж, ему не сложно проследить за Саске краем глаза; тем более, есть у него перед Итачи должок, следовательно, оказать ему маленькую услугу, проследив, чтобы никто не забрал жизнь Учихи-младшего раньше, чем до него доберется сам Итачи, будет не лишним.