Назаирские розы

      Детлафф всё летел и летел красным туманом по ветру, нигде надолго не задерживаясь. Сменялись дни, ночи... Гнев давно утих, уступив место щемящей тоске. Хотелось обрести покой и найти место, где никто его не потревожит. Прекратив следовать за ветром и изучив местность, Детлафф не без удивления обнаружил, что его занесло в Северные Королевства, в окрестности большого города Новиграда. Леса и поля, безлюдные по ночной поре, сулили ему желанное одиночество. Взгляд вампира стал внимательным, паря высоко в небесах, он искал свое новое пристанище. И вот, кажется, нашел. Большое, когда-то несомненно красивое поместье выглядело заброшенным, хоть и хранило следы былого величия, несмотря на заросшие сорняками клумбы, выбитые оконные стекла и облупившиеся стены.       Туманная дымка упала за оградой, принимая облик красивого черноволосого мужчины. В неестественном сером тумане он казался призраком, полы чёрного сюртука задевали верхушки сорного разнотравья, заполонившего двор. Цепкий взгляд льдисто-голубых глаз заметил среди цветов и кустарников ровные холмики вскопанной земли. Могилы... и довольно много, часть двора словно превратилась в небольшое кладбище.       Чем ближе Детлафф подходил к парадной лестнице, тем сильнее давило на виски и покалывало в носу. Пахло магией, застарелой, въевшейся в окружающее пространство. Его внимание привлекла резная каменная скамья возле самого крыльца рядом с маленьким неработающим фонтаном, полускрытым зарослями нестриженного кустарника. В нижней чаше стояла кристально чистая вода, оказавшаяся ледяной при прикосновении.       – Надгробие? – удивился Детлафф, опускаясь на колено возле скамейки.       В тени и правда виднелся могильный камень, почти полностью ушедший в землю, эпитафию и имя было не прочитать. Впрочем, Детлаффу и незачем было знать имя погребенного. Как и любому вампиру, ему в принципе была непонятна концепция скорби по усопшему. Большинство его собственных знакомых жили столетиями и не слишком заботились что станет с их телами после возможной смерти. Помнят о мертвеце или нет, живее от этого он не станет, а у подобных ему и вовсе были все шансы оказаться в виде препаратов на алхимическом столе. Обрести бессмертие в людской памяти – несусветная чушь, в которую могли поверить только краткоживущие.       Сзади послышались шаги, едва различимые, скользящие. Серый туман, стелившийся над землей, словно стал гуще, а воздух похолодел. Лицо Детлаффа ожесточилось, приобретая звериные черты и он слился с туманом, мимолетно развоплощаясь. В следующую секунду на место, где вампир только что стоял, обрушилась огромная лопата на длинном кривом черенке. Удар был такой силы, что лезвие полностью вошло в землю. Вот и ответственный за могилы. Обычных людей, попавших ему под лопату, только и оставалось, что закопать. Мелькнула мысль о том, чтобы договориться с таким же нелюдем, но скорость, с которой тот размахивал своим неуклюжим оружием, не оставляла места для дипломатии. Возникнув за спиной неизвестного, Детлафф вонзил когти ему между лопаток, пробив, как он предположил, сердце и легкие.       Однако, к его немалому удивлению, местный могильщик даже не обратил на это внимания и ударил вампира локтем в лицо, да так, что его отшвырнуло в центр сада.       Если Детлафф что-то и знал о большинстве гуманоидных существ, так это то, что с дырой размером с кулак в грудной клетке они не живут. С кем же он столкнулся?       Существо вырвало оружие из земли и снова бросилось на нарушителя, размахивая лопатой, со свистом рассекавшей воздух. Вампир ушёл от удара, заметив при этом, что у неведомой твари не было лица. На месте глаз и носа оказался вшит гладкий кусок плоти, лишь из широкого рта вырывалось хриплое рычащее дыхание.       Лопата снова полетела к Детлаффу, целясь в голову, но недостаточно быстро. При всей своей живучести, в скорости с высшим вампиром твари было не тягаться. В последний момент Детлафф исчез, опять переместился за спину противника и резким взмахом когтей отсек ему руку. Чудище взвыло, но даже не замедлилось, тут же снова напав. Магический удар отбросил Детлаффа в сторону, дезориентировав на мгновение. Когда он приподнялся, неугомонная тварь уже неслась к нему, выставив лопату перед собой как копьё, намереваясь нанизать на нее противника, как бабочку на шпильку.       И снова вампир подпустил могильщика к себе, увернулся от удара и взмахом когтей снес ему голову. Существо пролетело вперёд по инерции и упало. Детлафф не спешил убирать когти, зная как живучи магические твари. Кажущаяся победа могла обернуться лишь передышкой. Но загадочный хранитель этого места не собрался вставать ни через минуту, ни через две.       Переведя дыхание, вампир запустил обратную трансформацию, и пока к нему медленно возвращался человеческий облик, подошёл ближе, внимательно разглядывая убитое существо. Оборванный черный балахон, следы грубых швов на запястьях и лодыжках. Возможно, были и другие детали, но Детлафф побрезговал раздевать и осматривать тварь внимательнее. Тем не менее, ему было любопытно что за чародей ее создал и для чего.       В складках изорванной одежды Детлафф обнаружил украшенный резной ключ. Вампир задумчиво хмыкнул, когда ключ идеально подошёл к парадной двери поместья. Возможно, то надгробие принадлежало хозяину усадьбы, а Ключник исполнял приказ охранять ее даже после его смерти. Тем лучше, чем мрачнее репутация у места, тем меньше шансов встретить незваных гостей, а упорство, с которым ныне мертвые мародеры лезли внутрь, говорили о том, что вампиру досталось богатое приданое.       Внутри дом встретил его мрачной тишиной, запахом пыли и свисающей с люстры паутиной. Люстра когда–то была позолочена, но теперь потускнела и облупилась.       Детлафф усмехнулся иронии происходящего. По словам Региса, люди именно так и представляли себе жилище детей ночи – мрачный особняк, окутанный густым туманом, внутри запустение и паутина. И в самом его сердце – вампир, поджидающий свою жертву. Что ж, он мог гордиться собой за полное соответствие стереотипам.       Внимание привлекли картины на стенах. Детлафф смахнул пыль с одной и замер. Художник был несомненно талантлив. Вампир переходил от одной картины к другой, захваченный зрелищем. Вот крепкий рыжеволосый мужчина с пышными загнутыми усами, в подпоясанном парадном кунтуше, с правой рукой на эфесе сабли и уверенным видом. Похоже, это был хозяин дома или кто–то из его родственников. Снова людские попытки остаться в чужой памяти, хотя бы собственных потомков. Хотя не Детлаффу судить, после того как он год за годом листок за листком покрывал изображениями Ренаведд, пытаясь удержать в памяти любимые черты.       Рядом висел портрет совсем ещё юной девушки в изящном чёрном платье. Милое точёное лицо с аккуратным носиком прикрывал головной убор из черного жемчуга и узорчатой прозрачной ткани.       Едва слышный шорох, похожий на звук шагов, заставил вампира выйти из задумчивости. Но он не видел никаких следов - человека ли, животного или чудовища. Нахмурившись, Детлафф закрыл глаза и сконцентрировался. Вот оно. На самой границе слуха он уловил стук. Где-то рядом билось человеческое сердце.       Поднимаясь на второй этаж, вампир собирался покончить со всем быстро. Скорее всего там забытый родственниками старик, медленно умирающий в заброшенном поместье или незадачливый вор, что смог ускользнуть из лап Ключника. В первом случае это будет милосердием, во втором – наказанием. И несомненно предпочтительнее соседства с высшим вампиром.       Комната, откуда слышалось биение, оказалась спальней, утопающей в темноте. На кровати, роскошном супружеском ложе, лежала молодая женщина. В расшитом жемчугом черном платье, черноволосая, она неприятно напомнила Детлаффу о Ренаведд... о Сианне. Снова нахлынул гнев, руки сами собой сжались в кулаки. Его инстинкты требовали оборвать эту жизнь, которая всё равно еле теплилась. Но вдруг тяжёлым грузом навалилась тоска, перед глазами застыл образ Сианны за миг до смерти:       Самоуверенное выражение лица, ясные голубые глаза, она даже не успела испугаться, не осознала угрозы, не верила, что он сможет ей навредить. Пока не хлынула кровь. Последний его подарок – смерть, быстрая и безболезненная. Она ответила за предательство своей жизнью. Вампирский закон, закон стаи. Хотел бы он сказать, что не испытывал никаких сожалений по этому поводу.       Детлафф снова посмотрел на лежащую на кровати девушку. Нет, она не была виновата ни в чём, ни в его горе, ни в его наивности. Он подошёл ближе, наклонился, разглядывая внимательнее. Когда–то она, несомненно, была красива, но сейчас напоминала мертвеца. Чёрные волосы посерели и свалялись, а щеки запали. Детлаффу даже показалось, что слух его подводит, потому он осторожно провёл пальцами по ее шее, легко прижал артерию, ощутив упорное биение жизни.       Еще одно воспоминание, будто вспышка: замок Стигга в Эббинге, лужица расплавленной плоти, в которой он узнал останки высшего вампира. Детлаффу тогда было всё равно, что случилось с его собратом и кто сумел его побороть. Эти вопросы можно было отложить на потом, а помочь следовало немедленно. В тот раз, вскрывая собственную вену для незнакомца, он не колебался.       Вампир осторожно поднял умирающую девушку на руки, и понёс прочь из комнаты.       – Куда ты несёшь нашу хозяйку? – послышался странный бесплотный голос позади.       Детлафф обернулся. Незамеченные прежде, позади него сидели двое. Черный кот и черный пес. Они пялились на него безразличными пустыми глазами, в которых плескался черный туман. Опять магия. Но пока они не нападают, ему плевать.       – Вниз, – коротко бросил он, не желая объясняться.       Осторожно спускаясь по лестнице, Детлафф размышлял о том, не лучше ли будет отнести девушку в ближайшую деревню и позволить другим людям о ней позаботиться. Регис был его собратом. Детлаффу случалось помогать и другим вампирам, заходившим на его территорию или же встреченным во время странствий. Но человек... Сможет ли он выходить ее, да и зачем ему это? Быть может, он хотел искупить свою вину за смерти всех тех людей в Туссенте? Или это попытка отвлечься от воспоминаний о предательстве Рены? Сианны! Всё было ложью! Даже имя!       Злясь на самого себя, вампир прошёл в небольшую гостевую комнату. Она понравилась ему больше, чем роскошная спальня наверху. Он не любил больших пространств, чувствовал себя неуютно.       Сдёрнув пропылённое одеяло, Детлафф аккуратно положил девушку на резную кушетку. Он примерно представлял, что нужно сделать. Людям необходимо было есть и пить, в отличие от того же Региса, регенерировавшего на вампирской крови.       Всё это время ему в спину смотрели звери, свободно перемещавшиеся по дому.       – В доме есть еда? – сухо спросил Детлафф, не оборачиваясь.       – Госпожа Ирис давно перестала есть, – донеслось из–за спины. – С тех пор, как господин Ольгерд её оставил.       – Я не спросил, когда и почему она перестала есть, – процедил он, оборачиваясь. – Я спросил, есть ли в доме человеческая еда?       Волшебные звери сидели на месте, внимательно и безучастно рассматривая неожиданного гостя.       – Мы принесём, – глухо отозвался пёс и оба они исчезли в тенях.       После их ухода Детлафф подошёл к кушетке, на которой в беспамятстве лежала хозяйка дома. Осторожно, но особенно не церемонясь, распорол заскорузлое чёрное платье у неё на спине и стащил его. Затем принёс воды и аккуратно обтер истощенное тело. Вернулись кот и пес. Один с котелком еще горячей гречки, второй с мешком, в котором нашлись хлеб, сыр, бутыль вина и яблоки. Похоже, поживились в ближайшей деревне. Детлафф не стал спрашивать.       Следующие несколько дней прошли для вампира в сплошных экспериментах. Оказалось, что бессознательный человек не способен употреблять твёрдую пищу. В этом Детлаффу пришлось убедиться при первой же попытке накормить Ирис, когда еда застряла у неё в горле. Тот еще спаситель, чуть не добил человека окончательно. После этого он попытался сварить похлёбку, вспоминая как это делала Сианна. Однако, получившееся бурое варево выглядело настолько несъедобным, что вампир, гадая, что он сделал не так, выплеснул его в разбитое окно. На этот раз магические звери пришли на помощь без приказов или просьб. Мясной бульон, добытый ими, постепенно начал возвращать девушке человеческий облик. Помимо этого, Детлафф учился сам готовить ей пищу, звери сидели рядом, давая советы. Они не язвили и не издевались, да похоже, это и не было в их природе. Несомненно, они не были заинтересованы в смерти хозяйки поместья. Причин вампиру узнать не удалось, но он и не сильно интересовался.       Примерно через неделю Ирис впервые пришла в себя. Открыв мутные зеленые глаза на истощенном лице, она недоуменно осмотрела маленькую гостевую комнату, которая была вычищена и убрана, и снова приобрела жилой вид. А подле неё в кресле сидел незнакомый мужчина и читал книгу.       – Кто... вы... такой? – медленно, почти по слогам, произнесла девушка.       — Вампир, — коротко ответил Детлафф, повернувшись к ней. Он ждал испуга, но она только вздохнула, устало прикрыв глаза. Ни паники, ни ужаса.       – Понятно, – безразлично ответила его подопечная, переводя взгляд на потолок. – Почему вы не дали мне умереть?       – А ты так этого хочешь? – слова прозвучали излишне резко, однако ответом был лишь очередной вздох.       – Мне... незачем жить. Родные мертвы, муж меня оставил, – она замолчала, прикрыв глаза тонкой рукой.       Детлафф молчал тоже. Ему было знакомо это чувство потери. Он ещё помнил, как вернувшись домой, не обнаружил Ренаведд и её вещей. Никакой записки она не оставила, просто спешно собралась и ушла. Вампир тогда с ног сбился, разыскивая её, не верил, что она могла покинуть его ничего не сказав и не объяснив. Как ни странно, чувство скорби и одиночества, постоянно преследовавшее его, не стало сильнее или слабее с ее смертью. Видимо, он понял что потерял ее, еще тогда.       – Разве в этом мире тебе больше ничего не дорого? Только твой муж?       Пожалуй, теперь он был готов дать ей успокоение. Если она попросит, он убьет ее. Незачем дарить жизнь тому, кто этого совсем не хочет. Скорее всего её хранители – кот и пёс, уйдут вместе с ней, а значит, он останется один, как того и желал. Хотя будет несколько жаль потраченных усилий.       – Разве что живопись... – Но когда Ольгерд... когда всё стало плохо, я больше не могла рисовать.       — Ты художница? — поднял брови Детлафф. — Скажи, а картины на стенах — уж не твоя ли работа?       Она впервые слабо улыбнулась, приподняв уголки истончившихся губ.       – Да. Ольгерду они когда–то нравились. Он хотел устроить мне выставку в Оксенфурте.       – Но что–то пошло не так, – закончил её мысль Детлафф.       – Всё. Всё пошло не так, – ответила она, ее голос казался бы резким, если бы не был так слаб.       Он не стал расспрашивать дальше. Просто поднес к ее губам кружку с горячим отваром и заставил выпить, чувствуя себя неуютно под внимательным взглядом зеленых глаз и от того, как тонкие пальчики невесомо цеплялись за кожу перчаток. Слаба как котенок. Убить ее можно позже. Когда... когда она окрепнет? Мысль была абсурдной, и он не стал пристально ее рассматривать. Вскоре Ирис уснула и дыхание её было ровным и спокойным, больше её жизни ничего не угрожало.       Следующие недели стали временем знакомства. Ирис больше не заговаривала о смерти, не отвергала заботу Детлаффа, но все охотнее беседовала с ним, по-прежнему не выказывая ни малейших признаков страха, и постепенно выведала его историю. Вампир и сам не понял, как всё рассказал, наверно, эти боль и тоска должны были выплеснуться. Он не лгал, не приукрашивал и не утаивал никаких подробностей, поведав Ирис о своём знакомстве с Ренаведд, о счастье, которое обрел, об эмоциях, которых раньше не испытывал и поэтому отдавался им с упоением и без остатка. Просто нырнул в эти отношения, как в омут, едва не поглотивший его.       Говорить о Боклере было труднее. Дело было даже не в крови, которую он пролил. Не в том, что он попался в ловушку, пошёл на все условия шантажистов, убивал, лишь бы с его любимой Реной ничего не случилось. Что значили смерти пятерых совершенно незнакомых людей по сравнению с жизнью его женщины? Тяжелее всего было принять тот факт, что его возлюбленная просто решила им поиграть, воспользоваться наивностью и незнанием человеческого мира. И всё ради власти, ради возвращения трона Туссента. А он... был лишь средством, марионеткой, от которой она попыталась бы избавиться. И прежде чем это случилось, он оборвал эту связь, утопив Боклер в крови и убив Сианну.       Ирис слушала внимательно, не перебивая, и во взгляде зеленых глаз не было осуждения. Боль, смятение и раскаяние. В ее истории их оказалось не меньше, чем у Детлаффа. Все началось точно так же – с любви. Ирис с юных лет была влюблена в одного мужчину, обручилась и вышла за него замуж. Только, в отличие от Детлаффа, она прекрасно знала, кем являлся её муж – разбойником. После свадьбы он занялся еще и колдовством, целые ночи проводил, запершись в кабинете и однажды едва не спалил дом. К счастью, огонь удалось быстро потушить и поместье не сгорело дотла. А потом... за какие-то пару лет он изменился, охладел к ней, перестал уделять внимание и вообще проявлять хоть какие-то эмоции. Это был совершенно другой человек, бессердечный и чужой. Их брак из счастливого превратился в тягостный. И однажды утром она нашла на столе цветок и письмо. Прекрасная фиолетовая роза стала вдохновением для её последней картины – совместного портрета. Она нарисовала их такими, какими они были в тот день, когда поженились – влюбленными и счастливыми. А письмо... она бросила его в камин, не читая.       Детлафф не мог не заметить сходства, а заметив, в свою очередь проникнуться сочувствием. Два разбитых сердца, наполненных грустью и отчаянием. Может, именно поэтому Ирис не осудила его, не стала относиться к нему как к убийце?       С того дня, наполненного нелегкими разговорами, они стали чувствовать себя свободнее друг с другом. Девушка стеснительно улыбалась в ответ на его подчас неуклюжую заботу и порывалась вставать самостоятельно, чтобы не обременять своего нового друга. А ещё вампир часто ловил на себе её заинтересованный взгляд, но понять, что он означает, не мог.       Когда Ирис окрепла и начала выходить из дома, Детлафф стал позволять себе отлучаться на продолжительное время. Хотя слухи о пропадающих в усадьбе людях и отпугивали большинство воров, но самых отчаянных любителей наживы не останавливали и они. Он изрядно развлекся, треща кустами вокруг лагеря маленькой бандитской шайки, которая собиралась проникнуть в поместье. Если шум просто заставил их схватиться за оружие, то душераздирающый рык и резко потухший, будто задутый, костер заставили их резко поменять свои планы. Время от времени поблизости появлялись накеры, но ему даже драться с ними не приходилось, твари чувствовали его издалека и предпочитали убегать.       Понемногу налаживался их совместный быт. Ирис была неприхотлива, но готовить не умела совершенно, а порой, погрузившись в свои мысли, и вовсе забывала о еде. Даже вампир, сам не нуждавшийся в пище, заметил, что девушка снова начала терять вес и побледнела и взял готовку в свои руки. На удивление, это занятие ему даже понравилось. Оно отвлекало его от собственных мрачных дум, почти как возня со сломанными игрушками в заброшенном магазине в Боклере. Сперва стоически вздыхавшая при виде его стряпни, вскоре Ирис начала хвалить ее, а воодушевленный ее застенчивой улыбкой Детлафф устроил ревизию на заброшенной кухне, где нашел пару книг рецептов, спалил несколько кастрюль и продолжал совершенствоваться.       Вампир ощущал ответственность за девушку, а кот и пёс были скорее смотрителями. Как проговорилась сама Ирис, Ольгерд где-то добыл их, чтобы составлять ей компанию, пока его нет. Он не понимал, что мужа они девушке не заменят. К тому же магические животные мало походили на милых питомцев, и Ирис испытывала к ним разве что неприязнь.       Как-то, вернувшись в поместье после очередной вылазки, Детлафф нашел Ирис в старой беседке перед домом. Как только она начала вставать, то почти сразу сбежала из дома в сад, где проводила все больше времени, избегая, впрочем, закутка с могилами. Девушка водрузила длинный холст на посеревший от непогоды мольберт. На столике лежала палитра, краски и набор кистей. Вампир остановился неподалеку, внимательно наблюдая за её движениями. Ирис, увлечённая любимым делом, не замечала ничего. В атласном чёрном платье с коротким рукавом она смотрелась замечательно. И выглядела сегодня очень изысканно: чёрные волосы, снова гладкие и блестящие, были собраны в причёску и заколоты золотой шпилькой, на лице лёгкий макияж. Детлафф не был уверен, зачем она красилась, ведь в поместье их было только двое, но на прямой вопрос Ирис ответила лишь туманным "для улучшения самочувствия".       Что ж, он мог себя похвалить. Его личный проект оказался успешным. Второй раз у него получилось вернуть кого-то к жизни. Теперь девушка выглядела здоровой, на щеках расцвел нежный румянец, а губы больше не напоминали тонкую нить и налились алым.       Закончив приготовления, Ирис встала перед пустым холстом, крутя в пальцах кисть, но не спеша обмакнуть ее в краску. Она все еще не замечала Детлаффа и вампиру пришлось слегка кашлянуть, чтобы привлечь её внимание. Девушка просияла, повернувшись к нему.       – Я решила вернуться к рисованию, – сообщила она, улыбаясь. – Попозируешь мне?       – Не смею отказать даме, – Детлафф поддержал ее игривый тон, слегка поклонившись, – Как мне встать?       Ирис подвела его к противоположному краю беседки и окинула задумчивым взглядом. От него не укрылось, что постепенно к ней возвращалась не только красота, но и очарование, иное, чем у Ренаведд, но несомненное. Это пугало и заставляло отводить взгляд. В последние дни он не раз ловил себя на мысли, что привязался к этой девушке, а значит, история могла повториться. Почему это происходило с ним так скоро после болезненного предательства, после данного самому себе обещания держаться от людей подальше, он не мог понять. Прятать эмоции было трудно, но Детлафф сдерживал себя, не желая навредить хрупкой, едва оформившейся дружбе, дарившей его душе столь желанный покой и исцеление.       – Вот здесь в проёме, – указала она, – На границе света и тени. Неплохо бы добавить яркую деталь... Может быть, цветок?..       Ирис увлеченно пошарила глазами по саду, прикусила губу, наткнувшись взглядом на розовый куст, но решительно отвергла этот вариант, чуть поморщилась, взглянув на фиалки, но тут же оживилась. Позабавленный Детлафф наблюдал, как Ирис, приподняв подол платья, почти вприпрыжку, как девчонка, бежит по саду и возвращается с алым маком, еще хранившим на лепестках утреннюю росу.       – Целую вечность не брала в руки кисти и краски, – вдохновленно сказал она, оглядев Детлаффа. – Посмотрим, не растеряла ли я навыки.       Так вот что означал этот ее взгляд, который он неоднократно ловил на себе, изучающий и заинтересованный. Взгляд художника, который нашёл свое вдохновение и не в силах больше держать руки в узде.