Под коркой мы дышим пылью

      День медленно плыл к своему завершению. Рыжеватый свет пробивался сквозь пыльные, украшенные потеками стёкла окон, стараясь хоть немного осветить затхлое помещение маленького бара. Угасающие лучи падали на потертые столы и стулья, недвижимые за моей спиной, одинокие, в ожидании очередных посетителей, они вызывали во мне какое-то смятение. Подперев голову рукой, сидя вполоборота, я наблюдал за тем, как постепенно растягиваются пыльные тени. Медленно, незаметно. На душе было настолько пусто и мерзко, что будь у меня возможность - разрыдался б, как мразь последняя. Разговор оборвался как-то сам собой и мы просто пили в какой-то затхлой тишине, которую изредка прорезал звон стаканов. Эхо разливалось кругами на воде, а затем утихало, снова накидывая на мои плечи шлейф смуты и безысходности. Время застыло. - Пройтись не хочешь? - Обратился я к Куникиде, не выдерживая грузности своих мыслей. - Идем, - он положил на стол пару купюр, я допил водянистый вискарь, и мы пешком направились по обочине в никуда.       Высотки тянулись бесчисленными нагромождениями, разной высоты и размеров, бесцветные и обшарпанные. Миллионы глаз-окон глядели свысока на меня, горящие бумажным светом настольных ламп или пустующие в ожидании своих хозяев, темные. Редкие безликие прохожие, гул безустанно снующих туда-сюда машин и городская пыль. Я прошелся по каждой тропинке в этом гребаном городе, но сейчас шел как чужак, гость, которого никто не ждал и не желал видеть. На лице Куникиды отчетливо читалась усталость, мы не спеша меряли шагами асфальт и ощущение того, что этот день тянется целую вечность не оставляло меня. Я достал сигареты, вынул одну и прикурил, засунув пачку обратно в карман. - Когда, планируешь уехать? - Невзначай спросил Куникида. Я выпустил в небо серую струйку дыма, на миг показалось, что она обрамляет собой облако. - Пока ничего и не планировал, надо бы документы забрать у мудака для начала. - Безучастно я шел рядом, не в состоянии отыскать ебаное осознание реальности. Какая-то иллюзорная дымка держала меня в стороне от всего, не давая разобраться в чувствах. - А куда поедешь? - Не знаю, - честно ответил я. - Поражаюсь тебе иногда, вот действительно. Как так жить то можно? Ничего не планировать, ничего не знать, - такие причитания были вполне в духе Куникиды. - Я и не живу, - пожал плечами, затягиваясь, - Я просто существую. - Удивленный взгляд уже был направлен в мою сторону. Такой зануда как он явно подобную позицию не одобрял, хотя мне ведь было все равно. Но и подискутировать на эту тему я был не против, это лучше, чем идти тупо молча. - Именно, при этом не пытаешься никак что-то поменять. - Смысл? Я что-то изменю, стану значимым для общества или для кого-то еще, семью заведу там, как люди многие делают, затем умру. Никто и не заметит, мой образ и имя сотрутся ластиком с рисовой бумаги, вместе с моими делами и мыслями. Не останется ничего. - Я выпустил из руки окурок и тот, еще тлея, упал на асфальт. - Если мыслить подобным образом проще сразу умереть. Боишься этого самого "ничего"? - Глянув на меня спросил Куникида. Я задумался на мгновение, а затем ответил. - Не так. Меня пугает невозможность осознания этого "ничего". И бессмысленность. - Потупив взгляд я пнул камень, случайно встретившийся по дороге. Тот пару раз ударился о асфальт и исчез с поля зрения. - Не грузил бы себя мыслями о вечном, а занялся бы чем. Останется в памяти кого-то, или же нет, какая разница? Если смысл в том, что его нет - придумай свой собственный. А покопаться в мозгу время всегда найдется, главное не переборщить. - Он серьезно посмотрел на меня, а потом невзначай улыбнулся. В его словах было много полезности и было приятно от такого рода проявления заботы, но к сожалению я не мог ему сказать. Не мог сказать многого и многим поделиться, ведь эти ожоги на моей душе убили во мне самого меня. Я не чувствовал жизни, даже свое существование в данный момент ощущал размыто. Именно то ощущение, что я испытал тогда, стоя на людной площади с грязной газетой в руках, когда тысячи взглядов направлены на тебя, но не один из них тебя не замечает. Именно то, когда ты существуешь, но по факту тебя и нет, даже для самого себя ты лишь маленький обломок астероида в безграничной жестокой вселенной.       До глубокой ночи мы бесцельно бродили по городу, затем вернулись домой. Машину Куникида решил забрать завтра, ведь водить бухим была рили такая себе идея. Я снял куртку и упал на диван, закинув руки за голову. На удивление, Люси мирно храпела в своей комнате, это первое, что проверил очкарик по приходу. Затем пошел в кухню поставить чайник. А мне больше всего на свете хотелось принять ванну и погрузится в сладкий сон без сновидений. Хотелось не думать, забыться или переключиться на что-то, дабы липкие воспоминания перестали утаскивать меня в самокопание и скорбь. - Сюда иди, именинник, - насмешливо послышалось с кухни. Я заставил себя подняться с мягкого дивана и устало побрел на голос. - Да ладно тебе, зачем так заморачиваться? - Увидев на столе шоколадный торт с восемнадцатью свечами я действительно ахуел. - Мне не составило особого труда купить их и поджечь, так что хватит причитать. - Немного раздраженно проговорил он. - Вот же ирония, сначала ты спасаешь чувака от смерти в толчке, а потом устраиваешь для него празднование его же днюхи. - Я начал угарать вспомнив всю эту хуйню. Куникида тоже посмеялся, лишь добавив. - Просто ты сказочный мудак, да и только. - Он был полностью прав и сказанное по какой-то причине развеселило меня еще больше. - Задувай уже, а то воск есть придется. - Я подошел к столу, набрал в легкие воздух, задул половину свечей, а остальные потушил своим гребаным кашлем, что опять накатил с нихуя и не оставлял меня в покое еще минут десять. Мы порезали торт, по кусочку положили на маленькие блюдца и стали уплетать. На удивление он был очень вкусным, хоть и к сладкому я относился без особого фанатизма. Куникида заварил себе крепкий зеленый чай, я залил кипятком кофе из пакетика, на что он естественно спросил. - Нормально тебе в два часа ночи кофе пить то? Спать не собираешься? - Я бесстрастно размешал ложкой порошок. - Походу в гробу высплюсь. - Бросил, усаживаясь напротив него. - Вообще последнее время со сном какая-то херня. - Не удивительно, если кофе исчезает быстрее, чем я его покупаю. - Недовольно зыркнув на меня он отпил чая. Я лишь закатил глаза, отправляя последний кусочек торта в рот. Если подумать, я не ел нормально уже дня три. Перекусы какой-то херней, да кофе. На удивление, голода не чувствовалось и в целом, не считая ебучего кашля и тошноты, общее состояние было окей с натяжкой. Мы посидели еще около получаса, затем я убрал тарелки в мойку, а Куникида, пожелав спокойной ночи, направился спать. Я как-то на автомате помыл посуду, не то чтобы хотелось, просто это бы являлось хоть какой-то благодарностью за заботу этого придурка. Пошмалив на балконе, набрал ванну, окунулся пару раз с головой в теплую воду, затем вытянув ноги, просто слушал шум воды из крана. Вода приятно распаривала тело, а шум укачивал мой рассудок на волнах покоя.       Вновь задумавшись о том, как бы провернуть все с поисками белобрысого придурка я неосознанно начал вспоминать всякую дичь из прошлого. Мы купались в реке, она была недалеко от завода. Вода была мутной и позеленевшей, вечно холодной. Со всего города именно туда скидывали все, блять, что только можно было. Как-то раз я достал со дна человеческий скелет, мы тогда знатно ахуели, это было странное чувство. Я представлял, сколько же в себе вода хранит разного. Что-то навсегда останется там, никогда не найдётся, не покажется из темной пучины пустоты. Пару раз летом я толкал придурка с пригорка в воду, он обычно жутко дулся после на меня, слезами заливался, а я бесстыдно угарал над ним. Понимал, что поступи он так со мной, было бы нихуя не смешно, но он по какой-то причине никогда не старался подшутить или унизить. Я-то был отбитым мудаком, меня такого рода шуточки просто убивали наповал, особенно, когда виднелось его полное непонимания и обиды лицо. Бесценное было зрелище. Мне нравилось погружаться в воду и смотреть на искаженные солнечные лучи, что пробивались до самого дна, зеленовато-прозрачное полотно смешивалось с ними во что-то прекрасное и завораживающее. А сейчас я медленно погружался под воду и свет все отдалялся от меня, помехи на глади становились все более редкими, зеркало разглаживалось, приобретая практически ровный вид. Мое тяжелое тело падало в бездну, не видя края, не зная насколько еще долго это все будет происходить, лишь обеспокоенное отражение лица Ацуши виднелось вдалеке в объятиях солнечных лучей.       Я резко встал, жутко трусило от холода. Уснул в ванной, вода уже совсем остыла. Обтеревшись полотенцем и натянув одежду я побрел в гостинную, завалился на диван. За окном уже светало. Но снова уснуть у меня никак не получалось.       На следующий день (точнее в тот же день, только к обеду) я забрался в свой "дом", собрав немного вещей. Все необходимое на неопределенный срок: одежда, медикаменты, стыренные деньги, паспорт. Если считать только билеты и еду - мне спокойно должно было хватить отложенных сбережений, но на всякий я взял немного и у отчима, которого понятное дело не было дома. Было как-то похуй, так что я и не заморачивался. Все плотно уложилось в небольшой рюкзак, да и по весу нормально. Закупился сигами и водой, взял упаковку бутеров, поехал на вокзал и взял билет до ближайшего города. Я никак себе это не представлял, скорее, это представлялось нереальным. Я не знал ни того как он сейчас выглядит, не находится ли до сих пор в этой стране, да и был ли он вообще жив. Но попытаться стоило, все равно таким образом я ничего не потеряю.       Завис на вокзале в ожидании, у касс толпилось куча народу, многие валили на отдых - это сразу было заметно: суетливые, с огромными чемоданами, до одури счастливые, предвкушая замечательное времяпровождение на одном из загаженных пляжей, что облеплен такими же придурками, как и они сами. Кто-то стоял лишь с одним портмоне или ноутбуком - это сразу понятно, что хер куда знает по работе пнули. До меня доебался полицейский за то, что курю на платформе. Сразу отбросив окурок я раскаявшись извинился, но как только он исчез из поля зрения - закурил новую. Приехал поезд и я завалился на свой местяк. Напротив сидела какая-то парочка. Они всю дорогу кокетничали друг с другом и втирали какую-то мыльную хуйню, явно наигранную. Возле меня сидела молчаливая старуха, чему я был пиздец как прям рад. Почти каждые пятнадцать минут, выходя в тамбур покурить от скуки, и выбираясь из поезда на остановках, я пришел к идеальному решению и просто остался в тамбуре, чтобы лишний раз не тревожить кого-то своими походами туда-сюда. За окном смеркалось, деревья и поля сменяли друг друга, цветастой лентой тянулись вдаль. Меня укачивало немного, но я старательно игнорировал эту хуйню. Уже за полночь съел один бутер, выпил немного воды, как следует прокашлялся и завалился спать. Трение колес о рельсы, какой-то скрип и вечная тряска на удивление усыпляли лучше любого снотворного и я от души выспался за часов пять, как не высыпался уже гребаный месяц.