Когда цветут липы

— Чего это твой Калиновский как с цепи сорвался? Вчера на всех своих нагавкал, ко мне даже жаловаться приходили. Сегодня на совещании чуть не матом всех обложил, подорвался прямо посреди презентации, сквозанул куда-то. Так не похоже на него. Такой всегда спокойный, вежливый — и на тебе. Твоё влияние? Генеральный и вправду выглядел встревоженным. Шагал по небольшому Андрееву кабинету, рассеянно брал в руки то стеклянный кубок — презент от благодарной «Стеллы», то коробочку с AirPods, то чашку с надписью «Life is good». Андрей потёр пальцами виски. Головная боль не отпускала, от ибупрофена ныло под ложечкой. Правда, он и забыл, когда жрал в последний раз, зато кофе хлестал литрами. — Николай, с чего вы взяли, что это моё влияние? Я с Калиновским всегда работал исключительно хорошо. Он умница, трудяга и не примадонна, редкое сочетание. К нему претензий у меня нет. А если он кого-то в своей группе прессует, значит, за дело. И смотрите, мне жаловаться на него не побежали, знали, что пошлю. Вы тоже не берите в голову. «Привыкай, Дымов. Привыкай называть его по фамилии и говорить о нем как о чужом. Привыкай не думать, не ждать, не хотеть». Получалось плохо. Ходил в UMA клуб каждое утро и каждый вечер, за две недели похудел на восемь килограммов. Но видеть Диму каждый день, говорить с ним о деле, замечать, как он глядит, напряжённо, но немного мимо, будто пытаясь рассмотреть что-то за твоим плечом, было очень трудно. Иногда молился про себя: «Пусть он уйдёт». Но если не видел на парковке его маленького Мерседеса, сердце сжималось острой болью: вот и случилось, он ушёл. Ему ведь тоже трудно. Трудно, вот он и срывается. Иногда подсматривал за ним, замечая сгорбленные плечи, низко опущенную голову, суровое и замкнутое выражение лица. Мучился совестью: его мальчик страдает. И понимал: будь Дима весел, безразличен, спокоен, ему, Андрею, было бы ещё хуже, ещё труднее. Все-таки общее горе легче нести. И что он за мудак после этого, что за конченый мудак. Николай снова прошагал по кабинету, остановился у окна, провёл рукой по подоконнику, внимательно посмотрел на кончики пальцев. Наконец, родил: — Звонил Том Уайт. СИО «Виты». — Охренеть, Николай. Они вообще зажрались вконец! — не сдержался Андрей. — Они десять раз меняли требования, это чудо, что мы до сих пор укладываемся в сроки. Вот буквально вчера: МНП им в фильтры добавить! У меня люди работают по десять-двенадцать часов… — Да чо ты, Дымов! — удивился босс. — Никто на тебя не наезжает, ты чего! Все, бля, такие нервные стали, просто цирк-варьете, а не нормальная инженерная организация! Успокойся уже. Может, вам всем мозгоправа какого-нибудь пригласить? Ну, типа, на корпоративных началах. Коча за жизнь. — Не надо коча, — вздохнул Андрей. — Извините, не так понял. — Ладно, проехали, — генеральный снова прошагал из угла в угол, вернулся, сел на край стола. Продолжил: — Слушай, у них начинается огромный проект. Они хотят его предлагать всем диагностическим лабораториям как сервис. Они будут принимать из лабораторий кровь и HL7, а выдавать готовые пэйлоады, в формате LIS лабораторий-заказчиков. Все эксомы. Начиная с наследственных заболеваний, но в будущем и онкология. — Охренеть, — кивнул впечатленный Андрей. — Это масштабно. — Не то слово. Там и врожденные дефекты, и пренатальное сканирование, и новорожденные, и фиброз, и эпилепсия… — Да-да-да, — поневоле загорелся Андрей. Даже головная боль забылась. — Но ведь это большой объём данных. — В том-то и дело. Они хотят предоставлять пациенту только подтверждённые мутации с известным клиническим и диагностическим значением, такие вещи. А это как раз то, что мы делаем, Дымов! — Ну да, мы и ещё сотня контор… — Вот, ты зришь прямо в корень, — энергично помахал пальцем Николай. — Они собирают у себя научный форум, причём шикарно, прямо в «Москони центре». А там каждый может выступить с докладом и показать всем, почему именно они могут решить задачу. Короче, я хочу послать тебя. Ну, и сам, конечно, поеду. Для представительности, так сказать. Андрей закрыл глаза, нажал пальцами на веки. Да, это единственный в жизни шанс, причём не только для «ИнфоДжена», но и для него лично. Выйти в большие игроки биотехнологии, поставить своё имя в число единиц, которые известны всем. Это вам не на стенке в «Эра-фите» написать. Он уедет надолго, возможно, на несколько месяцев. И оба они вздохнут с облегчением. А когда вернётся, Димы здесь уже не будет. Его проект будет сдан, контракт закончится. Срок аренды подойдёт к концу, он переедет на другую квартиру. И больше они никогда не встретятся. Может быть, однажды случайно промелькнет в людном месте знакомое лицо… Все люди ищут свою половинку, ищут и не знают, есть ли она на свете. А он знает точно. Знает запах его волос и вкус его губ, знает ямочки на пояснице и две маленькие родинки в углу глаза, знает, как срывается его голос… И точно знает, что вместе им не быть, вот как получилось. — Ну, что задумался? Поедешь? — вкрадчиво поинтересовался Николай. — Я, конечно, все затраты оплачу по высшему разряду. И в случае, если мы вдруг получим такой контракт, премию тебе выдам в размере годового оклада. Ты пойми, кризис-хренизис, если мы это получим, мы при работе и в шоколаде лет на пять-десять… То есть мы реально выйдем на другой уровень… Николай не слишком разбирался ни в генетике, ни в молекулярной биологии, ни в программировании, но чутьё бизнесмена его не подводило никогда. Он безошибочно видел перспективные проекты и вгрызался в них с настойчивостью бульдога. Но в данном случае не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять: фирма, успешно выполнившая этот контракт, войдёт в число первых в мире. Она навсегда закрепит за собой место в этом бизнесе. И это может быть «ИнфоДжен». Да, может быть, если только он, Андрей, подберёт сопли и займётся делом. Дело — это все, что у него есть. Это религия неспособных верить. — Конечно, Николай, — решительно кивнул Андрей. — Спасибо за доверие, серьезно. Это классный шанс. — Ты пойми, мы сразу начнём набирать людей, со всего мира. Забацаем сервисы с Google Cloud… Андрею оставалось лишь кивать. Мысленно он уже составлял план своего доклада, того, которому предстояло доказать миру, что «ИнфоДжену» по плечу задача такого масштаба. Да что там! Она по плечу лично Андрею Дымову и его команде. От такой перспективы кружилась голова и тревожно-приятно сосало под ложечкой, как перед прыжком со скалы в водопад. Жизнь закружилась с удвоенной скоростью. Нужно было срочно подтянуть хвосты, ввести в курс дела Ирину Кравцову. Ей он сказал: — Ира, не в службу, а в дружбу: присмотрите за Димой Калиновским. Что-то его колбасит. Может, личное что, или я не знаю. Какой-то он стал нервный в последнее время. Вы уж как-нибудь оградите его по возможности. Сорокавосьмилетняя Ира материнским жестом прижала ладонь к щеке: — А может, что со здоровьем? — Откуда мне знать? — огрызнулся Андрей. — Я ему не сват и не брат! Но Кравцова перебила его решительным: — Вы не волнуйтесь, Андрей, я вашего Диму в обиду не дам. Вы, главное, поезжайте с лёгкой душой и возвращайтесь с победой. На прощальном банкете, для которого Николай не поскупился и снял отдельный зал в «Кринице», эту фразу повторяли много раз, всякий на свой лад. Андрей даже подумал: «Вот так отправляли викингов в набеги. Что они привезут, то и будет есть вся деревня до следующей весны». Неожиданно похожую мысль озвучил и подвыпивший Николай, заговорщицки толкнув его локтем в бок: — Мы с тобой, как такие питекантропы, типа, идём на мамонта, да? После этого Андрею стало очень весело. Он понял, что больше пить нельзя. Ещё не хватало перед такой поездкой уйти в запой. Дима на банкете не появился, и это было, конечно, к лучшему. Ушёл Андрей довольно рано, а через полчаса оказался у знакомого дома. Но в окнах было темно, а звонить он не стал, ведь сказать ему было нечего. Все уже сказано. Он знает, что нужно сделать, чтобы пропала эта тяжесть в груди и снова появилось желание просыпаться утром. Знает, но не сделает. В Сан-Франциско середина апреля обернулась летом, холодным и ветреным, но солнечным и ярким. Сады уже отцвели, но холмы ещё светились сочной зеленью. Скоро, очень скоро они станут золотыми, и дубовые рощицы, темные на выжженной засухой траве, покажутся нарисованными китайской тушью. Андрей видел эту картину, чёрную на золотом, а вот такую буйную зелень видел здесь впервые. Николай не соврал, номера им забронировали в отеле «W», прямо напротив «Москони центра». Из окна открывался вид на городской центр, за высокими башнями которого виднелись опоры моста и стальная с просинью вода залива. «Красивый город, — не в первый раз подумал Андрей. — Очень холодный, чужой и красивый». Приятным сюрпризом была встреча с Томом Уайтом, который по приглашению Николая согласился распить с ними по стаканчику виски. СИО одной из крупнейших в мире компании по производству секвенаторов прежде был знаком Андрею только по имени, но впечатления не испортил, оказавшись подтянутым и породистым джентльменом лет пятидесяти. Вёл он себя в демократичной манере, принятой среди людей их круга. Завел приятный и нейтральный разговор, как водится, задал вопрос: — Я в вашей стране не бывал, но несколько раз ездил в Польшу. У вас похожий климат? — Намного лучше! — воодушевился Николай. — У нас все лучше, чем в Польше. Люди, девушки, природа, климат… — Дрянной у нас климат, — перебил Андрей, закручивая виски воронкой. — В апреле ещё снег лежит, в сентябре уже дожди. Впрочем, дожди у нас всегда, в любую пору года. Большой босс взглянул на него с интересом. — А как давно вы работаете в «ИнфоДжене», Андрей? — Больше шести лет. Практически со дня основания. Конечно, о деле не было сказано ни слова. Даже у Николая хватило такта не делать намеков и не задавать провокационных вопросов. Лишь на прощание Уайт крепко пожал руку и проговорил вполголоса: — Удачи завтра, Андрей. Линда сказала, что будет болеть за вас. Я очень ей верю в таких вопросах. Назавтра в огромном переполненном зале Андрей не видел ни Линды МакКормик, ни её босса. Может быть, они были где-то там, в море обращённых к нему лиц, сливающихся в сплошные бледные пятна. Он вдруг почувствовал, что не может произнести ни слова. Какая-то судорога сжала ему горло, да так, что не вдохнуть. Так уже было с ним однажды, когда в бурном течении реки перевернулась их байдарка. Тогда отец сказал ему, кажется, так: «Не психуй. Выключи мозги и просто делай своё дело». Андрей уставился на экран ноутбука, на первый слайд презентации, плод вдохновения родных маркетологов. На левой панели картинки молодая женщина глядела в экран компьютера, а мужчина постарше заглядывал ей через плечо. На правой — девушка в белом халате внимательно рассматривала что-то в пробирке. В центре зеленело название их компании. Это чудо корпоративного творчества красовалось теперь на огромном экране за его спиной, и сотни людей в зале глядели на него. Мозги выключились, паника улеглась. Слова полились сами собой: — Многие из вас знают нашу компанию. Мы успешно сотрудничаем с крупнейшими лабораториями, производителями оборудования и научно-исследовательскими организациями. Но сегодня я не хочу говорить о наших успехах. Я расскажу вам о наших проблемах. И о том, как мы их решаем… В отведённые ему полчаса он уложился минута в минуту. Правда, потом пришлось немного задержаться, ответить на вопросы, дать ссылки на детали, которым не нашлось места в презентации. Лишь возвращаясь к своему креслу, заметил, как прилипла к спине промокшая от пота рубашка. Хорошо хоть под пиджаком не видно. Следующие выступления проплыли мимо, будто докладчики говорили на незнакомом языке. В обед успел сбегать в отель, заскочить в душ и переодеться. И только во второй половине дня вернулся в реальность. И сразу приуныл. Запомнилась презентация лабораторного гиганта со штатом в сорок пять тысяч работников. Докладчик из Оксфорда поразил удивительно красивым английским, на котором не говорят за пределами Британии, да и там — немногие. Международный консорциум, который в числе первых секвенировал геном человека, прислал нескольких представителей, да каждого со своей презентацией. А тут какой-то «ИнфоДжен». Коля, Дима и Андрейка. Смешно даже. Назавтра с трудом справился с желанием взять напрокат машину и рвануть куда-нибудь на океан, где никого нет, только холодные волны и обрывы из желтого песчаника, причудливо изрезанные ветром. Но совесть все же погнала в «Москони», где атмосфера заметно отличалась от вчерашней. В просторном выставочном зале раскинули палатки производители оборудования попроще, софтверные компании раздавали красочные буклеты, ручки, футболки и USB-провода, а в центре зала возвышался ценный приз лотереи — персональный секвенатор PGM, простой инструмент для решения простых задач, но тысяч пятьдесят, наверное, стоит. Это не айпад, который разыгрывали на «MacWorld». Все здесь было не в пример солиднее, «по-богатому», как выразился Николай. Около этого приза его и поймала Линда МакКормик, маленькая женщина лет сорока, заметно беременная. Кажется, в прошлый его приезд два года назад она тоже ждала ребёнка… С нею он поздоровался как с доброй знакомой. С нею он говорил по телефону много чаще, чем с мамой. — Пойдём, я тебя с кем-то познакомлю! — Линда решительно потащила его к палатке «ВитаТека», ожидаемо самой крупной. — Это наш ведущий учёный. Он будет руководить лабораторной частью проекта. Он ничего не понимает в биоинформатике, но зато дай ему каплю крови — и он тебе выдаст не меньше прочтений, чем NextSeq… Вот, Бен, знакомься, это Андрей Дымов! Помнишь, я тебе о нем говорила? Он делает нам AML панель. — А, привет, я Бен Андерсен, — тёплое пожатие уютной и мягкой ладони, терпеливый взгляд вежливого человека, которого отвлекают по пустякам. — Видел твоё выступление вчера. Звучит хорошо, хотя я мало что понял. Но ты мне вот что скажи: что вы используете для подготовки препаратов? — Да ничего они не используют, господи! — всплеснула руками Линда. — Они начинают с интенсивности сигналов. — Ну, так нечестно, — огорчился Бен, и все рассмеялись. Наверное, Бен был его ровесником или, может, чуть старше. Среднего роста и выше средней упитанности, он почему-то казался очень милым, похожим на белобрысого медвежонка в интеллигентных очках с тонкой золотой оправой. Андрей сразу проникся к гению симпатией. Видимо, взаимной. Последовало предложение: — Слушай, мне сегодня тут надо ещё потусоваться, а давай завтра приезжай к нам в Хэйвард, знаешь куда? Вот, а я тебе такое покажу, ты ахнешь. Никто ещё не видел. Машину, на которой мы будем делать эксом. Приезжай, здесь уже будет неинтересно, а я тебе пропуск выпишу. — Как это неинтересно? — рассмеялся Андрей. Отчего-то рядом с этим забавным человеком и смеялось, и говорилось очень легко. — А может, я хочу PGM выиграть, а ты меня такого шанса лишаешь? — Что, вот это? — презрительно качнул головой Бен. — Я тебе MiSeq дам, у меня лишний есть. Новый, прямо в коробке. А такое добро у нас под фикусы в приёмной подставляют. Для красоты. — Спасибо, ради такой красоты приеду непременно, — согласился Андрей. — Как мне связаться с тобой? Обменялись телефонами, снова пожали руки. А в конференц-зале уже началась следующая презентация. Андрей даже кофе выпить не успел, вдобавок Николай нашипел на него за опоздание, но настроение отчего-то не испортилось. Впервые за долгое-долгое время на душе было легко. Николай воспринял приглашение в святая святых «Виты» как добрый знак, почти что гарантию успеха. Андрей не разделял уверенности босса. Немного боялся опозориться, ведь в лабораторной части проекта в целом и в инструментах в частности он разбирался не слишком хорошо. На дилетантском уровне. Линда права, их работа начиналась намного «ниже по течению». Но в Хэйвард поехал, конечно. Не без труда нашёл безликий комплекс офисных зданий, удивился, что такая богатая компания не выстроила себе отдельного рая земного, как другие князья Долины. В приёмной действительно обнаружились фикусы, а в качестве подставок использовались белые пластиковые тумбы, напоминающие продукцию главного конкурента. В списке приглашённых его имени не числилось, никакого пропуска, заказанного для Андрея Дымова, секретарша не нашла. — Позвоните, пожалуйста, Бену Андерсену, скажите, что его ждёт Дымов из «ИнфоДжена», — попросил Андрей без особой надежды на успех. Конечно, занятой и немного странный учёный и думать забыл о своём приглашении. И отлично, машина уже взята напрокат, сейчас он пересечёт залив в обратном направлении, по другому мосту и покатит прямо на побережье. День замечательный, солнечный и тёплый… Додумать приятную мысль не успел, в холле появился Бен, замахал пластиковой карточкой, разразился энергичной тирадой: — Привет, ты извини, эти умники мне пропуск прямо в кабинет принесли, а я там уже с неделю не был, все время в лаборатории! Серьезно, какая блестящая идея — бросить пропуск мне на стол. Именно там ему самое место, да? Я тебе говорю, у нас на ресепшене работают не самые яркие лампочки в люстре… Андрей покосился на милую секретаршу с извиняющейся улыбкой, та лишь пожала плечами. Видимо, политкорректность не являлась обязательным качеством лабораторных гениев. Бен повёл его по белым коридорам, своей карточкой открывая заветные двери. Возле последней надел белый халат, другой такой же, с меткой «Стэфани» протянул Андрею, задумчиво пробормотал: «Вроде чистый». Церемонно распахнул перед ним дверь. Андрей увидел белый шкаф средней величины. Или большой холодильник. — Вот… — довольно выдохнул Бен. — На что я смотрю? — честно спросил Андрей. — Бля… Я и забыл, прости, — Бен ожесточенно потёр подбородок. — Тогда так, этот аппарат называется NeoSeq. У него строенная плата, в каждую часть можно загрузить триста восемьдесят четыре образца. Значит, за один цикл мы пропускаем больше тысячи образцов. — И выпуск?.. — Шестнадцать-двадцать миллиардов прочтений. От двух до трёх терабайт данных за каждый цикл. — Да иди ты! — ахнул Андрей. — И как же вы намерены предоставить эти данные заказчику? — В том-то и дело, никак! — обрадованно воскликнул учёный. — Ты пойми, это главная фишка проекта, полная локальность! Анализ будет производиться локально, причём, не дожидаясь конца прогона, асинхронно… — Так не получится, — решительно возразил Андрей. — То есть, да, картирование… Бен слушал внимательно, задавал очень правильные вопросы, время от времени поправляя очки жестом круглым и уютным. Андрей увлёкся, принялся чертить диаграмму на листе бумаги. Вскоре их прервала настойчивая трель. Бен с раздражением взглянул на часы, вздохнул. — Что это у тебя? — спросил Андрей. — ЭпплВотч, — вздохнул Бен. — Мой парень поставил напоминалку: когда надо поесть, когда таблетку от холестерина взять. Даже когда маме позвонить. Я сам забываю все время. Пойдём пообедаем. У нас, между прочим, тоже кормят бесплатно, не только в «Москони». Толкая поднос вдоль буфетной стойки, накладывая еду в тарелку, Бен продолжил мысль: — Эта кормежка и хорошая новость, и плохая. С одной стороны, не надо никуда ездить. С другой — трудно себя мотивировать выбраться за пределы кампуса. К тому же приходить надо заранее, а то набегут и все расхватают. Я пару раз приходил сюда после трёх, так заставал только салатные листья и холодные бургеры. Вот тогда мой парень и поставил мне напоминалку. Андрей думал, что вот бывают такие люди, говорить с которыми предельно легко. Только что познакомился, а уже как будто всю жизнь знаешь. Парень у него. Спросил, не задумываясь: — Давно вы вместе? — Почти три года. Эту дату он мне тоже в напоминалку поставил, маленький засранец. На лице Бена появилась очень милая улыбка с ямочками на круглых щеках. После обеда у него родилась очередная идея: — Слушай, а давай я тебе покажу весь цикл от получения материала до интенсивности сигналов? Подготовка займёт часов восемь, сейчас полпервого, значит, к девяти мы загрузим плату в инструмент. Прогон займёт около одиннадцати часов, значит, завтра утром получим результат и вместе проведём первичную проверку качества. Как тебе такое? — Отлично! — обрадовался Андрей. — А то я, честно говоря, ничего в этом не понимаю. Для меня секвенирование нового поколения — это набор файлов на диске. — Ну вот, — обрадовался Бен. — Вся же фишка в том, как эти файлы получить. Обработка данных — это задача тривиальная. На этот счёт у Андрея было другое мнение, но спорить он не стал. Бен оказался человеком увлечённым, к тому же обладающим нехилым талантом учителя. В лабораторию, где царил уже знакомый Андрею шкаф с красивым именем NeoSeq, все время совались люди, приставали к Бену с вопросами, он их вежливо посылал, а потом возвращался к прерванной лекции. «Мы остановили свой выбор на системе "Хамильтон", и вот почему…» Вечером зашла Линда в белом халате, едва сходящемся на круглом животе, но отвлекать не стала, а принялась помогать, причём со знанием дела. Андрей зауважал её за это безмерно. Чуть позже Бен отлучился и вернулся с невысоким худощавым парнем. Линда кивнула ему, как старому знакомому: — Привет, Крис. — Вот, Крис, знакомься, это Андрей из «ИнфоДжена». Мы вместе работаем над серьёзным проектом. Он здесь в командировке. А это Крис, мой парень. Оказалось, что Крис принёс судки с едой, причём безропотно ждал, когда в их работе наступит перерыв. Линда ушла, а они разместились в кабинете Бена, довольно захламлённом и в то же время уютном. — Средиземноморская кухня, — извиняющимся тоном произнес Крис. — Надеюсь, ты не против. Мы стараемся следить за питанием, хотя и не всегда получается. Андрей оценил тактичное «мы». Конечно, следить за питанием полагалось полноватому Бену с его холестерином, по-юношески худенькому Крису можно было питаться исключительно гамбургерами с картошкой-фри и заедать это все мороженым. Вышли из здания уже в темноте. Бен довольно потянулся, выставляя вперёд небольшое, но круглое брюшко. Спросил: — Тебя подвезти? — Нет, я на машине, — ответил Андрей и удивился: что это было, пустая любезность или он действительно повёз бы его в Сан-Франциско? Ведь туда и обратно это как минимум час времени. — Спасибо тебе огромное, Бен. Значит, завтра в девять? — Слушай, а в восемь сможешь? Мне не терпится посмотреть, что получилось, а без тебя начинать не хочу. Возвращался в город в странном и приятном полусне. Усталость стирала грани реальности, превращая портовые краны, опоры моста, фары машин, чёрную воду залива с бликами света в картину туманную и загадочную, но в то же время спокойную, мирную. Этот мир не был ни своим, ни чужим, он просто был, и Андрей тоже был — песчинкой в бесконечном прибое. А с песчинки какой спрос? На следующее утро пропуск ждал его на ресепшене. Правда, найти нужную лабораторию в лабиринте одинаковых коридоров он все равно не смог, и пришлось звонить Бену. Тот был уже на месте, как ни странно, в своём кабинете. Улыбнулся виновато: — Вот, не выдержал, посмотрел без тебя. Красота. Выпуск 18.1 G, кластер денсити 235… Мы с тобой сделали отличный прогон! — Да, здорово, — включился в работу Андрей. — А на что ты ещё смотришь? Ведь ещё же ничего не известно, качество картирования, например… На обед решили все же выбраться из кампуса. Поехали в простую мексиканскую забегаловку на берегу залива, с не слишком чистыми пластиковыми столиками на веранде и забористой маргаритой в огромных стаканах. Андрей с сомнением поглядел на толстое буррито на тарелке Бена: вряд ли Крис причислил бы этого монстра к здоровой пище. И вот они живут вместе, эти двое, так просто, будто по-другому и не бывает. Если бы между ними буквально с первых фраз не сложилось этой странной близости, он никогда не решился бы спросить: — А как вы познакомились с Крисом? Вообще, расскажи мне про него. Про вас. Если можно, конечно. — О, это целая история! — довольно улыбнулся Бен. — У меня-то проблем не было, рождён и выращен в Калифорнии, мой отец под полицейские машины ложился в шестидесятые, был арестован за демонстрации против вьетнамской войны. Он в Беркли учился. Нам и не снилось, что они курили и нюхали в те времена. Мама тоже будь здоров, видная личность среди демократов, у нас дома кто только не ужинал. А Крис, представь, из Южной Каролины. У него в семье сплошные реднеки, ты таких даже в кино не видел. И как такой мальчик вырос в подобной семье, какой-то не от мира сего. Удивительный романтик. Посуду мыл в ресторане, официантом работал, чтобы получить образование, и знаешь какое? Держись, двойное. История искусств и средневековая французская поэзия. — Есть такое образование? — удивился Андрей. — Вот и я не знал. Он сейчас заведует галереей в Сан-Франциско. Его звали в лучшую, в Кармеле, но пришлось бы переехать, а я, конечно, привязан к лаборатории. Ему пришлось выбирать, и он выбрал меня. Да, если бы не возникло между ними такой простой и естественной близости, разве решился бы Андрей сказать: — Слушай, хочу спросить твоего совета. У меня есть друг, взрослый самостоятельный мужик. Гей. А у него есть парень. И вот, его парень требует, чтобы мой друг раскрылся. Чтобы не скрывал их отношений. Иначе они не могут быть вместе. Помолчали, выпили маргариты. Бен старательно вытер пальцы влажной салфеткой. Наконец, уточнил: — И что? В чем совет? — Ну, что моему другу делать? Решиться на каминг-аут? Или расстаться с парнем? Глупо, так глупо это звучало! Расстаться с парнем, разве это могло вместить в себя золотой взгляд, ласковые губы, восторг, и боль, и ощущение, что ты наконец вернулся домой? А каминг-аут? Как противопоставить этому улыбку отца, боровики в молодом ельнике за родительским посёлком, нетяжёлую ношу Николы, лай весёлого соседского Ганса?.. Разве можно задавать такой вопрос? А вот ответ, пожалуй, удивил: — Прости, парень, советовать тут не возьмусь. У каждого своя история, своя жизнь. Один размер не всем впору, и не верь тем, кто скажет тебе обратное. Они или не были в твоей шкуре, или им плевать. Андрей хотел было поправить, что шкура, дескать, не его, а друга, но промолчал. Стало немного неловко. Все же они познакомились всего два дня назад, такой откровенности не место в их отношениях. Но Бен вдруг улыбнулся с простодушной хитростью: — Слушай, а что ты делаешь в выходные? Ты здесь ещё? Мы едем в субботу на пикник на пляж Пескадеро. С нами будет друг Криса, ну и мой тоже, звать его Келси. Он страшный придурок во всем, что касается личных отношений. Только расстался с парнем, который обирал его до нитки, изменял ему, да ещё и руку на него поднимал. Вот ему было бы о чем поговорить с твоим другом. Так что, приедешь? А лучше подъезжай сюда, мы тебя подвезём, чтобы две машины не гонять!