Что случилось с мисс Нокс?

      — Письмо, — сказал Ньют. — Верните его.       Элеонора подумала, что, скорее всего, Альбус давно избавился от её письма, ведь прошло пятнадцать лет, но тот ответил:       — Конечно.       В отличие от Норы, Ньют не удивился: он слишком хорошо знал, как дорога память.       — Мне нужно вернуть и ещё кое-что, — тепло в голосе Дамблдора было почти осязаемо. Элеонора не могла понять, как при этом Ньюту удаётся глядеть на мужчину с обвинением. — Но уже тебе, дорогая, — Альбус улыбнулся.       Она улыбнулась в ответ. Ньют, заметив это, нахмурился.       — Прошу пройти со мной в мою комнату, — Дамблдор двинулся к двери первым. Следом за ним, спрыгнув с коленей Норы, последовал Нюхль. — Думаю, что тебе, Ньют, хочется получить письмо немедленно, — он усмехнулся, словно реакция Скамандера на происходящее была позицией ребёнка, требующего своё назад.       Наверное, для него Ньют и правда был ребёнком. Альбус учил его, видел, как тот рос, и грань между воспоминаниями и реальным образом временами стиралась. Нора задумалась: останься она всё той же Элеонорой Нокс, смотрела бы на Ньюта так же?       Она присмотрелась к нему. Представить, каким он когда-то был, не составляло труда. В нём по-прежнему было что-то от подростка, и сердце Норы наполнилось нежностью.       — Идём? — негромко спросил Ньют.       Он не двигался с места, всё ещё сжимая её ладонь в своей. Ей очень захотелось его обнять. «О Мерлин, почему я всегда хочу обнять этого мальчика?» — мелькнула в голове старая мысль, прорвавшаяся через вереницу лет.       Норе почудилось, что на дворе не 1927-й, а 1911 год. Они стоят в кабинете, склонившись над раненым нарлом (1), и, отвлёкшись, Элеонора замечает, что чёлка спадает Ньюту на глаза, мешая (как сейчас). Она отводит её в сторону (как сейчас) и говорит: «Ты становишься слишком похож на меня. Абсолютно ничего не замечаешь, когда занят», — а Ньют машинально отвечает: «Я не против быть похожим на вас. Вы же мне нравитесь». Он краснеет, едва поняв, что сказал, но Нора смеётся. «Мой милый Ньют, ты мне тоже нравишься. Такой, как есть». (Она думает, но не произносит: «О Мерлин, почему я всегда хочу обнять этого мальчика?» — и, конечно, не делает этого.)       Элеонора моргнула, и видение исчезло.       — Мисс Нокс? — то голос мальчика или мужчины?       Ответа у Норы не было. Она даже не знала, кого из них в результате обняла — сейчас, по-настоящему, пока за окном ещё цвела весна 1927 года.       Когда руки Элеоноры сцепились за спиной Ньюта и она услышала его громкое, участившееся сердцебиение, девушка понадеялась, что ей удалось обнять их обоих вопреки всем законам Вселенной.       Это было объятие для мальчика, которого Нора когда-то любила, и для мужчины, которого она...

***

      Пергамент истончился и пожелтел, но, казалось, всё ещё хранил запах сухостоя и полыни.       Нора смотрела, как Ньют читает письмо, с беспокойством. Она считала, что Альбус поступил правильно, когда скрыл его от мальчика. Что бы случилось с Ньютом тогда, узнай он, как всё было на самом деле?       По его лицу Элеонора ничего не могла понять. Эмоции сменяли друг друга, но несколько раз на губах Ньюта мелькнула улыбка. Когда он оторвал взгляд от пергамента и посмотрел на Нору, она заметила, что тоска в его глазах немного рассеялась.       Ньют протянул ей письмо. Читать его девушка не хотела, но выбора не было. Она пробежала глазами строки, выведенные её же рукой. Противоречивые чувства завладели ею. Эта девушка — действительно она?       — Почему вы не отдали мне письмо раньше? — спросил Ньют.       — Для ребёнка это была слишком большая ноша, — Дамблдор поправил очки и поднял руку, предвосхищая следующий вопрос: — И я не счёл нужным отдать его, когда ты вырос. Мне не хотелось бередить старые раны.       Нора была благодарна ему за это: она не хотела быть незаживающей раной Ньюта. «Сама мысль о том, что я могу расстроить тебя или даже разочаровать, приводит меня в уныние», — как сказала бы прежняя Элеонора. Нынешняя добавила: «А мысль, что ты страдаешь из-за меня, сводит с ума».       Ньют промолчал, но ответ профессора его явно не убедил.       — Йеменские горы, — сменила тему Нора. — Всё произошло там?       — Были ли они последним местом твоего пребывания в 1912 году? — уточнил Альбус. — Именно так я всегда и думал. Поэтому, едва вскрыв твоё письмо, — он проигнорировал выразительный взгляд Ньюта, — отправился в горы. Мне не удалось обнаружить ничего, кроме маленького дорожного чемодана. Вещей в нём почти не было: неудивительно, что мысль о том, будто ты ушла сама, не сразу пришла мне в голову.       — Но вы сказали, что анка ждёт мисс Нокс на том же месте, — возразил Ньют. — Почему же вы её не обнаружили?       — У меня есть гипотеза, согласно которой птица появится, только когда туда придёт Элеонора. Наверняка анка уже давно обосновалась в других краях. Она вернётся на гору ради неё: в мифе упоминается, что между анкой и тем, кто однажды отыскал её, образуется связь. Скорее всего, она и поможет… кхм… призвать птицу.       — Она узнает, что я вернулась, — задумчиво кивнула Элеонора. — Пусть мои воспоминания туманны, по крайней мере, теперь я знаю, на что способна анка. Надеюсь, никаких сюрпризов не предвидится…       — В этот раз ты не будешь одна, дорогая, — мягко сказал Дамблдор.       — Что?       Элеонора растерянно опустила письмо, которое продолжала сжимать в руках, и посмотрела сначала на Альбуса, затем — на Ньюта, задержав на нём взгляд. Нюхлер, копающийся в ящиках позади неё, на миг остановился, точно из уважения к моменту, но вскоре продолжил поиски сокровищ.       — Одна ты туда точно не пойдёшь. Прошлый опыт никак не годится для повторения.       — Ты же будешь совсем беззащитна, — поддержал профессора Ньют.       — Но это слишком опасно для вас обоих, — не согласилась Нора. — Что, если анка решит испытать и вас? Кто знает, может, тот факт, что вы придёте со мной, не убедит её в том, что вы не опасны.       — Одну я вас не отпущу, — упрямо повторил Ньют.       Нора заметила, что, обращаясь к ней, он постоянно сбивается: то «ты», то «вы»; зовёт её мисс Нокс, а временами — просто Элеонорой. Их отношения всё ещё были в подвешенном состоянии: они уже не ученик и преподавательница, тогда кто же?       — Нам нужен компромисс, — вздохнул Дамблдор. Он выглядел как человек, уверенный, что перед ним двое детей, готовых спорить до бесконечности. — Предлагаю поступить следующим образом: вы отправитесь в горы вместе. Однако ты, Ньют, не станешь подниматься на самую вершину, а позволишь Элеоноре завершить путь одной, тогда анка не посчитает тебя угрозой, — он неопределённо кивнул, точно соглашаясь с собственными мыслями. — Я же останусь в Хогвартсе на случай, если что-то пойдёт не так и потребуется немедленно связаться с Министерством, в частности с отделом тайн. Вам, возможно, не удастся воспользоваться трансгрессией при попытке непредвиденного отхода: попасть на гору легко, а вот — обратно… Даже мне пришлось предпринять несколько попыток. Поэтому ты должен будешь воспользоваться сигнальными чарами (2), чтобы позвать на помощь, — напутствовал он Ньюта. — Я временно свяжу наши палочки: моя поступит так же, как твоя, так что много не колдуй… Не хочу, чтобы моя собственная палочка застала меня врасплох и, например, сожгла что-нибудь. Никаких искр. Воющие чары (3) вполне подойдут в качестве сигнала. Громковато, да… Но не беда.       — По-вашему, отдел тайн послушает вас и придёт на помощь? — Ньюту не нравилась та часть, где мисс Нокс должна была завершить путь одна.       — Там, безусловно, заинтересуются столь необычным существом, как анка, и с большой вероятностью захотят оставить за ним звание мифа. Птица, властвующая над временем… Им это не понравится…       — Почему мы сразу не обратимся в Министерство? — спросила Нора. — Конечно, никого с собой брать не нужно и рассказывать всё — тоже. Но можно подготовить почву...       — Узнав об анке, в покое её не оставят. Не зря она — мифическое создание. Подозреваю, что этот вид давно уже на грани вымирания… — Дамблдор оглядел своих собеседников. — А вы, конечно, не позволите уничтожить оставшихся особей или запереть их в отделе тайн. Потому это крайняя мера, — он выделил последние слова.       — И всё-таки, что касается плана, — вернулся Ньют к тому, что его беспокоило. — Мисс Нокс не может подняться на вершину одна. Она же будет… безоружна.       Дамблдор вдруг встрепенулся:       — Верно… ты абсолютно прав, — согласился Альбус и развернулся, внимательно осматривая свою комнату. — Прошло столько лет… Куда же я её положил?       Нора и Ньют удивлённо наблюдали за тем, как он роется в вещах, а затем движется в сторону комода. Нюхлер, заметив его приближение, выразил всё своё неудовольствие протестующим воплем, но Дамблдор всё равно выхватил у него продолговатую коробочку, которую тот пытался защитить.       — Ну конечно ты нашёл её первым, — успокаивающе произнёс мужчина, и Нюхль со свистом выпустил воздух из лёгких. Альбус обернулся к своим собеседникам: — Она лежала без дела слишком долго.       Нора приняла коробочку с трепетом.       — Что это? — хоть вопрос и был задан, ответ ей не требовался. Пальцы слегка покалывало: они помнили.       9,5 дюйма (4), сердцевина из волоса единорога, ясень.       Информация всплыла в голове прежде, чем Нора открыла коробку, и на неё дохнуло древесным запахом.       Палочка узнала её сразу. По крайней мере, так подумалось Элеоноре, которая ощутила дрожь в пальцах, едва та оказалась у неё.       Олливандер (5) был прав, когда сказал одиннадцатилетней девочке, что палочка из ясеня никогда не забывает своего владельца (6). В тот тёплый осенний день маленькая Нора не придала этому значения: она и подумать не могла, что когда-нибудь лишится своей долгожданной палочки. Сегодня, если бы память Элеоноры вернулась, девушка бы решила, что слова волшебника были судьбоносными.       Но что более важно — для самой Норы держать волшебную палочку было делом знакомым, едва ли не привычным. Нокс даже могла сказать, как именно делала это прежде: держала кончиками большого и указательного пальцев с осторожностью, словно в её руках та могла превратиться в оружие массового поражения.       Она поступила так и сейчас и, лишь взглянув на мужчин, увидела одинаковый ужас на их лицах.       — Что не так? — испуганно спросила Нора. Волшебная палочка покачивалась в её пальцах, указывая то на Альбуса, то на Ньюта.       — Элеонора, я понимаю, что это очень важный момент для тебя, — сказал Дамблдор. — Но думаю, пока что тебе лучше положить палочку обратно.       Девушка переводила растерянный взгляд с одного на другого и даже не заметила, как Нюхль зарылся поглубже в ящик, явно не в восторге от воссоединения Норы с палочкой.       — Разве ты дал её мне не за тем, чтобы я освежила память парой-тройкой заклинаний? — между бровями Элеоноры появилась складка. — И Ньют бы не так сильно беспокоился, отпуская меня…       Она непроизвольно взмахнула палочкой: та просто-напросто едва не выскользнула у неё из пальцев, но Норе удалось её удержать. Из кончика палочки посыпались искры, и мужчины сбросили с себя всё напускное спокойствие.       — Нет-нет, не надо палочки!       — Никаких заклинаний, Элеонора!       Нора открывала и закрывала рот, не в силах выразить словами недоумение, которое так отчётливо отразилось на её лице.       Всё, что ей в результате удалось — это вопрос:       — Что такое?       В ответ на это раздалось глухое ворчание нюхлера из ящика. Дамблдор отреагировал следом за ним:       — Я и забыл, как воинственно ты выглядишь с палочкой, а уж к каким последствиям это порой приводило… — он усмехнулся. — Боюсь, дорогая, если дать её тебе в руки, ты наколдуешь такое, что Ньют вновь найдёт тебя только через пятнадцать лет.       Элеонора покраснела и положила палочку в коробку, из которой её достала.       — Всё было настолько плохо?       — Нет, — поспешил утешить её Ньют.       — Да, — безапелляционно заявил Дамблдор. — Ты была ужасна. Впрочем, можешь всё-таки взять её с собой, если так Ньюту будет спокойнее. Хотя я на его месте стал бы волноваться ещё больше…       Скамандер взглянул на пунцовую Нору, на её волшебную палочку и вздохнул:       — Думаю, и правда будет лучше оставить палочку здесь. Птица не обрадуется, увидев… такое.       — Вероятно, пятнадцать лет назад анка просто испугалась вида Элеоноры, когда та заявилась с волшебной палочкой к ней в пещеру, — рассмеялся Дамблдор, и Нюхль фыркнул в отдалении, явно его поддерживая.       Даже Ньют улыбнулся.       — Очень смешно, — проворчала Нора. Она чувствовала себя неловко, и голос выдал её, когда девушка спросила: — Значит, анка была в пещере?       — Верно, — кивнул Альбус. — Это почти на самом верху гор, там есть выступ. Именно в ней я и нашёл твою палочку.       Элеонора на некоторое время задумалась.       Итак, история её исчезновения подходила к концу, и это было хорошо — наверное. Нора не знала, радоваться ей или грустить. Что будет, когда она обо всём вспомнит?       Её жизнь изменилась пятнадцать лет назад. И вот уже три года как она была Элеонорой Нокс — библиотекарем, постоянной покупательницей в булочной Якоба Ковальски и любимым чтецом детей: Золлы, Эмми, Адама, Джимми…       Мисс Нокс, оставшаяся в далёком прошлом, могла дать ей больше, чем она уже имела, открыть целый новый мир… Но сколько потерь её ожидает? Ведь даже ученики Норы, прекрасные юные студенты Хогвартса, давно выросли и не ждут её больше на занятие…       Нет — один из них продолжал ждать.       Для одного человека она так и не смогла стать прошлым. Даже Альбус отпустил её: сохранив палочку и письмо, он позволил мисс Нокс уйти, чтобы на её месте осталась Элеонора из Нью-Йорка. Он, как и она сама, делил её жизнь на до и после.       И только Ньют постоянно путался — «мисс Нокс» и «Элеонора», — но может, так происходило не потому, что он не мог привыкнуть к новой Норе, а потому что она сама не знала, кто же она такая, словно подсознательно всегда считала себя частью, тенью кого-то другого...       Лишь когда Ньют смотрел на неё, и в его глазах она находила и забытого ею мальчика, и мужчину, Нора понимала, что может быть всем.       Она хотела вернуть прежнюю жизнь и сохранить новую; хотела создать что-то ещё. Возможно, ей, как и её дорогим ученикам, тоже не помешало бы вырасти.       — Ньют, — сказала Элеонора, взяв собственное давнее письмо, которое за это время отложила в сторону. — Как на счёт того, чтобы наконец-то отправиться в совместное путешествие?       Девушка протянула ему письмо: точно это мисс Нокс наконец-то дотянулась до него сквозь годы, но выглядела она немного иначе — реальнее.       Ньют взял пергамент, вложил обратно в конверт, на котором значилось его имя, и убрал в нагрудный карман. Улыбка озарило лицо мужчины и согрела сердце Норы.       — Я думал, ты никогда уже не предложишь.       Нора сосредоточилась на этом «ты». Ей нужно, осознала она, чтобы так было всегда: никаких больше «вы». Но для этого пора вернуть мальчику, чья тень всё ещё одиноко стояла в холодном кабинете, исчезнувшую учительницу.       Только так они оба — Элеонора и Ньют — смогут вернуться с Йеменских гор не отголосками, не полутонами, а цельными личностями, готовыми начать новую историю.